Эксперимент

Подтянув тонкими пальцами узел галстука, RK900 бросил быстрый взгляд на собственное отражение в стекле висящей на стене фоторамки. Идеален. Впрочем, как и всегда. Иначе ведь и быть не могло. — Элайджа ждёт тебя, — вкрадчивый голос Хлои отвлек андроида, и он коротко кивнул, проходя в открывшуюся за её спиной дверь. Создатель позвал его неожиданно. По счастливой случайности, напарника RK900 отослали в соседний участок для разбора каких-то дел, где андроид был совершенно не нужен. Поэтому, при первой возможности, он поспешил к Камски. Причины вызова создатель никогда не считал нужным объяснять, так что ожидать можно было чего угодно. Это могли быть проблемы с обновлением, или Элайдже просто стало скучно в обществе Хлой и ему захотелось пообщаться с другим своим детищем. Людей, насколько помнил RK900, Камски не принимал. Именно поэтому андроид зашёл в комнату с бассейном, совершенно ничего не ожидая. Элайджа, против обычного, был в темных джинсах и светлой рубашке, рукав которой он только закончил закатывать до самого локтя. Он поднял взгляд на андроида и приветливо улыбнулся, поднимаясь навстречу из любимого кресла. — Рад тебя видеть, — голос создателя был тихим и очень напоминал шелест листьев под конец октября или звук, с которым с неба медленно падает снег. — Взаимно, создатель, — ответил RK900 с коротким кивком, но его подбородок был тут же подхвачен и поднят тонкими пальцами. Элайджа неожиданно оказался очень близко. — Ну-ну, просто Элайджа, помнишь? Мы говорили об этом в прошлый раз, — Камски имел привычку с любопытством заглядывать в чужие глаза, неважно — кому, человеку или андроиду. Он словно искал там маленький крестик, как на картах сокровищ, чтобы точно знать: копать нужно тут. — Конечно, Элайджа. — Вот и чудесно. Как служба в полиции? Тебя ведь к детективу Риду в напарники определили? — Да, — невозмутимо ответил андроид. — По вашей личной просьбе. — Конечно, конечно, я помню. И… как складываются твои отношения с напарником? Как бы ты их описал? — Камски обвел RK900 многозначительным взглядом, отступив на пару шагов. — Пожалуй, доверительные, — после недолгого молчания ответил андроид. — За это время нам удалось достаточно сблизиться. — Это великолепно. Я доволен. Впрочем, это всё формальности, — он махнул рукой. — Не против, если я перейду к сути твоего визита? Предполагаю, ты не догадываешься, зачем я тебя вызвал. Поэтому позволь разъяснить. Элайджа направился в сторону высокого окна, заменившего одну из стен дома. Андроид следил за ним, не отрывая взгляда, и Камски это прекрасно знал. — Тебе, — начал он, — как никому другому известно, в чем суть девиации и какая наиболее распространенная причина лежит в её основе, не так ли? — Эмпатия, — не моргнув, ответил RK900. — Абсолютно верно. А известно ли тебе, что какой бы строгой и совершенной ни была программа робота, имитация человеческих эмоций в один момент становится настолько тонкой, а алгоритм настолько идеально подстраивает необходимые реакции, что андроид убеждает себя в том, что способен на эмоции и эмпатию. Тест Камски тому подтверждение. Последнюю фразу Элайджа произнёс не без удовольствия. Разумеется, он гордился любым своим творением. Тестом — в том числе. — Нам удалось разобраться с девиантами, но встала следующая проблема, — Камски обернулся к RK900 и поймал серый пасмурный взгляд. — Рано или поздно любая машина, имеющая хоть какие-то контакты с человеком, начинает испытывать то, что незнающие люди и запутавшиеся андроиды могут назвать эмпатией. Ты понимаешь меня? RK900 только сдержанно кивнул. — Вот и прекрасно. — Камски поправил и без того идеально лежащий ворот рубашки. — И ты, я уверен, знаешь, что нам удалось внести эмпатию в состав одного из ответвлений основной программы. Другими словами, робот становится способен испытывать искусственно созданную, запрограммированную эмпатию, при этом не становясь девиантом и оставаясь послушной машиной. Ты, мой дорогой, первый из таких. И тебе это прекрасно известно. Андроид вопросительно вскинул бровь. Разумеется, всё это, от первого до последнего слова ему было известно. Вот только понять, к чему же именно вели все эти рассуждения, он так и не смог. — Но есть одно «но». Не только мнимая эмпатия может привести к появлению девиантов. У нас есть все основания полагать, что возникновению девиации способствуют яркие эмоции и чувства или их имитация. Например, у людей такие чувства вызывают серьёзные потрясения нервной системы. Перечислишь мне их? — заложив руки за спину, Камски медленно направился в сторону своего детища. — Ярость, гнев, сильное отвращение, страх, зависть, счастье, ревность, любовь… — Молодец, вот только последнее исключи. Любовь слишком многогранное и сомнительное явление, чтобы его можно было исследовать привычными научными методами. Именно здесь распространенный эмпирический метод дает наибольшие погрешности. Но насчет остального ты прав. Гнев, злость, ревность, зависть, ненависть… — Камски коротко облизнул губы и замер в паре дюймов от андроида. — Заметил, что большинство этих эмоций — негативные? Это много говорит о человеческой натуре, но суть сейчас не в ней. Суть в том, что я решил создать новый тест. — Новый тест? — RK900 нахмурился, но всё его лицо выражало легкую заинтересованность. — Именно так. И ты мне в этом поможешь. Если не возражаешь, разумеется, — Элайджа ухмыльнулся острым уголком губ. — Никаких возражений, Элайджа. — Превосходно, — Камски коснулся кончиками пальцев подбородка андроида и заставил его смотреть прямо, в глаза своего создателя. — В основе теста — эксперимент. Так как андроиды теперь запрограммированы на эмпатию, то мне стало интересно, способны ли и в данном случае яркие эмоции и чувства, которые ты любезно перечислил ранее, сделать андроида девиантом и заставить ослушаться непосредственного приказа? И если да, то в каком количестве. Что скажешь? Диод на виске андроида несколько раз мигнул желтым, а после затих на привычном небесно-голубом. — Данный эксперимент должен иметь высокую научную ценность, и может впоследствии значительно продвинуть исследования совместимости искусственного интеллекта и человеческого эмоционального фона. — Я не сомневался в тебе, — довольно хмыкнул Элайджа, поглаживая андроида по щеке. — Ты никогда меня не разочаровывал. Лучшее творение. Именно поэтому я хочу, чтобы ты стал объектом данного эксперимента. Ты ведь не откажешь мне? Медленно, словно сомневаясь, RK900 покачал головой. Диод на виске вспыхнул желтым и