Он называет тебя пташкой

      Санса Старк лежала у костра с полудохлым видом — пугающе бледная и неподвижная. Девица едва дышала. Тонкие руки нервно поглаживали живот. Напряженное застывшее лицо выдавало глубинную боль. Неужто ей и правда так хреново?       Немой явно нервничал и не знал, куда себя девать. Подавая Горе завтрак, едва не пролил на хозяина вино. Горестно застыл, когда пленница отказалась от жареных яиц, хлеба и мяса. Ну прямо воплощение мировой скорби! Гора недоуменно пожал плечами в ответ на умоляющий взгляд. Он понятия не имел, что делать в таких случаях. Он ведь не старушка-септа и не треклятый мейстер! Мольба в темных глазах слуги сменилась укоризной. Григору очень не понравилось торжественное лицо Немого. На что слуга намекает? Со вчерашнего дня медиец совсем спятил. Надоело! Вынужденная задержка безумно раздражала. Вместо того, чтобы ехать дальше, они торчали в холодном лесу и мокли как лягушки под дождем. Проторчат здесь еще неизвестно сколько, а он ведь хотел обогнать Пса на пару дней!       Немой застыл на полене как сыч, всем своим видом воплощая скорбь. Поджал губы, нахохлился. Видимо, до гробовой доски будет попрекать Гору тем, что припугнул леди Старк совместной ночевкой. Ну подумаешь! Чего только не брякнешь, когда голова разламывается! Повезло, что разбойники появились. Гора всегда чувствовал облегчение, пуская чужую кровь. Женское недомогание пустяки по сравнению с белой болью! Девчонка полежит пару часов и все пройдет. Гора упрямо тряхнул головой, делая глоток вина. Немой кочевряжится, но что с того? Не будет Гора каяться перед слугой! Не дождется упрямец! Медиец редко оспаривал приказы, но с появлением леди Старк словно рехнулся.       Пленница слабо застонала, всхлипнула. Немой так и подскочил. Мог бы говорить, начал бы утешать. Григор криво улыбнулся. Если бы он знал медийца хуже, решил бы, что тот втрескался! Девчонка что-то тихонько сказала, и Немой резво побежал к ручью с котелком. Подогрел воду на костре, намочил клочок ткани, который без сомнений оторвал от своего плаща. Горячий компресс решил сделать. Ох, какой же заботливый! Гора усмехнулся. Немой так мило хлопотал вокруг девчонки!       Нет, ну не мог Григор поверить, что все так плохо. Боли у всех женщин бывают. Ничего ужасного. Гора тоже нередко терпит и до сих пор не помер. Ход собственных мыслей поразил воина. Он удивленно моргнул и уставился на Сансу Старк. Она как раз пыталась сесть, а Немой ей помогал. Девица с трудом приподнялась. Застывшее лицо перекосила гримаса. Тонкое тело сотрясала мелкая дрожь. Слуга заботливо положил смуглую ладонь на поясницу девочки, поддерживая ее. Она благодарно кивнула, выдавив мученическую улыбку. Немой решил дать ей вина. Пила она жадно, взахлеб, как мужчина. Видимо, надеялась, что поможет. После нескольких больших глотков пленница выглядела изрядно прибалдевшей. Гора негромко засмеялся. Он-то знал убойную смесь Немого. Слуга такое смешивал для Григора во время приступов. Хорошее пойло: шибало в голову и сваливало с ног, погружая в сон. Если уж это не помогало, в ход шло маковое молоко, но от него становишься шальным. Сансе Старк и вина хватило. Глаза девочки затуманились. Она очень медленно опустилась на плащ и закрыла глаза. Немой укутал ее. Пусть проспится, глядишь полегчает.       — Вот ведь дерьмо! Не знал, что у баб все так плохо, Немой!       