Гонконг

— Вам с укладкой? — спрашивает Хёна, берясь за расчёску. Клиент кивает. Девушка, откинув рыжие волосы на спину, немного поворачивает кресло и снова принимается за работу. Шум фена заглушает посторонние звуки, и Хёна ожидаемо пропускает момент, когда в ее маленький салон отворяется дверь. Но присутствие нового посетителя хозяйка чувствует спиной. Она оборачивается, на мгновение выключая фен. В кресле у двери, закинув ногу на ногу, в откровенно вальяжной позе сидит средних лет мужчина в дорогом вычурно малиновом пиджаке и улыбается. Улыбка эта не сказать, чтобы неприятная, но уж очень ослепительная, тщательно отшлифованная долгими годами тренировок, безупречная до рези в глазах. Хёна морщит носик и неприветливо спрашивает: — На стрижку? Сынри не смущается подобному приёму, далёкому от идеала радушности, наоборот, его улыбка становится еще шире, а от этого — еще невыносимее, и качает головой: — В другой раз. Как твои дела? Этот вопрос звучит каждый божий день уже на протяжении трёх недель. И сценарий всегда один и тот же: после обеда между трёх и пяти часами приезжает Сынри со своей неизменной улыбкой и пиджаком цвета «вырви глаз», задает один и тот же вопрос, потом недолго предается блаженному отдыху в кресле у входа, наблюдая за работой хозяйки салона, а после со словами «Ну бывай!» отправляется восвояси. И в этот раз всё повторилось с точностью до мелочей: подождав, пока клиента удовлетворённо покивает и расплатиться, Сынри лениво поднимается вслед за ним и скрывается за дверью. Хёна непроизвольно выдыхает. Вот ведь чёрт! Из огня да в полымя. Хотя какое это полымя? Можно сказать, пронесло как тупую бритву над шеей клиента. Всё началось три недели назад. Был субботний вечер и Хёна уже подумывала закрыться на час раньше, ибо клиентов сегодня было целое перекати поле. Хоть с лукошком собирай. Девушка уже всерьез принялась за поиски ключей, когда колокольчик над входной дверью звякнул. Вот принесла же кого-то нечистая! Хозяйка поспешно обернулась. На пороге стоял высокий молодой китаец весьма нерасполагающей криминальной наружности. Ну да в этой части Гонконга только такие и были, так что ничего нового. Гораздо больше настораживал сальный взгляд, которым клиент встретил рыжеволосую хозяйку. Не то, чтобы остальная клиентура салона обычно состояла из истинных джентльменов, но этот посетитель был как-то уж очень отталкивающим. К тому же, женская интуиция — не вчера придумана и вещь, в принципе, проверенная, правда, научно не доказанная, что, никак не искажает ее точность. И сейчас эта самая пресловутая интуиция била в набат. Громко и с чувством. Однако клиент есть клиент, каким бы неприятным он не показался. Хёна мило улыбнулась и указала на кресло. Мужчина, все так же не спуская с девушки липкого взгляда, откинулся на спинку. — Бритье, — бросил он единственное слово. Хёна немного лениво кивнула, радуясь про себя неразговорчивости клиента. Девушка уже почти закончила наносить пену, когда чужое касание неприятно обожгло внутреннюю часть бедра. Не сказать, чтобы это было впервые. Но в предыдущие разы хватало пару раз скинуть руку, выразительно помахать бритвой перед лицом и даже самые страстные представители сильного пола остывали быстрее, чем после холодного душа. Но этот гость не остыл. Более того, он быстрым движением выбил бритву из рук и прижал девушку к столику. Тут Хёна впервые за долгое время почувствовала страх. Не то, чтобы она была целомудренной девственницей, скорее даже наоборот. Не гнушалась она и связями на одну ночь, если это того стоило. Но мужчин предпочитала всё-таки выбирать сама и за пределами салона, мёртвым грузом наложив табу на пункт «спать с посетителями». Легкий флирт — пожалуйста! Но не более. Оттолкнув мужчину от себя, Хёна нашарила рукой на тумбочке еще одну запасную бритву и выставила перед собой. Мужчину напротив это явно позабавило: он ухмыльнулся, в глазах горел нехороший огонек. В следующее мгновение он бросился вперед. Девушка вскрикнула, отвела в сторону лезвие и что есть силы толкнула мужчину. Силы, наверное, все-таки были, ведь мужчина покачнулся на пятках и стал заваливаться, одновременно стараясь ухватиться за