И сбудется тот сон, где ты любишь меня…
Как обычно он сидит в своей гримерке, пустым взглядом уставившись в сторону окна. Шторы полуоткрыты, но из-за царившего на улице мрака виднеется лишь тусклый и едва заметный свет от фонаря. Звонкие капли дождя вместе с изредка доносящимися раскатами грома нарушают тишину в комнате. Очередная вспышка молнии возвращает его в реальность, и он отворачивается от окна. Только сейчас он замечает, что кроме него в гримерке находится Игорь, склонившийся над столом перед зеркалом. Видимо, он репетировал в костюме; белые пиджак и майка лежат рядом, а сам Игорь сейчас стоит с оголенным туловищем. Мимолетного взгляда хватает, чтобы заметить что-то странное. Он присматривается внимательнее. Несколько неровных, достаточно крупных шрамов хаотично пересекают спину Игоря. Он видит их впервые; неужели они всегда были у него? — Откуда у тебя эти шрамы? — пытается спросить он, но сам едва слышит себя. Голос словно растворяется, смешиваясь со звуками дождя. Он подходит ближе, становясь прямо у него за спиной. Поддавшись внутреннему порыву, он поднимает руку и осторожно касается одного из шрамов, берущего свое начало около плеча. Игорь вздрагивает и выпрямляется. В зеркальном отражении виден его настороженный взгляд. Когда пальцы, едва касаясь, скользят вдоль рубца, спускаясь по лопатке, вся его спина напрягается. Он вновь переводит взгляд на зеркало. Игорь качает головой, словно отговаривая его. Но в следующее же мгновение руки решительно обвивают торс мужчины, собственнически притягивая к себе. Он понимает, что не отдает отчета своим действиям… Из сложившейся ситуации его спасает так вовремя раздавшийся звук будильника. Александр распахивает глаза и, видя свою комнату, осознает, что все это было сном. Странным, недоступным здравому пониманию сном. Он чувствует, как в груди бешено бьется сердце, а щеки начинают гореть. Отключив дребезжащий телефон, Александр тяжело вздыхает и накрывает свое лицо ладонями. Прошло совсем немного времени с того момента, как он пришел к выводу о том, что за его внезапной необъяснимой тягой к Игорю скрывается нечто большее, чем простая дружеская расположенность. Александр сразу же попытался отогнать от себя мысли об этом. Может, все это он накрутил себе, поддавшись тому эффекту, что производит на всех людей Балалаев. Не сказать, что раньше Игорь не был близок ему, — перейдя в «Ромео и Джульетту» они обрели еще более крепкую дружбу, — но сейчас, вернувшись в Театр Оперетты для работы в «Монте-Кристо», он словно изменился. Маракулин не мог сказать, что именно поменялось в друге, но он точно похорошел, стал выглядеть более уверенным, а также более обаятельным. Теперь они не были на одной роли, у них появились совместные сцены, что еще больше способствовало сближению. Александру по-настоящему нравилось видеть Игоря в качестве своего партнера. Мысль о том, что, возможно, он испытывает к нему какие-то чувства пришла совсем неожиданно. Маракулин стал замечать за собой смешанные чувства, когда видел Балалаева с другими людьми, как тот шутил, смеялся вместе с ними. Словно он испытывал… ревность? Наблюдая за ними, Александр все чаще ловил себя на том, что ему хотелось, чтобы Игорь обратил на него свое внимание, чтобы ему тоже достались этот добрый взгляд и вечно сияющая улыбка. Но все же он до последнего старался думать, что эта возникшая химия между ними всего лишь признаки нового этапа в их укрепляющейся дружбе. Однако сегодняшний сон явно стал намеком на то, что пора бы посмотреть правде в глаза. И если отбросить мысли о последних мгновениях, которые еще долго будут вгонять его в краску, то что вообще все это значило? Гроза, пропадающий голос, шрамы… К чему вообще эти шрамы? Этот вопрос продолжает мучать его весь день. Несмотря на то, что он уверен в том, что ни у кого нет никаких шрамов, желание проверить гнетуще преследует его. — Саш, что-то не так? — догнав его в коридоре, спрашивает Игорь. — Я что-то делаю настолько плохо? — Чего? — оборачивается на него Александр, одарив крайне непонимающим взглядом. — С чего ты взял? — Я сегодня