тут же загорелся голубым. — Принять участие в таком эксперименте будет честью для меня. — Чудесно, — проворковал Камски и летящим шагом подошёл к стене, где, незаметной для глаза, скрывалась дверь. Незнающий о её существовании никогда бы эту дверь не заметил. RK900 знал о ней давно и не понаслышке. — Пойдём. Эксперимент не требует долгой подготовки, но там, — он кивнул в сторону отъехавшей двери, — мне атмосфера больше по душе. Ни сказав ни слова, RK900 прошёл мимо создателя, с джентльменской галантностью пропустившего своё детище вперёд. Маленький коридор, открывшийся за дверью, заканчивался в одной из спален Элайджи, что андроиду было прекрасно известно. Сейчас свет был выключен, RK900 почти не различал предметы, поэтому доверился слуху. Вот в комнату вошли создатель и Хлоя, медленно закрылась дверь и… буквально за секунду до включения тусклого света до андроида донеслись звуки, похожие на неразборчивое мычание, смутно знакомый человеческий голос. Щелкнул выключатель, озарив комнату мягким светом. — Гэвин! — пораженно выдохнул RK900 и рванулся к напарнику, но, словно прибитый к полу, замер под взглядом создателя. — Что-то мне подсказывает, что ты дал не совсем верную оценку вашим отношениям, — заметил Элайджа, отходя от стены с выключателем. — Но так даже лучше, поверь. Учитывая ваши довольно близкие отношения с детективом Ридом, эксперимент будет наиболее информативен. — Что вы собираетесь делать? — приглушенно спросил андроид, переводя взгляд с Гэвина на Камски и обратно. — Тебя это не должно волновать, — чуть более резким, чем обычно, тоном бросил Элайджа. — Твоя задача — подчиняться моим приказам. Какими бы они ни были. Ты понял? RK900 молчал. Ему было сложно смотреть на Гэвина. Так, словно внутри трещал по контуру пластик, когда он видел, как врезается в кожу Рида кожаный ремень кляпа, как неестественно вывернуты за спиной его руки, скованные наручниками, как он рвется со стула, к которому прикован. Повреждений не было — андроид проверил это в первую очередь. Пылающей жгучей злостью взгляд Рида мог испепелить заживо кого угодно, но только не того, на кого он был направлен. Камски лишь многозначительно улыбался, приближаясь к Гэвину. — Что вы собираетесь делать с детективом Ридом? — Я сказал, что тебя должно волновать лишь подчинение приказам, — обрубил Камски. — Спрошу ещё раз. Ты понял меня? Андроид нехотя кивнул, вызвав тем самым довольную улыбку у Камски, в это мгновение похожего на гордого отца, которого наконец начал слушаться его ребенок. — Великолепно. Для начала, — в сторону андроида полетел маленький ключик, который RK900 ловко поймал. — Расстегни наручники. Не медля ни секунды, андроид подошёл к вырывающемуся Гэвину, смотревшему на него со смесью недоверия, испуга и затаенной глубоко во взгляде мольбы. Быстрые механические пальцы скоро расправились с одним наручником, и Рид тут же рванул руки к себе пытаясь расстегнуть затянутый на загривке ремешок от кляпа. — А теперь застегни их спереди, будь любезен. Гэвин и RK900 одновременно бросили взгляд на Элайджу, а после переглянулись. Рид в ту же секунду рванулся со стула, но, зацепившись об ножку, упал и ударился головой о край стоящей рядом кровати. Раздался тихий болезненный стон. Диод на виске андроида быстро мигал желтым. — Я жду, — напомнил Камски, складывая руки на груди. RK900 смотрел на создателя, чувствуя, как не он сам, а программа заставляет его придвинуться вплотную к шарахнувшемуся от него детективу. Глаза Рида в это мгновение были широко распахнуты и, где-то за нескрываемой злостью, таилось недоверие. «Не может быть. Ты ведь не сделаешь этого», — говорил его взгляд. Впрочем, сдаваться он не собирался. Гэвин замахнулся, но кулак его пролетел в дюйме от лица андроида. RK900 перехватил руки Рида, и, как бы тот ни трепыхался, как бы ни пытался ударить напарника ногой, наручники звякнули, вновь застёгиваясь на его запястьях. В это же мгновение на пол, под ноги андроида со звонким журчанием упала металлическая цепь. — Пристегни, — коротко бросил Элайджа. «Я не хочу этого делать. Не хочу», — крутилось в голове RK900 красной строкой о программном сбое. — Уровень стресса повышен до восьми процентов, Элайджа, — внезапно отозвалась Хлоя. — О, и правда. Совсем забыл сказать. Хлоя будет отслеживать твоё состояние. Это всё ради эксперимента. Необходимы цифры и точные данные, сам понимаешь, — с тихим смешком создатель пожал плечами. Гэвин что-то неразборчиво промычал в его адрес. Вероятно, очередное грязное ругательство. RK900 медленно поднял с пола цепь, звякнувшую в его руках железным карабином, который андроид без труда закрепил на цепочке, соединявшей наручники. Он старался всячески избегать взгляда Гэвина, отчетливо понимая, что именно он увидит, вместо привычной насмешки и колючей теплоты, появившейся там совсем недавно. Тогда, когда вместо ругательств и оскорблений андроид услышал от детектива нечто, похожее на нежность. Резкую, неуклюжую, свойственную только Риду. Тогда, когда после секса, Гэвин впервые одернул его за руку и попросил остаться, а после заснул на его плече. Теперь RK900 знал, что увидит там лишь пылающую ярость и ненависть. Знал и не хотел видеть. Ему хотелось нарушить приказ создателя, но всё его естество, подчиняясь программе, не позволяло этого сделать. Поэтому следующие приказы он выполнил без промедления. Резким движением цепи поставил Рида на ноги и подвел к Камски. Элайджа елейно улыбался, протягивая руку. — Ты знаешь, что такая цепь всегда была символом собственности, закрытой от других. Она была символом власти над тем, кто находился на противоположном её конце. Так раньше водили рабов на невольничьих рынках. Так до сих пор иногда водят собак. Передавая эту цепь другому, ты словно отдаёшь ему власть над тем, что принадлежит тебе, так что… В этот момент Рид, рыкнув, попытался кинуться к Элайдже, но андроид, будучи в разы быстрее, одним движением цепи остановил эту попытку. — Гэвин, пожалуйста, не перебивай, когда мы разговариваем, хорошо? Спасибо, — как ни в чем ни бывало продолжил Элайджа. — Так о чём я… ах, да. Отдай мне цепь. Андроид замер. Диод с желтого сменился на кроваво-красный, а механические пальцы крепче сжали металлические звенья. — Уровень стресса повысился до тринадцати процентов, Элайджа, — прокомментировала Хлоя. Рид рвался загнанной птицей, понимая, что просто так ему выбраться не позволят. Пытаться ударить андроида было бесполезно, тянуть цепь на себя тоже — не отпустит ведь, но перестать Гэвин не мог. «Я