кресло. Не успел. Мгновением позже он приложился затылком о столик и неподвижным мешком упал на пол. Под его головой быстро стало расползаться багровое пятно. Хёна судорожно всхлипнула, но тут же закрыла себе рот ладонями. О боги, что теперь делать? Девушка схватилась за первую попавшуюся тряпку и попыталась стереть кровавое пятно, но меньше оно не становилось. Тогда Хёна стащила с себя рубашку, оставшись в одном только вязанном топе, принялась судорожно оттирать кровавые потёки, но и это тоже положения не спасло. К горлу начал подступать комок паники. В голове неожиданно отчётливо проступило «Бежать!». Хёна выскочила на улицу и что есть мочи бросилась прочь. Немного попетляв по улицам, девушка выскочила на дорогу, и тут же ее ослепил яркий свет фар. Мгновением позже раздался резкий скрип колёс. Хёна почувствовала себя загнанным в ловушку кроликом. «Не убежала» пронеслось на краю сознания. Ноги сами собой подогнулись и тело сломанной куклой опустилось на дорогу. Раздался звук открывающейся двери: — Садись. Слово прозвучало негромко, почти на грани слышимости, но девушка услышала, тяжело поднялась и направилась в машине. За рулем сидел мужчина в дорогом костюме, руки, сейчас лежавшие на руле, были сплошь и рядом покрыты татуировками. В проколотом ухе — серебряная серьга, а на глазах — очки с тёмными стёклами, не смотря на ночное время. Дождавшись, когда дверь захлопнется, мужчина нажал на газ. Какое-то время ехали молча: мужчина следил за дорогой, Хёна бездумно смотрела в окно. Мыслей в голове не было. Идей, что делать дальше, тоже. Тут мужчина изящным движением достал из внутреннего кармана пиджака платок и двумя пальцами протянул девушке, не отрывая взгляда от дороги. Хёна, полностью опустошённая и вымотанная, не сразу обратила внимание на платок. — Возьми, — прозвучал мелодичный мужской голос. — Ты вся в крови. Девушка вздрогнула, отрываясь от вида ночного Гонконга и перевела взгляд на протянутую руку. — Спасибо, — тихо поблагодарила девушка и совершенно неожиданно для себя прибавила, — я убила человека. Мужчина на это заявление прореагировал с похвальным спокойствием, можно сказать, никак не прореагировал, продолжая вести машину. Только минутой позже спросил: — В этом районе? Хёна кивнула: — Парикмахерская Kim’s Barber. Знаете? Мужчина кивнул и выкрутил руль, разворачиваясь и одновременно набирая чей-то номер. — Нужно убраться в Kim’s Barber, — без лишних слов и приветствий произнёс он, добавив только: -Один. Закончив разговор, мужчина обратился уже к девушке: — Меня зовут Квон Джиён. А тебя? Вопрос был скорее риторический, ибо собеседник не выглядел ожидающим ответа. Наверное, добавил его для эффектности. Хотя куда уж больше. Кто такой Квон Джиён Хёна прекрасно знала. Менее месяца назад по всему Монгкоку прошёл слушок о новом главе Триад. Еще достаточно молодом, появившемся около семи лет назад совершенно ниоткуда и очень быстро добравшимся до верхушки криминального мира. Не китаец, что самое примечательное, ведь чужих Триады не любили. Хёна помнит, как нового босса с волнением обсуждали посетители ее салона, гадая о будущих переменах и называя его GD. Сама хозяйка особо не волновалась: бизнес у неё был маленький, а проценты она платила регулярно. Не придраться. Квон Джиён остановился прямо около полуоткрытой двери в салон, вышел из машины и немного помедлил. Похлопав себя по карманам, извлёк массивный серебряный портсигар, тяжелый даже на вид, щёлкнув зажигалкой, жадно затянулся, немного запрокинув голову. Хёна вышла следом и теперь стояла рядом, не зная, что делать дальше. — Дверь чего не закрыла? Вопрос снова оказался риторическим, ибо мужчина, не дождавшись ответа, направился внутрь. Хёна, также немного помедлив и тяжело вздохнув, попыталась настроиться на неприятное зрелище и последовала за ним. Просочившись за дверь, она осталась у порога, не находя в себе сил приблизиться к трупу. Да и смотрела на тело лишь украдкой. — Если зрелище не радует глаз, подожди снаружи, — снова раздался лаконичный голос мужчины. Сам он сидел на корточках спиной к девушке и внимательно рассматривал холодное тело на полу. Хёна с надеждой посмотрела на улицу, но с