все время ощущаю на себе твой тяжелый взгляд. И больше всего напрягает, когда я прямо спиной чувствую, как ты стоишь за мной. Может, ты хочешь что-то сказать мне, указать на мои огрехи? На пару секунд Маракулин зависает, во время которых он тщательно пытается понять, о чем ему говорит Игорь. Когда же до него доходит, что своим сегодняшним поведением он заставил друга надумать себе лишнего, Александр энергично мотает головой. — Нет-нет-нет! Все вовсе не так. Просто… — он сам не ожидает мысли, которая внезапно приходит ему на ум. — Ты никогда не думал о том, как много люди могут скрывать под одеждой? Целые истории из своих жизней. Я имею в виду тату, синяки… шрамы. Представь, что у кого-то вся спина испещрена шрамами, а ты даже не догадываешься об этом. До того, как Александр произнес все это вслух, ему казалось это гениальнейшим способом ненавязчиво выманить у Игоря информацию, которой он сможет уже унять свое разыгравшееся воображение. И сейчас он осознает, насколько же глупо и несуразно это прозвучало. Но, к его удивлению, Балалаев не начинает косо смотреть на него и не крутит пальцем у виска, а понимающе кивает. — Интересная мысль. Что ж, — на его лице появляется привычная улыбка, — можешь быть спокоен, моя спина тебе ничего не расскажет. Игорь награждает Александра веселым взглядом и, дружески похлопав по плечу, оставляет его наедине со своими мыслями. «Конечно, у него ничего нет… — думает Маракулин, смотря Балалаеву вслед, — просто кому-то стоит меньше смотреть фильмов ужасов на ночь».***
Они отыгрывают премьеру мюзикла. За ярким светом от прожекторов он не видит зала, но слышит долгое время несмолкаемые рукоплескания. Он чувствует, как его руку сжимают еще крепче. Повернув голову, он видит Игоря, который, продолжая смотреть в зал, начинает улыбаться еще шире. Большой палец чужой руки с нежностью скользит по его пальцам. Он ощущает успокоение, уверенность в том, что все прошло отлично. Еще никогда он не чувствовал себя настолько расслабленно, находясь под взглядами тысячи людей. Занавес падает. Все артисты начинают поздравлять друг друга. Они также подходят к нему, что-то говорят и быстро исчезают. Он не успевает разглядеть их лица, понять их слова. Все, что он слышит – это отдаленный голос Игоря, разговаривающего с другими людьми. На плечо мягко ложится чья-то ладонь. Обернувшись, он вновь видит того единственного человека, чье лицо он может узнать. Уголки губ непроизвольно расплываются в улыбке. Он замирает, завороженно глядя в проникновенные глаза. Ладонь сама тянется к Игорю, опускаясь ему на грудь. Но тот плавно перехватывает ее и подносит к губам. Чувствуя осторожное касание и теплое дыхание на своих пальцах, он смущается и напрягается. До ушей чуть громче доносятся голоса людей вокруг. Он пытается отпрянуть от Игоря, но тот не отпускает его и, взяв за локоть, притягивает еще ближе. Для себя он понимает, что не хочет сопротивляться и делает это лишь потому, что боится реакции окружающих. Игорь не позволяет ему обернуться на других, бережно обхватив его лицо и внимательно заглядывая в глаза. — Почему ты сам не можешь себе признаться во всем? — в его голосе слышится горечь. Не давая времени на осмысление вопроса, он сокращает и без того практически отсутствующее расстояние между ними, и их губы встречаются. В то же мгновение мир вокруг погружается в тишину. И уже второй раз день Александра начинается с того, что после пробуждения ему остервенело хочется забыть свой сон, словно это был мучительный кошмар. Он проклинает свое разыгравшееся воображение, что так не вовремя начало подкидывать ему подобные образы. И самое ужасное во всем этом то, что он не испытывает неприязни от того, что увидел в сегодняшнем сне. Ему действительно стоит перестать отрицать свои чувства. Будет проще, если он признается в этом хотя бы себе. Но он ошибается. Становится все только сложнее. Сложнее смотреть на сцене Игорю прямо в глаза и не краснеть от того, что он даже не представляет, что творится во снах с его участием. Сложно не вздрагивать, когда он привычным дружеским жестом кладет свою