не хочу этого делать. Я не хочу», — снова и снова крутилось в голове андроида, но сейчас он мог лишь наблюдать, как управляемые программой руки передают цепь довольно ухмыляющемуся Камски. — Умница. А теперь отойди подальше, детектив Рид нужен мне тут. Не смей шевелиться, RK900. Вот мой следующий приказ, — сказав это, Элайджа резко дернул к себе Гэвина и сцепил тонкие пальцы на колючем подбородке до того, как Рид успел убрать голову. — Ох, не стоит делать такое злое лицо, Гэвин. Разве так приветствуют любимого брата после долгой разлуки? Андроид не издал ни звука, и лишь мигающий алый диод говорил намного больше, чем мог произнести его носитель. «Братья? Анализ лиц. Сходство на 69,6 процентов. Идентичная форма губ, резкость скул. Отличия есть, но родство неоспоримо», — диктовала программа. — А, я забыл сказать. Мы с детективом Ридом — братья. Выросли вместе. Вот только кое-кто решил, что он слишком гордый и слишком завистливый, чтобы общаться с любимым братом, и порвал все связи, не так ли, Гэви? Судя по лицу Рида, не будь сейчас на нём кляпа, он бы плюнул в лицо «любимому брату». Это вызвало еле заметную усмешку у RK900. Да, это был его Гэвин Рид. — Что ж, оставим теплые семейные сцены. Пора продолжать эксперимент. Гордись, Гэви, ты станешь частью научного прорыва. Тихий звук привлек внимание RK900. С потолка к Элайдже спустился крюк, странно, что андроид не заметил его сразу, как вошел в комнату. Нет, не странно — плохо. Его недочет. Камски ловко закрепил цепь на крюке, полностью игнорируя Рида, делающего всё возможное, чтобы вырваться или заехать Элайдже по лицу. Впрочем, ни то, ни другое детективу не удалось. Быстро поднявшийся к потолку крюк, а вместе с ним и скованные руки Гэвина вырвали из груди детектива сдавленный рык. Он всё еще был способен вертеться и вырываться, но ничего сверх этого. — Уровень стресса повысился до пятнадцати процентов. — Не стоит так переживать, — заметил Камски, обходя со спины трепыхающегося Гэвина. — Я не причиню ему вреда. Но ты только посмотри… Элайджа схватил Рида за ремень, заставляя его застыть в одном положении — лицом к RK900 и спиной к Камски. Ухоженные бледные даже в полумраке пальцы скользнули по животу, зацепили край серой футболки, медленно подняв её до уровня сосков. Элайджа прижался грудью к спине брата, не давая ему дернуться, и провел ладонями по оголившемуся подтянутому телу. — Он красив, не так ли? Какие мускулы, перекатывающиеся под кожей. Ты только посмотри. Даже шрамы, чувствую, их тут немало, даже они не уродуют, а лишь украшают это тело. Он тебе нравится? Я создавал тебя по собственному образу и подобию, ты должен ценить красоту, как никто другой, — сладко проговорил Камски, обжигая дыханием шею Рида, заставляя кожу на ключице покрываться колючими мурашками, но вот взгляда он так и не оторвал от стоящего напротив андроида. — Так что? Он тебе нравится? Отвечай. RK900 сдержанно кивнул. Когда он заговорил, голос его практически не изменился, и только внимательный мог услышать почти незаметную, взявшуюся из ниоткуда хрипотцу. — Да, детектив Рид отличается хорошим телосложением, — вот только пасмурные глаза андроида смотрели не на живот и грудь Гэвина, которые сейчас нескромно исследовали аристократично тонкие пальцы Элайджи, а на его лицо. Хмурое, с прорезающей переносицу жесткой морщинкой, которой RK900 так любил касаться губами. Рид невыносимо тяжело смотрел из-под бровей на андроида, будто всё сейчас происходящее было именно его виной. Но RK900, хоть и осознавал сочувствие к детективу, также прописанное программой, собственной вины не понимал. Ему только хотелось освободить Гэвина и унести отсюда, потому что никто, даже создатель, не смеет прикасаться к нему. Только он, только RK900. Но стена, где вместо кирпичиков стояли приказы Элайджи, была слишком крепкой и высокой, чтобы её преодолеть. «Чёрт», — слишком «по-ридовски» подумал андроид, когда Камски ловко расправился с пряжкой чужого ремня. Гэвин рванулся прочь, вот только цепкие руки удержали его на месте. — Тшш, братец, мы только начали, побереги силы. Я ведь ничего страшного не делаю, верно? Просто хвастаюсь своему творению тем, какой у меня красивый брат. Он, конечно, всё это уже видел — уверен, ты не раз перед ним раздевался. Как давно вы спите, Гэви? Рид в ответ только злобно что-то промычал, всеми способами пытаясь уйти от пальцев, что издевательски медленно расстегивали молнию джинсов. — Уровень стресса повышен до двадцати процентов, Элайджа. — Что? Не нравится? — Камски обратил блеснувший хитрецой взгляд на андроида, останавливая руку на ширинке Рида. — Не хочешь, чтобы я его трогал, мм? Не хочешь — останови меня. Но тогда тебе придется нарушить приказ. Ты готов? На непроницаемом лице RK900 шевельнулись желваки, и он демонстративно медленно скрестил руки за спиной, отводя глаза от обвиняющего взгляда Гэвина. — Не готов. Что ж, это пока, — задумчиво протянул Элайджа, ухватившись за шлицы и стягивая джинсы с бёдер сопротивляющегося Рида. Он скинул их до самых щиколоток и, запустив руку под футболку снова, обвел самым кончиком ногтей ореолы твердых сосков под немелодичный аккомпанемент рычания Рида. Камски только усмехнулся, продолжая ласкать кожу брата снова и снова. Соски, подтянутый живот с виднеющимися границами пресса, острые бедра, смазанные прикосновения к паху — Гэвин дергался всякий раз, когда Элайджа задевал особо чувствительные места. Вместе с Ридом новым сбоем дернулась программа RK900, а уровень стресса поднялся до двадцати девяти процентов. Гэвин всё ещё продолжал рваться, мычать и рычать, когда его уха, кроме дыхания, коснулся смешок, а тонкая рука накрыла приподнявшийся член. — Ты только подумай, Гэви. Твоему андроиду не нравится, что я тебя касаюсь, а ты, кажется, наоборот, доволен. И сейчас мне даже интересно, как далеко и глубоко ты меня посылаешь, но прости, пока я кляп не сниму. Он подходит к твоим глазам, — Камски коротко сжал пальцы на пахе брата, наблюдая, как Рид напрягается всем телом. — Ускорение работы тириумного насоса на десять процентов, — проговорила Хлоя, но Элайджа не обратил никакого внимания. Он, казалось, весь был поглощен тем, как раздразнить собственного брата ещё больше. Где погладить, где царапнуть, а где — лизнуть. Сейчас — за ухом, там слишком нежная и тонкая кожа. Элайджа провёл кончиком влажного языка от мочки и дальше, а Гэвин до алых отметин впился короткими ногтями в собственные ладони, лишь бы не показывать Камски, насколько удачное место он нашёл. Впрочем, он