Однажды утром

        Привычку спать по ночам Джек, наверное, подцепил от Джейми. В принципе, не самое худшее занятие: иногда ему даже снилось что-то интересное. Но он терпеть не мог моменты пробуждения. Тогда в голове сонная муть, а в глаза, как назло, бьют лучи солнца, или какая-нибудь птица или требующая еды кошка вопит под ухом. Или Джейми, собираясь в школу, носится по комнате, запинаясь о мебель и роняя вещи.         Это утро ознаменовалось, во-первых, рухнувшей на него с тумбочки стопкой тетрадей (кто сказал, что спать на полу неудобно? это на одной кровати с пинающимся во сне мальчишкой неудобно!), во-вторых, чем-то странным, чему он не мог подобрать определение. Просто непривычное ощущение как будто сразу во всём теле. И волосы щекотали нос так, что жутко хотелось чихнуть.         Волосы? Нос?         Джек запустил пальцы в неожиданно сильно растрёпанные пряди, подтягивая их к глазам и убеждаясь в их вполне привычном цвете и совсем непривычной длине.         — Джек, почему у тебя волосы отросли? — полюбопытствовал Джейми, отвлекшись от попыток, прыгая на одной ноге, пропихнуть вторую в запутавшуюся штанину. Отвлекаться явно не стоило: он тут же потерял равновесие и не упал только потому, что Хранитель молниеносно подцепил его за шиворот кончиком посоха.         Что-то было катастрофически неправильно, и, когда он начал двигаться, это стало ещё более заметно. Одежда казалась внезапно неудобной, и…         — Джек, — почему-то шёпотом сказал Джейми, — ты… у тебя… на тебе юбка.         Ледяной дух судорожно вздохнул, пытаясь убедить себя, что просто ещё не проснулся, и всё это — сон. Созерцание собственных голых коленок между юбкой и вязаными гетрами не сильно помогало, как и то, что Джейми, кажется, уставился туда же. Только вгоняло в окончательный ступор.         — Джек? — обеспокоенно переспросил мальчик, видя, что его друг завис где-то далеко в своих мыслях. — Ты… что с тобой такое?         — Джейми, в школу опоздаешь!         От донесшегося с первого этажа возгласа матери Джейми подскочил на месте, запутался в штанах и всё-таки упал. А Джек, наконец, очнулся и метнулся к окну, только пробормотав:         — Кажется, я…                  -…девушка, — уверенно заключил Пасхальный Кролик, обежав вокруг него в третий раз. Впрочем, если честно, то не Пасхальный Кролик, а Пасхальная Крольчиха, и каждый раз, когда Джек проговаривал это про себя, его разбирал смех.         Хотя в целом в ситуации ничего смешного не было даже с его — её? — легкомысленной точки зрения. Потому что всем Хранителям досталось ровно так же, и сейчас около глобуса во дворце Северянина собрались внушительная дама формата «коня на скаку» с седыми косами до пояса, антропоморфная крольчиха почти шестифутового роста и с почти пятым размером груди, постоянно клюющая носом толстушка, закутанная в балахон из золотого песка, и пернатый юноша с удивлённо распахнутыми фиолетовыми глазищами. И, собственно, она, ледяная девочка Джек…         Это настолько выходило за грани разумного, что им никак не удавалось перейти даже к вопросу «кто виноват?», не то, что к «что делать?»         Эстер, — в кои-то веки женское имя оказалось кстати, — правда, сразу предположила, что виноват Кромешник, но никаких оснований для такой идеи не было. И, пока Николас (его Джеки, от нестандартности ситуации совершенно ошалевшая, уже успела обозвать Николью) пытался организовать конструктивное обсуждение, она успела подбить ледяную девочку собраться и проверить. И, если что, набить морду.         Как ни странно, их отпустили даже почти с благословением. А всё потому, что голову Северянки посетила здравая мысль, что Кромешник, если и не виноват (а на его стиль, всё-таки, не похоже), то мог столкнуться с той же проблемой.                  