Summer Walks, Summer Love

Кайл упрямый, как осёл, и напрочь отказывается менять своё мнение и вообще слушать чужие аргументы, и довольно часто эта его черта не приводит ни к чему хорошему. Не менее часто она позволяет получить желаемое раза в четыре быстрее, и вот теперь у Кайла в кармане мелочёвка и новенький телефон, о котором все в классе могут только мечтать, потому что на нем идут все игры, а памяти в нем хватает больше, чем на три песни. Кайл прощупывает карман джинс и представляет себе лицо Картмана, когда тот осознает, что Кайл получил телефон быстрее, хотя Эрику мать пообещала его раньше, чем Кайл вообще начал просить у родителей. В Южном Парке есть только два времени года, и сейчас июль, а потому Стэну Кайл рассказать обо всём сможет только через неделю, когда он вернётся с моря, а у Кенни вроде как даже обычного мобильника никогда не было. Кайл соскучился по Кенни. Ему странно об этом думать, потому что они виделись буквально позавчера, но, ёбаный в рот, как же он соскучился по Кенни. И Кайл ни в жизнь не скажет об этом ни МакКормику, ни, упаси местная телезвезда, Картману. Стэну - может быть, но от Стэна его сейчас отделяют тысячи километров, а от Кенни пара кварталов, так что решение проблемы кажется очевидным. Прошлым летом они поцеловались. На самом деле прошлым летом они впервые попробовали пиво, и никто не знает, как Картман его достал, ведь в магазине им сказали, что двенадцатилетним пиво не продают. - А, если мы встанем друг другу на плечи? - Что, прости? - Ну, станем друг другу на плечи и наденем пальто. - Мы будем как один человек! - Ага, и нам будет сорок восемь. - Сорок восемь, - продавщица изогнула бровь. - Ага. Четыре на двенадцать. - Идите на хуй отсюда. Но Картман его как-то достал, и тогда вдруг оказалось, что от пива становится смешно и хочется целоваться, но о последнем Картман не знает. Стэн знает, и тепло улыбается Кайлу, когда тот мешает ему делать домашку, потому что они с Кенни вчера гуляли по рельсам и били фонари из рогатки, и это было супер охуенно, а ещё знаешь, что охуенно? целоваться под дождём, Стэн, ты должен попробовать! и Кенни чуть не переехало поездом, но мы успели убежать! Кенни постоянно мёрзнет, и Кайл всегда носит с собой пластырь, потому что МакКормик не может и минуты прожить, не получив очередную ссадину, но не считает необходимым как-нибудь обрабатывать рану даже, если коленки оказываются сбиты в мясо. Но Кайлу он разрешает заклеить их пластырем, хотя и смотрит волком, будто сейчас съест, и отдирает их руками, стоит Кайлу уйти домой или хотя бы отвернуться. Кайл пишет на пластырях смешные ругательства и иногда рисует сердечки, и - знаешь, что, Стэн? - он стал замечать, что Кенни больше не отдирает их вместе с коростами. Кайл обязательно расскажет об этом Стэну, но пока у него в голове вертится только одно - дурацкая песня с радио и мысль, что ему снова хочется пить пиво из одной бутылки и целоваться с Кенни. Кенни выпрыгивает из окна и почти что ломает ногу, когда Кайл машет ему рукой, подходя к его дому, и Брофловски приходится буквально прикусить язык и сосчитать до десяти, потому что он не собирается опять ссориться с Кенни и пытаться отговаривать того от идеи заняться паркуром. Непрофессиональным. Кайла начинает трясти от злости от одной только этой мысли, но заклеенные пластырем пальцы возвращают его в реальность, где Кенни - пока что сравнительно невредимый - шепчет ему на ухо, что за сараем в соседнем дворе припрятана пара банок пива, и одну они точно могут стащить. Кайл смеётся в кулак и глядит на чёрную спину Кенни, и пытается вспомнить, как это он успел привыкнуть к этой чёрной толстовке, и когда она появилась первый раз. Он точно не уверен, подарили ли Кенни её на день рождения, или он нашёл её на свалке, но больше склоняется к первому варианту, потому что в памяти есть чёткая картинка, как Кенни появляется в толстовке чернее угля, сияющей чистотой, а глаза его горят от счастья. Картман шутит, что, наверное, родители Кенни потратили на неё всю свою зарплату за пол года, если не за год, и не знает, что это почти правда. Кайл бежит и еле поспевает за Кенни, потому что тому вдруг взбрело в голову забраться на самую вершину холма, хотя они и собирались погулять по железнодорожным путям. Кайл тяжело дышит и хватает Кенни за руки, когда нагоняет его наверху, и Кайл хочет целоваться, но Кенни тихонько смеётся - "отдышись, глупенький". - Мяу, - вздыхает Кайл, и Кенни смеётся чуть звонче, а Кайлу хочется его обнять, потому что Кенни постоянно мёрзнет и даже сейчас дрожит под июльским солнцем. Сидеть на холме чертовски приятно, и ещё приятней отойти чуть дальше от путей, к полям, и плюхнуться на мягкую траву всем телом, лежать и смотреть на облака. Кайл достаёт новенький телефон и показывает Кенни, а тот вдруг предлагает - "давай сломаем что-нибудь". - Давай. Что? - Да хоть телефон. - Мне его жалко. - Давай тогда старый! Кайл достаёт его из заднего кармана джинс и почти не думает, но голос сам выдаёт: - Только если после разобьём стекло полицейской машины. Кенни хихикает и вдруг оказывается лежащим на Кайле сверху, обрамляет его лицо ладонями и шепчет прямо в губы: - Тебе ведь от матери влетит. Кайл очень старается не краснеть и не думать о том, что такое половое созревание, но выходит не очень, и всё, чего ему хочется - остаться здесь ещё хоть на секунду: - Ну и пусть. Кенни целует его в губы, и Кайлу так нравится, что их тела прижаты друг к другу сильнее, чем обычно, и он обнимает Кенни, и не желает отпускать. Кайл упрямый, как осёл, и не то чтобы эта черта ему очень в себе нравилась, но в следующий раз они с Кенни целуются без толстовки, маек и даже без потрепаных джинс. И он обязательно расскажет обо всём Стэну.