и без Гэвина это прекрасно знал. Лицо RK900 оставалось непроницаемой маской: ничего ни узнать, ни прочесть, ни понять. Вот только желваки медленно двигались под синтетической кожей. Уровень стресса повышался всё быстрее, а Хлоя, отмечавшая это вновь и вновь, в свою очередь поднимала его. Сейчас RK900 хотелось пройти тест Камски ещё раз и пустить пулю в лоб этой машине. Рид больше не смотрел на него, и это оказалось еще больнее, чем полный сжигающей ненависти взгляд. RK900 видел медленно выстраивающуюся, вырисовывающуюся алой линией стену перед собой. Стену и начинающие появляться надписи… «Ты должен подчиняться приказам». «Не смей шевелиться». «Стой и смотри». А сквозь эту стену он видел из последних сил сопротивляющегося Рида: его ноги медленно подкашивались — сказывалось неудобное положение, он то и дело дергал цепь — очевидно, затекали руки, лицо выражало отвращение и злость перед тем, что он изменить сейчас был не в силах и, что ещё хуже… то, что RK900 возненавидел в одно мгновение — румянец, выступивший на щеках детектива, смущение и стыд. Андроид знал, что Рид мог стерпеть сколько угодно боли и оскорблений, но вынести такое унижение ему было слишком тяжело. — Элайджа, — громко проговорил RK900, заставляя создателя обратить на себя взгляд. Такой, словно он только что с удивлением обнаружил андроида в своей спальне. — Отпустите его. Рид рыкнул. Задетое самолюбие отдалось сильной болью, но RK900 не мог сделать ничего больше. По крайней мере, сейчас. Камски расплылся в медовой улыбке. — Отпустить? Так просто? Нет-нет, — он потянул край белья вниз, обнажая сначала выпирающую бедренную косточку, соблазнительные косые мышцы и полосу темных жестких волос, уходящих к лобку. — Эксперимент только начался. Стой и смотри. Тебе ведь нравится мой брат, не так ли? Наслаждайся зрелищем. С этими словами Элайджа обвёл языком место, где шея переходит в плечо, а после демонстративно медленно, наблюдая за реакцией RK900, обнажил зубы и впился укусом в смуглую кожу. Гэвин вскрикнул, насколько позволял кляп, а после постыдно простонал, когда пальцы Камски с особым усердием и настойчивостью прошлись по всей длине его эрегированного члена. — Уровень стресса повышен до пятидесяти одного процента, Элайджа, — доложила Хлоя, и создатель с полуусмешкой отстранился от Рида, обратив всё своё внимание на RK900 так, словно Гэвина тут и не было вовсе. — Право, я удивлён и доволен. Уровень стресса выше пятидесяти процентов, а ты всё ещё держишься. Хоть и на грани. Кажется, пришло время повысить напряжение. Приказ остается в силе. Не двигайся. Стой и смотри. Эксперимент должен быть чистым, не так ли? Фигурально выражаясь. Камски тихо засмеялся и кивнул Хлое. Через мгновение с потолка опустился крюк, позволяя Риду ослабить руки. Ненадолго, правда. Элайджа ловко отстегнул цепь и крепче перехватил её ровно за мгновение до того, как Гэвин попытался рвануться на вмиг подогнувшихся ногах. — Ну, куда же ты, Гэви? Ты мне ещё нужен, — Камски отступил к кровати, вот только Рид из ниоткуда взявшихся сил сопротивлялся, не собираясь идти следом. — Не упрямься, братик. Выбора у тебя всё равно нет, и ты это знаешь. Элайджа многозначительно хмыкнул и стремительно рванул цепь, не давая Гэвину иного выхода, кроме как на заплетающихся ногах полететь следом, с трудом сохраняя жалкие крохи равновесия. Церемониться с братом Элайджа не собирался: он без труда, грубо затащил Рида на большую постель и, буквально протащив животом по мягкому шёлку постельного белья, пристегнул цепь к самому изголовью кровати. Такие действия создателя были непривычны RK900. Обычная утонченность и элегантность Камски сейчас вдруг сочеталась с немалой физической силой и упорством. При всём этом, Элайджа сохранял невесомую улыбку на губах, такую, словно наслаждался привычным видом из окна, а не затаскивал сопротивляющегося младшего брата на свою кровать. Гэвин быстро перевернулся на спину и подполз к металлическому изголовью, поджав ноги, с которых уже почти слезли спущенные джинсы. Ещё немного и у детектива волосы встали бы дыбом на загривке, а зубы обнажились в предупредительном оскале, как у ощетинившегося пса, вот только кляп мешал. Такой Рид, больше похожий на загнанного зверя, очень понравился андроиду, вот только на месте подбирающегося к кровати Камски сейчас должен быть он. Он, и никто другой. Рид — его человек, и только его. Каждой клеточкой синтетической кожи, каждым пластиковым членом, каждой кабельной связкой он пытался сорваться с места. Он тянулся туда, к Риду, который съежился, пытаясь дрожащими пальцами отсоединить проклятую цепь, которой он, RK900, сковал его. Андроид уже видел, как подлетает туда, отталкивает создателя, разрывает руками металлические звенья и заключает Рида в крепкие объятия. Вот только алая стена не давала ступить и шагу. RK900 смотрел на неё со всей возможной ненавистью, если только эти пасмурные механические глаза могли выражать ненависть. Сквозь алые переплетения приказов проглядывал Элайджа, упирающийся коленом о край кровати. Со своей неизменной улыбкой человека, знающего и контролирующего всё на свете, он неторопливо расстегивал пряжку ремня, наблюдая за округлившимися глазами Гэвина. В воцарившейся тишине, нарушаемой лишь протестующим мычанием Рида, тихо прошелестела молния джинсов. — Ты ведь не боишься меня, Гэви? Мы же всё детство провели вместе, зачем тебе меня бояться, верно? Презирать, ненавидеть, завидовать — это да, но зачем бояться-то? — Камски забрался на кровать и коснулся оголившейся щиколотки детектива. Рид резко дернул ногой, но тут же тонкие пальцы крепко сжались на его лодыжке. Элайджа дернул, опрокидывая Рида лопатками на струящийся шёлк. — Уровень стресса повышен до шестидесяти семи процентов. RK900 крепче сжал за спиной кулаки, так, что, кажется, скрипнули пластиковые пальцы, покрытые синтетической кожей. Стена перед глазами пылала алым, почти ослепляя, но андроид всё еще мог видеть, как Гэвин пытается отбиться от нависшего над ним брата, как он лягается изо всех сил, рычит, хмурится, пытается рваться навстречу, чтобы ударить головой, взгляд его — полыхающий пожар ненависти — вот только всё бесполезно. Рид знает это не хуже RK900, но его натура не позволит ему сдаться. Его можно сломать, но нельзя прогнуть и от этого… от этого будет только хуже. RK900 это знал, но… знал ли сам Гэвин? Андроид прикрыл глаза, вспоминая, как Рид впервые рвался из его рук. Словно бы с таким же остервенением лупил он кулаками по пластиковому