Нора была тёмной, холодной и местами сырой, как и положено норе. Лезть туда особого желания не возникало, тем более с учётом впечатлений от прошлого визита… но опозориться перед Пасхальным Кроликом, хоть тот и был Крольчихой, было немыслимо. Обзовёт ведь девчонкой-трусихой, зараза пушистая! Так что Джеки, перехватив поудобнее посох, после короткой заминки спрыгнула вниз. Если бы она при этом не зацепилась рукавом за одну из сломанных реек кровати и не потеряла равновесие, наверное, получилось бы даже эффектно.         Эстер присоединилась к ней уже внизу. Не менее эффектно, если под эффектностью подразумевать «вылететь из дыры прямо под ноги своей напарнице, чуть не опрокинув её».         Оставалось всего ничего — отыскать Кромешника. В подземном лабиринте неопределенных размеров, ага. Самое то. Крайне сомнительное развлечение, что ни говори. Всю степень сомнительности Джек и Кролик оценили где-то через полчаса поисков, когда зашли в тупик и в прямом, и в переносном смысле.         — Разведка доложила, что докладывать не о чем? — раздался откуда-то из теней насмешливый и, определённо, женский голос.         Явление Повелительницы Кошмаров тоже можно было назвать эффектным. По крайней мере, Джеки от неожиданности подскочила на месте и приложилась лбом о выступающий камень, а брошенный Кроликом на звук бумеранг улетел в темноту, затерялся там на некоторое время, а потом вылетел совсем с другой стороны, стукнув её по затылку…         Тени разошлись в стороны, пропуская Хранителей вперёд, в следующий зал. Там и обнаружилась тёмная леди, которая с меланхоличным видом сидела в кресле и почесывала за ухом тварь-кошмар, отдалённо напоминающую борзую.         — Зачем пожаловали, барышни?         — А что, сам догадаться не можешь?! — Эстер возмущённо взмахнула бумерангом, но швырять его не стала, памятуя о недавнем опыте.         — Могу, — не стала спорить Повелительница Кошмаров. — Это очевидно. Но почему, собственно, вас это так беспокоит? Оно вам так сильно мешает? Думаю, нет. И у вас хотя бы грудь есть. Ну, по крайней мере, у Банни.         — У меня тоже есть! — тут же возмутилась Джеки, которую до сих пор этот вопрос совершенно не волновал.         — Что, правда? А не похоже, — Эстер покосилась на свободно висящую на хрупкой фигурке толстовку. И, задумчиво пошевелив ушами, внезапно дёрнула её вверх.         Возмущённый вопль ледяной девочки «отстань, извращенец!» прозвучал одновременно с искренним смехом Кромешника.         — Почему это извращенец? — надулась Банни, получившая посохом по макушке. — Я, между прочим, мужчина, так что интерес к женской груди — не извращение!         Джеки была слишком ошарашена, чтобы высказать, в общем-то, здравую мысль, что интерес-то не извращение, а вот без спросу лезть девушке под одежду — ещё как.         — Сейчас ты женщина, — хмыкнула тёмная.         — Не более чем ты. Вот ты бы отказался посмотреть на грудь Джеки?         — Отказался бы, — это прозвучало совершенно невозмутимо.         — Э… что? — синхронно отреагировали Хранители, причём голос Кролика прозвучал удивлённо, а Джека (к её собственному недоумению) — чуть-чуть обиженно.         — А зачем, если ты, Банни, открыто демонстрируешь гораздо более выдающиеся формы?..         Хранительница Надежды успокоилась только через четверть часа, когда бумеранг затерялся в тенях повторно, а обойма с пасхальными яйцами оказалась пуста. Джеки всё это время сидела на посохе, как ведьма на метле, и с хихиканьем подбадривала то одну, то другую сторону, иногда добавляя живости в процесс бросками снежков.         