руку тебе на плечо. Да просто сложно находиться рядом с ним, когда тебя изнутри пожирает гнетущее чувство того, что у вас не может быть даже намека на что-то большее. Александр никогда бы не подумал, что способен на все эти постыдные глупости из-за влюбленности, но он ощущал то, что готов сделать все для него. Ему хотелось стать его поддержкой, окружить его заботой, быть тем, кому он сможет рассказать о том, что беспокоит. Игорь по-настоящему заслуживает такого человека. И Александр готов стать им. Однако как бы все прекрасно ни звучало в его мыслях, Маракулин понимает, что ему ни в коем случае не стоит что-либо говорить Балалаеву. Скорее всего, в его жизни просто наступил период какой-то эмоциональной нестабильности, во время которого он подвергся смешанным чувствам от «нового» Игоря, который и без того обладал идеальным характером, так теперь еще и стал более привлекательным внешне. И потому Александр решает, что ему нужно собраться силами и стойко выдержать это время. Но каждый раз при виде Балалаева он все равно не может избавиться от мыслей о последнем сне. Он решает, что станет лучше, если он будет меньше пересекаться с Игорем, сведя их общение до минимума. Не станет. Не проходит и недели, как случается то, чего он никак не мог предвидеть. Или просто не удосужился подумать об этом заранее. Окончив репетицию, Александр возвращается в гримерку, чтобы всего лишь забрать телефон, который он оставил здесь на зарядке. Мыслями он находится уже у себя дома, как вдруг на выходе его путь преграждает словно из ниоткуда появившаяся рука. — Подожди. Нам нужно поговорить. Маракулин пятится назад, тем самым позволяя Игорю зайти в комнату. — О чем? — как можно более спокойным тоном отвечает ему Александр. — Ты знаешь. Думаешь, я не замечаю, как ты избегаешь меня? Я всего лишь хочу получить от тебя хоть какое-то объяснение того, что происходит. Почему в одно мгновение ты просто стал сторониться меня? Что случилось? Его пугает то, насколько серьезен Игорь в этот момент. Александр понимает, что совершенно не готов к подобному моменту и у него в запасе нет ни единой банальной отговорки. — Не говори глупостей, — Маракулин пытается изобразить улыбку. — Вовсе я тебя не избегаю. Непонятно на что он рассчитывал, начиная отрицать все. Прежде ему еще ни разу не удалось обмануть друга. Он всегда видел его насквозь. Александр хочет уйти от этого разговора, но Игорь не позволяет ему, стальной хваткой беря его за локоть. В голове вновь ярко вспыхивают события сна. — Между нами никогда не было конфликтов и даже разногласий. Мы всегда доверяли друг другу. Но сейчас между нами словно возникла стена. Я даже не могу просто поговорить с тобой, ты всегда исчезаешь, едва заметив мое приближение. Я не успокоюсь, пока не узнаю причину твоего внезапного странного поведения, — видя, насколько сконфуженно и даже напугано выглядит Маракулин, он виновато опускает взгляд и разжимает свою руку. — Прости, что своей напористостью я заставляю тебя нервничать, просто… я ничего не понимаю. Почему мы отдаляемся друг от друга? — Потому что… — голос предательски дрожит, из-за чего он запинается, делает глубокий вздох, а затем выпаливает: — Потому что ты мне нравишься. Он признается только потому, что просто не видит иного выхода. Он сам выстроил эту ловушку. Мозг отказывается выдумывать оправдания, а совесть не позволяет обманывать Игоря. Сгорая от стыда, Александр пользуется замешательством Балалаева и стремительно покидает стены театра. Он даже не успевает увидеть его реакцию. Пытаясь сделать как лучше, он вновь сделал все только хуже. Сколько продлится новый мюзикл – неизвестно, а известно лишь то, что теперь на все это время между ними повиснет чудовищная и мучительная неловкость.***