места не сдвинулась. Какой смысл выходить, если уже зашла? Снаружи раздался звук подъехавшей машины, хлопок двери, торопливые шаги и на пороге появился мужчина в фиолетовом пиджаке и с выбеленными волосами. — Босс, — сказал он с поклоном. Джиён, не оборачиваясь, поманил вошедшего пальцем. Тот тут же приблизился и, бросив короткий взгляд на тело, немедленно ответил: — Цяу Шань, южный квартал, перевозчик. В прошлом году наладил сотрудничество с ЮАР. Босс поцокал языком: — Плохо, девочки с юга делают нам хорошую прибыль. Есть кем заменить? — Конечно, — бесстрастно отрапортовал беловолосый. — Вот и хорошо, — заключил Джиён, поднимаясь на ноги. — Убери тут, Сынри. Мужчина вышел на улицу и снова закурил, глядя на ночное небо. Хёна последовала за ним, не зная, что будет дальше. Девушка немного успокоилась и начала мыслить здраво. Убивать ее, судя по всему, не собирались. И это должно радовать? — Тебе повезло, — медленно произнёс Квон Джиён. — Это несчастный случай. Ударился головой во время падения. Если бы ты его зарезала, пришлось бы отдать тебя в его сферу деятельности. В воспитательных целях. — А сейчас не отдадите? — неожиданно ехидно поинтересовалась девушка. — Мог бы, — мужчина как будто не расслышал нотки насмешки в вопросе. — Но твой салон мужской стрижки — единственный в Монгкоке, поэтому пока поостерегусь от поспешных решений. — Вот что значит — правильно организованный бизнес, — самодовольно пропела Хёна. Мужчина медленно обернулся и недоверчиво посмотрел на девушку, видимо, собираясь что-то сказать, но тут к ним приблизился Сынри: — Всё готово, босс, — с широкой улыбкой произнес он. Хёна подумала, что так скалиться больше подходит в дорогих отелях на ресепшине, но никак не ночью в Монгкоке после того, как убрал труп. — Присмотри за этим местом, — махнул босс рукой на салон и направился к машине. — Пусть она тихо и спокойно работает. А то я очень расстроюсь, если придётся прикрыть ее лавочку. — Всё сделаю, босс, — Сынри согнулся в поклоне и остался так стоять, пока машина главы Триад не отъехала. Ослепительно улыбнувшись на прощание стоящей у дверей хозяйке, Сынри направился к своей машине. Минутой позже уехал и он. Хёна медленно сползла вниз по косяку. Хвала всем небесам, это закончилось. О боже, она сегодня убила человека. Несчастный случай, как сказал Квон. Но это она его толкнула, из-за нее он упал. Хотя лучше уж несчастный случай, чем ее изнасилование. Нет, сегодня она точно не заснет. О сне пришлось и думать забыть, когда девушка снова заглянула внутрь своего салона. На полу в художественной живописности подсыхали следи крови, комната провонялась трупным запахом. Хотя, возможно, запаха вовсе и не было, Хёна не знала, через сколько трупы начинают разлагаться и вонять, но это не помешало ей зажать нос, распахнуть все окна и приняться за уборку. Закрылась пораньше, называется. В следующий раз Квон Джиён появился в скромной обители ножниц и бритв неделю назад. Приехал уже после закрытия, когда стрелка часов приближалась к отметке пол одиннадцатого. Сама Хёна в это время только закончила уборку, подсчитала всё, что есть и что нужно докупить, а теперь принялась за выручку. Для ясности в голове девушка раскупорила завалявшуюся в закромах бутылку красного французского полусухого, доставшуюся в подарок от последнего воздыхателя. Воздыхатель, кстати, очень даже шустро поставил на своей глубокой любви крест, вбил кол для уверенности и ретировался от греха подальше сразу на следующий день после того несчастного случая (Хёна предпочитала называть это именно так, исключительно для сохранения собственного душевного спокойствия), когда по Монгкоку распространилась новость о ночном посетителе хозяйки салона. Вопросов ей, конечно, никто не задавал, соседи все так же приветливо улыбались и старательно здоровались. Даже слишком старательно. Разговорчивая соседка из продуктового на противоположной стороне улицы уже не забегала поболтать в мёртвые часы. И как только узнала? Неужто вечером в окно подсматривала? Колокольчик на двери звякнул, но Хёна, не отрывая глаз от рассчётов, бросила: — Сегодня уже закрыто. Приходите завтра. Повторного звука колокольчика не