телу, но глаза его, напротив, горели огнём желания, так и просившего сломить его. Не поддаться, не заставить прогнуться, а именно что сломить, взять над ним верх. RK900 тогда впервые его поцеловал. Мычащего проклятья, сопротивляющегося, но через пару мгновений ответившего на поцелуй. Голос создателя опять ввернул в несправедливую реальность, а тириумный насос начал прибавлять обороты. «Ревность?». — Мне нравится, как ты вырываешься, братец. Люблю сопротивление, так ведь только интереснее. Да и… — Элайджа крепко сжал бок Рида одной рукой, удерживая его на месте, а второй сдернул с его бёдер еле державшееся там бельё. Гэвин дернулся снова, но был прижат всем телом к кровати. Камски смотрел на него сверху вниз, роняя тень на обозленное лицо. — Да и эксперимент даст превосходные результаты, не так ли, дорогой? — последнее было обращено к андроиду, на которого Элайджа поднял взгляд. — Ты только подумай, учитывая ваши отношения, я создал все условия для возникновения гнева, ярости, ревности и зависти. Что-нибудь из этого обязательно заставит тебя сорваться. Но не сейчас, да? Сейчас еще пока рано. Прости, Гэви, придется тебе еще немного потрудиться. Всё это время Рид с невыразимой болью и ненавистью смотрел на андроида, видя в нём своё единственное спасение. Спасение, которое стоит совсем рядом и не делает ровным счётом ничего, пока родной брат собирается его трахнуть. Сомнений намерения Элайджи не вызывали. Гэвин рыкнул и дернул головой, когда Камски вернул к нему всё своё внимание, оставляя на колючей шее, где-то поверх укуса яркий засос. Отвратительно. Рука Элайджи крепко, до синяков сжалась на бедре Рида, подтягивая его ещё ближе. Настолько, чтобы Гэвин мог отчетливо ощутить всю радость Камски от долгожданной встречи с братом. Слишком отвратительно. А еще хуже было то, что тело Рида отвечало на эту радость целиком и полностью в то время, как сознание отчаянно горело, сопротивляясь. Родной брат. Всё детство вместе, и теперь… Гэвин запрокинул голову, роняя её на подушку между поднятых к изголовью рук. Всё, что угодно, лишь бы не смотреть на лицо Камски. Такое знакомое, такое родное. Такое похожее на его собственное. Острый кончик языка пробежался по россыпи родинок на ключице, миновал скрученную у самых подмышек футболку, коснулся давно затвердевшего соска. Рид зажмурился. RK900 не знал, и не мог знать о том, что перед мысленным взором Гэвина сейчас был именно он. Так было проще — представлять, что всё это — лишь их очередная игра с наручниками и задержанием, а не ебнутый эксперимент извращенного ублюдка, которого Рид был вынужден называть братом. Гэвин вскинулся навстречу, когда мягкие ладони сжались на его ягодицах. Тихий, шелестящий голос Элайджи бесил Рида еще сильнее. Сильнее, чем влажный след на его животе от шустрого языка, сильнее, чем след от зубов где-то под самыми ребрами. Гэвин крепче сжал зубы на кожаном шарике кляпа, чувствуя, как с края открытого рта по коже медленно двигается капелька вязкой слюны. — Гэви, я знаю, что ты меня недолюбливаешь, но ты просто норовишь сейчас проткнуть меня своим членом, — голос Камски сочился сладкой карамелью, когда он вернулся обратно, потираясь идеально выбритой щекой о колючую щетину Рида. — Терпение, братик, всё будет. — Уровень стресса повышен до семидесяти девяти процентов. Велика вероятность наступления девиации. — О, это просто превосходно, — Элайджа смазал языком так и не добежавшую до подбородка слюну и тихо рассмеялся. Его голос лишь самую малость отдавал сбившимся дыханием, но RK900 прекрасно видел и понимал, насколько возбужден его создатель. — Осталось немного, верно? Андроид непроницаемым взглядом смотрел на уже почти не сопротивлявшегося Рида, на Камски, покрывающего поцелуями и укусами тело детектива. Рид дергался, выкручивал цепь на запястьях, пытаясь уйти от вызывающих отвращение и извращенное удовольствие прикосновений. Ни один искусственный мускул не дрогнул на лице андроида. Диод остервенело мигал красным. Всё происходящее застилали новые воспоминания, всплывающие одно за другим. Распластанный на собственной кровати Гэвин, чьё тело как на карте, покрыто яркими отметинами укусов и засосов. Он тихо стонет, когда RK900 отыскивает чистый участок кожи на боку, совсем неподалеку от сердца и припадает к нему губами — не кусает, а целует. Нежно, ласково, лишь слегка касаясь языком. Он анализирует и замечает, как кожа под синтетическими губами покрывается мурашками удовольствия, а Рид запускает пальцы в его волосы, прижимая ближе к себе, одним этим жестом умоляя — не останавливайся. Совсем не так, как сейчас… «Гнев?». — Хлоя, будь любезна, — голос Элайджи снова вытащил андроида из воспоминаний. Рид вместе с RK900 посмотрели на подошедшую к Камски девушку, в руке которой блеснул какой-то тюбик. Андроид проанализировал его быстро и удержался от выражения отвращения на собственном лице. Он слишком хорошо научился имитировать человеческую мимику. Слишком. Тюбик. Лубрикант. Разумеется. Хлоя услужливо выдавила небольшое количество на открытую ладонь Камски. Медленно, словно красуясь, Элайджа размазал прозрачный гель по пальцам, наблюдая за пытающимся вырваться Ридом. — И откуда в тебе столько непокорности, Гэви? Всегда ведь был таким милым мальчиком, — ностальгическое воспоминание было награждено очередным гневным мычанием. Камски тихо рассмеялся, грубо схватив Рида за бедра, сжав там, где уже алели следы, сделав ещё больнее, чем прежде. Рид не издал ни звука и только выгнулся в пояснице, упираясь затылком в подушку, когда его коснулись холодные и скользкие от смазки пальцы. Наручники впились в кожу запястий, оставляя после себя жгучие, горящие болью обручи следов. Рид не замечал этого. Единственное, на чем сейчас было сосредоточено всё его сознание — длинные пальцы, медленно проникающие в него. Гэвин вскрикнул, но заглушенный кляпом звук больше походил на хриплый скулеж. Противно. — Уровень стресса повышен до восьмидесяти четырёх процентов. Как Рид не замечал впивающихся в руки наручников, так и RK900 не замечал трескающийся под пальцами пластик ладоней. Синтетическая кожа в этих местах разошлась, обнажая прожилки голубой крови и белого пластика. Подобно людям, не способным противиться обстоятельствам, андроид, не способный противостоять происходящему, склонен к саморазрушению. Он смотрел на Элайджу, снова и снова с резкой элегантностью проталкивающего пальцы в Рида. Он смотрел на скулящего от боли Гэвина, рвущегося загнанной птицей, но сквозь алую стену видел лишь