Белладонна

      Доброе утро наступило… да на меня оно, чёрт возьми, наступило! Вчерашний день вспоминался смутно — традиционная утренняя уборка почему-то не была мной проведена, а все признаки твердили об изменениях. Опыта, как у экстрасенса, у меня не было особо, но отчётливое предчувствие бури не давало нормально что-то делать. Помню, что Звезда, висящая на шее, жутко кололась, и вызвать кого-либо возможным не представлялось от слова «совсем». Помню, как психанула и принялась готовить. Помню, что сходила за вином. Помню, как ко мне влетела Арина и разрыдалась прямо на пороге. Я её успокаивала, а она всё твердила, что ей жить не стоит. Я говорила, что это всё глупости, что уж кому-кому, а ей жить точно стоит, что какой-то там мужик не стоит таких переживаний, гладила её по голове и целовала в висок. Помню её горькое «я бесплодна» и шок. Помню долгий разговор, вино, снова разговор и наш поцелуй. Её губы были со вкусом сангрии, а карие глаза, наполненные слезами, стали почти чёрными. Не помню, как мы вырубились, но сейчас я лежала непонятно где и одна. Обидно немного, но я знаю Аринины привычки — не иначе свалила покурить, чертовка.       Открыв глаза, я вздрогнула — надо мной был полог. Полог, блять, который во всяких фильмах про викторианскую эпоху! На съемной квартире такого явно быть не могло, я её наизусть выучила. Та-ак, сосредоточились. Привычно вызвать шестое чувство с первого раза не получилось. Как и со второго, и с десятого. Рыкнув, я буквально рывком вывалилась в привычное состояние и оглохла, ослепла от образов, пришедших в сознание. Ма-ать моя женщина, сколько всего! Линии, линии, линии, и ни одной души рядом. Ни моего духа, ни чужих, ни-ко-го. Кажется, я на пару секунд даже сознание потеряла — настолько это было жутко. Без чёртового Рро, которого я периодически ненавидела, было безумно страшно. — Лави! Распахнув глаза, я вылетела из транса к дьяволовой бабушке и попыталась проморгаться. — Лаванда, доченька, просыпайся! Какая, блять, Лаванда? Белладонна я! Отчётливо тряхнуло, по комнате прошёлся ветерок, а я потеряла сознание.       Следующее пробуждение оказалось более плодотворным — открыв глаза, я узрела привычного Рро в тёмном балахоне и приготовилась слушать. — Мать, ты попала, — без предисловий начал он, усевшись в ногах кровати. — Помнишь, мы фильмец про Гарьку Потного глядели? Ты ещё потом истории эти читала… так вот, ты теперь Белладонна, бывшая Лаванда, Браун. Поздравляю. Наверное, в тот момент я ещё не всё осознавала. Мне было смешно — до одури, истерично смешно. Я ржала так минут тридцать, потом рыдала столько же, и только после почему-то ощутимой пощёчины Рро пришла в себя. — Я не могу долго держать заглушку, придурочная. Могу только сказать, что Арину свою ты найдёшь, — и исчез.       Кажется, он что-то со мной сделал, потому что даже обрадоваться из-за того, что встречу подругу, я не смогла толком. Потупила в пространство, как обычно делала это дома, и поднялась с постели. Зеркало в полный рост. Что ж, в зеркале отражалась я, только мелкая и похудее. Мда. — Доченька, с тобой всё хорошо?       В комнату заглянула красивая женщина, с которой мы различались как день и ночь. Темноволосая, темноглазая, очень хрупкая и невысокая, она разительно отличалась от меня. Мне всегда хотелось быть миниатюрной, но природа одарила ста семьюдесятью пятью сантиметрами роста и широким разворотом плеч. Помню, лет в 14 даже пыталась что-то с этим сделать, но безуспешно. Именно в тот момент я перестала стремиться к недостижимому идеалу, став самой собой. Тогда же стали проявляться экстрасенсорные способности. Они меня пугали, как и любого нормального человека. Я чувствовала запах смерти, я видела чёртовых духов и ненавидела происходящее. Тогда же тень, которую я всегда видела во тьме, оформилась в длинную фигуру в тёмном балахоне. Рауман, сократившийся до Рро потом, оказался мелкой сущностью, которую насильственно ко мне привязали. Я не спрашивала, почему и как, но он мне очень помог тогда — понимать, что ты не сумасшедший, важно для нормального функционирования. — Кто вы?       О да, этот низкий, словно прокуренный голос, ты сохранился. Помимо экзотического имени, у меня ещё экзотический голос, в шутку называемый женской версией Джигурды. При учете того, что к восемнадцати годам я ещё и курить начала, он грозил превратиться в демонический рёв с течением времени. Кайф! — Доченька, ты меня не помнишь? — красивое, словно кукольное личико женщины исказилось в гримасе какого-то ужаса и предвкушения. Это что ещё за фокусы? — Я вообще ничего не помню о себе, кроме имени, — амнезия, родимая, иди сюда, обниму. — Белладонна.       Она смотрела на меня с такой бешеной надеждой, что не заподозрить неладное было невозможно. Эх, жаль, что сейчас, я не могу привычно проверить её — моя экстрасенсорика находится не на том уровне развития. Или это магия, если я в Гарри? Ох, блять, какие философские вопросы всплывают по ходу дела. Я уже не говорю о переносе сюда, потому что если я помню не всё, то мы с Ариной по пьяни могли и накосячить в каком-нибудь ритуале. Это с нас станется. Сложно жить, когда тупой, что тут поделаешь. — Меня зовут Гортензия Роза Браун, мне тридцать лет, я чистокровная волшебница. Окончила Хогвартс, факультет Слизерин, — она внимательно смотрела, проверяя реакцию на сказанное. — Тебя зовут Белладонна Амарилис Браун, тебе одиннадцать лет, через два месяца ты пойдешь в Хогвартс. Ты знаешь, что такое Хогвартс?       Кивнув, я вдруг поняла, что говорить не о чем. Спрашивать было пока бессмысленно, нужно почитать книги, а ля «Кто есть кто в магическом мире» или «Краткая справка для комфортного функционирования попаданцев», типа того. Желудок издал рёв голодного кита, и мы обе словно очнулись. — Жду тебя к завтраку, это на первом этаже, — кивнув мне, она степенно удалилась, оставив в комнате аромат своих духов и растерянную меня. Окей, меня не убили, значит, и дальше не помрём.