Он бесцельно бродит по Оперетте. Каждый раз, когда на его пути появляются люди, они затихают и отворачиваются от него. Некоторые начинают перешептываться и их неразборчивые голоса эхом отзываются в голове. Он не понимает, куда идет, но его беспрерывно не покидает чувство, словно он должен что-то найти. Чем дольше он ходит, тем больше его пробирает необъяснимый панический страх. Но что он потерял? Или кого? Он продолжает блуждать по бесчисленным запутанным коридорам, пока в конце одного из них не видит знакомую одинокую фигуру. — Игорь? — зовет он. — Игорь! Но мужчина словно не слышит его крика и скрывается за поворотом. В попытках догнать его он переходит на бег. Но каждый раз все, что он успевает увидеть, – это исчезающий силуэт. — Игорь, постой! Ему так и не удается сократить расстояние между ними, но он не может допустить мысли о том, чтобы сдаться. В какой-то момент коридоры заканчиваются, и он видит, как мужчина выходит из театра. Тяжелая дверь громко хлопает. Он кидается за ним, но, выйдя на улицу, полностью теряет его из вида. Дождь льет стеной, и уже через метр невозможно что-либо разглядеть. По ушам ударяет резкий звук падающих капель. Он озирается, до хрипа в голосе продолжает выкрикивать его имя. Но никто не слышит. Он так и остается в одиночестве у дверей театра. Теперь Александр понимает, как сильно он ошибался, называя свои предыдущие сны кошмарами. Остаток ночи он не может заставить себя заснуть вновь. В театре далеко не один человек отмечает, как плохо тот выглядит. Первое время Маракулин спокойно отвечает, что все нормально, просто немножко не выспался, но затем, когда ему из раза в раз задают один и тот же вопрос, начинает огрызаться. Повод для беспокойства подкидывает тот факт, что Балалаев так и не появляется в театре к началу репетиции. Он ничего не может поделать, когда теряет сосредоточенность на процессе, путает, а то и вовсе забывает слова, чем изрядно заставляет нервничать режиссера. Алина Анатольевна отмечает, что с приближением премьеры с ним все больше начинают происходить какие-то странные вещи. Она в довольно жесткой форме советует ему собраться. Лера Ланская робко и стеснительно пытается поговорить с ним. И только у нее действительно получается отвлечь и успокоить его. Но ненадолго. Александр чувствует, как ему срочно нужно отойти от всей суеты и побыть наедине. Благо у него выдается свободное время, во время которого он решает выйти улицу, чтобы освежить голову и покурить. Оперевшись локтями на перила, он задерживает взгляд на одной точке и настолько глубоко погружается в размышления, что даже не обращает внимания, когда у служебного входа появляется кто-то еще. — А ты все так и не бросил курить… Ему кажется, что этот голос прозвучал только в его мыслях, но, повернув голову, Александр замечает Игоря, который так же облокачивается на перила рядом с ним. Маракулин стыдливо смотрит на почти истлевшую сигарету, к которой он едва притронулся за это время. — Я думал, ты уже не появишься сегодня. «Я потерял тебя,» — мысленно добавляет он. — Я не мог не прийти. К тому же, как мне кажется, мы так и не закончили наш разговор. Он мог бы начать паниковать, но моральная опустошенность играет здесь положительную роль, позволяя сохранять спокойствие. Он уже устал от этой ситуации и просто хочет, чтобы все поскорее закончилось. — Я не совсем понимаю, что еще ты хочешь услышать. — Не услышать… сказать. Это был первый случай на памяти Александра, когда он видел Игоря настолько растерянным. Он несколько раз пытался начать, приоткрывая рот, но затем останавливаясь. Уголки его губ подрагивали в горькой улыбке. — Это оказалось сложнее, чем я себе представлял… — тихо выдает он. — Я хочу сказать о том, что ты не должен терзать себя по этому поводу, потому что… я тоже неравнодушен к тебе. Когда Игорь наконец произносит то, что хотел, на его лице появляется милая искренняя улыбка, глядя на которую, Александр сам начинает улыбаться. Происходящее кажется ему очередным сном, но впервые он не хочет, чтобы этот сон заканчивался. — И давно? — все еще неверяще спрашивает Маракулин. — Давно. Только на то, чтобы понять это, ушло слишком много времени. С души словно спадает тяжкий груз. Вся эта история наконец-то обретает свой конец, давая начало еще большей. Они не знают, что ждет их впереди, но готовы встретить эти новые времена вместе. Игорь задумчиво глядит в небо. — Кажется, будет дождь. — Надеюсь, что нет…