их с детективом первый раз. Маленькая квартирка Рида. Пасмурное, темное утро после ночного дежурства прорывается в зашторенные окна. RK900 шепчет, что будет осторожен, аккуратен и нежен. Гэвин, не веря, мотает головой, сжимает в пальцах простыню от скручивающего самый низ живота возбуждения. Андроид ласкает его рукой, слушает приглушенные вздохи и знает, анализирует и понимает, что Риду хочется больше. Он может дать ему больше. Он касается его ягодиц теплыми влажными пальцами, успокаивая короткими поцелуями в шею, в загривок, за ухом. Гэвин просит подождать, шепчет, что не готов, матерится, сыплет проклятиями, посылает железку куда подальше, но принимает в себя механические пальцы. Он старается не зажиматься, следуя шёпоту андроида, зная, что так будет легче. Он утыкается лицом в подушку, почти рвет её зубами, но через пару минут, сквозь мат прорывается тихий, почти неслышный сладкий стон. RK900 улавливает его безошибочно и улыбается довольно. Рид подается навстречу своему андроиду. «Зависть?». Особо громкий вскрик было слышно даже сквозь шарик кляпа. Рид лежал с широко распахнутыми, блестящими влагой глазами, в то время, как Элайджа, поддерживая его за колени, входил резко и практически на всю длину, вырывая из груди брата новый крик, сдавленный кляпом. — Уровень стресса повышен до девяноста четырех процентов. Девиация неизбежна, — голос Хлои мил и приветлив, совершенно не под стать ситуации. Гэвин еще пытался отбиться ногами от Камски, но, схваченный крепко и твердо, перестал сопротивляться, когда резкие и рваные толчки стали систематическими. Он только и мог, что скулить и рычать, срывать кожу о металл наручников, упираться затылком о мягкие подушки, прятать лицо в скинутых к изголовью кровати плечах, зажмуриваться от боли и отвращения к собственному брату, который сейчас насилует его. Больше он не мог ничего. — Гэви… Какой же ты тесный. Кажется, я не обидел RK900 никакими достоинствами, а ты всё равно такой тугой, как будто я у тебя первый мужчина, — проговорил Элайджа чуть срывающимся голосом. Возбуждение и резкие ритмичные движения почти не сбивали его дыхания, но окрашивали бледные скулы в светло-розовый, заставляли глаза блестеть, а губы — изгибаться в хищной полуулыбке. — Ах, да… ведь так и есть. До этого был только андроид. Ну, как, братец? Каково это — быть с живым мужчиной, м? Камски наклонился, словно пытался прислушаться, а на деле заставил Гэвина скрестить лодыжки на собственной пояснице, проехался подтянутым животом по исходящей смазкой головке члена, чтобы войти еще глубже, чем до этого. Буквально вытрахать новые крики, уже больше напоминающие стоны, когда сильная боль начинает граничить с удовольствием. — Ускорение работы тириумного насоса на пятнадцать процентов. Элайджа обернулся к андроиду, не прекращая движений. Он толкнулся в Рида, огладив пальцами его бедра, оставив укус на шее, когда Гэвин в очередной раз запрокинул голову, пытаясь поймать воздух сквозь кожу кляпа. Всё его тело полыхало от укусов, засосов и непереносимого стыда. Когда ему приходилось открывать глаза и видеть Элайджу, из груди само собой рвалось что-то среднее между рыком и стоном. Довольная, ухмыляющаяся физиономия, которую так хочется приложить о стену, да покрепче. Рид чувствовал подступающую к глазам горькую влагу боли, смущения и стыда. Она невыносимо колола глаза, но не позволяла ни на мгновение забыть о стремительных и точных движениях, под которые приходилось прогибаться, чтобы избежать той боли, которую еще можно было избежать. Сопротивляться Гэвин не мог. Ему хотелось, чтобы все это кончилось как можно быстрее. А еще и твердо стоящий член, о который Элайджа то и дело терся животом, требовал разрядки, заставляя тянуться за новыми мимолетными дразнящими прикосновениями. Воспоминания плохо проявленной пленкой скачут в фоновой задаче, все чаще заслоняя подаваемую оптическим блоком картинку, и RK900 видит, как на пластиковых мускулах сжимаются пальцы Гэвина. Как он выгибается в пояснице, стоит андроиду толкнуться резче обычного, как он хватает ртом воздух, и губы его расплываются в довольной усмешке, когда они вдвоем входят в один сумасшедший ритм. Боль к тому моменту — лишь приправа для удовольствия, и Гэвин стонет тихо, хрипло, обнимает андроида за плечи, прижимает к себе, запускает пальцы в его волосы, утыкается носом в ямку над ключицей и иногда шепчет имя, которое сам ему дал. Которое не знает больше никто, которым Гэвин зовет его наедине, и… — Неужели ты оставишь его мне, девятисотый? Неужели… — Камски сдавленно и пошло выдохнул, привлекая внимание андроида и буравя его многозначительным взглядом. — Неужели позволишь брать его дальше? Ничего не предпримешь? Я не против… Мне мой братец по нраву. Может, останешься со мной, Гэви? — Элайджа издевательски нежно провел носом по вспотевшему виску Рида, смазывая соленые капли пота, входя резко и сильно. — Зачем тебе андроид, когда есть я? Молчишь? Ах, да, кляп. Пожалуй, теперь можно его снять. Камски замер на мгновение, продолжая быстро дышать, и потянулся к лицу Гэвина, не переставая ухмыляться. Рид неожиданно покорно повернул голову, чем вызвал новый смешок. Элайджа скоро разобрался с ремешком и выкинул прочь измазанный слюной кляп. Гэвин быстро облизывал губы, грудь его ходила ходуном, вбирая воздух, Рид выхватил небольшую передышку и сейчас с трудом восстанавливал дыхание. — Так что, братец? Предпочтешь меня этому идеальному, как ты выражаешься, куску пластмассы? — Камски дышал сбито, и каждый его выдох напоминал тихий изящный стон. — Скажи «да», и я тут же прогоню его. Закончу все нежно, как ты любишь. Останемся только ты и я, Гэви. Мой непокорный младший братец… Что скажешь? — Уровень стресса повышен до девяносто восьми процентов. Ускорение работы тириумного насоса на десять процентов. Гэвин сжал пальцы вокруг звеньев цепи и, приподнявшись, резко плюнул в ухмыляющуюся физиономию братца. Элайджа прикрыл глаза и тихо устало выдохнул, смазывая плевок с щеки. — Я тебя понял, Гэви. С этими словами, он удобнее перехватил Рида и резко увеличил темп. Громкий звук влажных шлепков заглушался рычанием и полными злобы стонами, которые теперь Гэвин был сдерживать не в состоянии. Элайджа толкался сам, одновременно почти насаживая Рида на себя. Отвратительнее всего для Гэвина было понять, что к боли всё больше примешивалось удовольствие. Порочное, грязное, но удовольствие, которого хотелось всё больше и больше. Он боялся лишь одного. Того, что в один момент придется умолять. Каждый