Часть 1
24 июля 2018 г. в 11:23
Они знакомятся банально: не как бывает в каких-нибудь супер-сопливых романах, где герой спасает девушку от бандитов и взамен просит назвать своё прекрасное имя. Потом они долго не видятся, и он находит её спустя годы, влюбляется до сумасшествия и увозит её в закат. Нет.
Они знакомятся на лестничной клетке, когда Аня тащит по лестнице (пропади пропадом сраный сломанный лифт, сраный одиннадцатый этаж и сраные прокуренные лёгкие, которые явно против таких нагрузок) два тяжёлых чемодана, а её чуть не сбивают с ног. Какая-то худющая мелкая девчонка с нецензурными воплями на весь дом несётся за жирным рыжим котом, который делает ноги так, словно отлично понимает, что ему вставят по первое число. Наверное, и впрямь понимает. Девчонка сталкивается с ней на лестничном пролёте девятого этажа, матерится ещё больше, когда почти влетает в появившуюся словно из-под земли Аню, но всё-таки ловит кота, а потом долго извиняется за то, что Аня почти полетела с лестницы. За пять минут сбивчивого быстрого монолога этой болтливой глисты, Аня узнаёт немного: они, оказывается, соседки, девушку тоже зовут Аня, и эта ебанутая назвала кота Гришей. Мало же имён для кошек на свете, надо было именно такое выбрать.
Гриша выглядит наиболее адекватным (если выбирать из этой парочки кого-то одного): тихо сидит себе на руках хозяйки, величественным презрительным взглядом окидывает взмокшую Аню и её чемоданы, и вообще выглядит так по-царски, словно это не он минуту назад с глазами по пять рублей пытался удрать на улицу. Аня его понимает, удрать от своей новой соседки хочется и ей, хотя они разговаривают (разговаривает только она, Аня всего лишь слушает, поджав губы) всего ничего.
– Ну ты заходи, если что, – улыбается напоследок Анечка (Аней её называть сложно, она похожа на мелкого шкодливого ребёнка, который умиляет своим хулиганством), улыбнувшись, а потом исчезает за дверью своей квартиры.
– Ага, – фальшиво зеркалит улыбку Аня, хотя сказать хочется «хуй бы там, заговоришь ведь до смерти».
Но в итоге заходит через пару дней, когда уже осваивается в новой квартире, педантично расставляет по местам все вещи, разбирает коробки и одну комнату отводит под домашнюю фото-студию — на новом месте сразу надо начинать работать и чем раньше, тем лучше. Девушка неуверенно давит на кнопку звонка и мнётся перед дверью в ожидании. Открывают довольно быстро: соседка мило улыбается, нелепо взмахнув тонкой рукой в приветственном жесте, и пропускает неожиданную гостью в прихожую.
Аня, конечно, понимает всё: и жару, и отсутствие сильного стеснения, и самую обычную удобную домашнюю одежду, но не понимает только себя во всём этом. Она как-то неожиданно залипает, зависнув на пару секунд в дверях. Анечка ходит по дому в огромной выцветшей футболке, которая больше неё самой раза в два и доходит ей чуть ли не до острых худых коленок, собирает часть волос в маленький смешной хвостик на макушке, потому что волосы слишком короткие, чтобы их все можно было собрать в полноценную причёску, и очень лучисто улыбается. Аню тащат на маленькую кухню, которая, похоже, со времён Советского Союза никаких изменений не претерпела, и предлагают чай, даже не поинтересовавшись целью визита.
– А кофе нет? – Интересуется Аня, аккуратно присаживаясь на кухонный диванчик и стараясь игнорировать то, что он весь в шерсти уже знакомого ей кота.
– Неа, – девушка мотает головой, из-за чего хвостик на макушке смешно прыгает, и тёмные волосы красиво отдают блеском в солнечном свете, который пробивается в окно, – закончился. Только чай есть. Чёрный. С бергамотом. Мой любимый, – зачем-то добавляет тёзка, опять улыбнувшись. Аня пожимает плечами: с бергамотом, так с бергамотом, выбирать не приходится.
Заходила Аня, на самом деле, для того, чтобы соседка побольше ей рассказала про район, какие-то местные достопримечательности в виде классных кафешек и недорогих баров, но в итоге их чаепитие затянулось почти на час. Нужную информацию Аня узнала конечно, но ещё и бонусом наузнавала столько, что голова кругом в какой-то момент пошла. Из звонкой болтовни Аня запомнила немного, отметив про себя довольно забавную фамилию Анечки — Светло. Тогда понятно, чего она так светится изнутри, почему заводит рыжих солнечных котов, и квартира у неё очень светлая, уютная и маленькая, хоть и заваленная всяким хламом. Похожа на Анечку.
Проходит месяц, и Аня отчаянно проёбывает тот момент, когда ходить на чай к Анечке становится нормой, даже какой-то необходимой дозой, без которой день будет отвратительно плохим.