раздалось. Зато последовали неторопливые шаги. Хёна всё же отвлеклась от бумаг и подняла голову. Ну супер! Квон Джиён собственной персоной, и чего ему только надо? Девушка быстро перебрала в голове свои возможные прегрешения, которые могли бы заставить главу Триад пожаловать в ее салон. Список вышел как-то маловат. Точнее, его не было вовсе. Даже стыдно за себя стало. Хотя после произошедшего девушка разумно пришла к выводу, что не помешает пока отсидеться и не высовываться. Даже в клуб ни разу не сходила, хотя соблазн был велик. Босс Триад медленно приблизился к рабочему креслу, скинул с него накидку и плавно опустился на кожаное сиденье. Вздохнув, рыжеволосая хозяйка закрыла папку с расчётами, отставила бокал с вином и, приблизившись к креслу, вопросительно посмотрела на отражение в зеркале. Мужчина выразительно провёл рукой по подбородку. Взгляд девушки упал на татуировку петли, спускающуюся от левого виска мужчины, которую она не заметила в прошлую встречу. И как только упустила? Хотя тогда было не до этого. — Как твои дела? Хёна еле удержалась от соблазна закатить глаза: — Вы сговорились что ли? — легкомысленно воскликнула девушка. — Я этот вопрос слышу каждый день от вашего помощника и, поверьте мне, ничего не изменилось. — Ты не здешняя? — пропустив тираду мимо ушей, полу-спросил полу-констатировал Квон. — Корея, не так ли, Ким Хёна? — Так ли, — покивала девушка, медленными и аккуратными движениями нанося пену на подбородок мужчины. — Точно так же, как и вы. Кстати, как вы относитесь к землякам? Джиён ничего не ответил, продолжая наблюдать за работой хозяйки в зеркало. Рыжеволосую это нисколько не смутило, и она продолжила беззаботно болтать. Потому что тишина с главой Триад напрягала многим больше. — Тут полгода назад приехал один из Гуанчжоу. Не знаю, чем занимался, да и неинтересно мне как-то. С виду — обычный мужик, никаких особых примет: ни глаза ложкой выколупленого, ни уха, ржавой пилой отрезанного. Даже шрама от шальной пули нет. Даже не солидно как-то, вам не кажется? — Хёна вопросительно похлопала ресницами, не отвлекаясь от бритья. — Говорили, правда, что он сюда из Афганистана сырье возит. Но тоже как-то глупо выходит: где Гонконг, а где Афганистан. Через Цинхай же удобнее будет, нет? Мужчина молчал: беседу не поддерживал, но и явных признаков недовольства тоже не выражал. Его лицо было совершенно бесстрастным, а глаз Хёна не видела, полностью сосредоточившись на работе. Не решалась посмотреть. — А потом через пару недель выяснилось, — продолжала щебетать хозяйка, — что он до боли в костях не любит своих земляков из Гуанчжоу. Как видит их, так у него сразу напрочь крышу уносит. А пекарь Мин откуда мог это знать? Знаете пекарню Мин на соседней улице? Там теперь его брат всем заведует. Так вот, тот мужик к нему часто захаживал по утрам за свежей выпечкой. Они и поболтать могли, когда людей немного было. Хотя по утрам в ту пекарню пол Монгкока ходит. И как-то раз между словом тот обмолвился, что приехал из Гуанчжоу. Пекарь Мин обрадовался, стал еще выпечки подкладывать, мол земляки. А приезжего прямо перекосило. Достал пистолет и расстрелял сначала пекаря, а потом еще пятерых посетителей. Мог бы, наверное, больше, но обойма закончилась, а остальные убежали. — И куда этот приезжий делся? — спросил Квон еле разжимая губы. Хёна на секунду убрала бритву, давая ему договорить. Надо же, слушал. — А кто его знает? — пожала плечами девушка, снова склоняясь над лицом. — Пропал куда-то. Говорили, что Триады с ним сами разобрались. Неужто вы об этом ничего не слышали? — Краем уха, — на удивление ответил мужчина. — Я тогда был в отъезде. Дальше девушка заканчивала в тишине и, в последний раз промокнув полотенцем лицо, отошла от кресла, проведя рукой по его спинке и плечам мужчины. Дурацкая привычка. Квон приблизился к зеркалу, внимательно осмотрел работу, провёл рукой по линии челюсти, удовлетворённо кивнул. Затем извлёк из пиджака купюру и двумя пальцами протянул хозяйке. — Без сдачи. Хёна сунула купюру в карман юбки, рассудив, что рабочий день уже закончен, так что эта выручка — исключительно частного характера. Джиён немного помедлил у двери и, не