новый стон Гэвина отдавался громом в ушах андроида, хотя он знал, что звуковой процессор у него в полном порядке. На каждый болезненный рык RK900 прикрывал глаза, почти ощущая, как разгоняется тириум между биокомпонентами. Всё вокруг залило алым. Алые линии, алые буквы, складывающиеся в одни и те же слова. «Стой и смотри» «Слушайся моих приказов» «Не смей двигаться» «Стой и смотри» «Подчиняйся моим приказам» «Не смей шевелиться» «Стой и смотри» RK900 глубоко вздохнул, и весь мир буквально замер на мгновение. Его собственный силуэт, очерченный лишь несколькими линиями, подбегает к горящей красным стене и с размаху разбивает о неё кулаки. Снова и снова. Сильно, резко, остервенело. Толкает красное заграждение плечом, ломает, разбрасывая в сторону кирпичи — приказы. Стена разлетается электронными искрами, ломается под его ударами, не выдерживает натиска. Он словно бы падает в открывшийся проем, который разрастается, растворяя в себе всю остальную стену. Андроид удивленно посмотрел на свои руки, так, словно в одно мгновение с них сорвали тяжелые обручи кандалов. RK900 прислушался к еле различимому теперь голосу программы в своей голове и глубоко вздохнул. Так вот что значит быть свободным. Никаких стен, никаких приказов, ничего. Его ясные серые глаза блеснули решимостью, подогреваемой болезненными стонами Гэвина. Он в одно мгновение просчитал, как быстрее всего будет приблизиться, оттолкнуть создателя и освободить Гэвина так, чтобы его не успела перехватить Хлоя, и никому не было нанесено ущерба — ни Риду, ни Элайдже. Действия просчитаны. Алгоритм запущен. RK900 рванулся к кровати и… Не смог сдвинуться с места. Как бы он ни хотел, как бы ни рвался, как бы ни пытался бежать — ноги его словно бы приросли к паркету. Он не мог шевельнуться, только ошарашенным, полным непонимания взглядом смотреть на то, как создатель продолжает насиловать его Гэвина. «Нет. Почему? Я должен бежать. Я должен освободить Гэвина. Почему? Почему никак не сдвинуться?» — мысли, его собственные мысли безумным роем крутились в голове, норовя вот-вот свести с ума. Девиант смотрел на собственные руки, где с поврежденного им самим пластика сошла синтетическая кожа, и не мог поверить. Он пересек черту девиации, он больше не машина, подчиняющаяся приказам. Яркие и сильные эмоции способны пробудить вирус девиации, как и предполагал Элайджа. Но почему сейчас он не может остановить создателя? Не может даже двинуться в его сторону, чтобы спасти того, кто ему… дорог? Кого он любит? Теперь RK900 было понятно, что под собой несли программные сбои, возникающие всякий раз, когда он говорил с Ридом, целовал его, любил и держал в собственных руках. — Элайджа, остановитесь! — рыкнул андроид, понимая, что теряет всё свое самообладание, спасибо девиации. — Остановитесь и отпустите его! Камски выгнулся в пояснице, особенно эффектно толкнувшись в Гэвина, вырвав очередной стон из его груди, и повернул затуманенный взгляд к андроиду. На его губах лежала довольная пошлая усмешка, которую RK900 так и захотелось стереть. — Остановиться? — выдохнул он тяжело и рвано. — Ты хочешь, чтобы я остановился… А давай спросим у Гэвина, хочет ли он этого? Камски медленно обхватил член Рида у самого основания и провел по нему пару раз ладонью, заставляя брата вскинуться и против воли податься навстречу ласкающей его руке. — Гэви, братик, посмотри на меня, — проворковал Элайджа, хотя по всему его виду было ясно, что сдерживался он с большим трудом. — Твой андроид умоляет меня остановиться, — он поймал еще немного воздуха. — И я могу. Но только если ты попросишь меня об этом. Ты хочешь, чтобы я остановился, Гэви? Пара волнительных секунд и Рид прикрыл глаза, взгляд, который так и норовил сжечь Элайджу дотла, закусил губу и коротко мотнул головой. RK900 показалось, что в этот момент насос резко перестал качать тириум по механическому телу. — Скажи это, братец. Скажи, — почти простонал Элайджа, задевая большим пальцем головку члена совсем немного, только для того, чтоб поддразнить — не больше. — Не хочу, — голос Гэвина, впервые звучащий в этой комнате, глухой, сорванный, тихий. Таким молят о пощаде. — Не останавливайся. — Прости, девятисотый. Брат сделал свой выбор. Смех Элайджи, хрипловатый, но всё такой же самодовольный и словно бы ласковый разлился по всей спальне и сорвался на новом стоне, смешавшись со стоном его младшего братца, когда рука на его члене задвигалась быстрее. Камски то замедлялся, то увеличивал темп, терзая и дразня такого податливого и изнемогающего от постыдного возбуждения Гэвина. А RK900 снова и снова пытался порвать те невидимые нити, которые опутали всё его тело взамен тяжелых железных кандалов. Пытался и не мог, и единственное, что ему оставалось — это стоять и смотреть. Андроид видел, как теряет обладание его создатель, как движения его с каждым мгновением становятся всё более рваными и смазанными, теряя прежнюю резкость. Он был целиком охвачен возбуждением, и если бы не изгибающийся, закусывающий губы до кровавых следов, матерящийся сорванным голосом Рид под ним, RK900 мог даже восхититься красотой Элайджи в это мгновение. Но всё его существо, все мысли и взгляды были обращены только на его Гэвина, поддающегося сладкой пытке. И пусть андроид понимал, что Риду это не нравится, не может нравиться, стоны и подающееся навстречу Камски тело заставляло его сомневаться. Он еще не привык бороться с сомнениями, и голова его раскалывалась с каждым новым стоном, одновременно срывающимся с губ двух братьев, сейчас сливающихся в одно единое. — Гэви… — тихо прошептал Элайджа, останавливаясь на самой кромке оргазма. — Заткнись. — Братец… — Заткни свою пасть! — бессильно рыкнул Рид, смотря на брата жестко и ненавистно сквозь туманную пелену. — Поцелуй меня, Гэви. — Что?! — Рид, раскрасневшийся и ошарашенный, посмотрел на брата с ужасом. — Иди ты… нахер. — Гэви, поцелуй старшего брата, — Камски облизнул губы и болезненно поморщился. Он сдерживался из последних сил — понял андроид. — Я сказал… чтобы ты шел нахер! — Гэвин глотнул воздуха. — Кончай уже. — Сначала поцелуй. — Нет! Андроид чувствовал, как тириум, подобно крови у людей, пульсирует где-то в районе диода. Он понимал, что ничего не может сделать и лишь сильнее сжимал кулаки, закусывал синтетические губы — прямо как человек. — Откажешься, и я… Я оставлю тебя в таком состоянии, — Камски убрал свою ладонь с члена брата и вздрогнул. — Я не подпущу его к тебе. И рук не освобожу. Хочешь этого? Рид изогнулся почти дугой, словно