***

      Не собираясь заставлять даму, которую я не могла пока воспринимать как мать, ожидать, я первым делом всё-таки сходила в уборную, которая оказалась за правой дверью в комнате. Дорого-богато, что тут говорить: полупрозрачный розоватый камень, золотистая сантехника… и ебучий английский кран без смесителя! Как, ну как можно иметь такую роскошь и жить без нормального крана? Что за люди, а.       Кое-как умывшись, я бодренько проскакала в комнату, распахнула тот четырехместный гроб, что тут по недоразумению звался шкафом, и застонала в голос. Лаванда носила розовый. Много розового. Непозволительно много мерзкого, отвратительного, по-поросячьи розового цвета. Ей нравились рюши, оборки и кружева на платьях. Судя по всему, она и носила только платья. Это не могло не огорчать, потому что я платья носила редко, исключительно под настроение, а быть женственной настроение появлялось… никогда.       Несмотря на искреннее желание сжечь все эти тряпки, пришлось взять себя в руки и начать перебирать вешалки. Хрень, хрень, сжечь к дьяволу, хрень, неплохой вариант, ещё куча херни… Психанув, я вытащила первое попавшееся одеяние не розового цвета, натягивая на себя. Слава богам, ещё никаких бюстгальтеров пару лет, меня это более чем устраивает. В зеркале отразился вполне обычный ребенок с растрепанными косичками в милом голубом платье стилистики тридцатых. Блять, длинные волосы, я по вас не скучала. Как бы их обрезать в ближайшее время?       Переплетя косы, я впрыгнула в мягкие тапочки с заячьими ушками вполне себе маггловского вида и отправилась в путешествие до столовой. Тело помнило, куда идти, оставалось отключить размышления и отдаться рефлексам. Я достаточно часто практиковала подобное, поэтому проблем, слава богам (Мерлину?), не возникло. В первые разы, помнится, я уходила в такие дебри, что потом выбираться приходилось долго и проблемно. Без контроля такие операции с сознанием запрещены, но у меня не было выбора и была стопроцентная уверенность в том, что я справлюсь. Не справилась бы сама, если бы не матюгающийся Рро и ожоги на ладонях от его способа вывести из глубин сознания. Даже через несколько лет о себе напоминали ноющие на погоду шрамы.       Столовая всё в том же стиле лухари вызвала желание съебаться на кухню. К домовикам. Судя по всему, они в этом доме должны быть. Эх, где мои бургер кинг, мак и кфс? Сев за стол, я скептически посмотрела на овсянку и придвинула к себе яичницу. В последние годы я стала нормально питаться, не совсем ПП, но и не то, что было до этого, но это не избавило от нелюбви к овсянке. — Приятного аппетита, — благовоспитанность это не моё, да. — Доченька, почему ты это ешь? — глаза женщины округлились почти до состояния Добби в его лучшие годы. — Это вкусно, — объяснение уровень #зинануебтвоюмать. Гортензия посмотрела на меня скептически, но возражать не стала, дав возможность спокойно поесть. Понимание того, что кофе мне не светит ещё пару лет, обрушилось внезапно. Я просто зависла на несколько секунд в пространство, пытаясь высчитать, как бы мне добраться до вожделенной цели, но после горячего импульса в руке очнулась. Спасибо, Рро. «Всегда пожалуйста», — пронеслось в голове знакомым голосом, а он сам появился за спиной женщины. Матери. Блять. Мне срочно нужна информация об этом мире, желательно в удобоваримом виде. Желательно ещё с анализом действий Гортензии, потому что ни один нормальный родитель не отреагировал бы настолько спокойно и довольно. Это пиздец, блять, как странно всё-таки. — Я пойду в свою комнату? — сделав вид, что попила чай, я постаралась создать на лице максимально спокойное выражение. Рро жестикулировал из-за спины матери, что получается хуёво, но лучше у меня всё равно не получится, можно и не пытаться. Мать окинула меня подозрительным взглядом и кивнула. Я степенным шагом вышла из столовой и буквально полетела в комнату уже на автомате. Захлопнув дверь, я упала на кровать и позволила себе расплакаться.