Бордель — не место для шуток

– Ах, вы ж паскуды! Грохот. – Да какого лешего я вас вообще пустила-то! Топот ног по лестнице. – Да чтоб вы сдохли, псы паршивые! Чтоб у вас отсохло всё! Чтоб вы..! Стук входной двери, скрип ступеней и снова дружный топот двух пар босых ног. На этот раз по доскам двора. Позади, в доме, продолжала бушевать буря – да что там буря, настоящее торнадо. Над корсажем мадам Эльжбеты колыхалось море плоти, под ним – настоящий океан ярости. Потому-то ведьмак с бардом и приняли благоразумное решение убраться из борделя как можно скорее. Даже скорее, чем потрудились натянуть портки. И вот теперь они неслись по дороге, подставив ясному осеннему солнышку самые что ни на есть беззащитные тылы, и прикидывали, когда по их следу пустится погоня. – Геральт, – отдуваясь на ходу, прохрипел Лютик. – На кой ляд, скажи мне, тебе вздумалось изображать брачный вой стрыги?! В единственном борделе на десяток вёрст окрест! В самый, скажу я тебе, неподходящий момент! Ведьмак угрюмо засопел и лишь крепче сжал руками охапку одежды, сапоги, мечи и перевязь. Одновременно бежать, удерживать пожитки, сопеть и придумывать оправдание было неудобно. – Известно ли тебе, друже... – продолжал тем часом бард, хватая ртом воздух, – что голос у тебя препаршивый. А слух – я имею в виду музыкальный – и того пакостнее? Геральт что-то неразборчиво проворчал. Поэта ответ не удовлетворил, поэтому он, несмотря на то и дело сбивающееся дыхание, продолжил: – Быть может тебе неизвестно, Геральт, но когда мужчина милуется с девицами... торит, так сказать, тропы к тайным пещерам наслаждений... последнее, что он хочет слышать, так это жуткий вой из-за стены! Лютик перевёл дух. Насколько это было возможно на бегу. – Девицы, надобно тебе сообщить, создания нежные. К стрыгам, утопцам, упырям и прочим вурдалакам непривычные. Они, знаешь ли, от подобных звуков впадают в панику или в то состояние, которое умные, не в пример тебе, люди называют catatonia. Словом, либо начинают визжать, вопить и метаться по комнате, как куры в курятне, в которую забрался хорёк... Либо впадают в ступор. И это порой приводит к непредвиденным последствиям. – К каким ещё последствиям? – буркнул ведьмак. Он приметил, что до опушки леса осталось всего ничего. А там, в подлеске, как раз были припрятаны их лошади. Лишь бы добраться до них. – К таким! – рявкнул поэт. – К таким, что за нами уже наверняка гонятся два десятка стражников – всё невеликое войско этого городишки! Почему, спросишь ты? А потому, отвечу я тебе, что милсдарь войт возжелал сегодня посетить Гражинку. А Гражинка, надобно тебе сказать, славится одним хитрым умением, для коего ей совершенно необходим рот! И вот когда один ведьмак вздумал побахвалиться перед своей кралей и завыл как все демоны преисподней разом, с Гражинкой случилась та самая catatonia. И её умелые уста свело судорогой! А её ровнёхонькие белые зубки сомкнулись прямо на члене господина войта! Вдали на дороге показалось пыльное облако. Это напрямую свидетельствовало о том, что городской глава всё же сумел высвободить свой драгоценный, но изрядно опухший орган из плена сведённых судорогой челюстей вышеозначенной Гражинки и снарядил за ними погоню. Попадаться к ним в лапы ведьмаку ой как не хотелось. Поэтому он припустил и того пуще. – Геральт, – уже совсем выдохшись, прохрипел Лютик. – Больше так не делай, ладно? – А Йен однажды оценила... – Геральт! – Ладно, обещаю. Под ногами у них затрещали ветки, и зашуршала трава – наконец-то лес. Они бросились в кусты, где спешно, даже не дав себе толком отдышаться, начали натягивать на себя одежду. Когда ведьмак уже был верхом на коне, бард поправил шапочку, перекинул лютню на спину и тоже взобрался в седло. Пришпорив лошадей, они послали их напрямик через лес. Теперь они были уверены, что им удастся избежать кары разъярённого войта, чей нефритовый стержень, как с положенной ему поэтичностью обозначил пострадавший орган Лютик, сегодня подвергся такому тяжкому испытанию. Из-под копыт коней бодро разлетались комья дёрна. Лютик пригнулся к шее своего скакуна, дабы ветки не выхлестали глаза, и весело заметил: – Из этого всего выйдет недурная баллада! «Запечатанные уста» – как тебе такой вариант? Геральт лишь ниже склонился к гриве Плотвы и промолчал. А что тут скажешь? Этот неугомонный жрец искусства, блистающая звезда баллады и любовных виршей везде найдёт тему для очередного опуса. Ну и пусть ему.