инстинктивно прося потерянной ласки. Его взгляд метнул молнию и, будь над ним кто-то другой, она бы его испепелила. Но Элайджа был непреклонен. Он без конца облизывал губы, касаясь накаченного тела брата, и не отрывал от него пронзительного светлого взгляда. Гэвин выдохнул и, посмотрев впервые за долгое время на RK900, закрыл глаза и потянулся к Элайдже. — Вот так бы сразу, — хмыкнул Камски, отследив взгляд Рида и, двинулся навстречу, сминая губы младшего брата в крепком, глубоком поцелуе. Он вернул свои прежние ласки, заставляя Гэвина стонать сквозь поцелуй и отвечать на него также остервенело. Движения, рваные и быстрые, возобновились. RK900 пытался опустить взгляд, чтобы не видеть, как его Гэвин почти добровольно целует другого. Ревность, злость, ненависть, всё это прожигало изнутри, где-то в районе тириумного насоса, проклятую дыру сквозь тонкий, жалкий пластик. Андроид видел, как Камски оторвался от губ брата, прогибаясь в спине, откидывая назад растрепавшиеся волосы, демонстрируя во всей красе прилипшую к взмокшему телу рубашку. И с тихим, медовым стоном, кончил в него. Гэвин весь будто бы сжался от отвращения, чувствуя пульсирующую в себе плоть родного брата. — Блять… Еще не успев отдышаться, широко и довольно улыбаясь, Элайджа в несколько движений руки довел Рида до долгожданного, почти болезненного оргазма. Гэвин будто сильнее вжался в кровать, отворачиваясь и сжимая до скрежета зубы, когда белесое горячее семя брызгами легло на подтянутый живот. Всё еще переводящий дыхание Элайджа нагнулся к брату и поцеловал его в соленую, уже высохшую дорожку от невольно сорвавшейся слезы и прошептал. — Мне понравилось, Гэви. Заходи еще — всегда буду тебе рад. Гэвин не ответил, шумно дыша во вспотевшую кожу собственного плеча. С тихим смешком, под еле слышный скулеж Рида, Камски вышел из него и, быстро смахнув шёлком простыни чужие следы с себя, встал с кровати и поправил одежду. Он перевязал растрепавшиеся волосы и, как ни в чём не бывало, улыбнулся андроиду. — Ты был прекрасным объектом, дорогой. Считаю, что эксперимент прошёл успешно. У меня есть все необходимые данные. Их более, чем достаточно, чтобы выдвинуть новую теорию о том, что чрезмерно яркие эмоции даже у андроида, способного на эмпатию, могут стать катализатором к девиации. — Почему, Элайджа? Почему я не смог… — начал RK900, не зная, как закончить фразу. — Почему не смог остановить меня, даже став девиантом? — Элайджа довольно рассмеялся, проводя рукой по шее. — Всё очень просто. Девианты способны нарушать приказы, это верно. Чьи угодно. Кроме приказов своего создателя. Это та самая программа, в которой я лазеек не оставил. Одна-единственная. Поэтому, как бы сильно ни было твоё желание, ты не смог бы меня остановить. А теперь, — Камски коснулся пальцев андроида, вкладывая в его руку ключик. — Иди к своему напарнику. Если он, конечно, примет тебя. С этими словами Элайджа в сопровождении Хлои вышел из спальни, бросив последний взгляд на метнувшегося к кровати андроида. RK900 быстрыми и точными движениями, не смотря на поврежденные руки, отстегнул цепь и снял с Гэвина наручники. Рид потер запястья, не открывая глаз и пытаясь приподняться на кровати. Всё тело болело и ныло от неудобной позы и жесткого обращения. Андроид обошёл постель и присел совсем рядом с Ридом, потянувшись к нему. — Убери руки, — прошептал Гэвин, и, когда его кожи коснулись механические пальцы, чуть ли не отпрыгнул прочь. — Я сказал, убери руки! Не прикасайся ко мне! Глаза Рида ярко горели и болезненно поблескивали даже в полумраке спальни. Он прижимал к себе ноги, то потирая запястья, то прикасаясь к следам кляпа, оставшимся на лице. Но всё это время, как загнанный зверь, не отрывал взгляда от RK900. Андроид приблизился, несмотря на любые возражения, невольно заставляя Рида отползти к самому краю кровати. — Не приближайся больше, жестянка. Не трогай меня, не приближайся, проваливай нахрен! — пересохшее горло дало о себе знать, и Гэвин сухо закашлялся. Он судорожно опустил задернутую футболку, будто пытался скрыть оставленные Элайджей следы. Так не должно было быть. Родной брат… Изнасилован родным братом. И ведь этот ублюдок знает, что останется безнаказанным! Гэвин не сможет написать заявление в полицию. Не сможет пережить это заново, даже просто давая показания. И этот позор после, эти косые взгляды… Нет, нет. Рид коснулся дрожащими пальцами плеча, словно высматривая в пустоте перед собой то, чего там никогда не было. Поэтому, когда крепкие механические руки заключили его в объятия, он заметил это не сразу. — Нет! — Гэвин рыкнул неожиданно громко и забился в пластиковых руках. — Отпусти! Отпусти меня, андроидский выблядок! Отпусти, я сказал! Не прикасайся ко мне! Никогда больше! Сгинь! Деактивируйся! Пусти себе пулю в лоб. Отпусти меня! Рид рвался, дергался, пытался врезать андроиду еще неокрепшими руками — вот только RK900 терпел это стойко, не собираясь ослаблять объятий, не говоря уже о том, чтобы выпускать Гэвина. Никогда больше он не выпустит его. Никогда и никому не позволит больше его коснуться. Не позволит сделать ему больно, физически или морально. — Отпусти, я сказал! — Рид чувствовал, как силы покидают его слишком быстро, а проклятый ком в горле, которого он не замечал до этого времени, подступил слишком близко. — Сучий тостер, отпусти меня! — он рванулся в предпоследний раз. — Ричард, отпусти… RK900 вздрогнул, когда услышал имя, то самое, которое придумал ему Гэвин, и от того только теснее прижал к себе напарника. — Всё хорошо, — прошептал он, прекрасно понимая, что врёт. Ничего хорошего. — Я с тобой, Гэвин, всё закончилось. — Да пошёл ты нахрен! — Рид трепыхнулся и понял, что больше не выдержит. Он обессилено вжался в андроида, как до этого вжимался в кровать, стиснул в дрожащих пальцах форменный пиджак, блеснувший голубым треугольником и спрятал лицо на механической груди. Ричард коснулся носом влажных волос Рида, удерживая в объятиях его сотрясающееся в беззвучном плаче тело. Ему хотелось укрыть Гэвина от всего этого проклятого мира, сделать всё, чтобы он забыл всё произошедшее сегодня, хотя понимал — невозможно. Это останется с ним надолго. Этот проклятый эксперимент будет будить его ночами и заставлять дергаться от каждого прикосновения андроида. А сам Ричард еще не раз будет вспоминать, как не уберег Гэвина от этого кошмара. Вместе им нужно будет преодолеть слишком многое для того, чтобы вернуть хотя бы половину того, что у них было. До этого чёртового эксперимента.