Слуга красноречиво промолчал. Он умел вкладывать в безмолвие и чувства, и личное мнение. Молчание Немого содержательней, чем слова большинства. Гора очень любил тишину. Больше по привычке. Привыкнув к приступам, начинаешь ценить покой. Гора жестоко наказывал мудаков, поднимавших лишний шум. Он делил людей на два типа: болтливые и немногословные. Предпочитал последних. Правда, и тихони иногда ошибались, говорили не ко времени и не к месту. Когда белая боль пытает, пронзая мозг раскаленными иголками, любые звуки доводят до бешенства. Служба Немого стала для Горы подарком судьбы. Медиец виртуозно поддерживал множество тем, ни говоря ни слова. Гора восхищался многообразием его жестов. Иногда у Григора проскальзывала мысль. Хорошо, что он не узнал, каким Немой был до того как вынужденно погрузился в безмолвие. Правда людей без недостатков не бывает. Немой желал Горе блага и считал, что лучше знает. Как ни забавно, Немой зачастую оказывался прав. Но эта правота доводила Григора до белого каления. А еще Немой бывал упрямым как осел. В вопросе с пленницей, например.       — Не знал, что женские недомогания хуже пытки, — небрежно заметил Григор, имитируя тон знатных засранцев на балу.       Ему хотелось убедить слугу в своей правоте. Они не могут тащить ценную пленницу в таверну. Отлежится и здесь у костра, не помрет. Поспит полдня и все пройдет. А вдруг не полдня? Вдруг будет болеть, пока не закончатся кровавые дни? Но сколько же они длятся? И неужели каждый раз девчонка лежит трупом? Белая боль к Горе приходила внезапно. Могла исчезнуть на пару месяцев, а вернувшись, уложить в постель на неделю. Или погостить один день, а потом объявиться через два. Хорошо, если это не совпадало с приказами. А если совпадало?! Головная боль для Тайвина Ланнистера не причина отменить бой! Иногда Гора воевал в полумертвом состоянии. Яростно прорубался сквозь ряды неприятеля, желая лишь одного — всех заткнуть! Шум боя, лязг мечей, стоны и крики раненых… Чем скорее перебьешь врагов, тем скорее воцарится тишина! Не мудрено, что Гору стали называть Бешеным Псом Ланнистера. Пугающе выглядел огромный воин, который с бешеной злобой прореживал вражеские отряды мечом. Мало кто знал, что удалившись в шатер, он падал на медвежью шкуру неподвижный и белый, как мертвяк, едва не выл от боли. Да, ему пришлось уживаться с этой наглой сукой Белой Болью. В его жизни главных женщин было две: королева Серсея и Белая Боль. Обе непредсказуемые, жестокие и склонные к насилию. Григор всегда думал о Белой Боли как о женщине. Обзывал ее падлой, гнидой и тварью. Обычно мысленно, но иногда Немой слышал, как, катаясь по полу, Гора чуть ли не рыдая, клял капризную, своенравную, безжалостную стерву. Королеву, нужно сказать, он ругал реже. Только в случае совсем уж невероятных закидонов и капризов. Общие секреты помогали совладать с львицей. В конце концов, только он знал и принимал настоящую Серсею Ланнистер. Своему братцу-любовнику она нагло врала, а других Григор даже и не учитывал. Да, с Серсеей можно было ладить, помогая в ее делах. Против Белой Боли шло в ход вино, да маковое молоко. Неужели бабы так мучаются каждый месяц?       — Ну отлежится и пройдет, не смертельно ведь, — бодрился Гора.       Немой покачал головой, закатил глаза. Кажется, он был не в настроении для светской болтовни. Григор притих. Его угнетало бездействие. Воин привык куда-то двигаться, рубить врагов, выживать, а тут приходилось беспомощно наблюдать за пленницей, плавающей в луже собственной крови. Григор брезгливо поморщился. Когда его ранили, он в первую очередь требовал, чтобы рану промыли. Ненавидел липкое ощущение на коже. А Санса Старк сейчас как раз купается в «ручейке», который нескоро иссякнет.       — Слушай, Немой… Может воды подогреть и… того? Ну помыть ее хоть? — робко предложил Гора.       Он сказал это, не подумав. Мыть пленницу между ног?! Ни в какие рамки не лезет! Но сама-то она не справится, если даже встать не может. И подложить ей туда нечего. Григор умоляюще посмотрел на слугу. Немой потрясающе решал неприятные вопросы. Он справлялся со всем, что казалось Горе скучным или трудным. Пошли его в два часа ночи за красными сапожками, он принесет их под утро. Может, и тут найдет выход? Но Немой, видимо, был не в настроении. Подскочил, злобно уставился на хозяина и покрутил пальцем у виска. Гора ошарашенно хлопал ресницами.       — Ну, а что ты предлагаешь? — спросил он.       Немой с усмешкой объяснил «что». Сесть на коня и ехать на поиски таверны. Вот чего Григор не хотел, чего опасался. Осесть в таверне, куда заявится любопытный зевака. Узнает кого-нибудь из них. Сплетни пустит. Тогда рухнет все. На Немого аргумент не подействовал. Пока этот трепач распустит слухи, они приедут во владения Григора. Пес подоспеет, состоится поединок. Не все ли равно, что будет потом? Уж один-то точно умрет. А второй будет думать, что делать. Гора, приоткрыл рот, вытаращился на Немого. Да, пожалуй, он не думал, что же будет после славной драки с братцем. Немой вот явно начал об этом размышлять. По крайней мере это объясняло резкость жестов, когда слуга заявил, что девочка не виновата в их разборках. Не должна лежать здесь как скотина и истекать кровью. Липкая и грязная. Слуга неприятно ухмыльнулся. Знал, как Горе блевать хочется, если кровь на коже осталась.       — Ладно! Ты меня достал!       Гора сдался. Его преследовали последствия вчерашнего. Что же Немой так взъелся-то? Таверна, так таверна. Денек под крышей пойдет всем на пользу. В осеннем лесу становилось неприятно прохладно. Не для Григора, но вот хрупкая девица может застудиться и помереть. Ох уж эти знатные дамочки, какие же они хрупкие! Немой собрался очень быстро. Оседлал коня. Внимательно посмотрел на Гору сверху вниз.       — Да не сделаю я ничего, не сделаю! Будто меня заводят окровавленные хворые девчонки! — прорычал Григор. — Да, дам я ей что захочет и без тебя!       Немой удостоверился в безопасности пленницы и уехал. Григор выдохнул. Вот ведь упорная сволочь! Душу вытащит, но своего добьется. Хорошо, что слугу редко так переклинивало. Гора вздохнул и уставился в пламя костра. Думал обо всяком. Ветки тихо потрескивали, искорки падали на влажную землю. Девчонка спала. Потом проснулась и позвала его. Гора не знал, сколько времени прошло.       — Сир Клиган…       — Не называй меня так, — машинально сказал Гора.       Все равно горделивые болваны рыцари не считали его за своего, да и он был не в восторге от знатных петухов. Похвалялись на турнирах, цветочки дамам дарили. Лицемерное сборище болванов! Нет, Гора ощущал себя воином, но никак не рыцарем. Все их традиции и обряды, блеск дорогих доспехов, украшения как у баб, сплошная показуха… Все они на словах благородные и достойные, а покинув столицу, насилуют крестьянок и обирают народ. Гора тоже брал свое правом сильного, но он и не строил из себя благородного сира. Вот поэтому рыцарями восхищались, а он внушал ужас и отвращение. Кому нужна правда? Григор мрачно улыбнулся. Даже сквозь боль Санса выглядела изумленной и ошарашенной.       — Ну, что ты хочешь? — ворчливо спросил воин.       — А можно… Можно мне ещё вина? Я так хорошо уснула. Мне никогда не давали вино… в таких случаях.       — Ладно. Я тоже выпью, — благодушно сказал Гора. — Надо хвороста подкинуть, — он поднялся. — И часто… Часто у баб так? — грубо спросил он.       Такие вопросы юным девам не задают. Григор поздно спохватился. Девчонка скорее всего пропищит раздражающую его чушь. Мол, неприлично девам о таком рассуждать. Но нет. Леди Старк Гору удивила.       — Если переволнуюсь, — просто ответила она. — Первый раз еще в Королевской Гавани чуть не умерла от боли. Наверное, лучше бы умерла.       Гора покачал головой. Хорошая у девчонки жизнь. Родилась богатой и знатной, а вот так поглядишь… Григор ни за что бы не поменялся с ней местами. Он-то, в отличии от леди Старк, свободен.       — Ничего. Боль все равно проходит рано или поздно, — со знанием дела сказал он.       Да. Рано или поздно боль проходит.