Потом Повелительница Кошмаров громко отметила, что, учитывая юбку, снизу открывается весьма любопытный вид… и дальше хихикала уже исчерпавшая свой боезапас Эстер.                  Во дворец Северянина они вернулись, как ни странно, втроём. Зачем — вопрос глубоко философский, но Хранителям стукнуло в голову, что раз проблема общая, то, возможно, и решать её нужно совместно. А Повелительница Кошмаров просто не нашлась, что ответить на уверенное джеково: «Ну, раз тебе всё равно — так пошли. Ведь всё равно, сидеть тут или на Северном полюсе!».         Во дворце Северянина конструктивное обсуждение, если оно вообще имело место, уже исчерпало себя, и трое Хранителей пили чай. Если кто-то из них и был удивлён появлением Кромешника, то виду не подал. И за стол её усадили совершенно мирно. В отличие от Джеки, которая попыталась сесть на стол и быстро убедилась, что рука у Северянина и в женском облике осталась весьма тяжёлой.         После этого она устроилась на спинке стула, демонстративно оттащив его на противоположную от хозяйки дома сторону стола. Бегать за ней Хранительница Рождества не стала.         Застольная беседа не клеилась. Что, впрочем, совершенно неудивительно. Животрепещущие вопросы в силу своей безответности её поддержанию не способствовали, а задавать какие-то ещё никого не тянуло.         — Что это у меня в кармане?.. — заскучав, ледяная девочка засунула ладони в карман толстовки. Через пару секунд она недоумённо наморщила нос и вытащила наружу помятый конверт. Очень помятый конверт, если честно. — Ой, письмо.         — И что там? — Фей пытался скрыть любопытство, но завертевшиеся вокруг ледяного духа зубные крохи выдавали его с головой. Появилось что-то необычное, что можно было рассмотреть и обсудить, и это мгновенно оживило обстановку.         — Не знаю, не читал.         — Ты вообще читать-то умеешь? — с ехидным подозрением уточнила Повелительница Кошмаров.         — Умею, конечно! — обиделась Джеки. — Но на английском. И на французском чуть-чуть. А это — ни то, ни другое, это вообще славянщина какая-то! Я хотел Северянина спросить… но забыл.         Письмо перекочевало в мозолистые руки «Святой Николь», которая, расправив листок, кивнула:         — Да, это кириллица. Русский, если точнее, — и прочитала одну короткую фразу: — С Первым апреля. К чему бы это? Джек, ты это получил сегодня?         — Наверное… — девушка пожала плечами. — Вчера его там не было.         Северянка почесала затылок. С некоторой неловкостью покосилась на кучу неразобранной корреспонденции в углу и осторожно поинтересовалась:         — А остальные ничего не получали?         — Выбросила, — коротко сообщила тёмная. — Ничего хорошего мне не пишут, так зачем читать?         — Я со вчерашнего дня дома не была, — вздохнул Фей, и помощницы запищали, подтверждая: работы было выше крыши!         Эстер некоторое время фыркала и шевелила ушами, — видимо, это означало мыслительный процесс, — и, наконец, не слишком уверенно сказала:         — У меня была Софи, она рисовала на каких-то бумажках…         Сэнди пожала плечами, изобразив невскрытый конверт и набор непонятных символов, и Николь вспомнила:         — А, да, ты же читаешь только на латыни. Значит, все… И, наверное, с тем же.         Некоторое время Хранители молча переглядывались.         — Первое апреля — это… — медленно начал Фей.         Сэнди изобразила над головой шутовской колпак.         — …день дурака, — закончила Банни.         — И у него тоже есть покровитель, — уже с пониманием добавила Северянка.         — И шутки у него дурацкие, — подытожила Повелительница Кошмаров. А Джеки тихим шёпотом добавила, покосившись на Хранительницу Рождества и явно что-то вспоминая:         — …как и у всех русских.