Ей нравится забираться с ногами на старое кресло, наблюдая за тем, как девушка, нацепив очки на кончик носа, старательно добивает долги в универе, сидя за заваленным столом и поджав под себя одну ногу, а вторую подгибая так, чтобы лежать подбородком на коленке. Аня пару раз не выдерживала этого хаоса в квартире и пыталась что-то убрать: первый раз ей это удалось, но порядок продержался двое с половиной суток, и квартира вернулась к бедламу; второй раз даже не дошёл до стадии уборки, потому что Анечка заявила, что идеальный порядок сводит её с ума, и она не понимает, как люди живут в такой скучной обстановке. Расценив это как камень в свой огород, Аня только фыркает, делая очень обиженное лицо, но убираться в этой квартире больше не пытается, только язвит, что однажды Анечку придётся захоронить под раскиданными вещами, потому что их всё больше и больше. Ей со смехом суют средний палец под нос.
Анечка не курит, но обожает сидеть рядом с Аней, когда курит она. Аню бесит приторный запах электронных сигарет или вейпов, но обожает погано дешёвый ягодный микс в вейпе Анечки, от сладости которого сводит зубы. Они всё чаще вместе гуляют, остаются друг у друга на ночёвки, засыпая в обнимку за каким-нибудь очередным фильмом, качество которого оставляет желать лучшего. А ещё Анечка умеет готовить оладьи, причём так восхитительно, что Аня никогда не курит перед завтраком и долгое время после него, чтобы не портить вкус.
Через два месяца Аня всё-таки уламывает Анечку на несколько фоток, хотя та всё продолжает нудеть о том, что она не фотогеничная и вообще «не снимай меня, пожалуйста, на монетку тебе за это». Но фотографии получаются восхитительные, Аня очень долго уверяет Анечку в том, что та просто великолепная, и фотографии этому соответствуют.
— Нет, — Светло капризно вздёргивает аккуратный носик, который усыпан еле заметными веснушками, — на мою роль нужны другие девочки, которые для этого подойдут лучше.
Аня в этот момент сильно злится, стиснув в руках снятый со штатива фотоаппарат, откладывает его в сторону и подходит к Анечке, которая уселась на широкий подоконник, опять поджав коленки к подбородку. Она берет её лицо в свои ладони, разворачивая к себе, и внимательно смотрит в светлые карие глаза.
—Ты. Очень. Красивая, — резким тоном чеканит Аня, — и хватит, блядь, с этим спорить. Я это говорю и как фотограф, и как человек, который тебя ежедневно видит. Понятно?
Анечка на секунду притихает, пристально глядя в глаза Ане, а потом вдруг подаётся вперёд, попутно чуть не сваливаясь с подоконника, и целует Аню, которая машинально подхватывает неуклюжую тёзку, чтобы та не плюхнулась задницей на ламинат. Сейчас Аня понимает, что это именно то, чего ей так не хватало для полноты всей картины; именно то, что хотелось уже довольно давно сделать. Они целуются, пока не начинают болеть губы и пока не заканчивается воздух в лёгких, а потом долго сидят в обнимку на кухне. Аня делает Анечке какао, пока та сидит на подоконнике и болтает ногами, опять рассказывая обо всём на свете. Аня только сейчас понимает, что постоянная болтовня Светло уже давно перестала её раздражать.
Когда идёт уже пятый месяц проживания Ани Евстигнеевой в этом доме, квартира Анечки Светло полностью преображается: весь хлам уезжает в соседнюю квартиру, а эта отводится под нормальную, обширную, большую и светлую фото-студию. Они делают небольшой ремонт, снося перегородки и приводя квартиру в менее совковый видок. Аня первое время скрипит зубами на то, что её собственная квартира, которую теперь они делят на троих: две Ани и один Гриша, – постепенно превращается в тот же хаос, который царил дома у Светло. Они даже ругаются пару раз, но потом всё-таки приходят к чему-то общему.
Анечка обещает стараться искоренять в себе такую любовь к тому, чтобы устраивать из окружающей среды последний день Помпеи, а Аня начнёт привыкать к тому, что квартира не всегда будет идеально убрана и вылизана до блеска. Один Гриша всем доволен и даже больше не пытается удирать на все четыре стороны.
— А прикинь, если бы Гриша тогда не попытался слинять на улицу, или бы у нас работал лифт, и ты не тащила бы чемоданы по лестнице? – Начинает вслух рассуждать Анечка, забираясь под одеяло и наблюдая за тем, как Аня убирается на письменном столе перед сном — это её привычка, от которой она никогда не избавится.
— А зачем? — В тон ей интересуется Аня, в итоге укладываясь рядом с девушкой и позволяя той уронить голову себе на плечо. — Сейчас же всё хорошо именно при том раскладе, какой получился, зачем думать, как бы было, если бы случилось как-нибудь иначе?
Анечка бормочет что-то про занудность и отсутствие фантазии, но потом улыбается, чмокает Аню в губы, щелкает по выключателю, погружая комнату в темноту, и прижимается к Ане худыми лопатками, повернувшись на бок. Через пару минут она уже спокойно посапывает, подперев ладошкой щёку, а Аня обнимает её, пялится в потолок, по которому бегают тени, отбрасываемые с улицы, и думает, что очень благодарна Грише за попытку побега.