оборачиваясь, спросил: — Почему именно мужская парикмахерская? — Потому что я предпочитаю мужчин, а не женщин, — томным голосом произнесла Хёна. — А свою работу надо любить. Ей показалось или Квон усмехнулся перед тем, как захлопнуть дверь? Утром в понедельник, спустя две недели после неожиданного визита главы Триад, Хёна смотрит на солнечное небо и понимает, что нет! Сегодня работы не будет даже под страхом расстрела. Это просто несмываемый грех — сидеть в полутёмном салоне, когда на улице такая погода. Никакими молитвами его не отмоешь. И пусть для кого-то понедельник — день тяжёлый, а ей срочно нужно в Чунхамкок. Девушка кидается к двери, опасаясь неожиданного прихода клиента, которого потом и за порог не выставишь — придётся обслуживать. В кармане обнаруживаются ключи и спустя два оборота в скважине раздаётся щелчок. Хёна меняет табличку на «Закрыто» и взлетает по лестнице вверх в спальню. Из шкафа быстро извлекается самое любимое платье, шляпа с широкими полями и голубой лентой, солнечные очки на пол лица, ярко красная помада, солнцезащитный спрей, фотоаппарат и телефон. Быстро побросав это всё в соломенную сумку, девушка выскальзывает на улицу через чёрный выход, молясь, чтобы никто не окликнул или не перехватил по дороге. Но сегодня удача на ее стороне и девушка без препятствий запрыгивает в метро. Дорога занимает полтора часа, но Хёна запасается глянцевым журналом в ближайшем газетном киоске и не отрывает от него глаз, только периодически отвлекаясь на виды за окном. Если вы спросите Хёну, что для нее Чунхамкок, то она без запинки и лишних размышлений вам ответит «Рай на земле». Не то, чтобы соседний Тай Там с его водопадом и пешеходными мостами был чем-то хуже, но сердце девушки навсегда прикипело к Чунхамкоку. Она могла часами бродить по парку, останавливаться, чтобы сделать удачные и не очень фотографии, любоваться морем, иногда спускаться на пляж, помочить ноги в морской воде или просто посидеть на берегу. Плавать рыжеволосая не любила, да и не умела толком, но смотреть на волны могла часами. И кто бы мог подумать, что в обители тишины, спокойствия и умиротворения, Мекке поэтов, художников и монахов, в оазисе духовного величия, где, по мнению Хёны, нужно слагать стихи, думать о вечном и судьбе вселенной, искать внутренний покой и равновесие, на неё так банально и прозаично попытаются напасть. Троих мужчин в черный костюмах девушка заметила еще метров за сто: слишком уж выделялись из общей зелени парка. Да и походка у них была никак не расслабленно-созерцательная, а весьма целенаправленно-решительная. И направлялись они, судя по всему, именно к ней. Хёна со свойственным ей оптимизмом до последнего сомневалась, но когда мужчины остановились прямо напротив неё, окружив девушку полукругом, сомнений не осталось. Как и возможности бежать. Хотя куда? Вокруг на несколько километром «зеленая зона», а из транспорта только редкие в такое время машины и микроавтобус, который уехал буквально пару минут назад. Хёна очаровательно улыбнулась и мягко спросила: — Хотите познакомиться, мальчики? Мальчики почему-то не горели желанием заводить знакомство, предпочитая сразу перейти к тесному общению. Настолько тесному, что подцепив девушку под руки, потянули к стоящей в сотне метрах машине. Когда девушка попытала вывернуться и укусить одного из настойчивых поклонников за руку, ей этой же рукой отвесили увесистую пощёчину, отбив сразу же любое желание сопротивляться. На долго ли? — Вы знаете, — соблазнительно улыбнулась Хёна, — мой папа говорил, что если у мужчины поднимается рука на девушку, то значит, что больше у него ничего не встаёт, — и жалостливо так посмотрела на ширинку ударившего. Очередной выпад рыжеволосой снова остался без ответа. Со стенкой она что ли разговаривает? Невежливо получается. Впрочем, о вежливости речи не шло. Девушку затолкали на заднее сиденье, один из провожатых сел рядом. Ехали они снова в сторону Монгкока, и на одном из поворотов Хёна совершенно случайно обратила внимание, что дверь возле нее не заблокирована. Что это: опрометчивая забывчивость или чрезмерная уверенность в своих силах? Тем не менее, шанс упускать было нельзя. Но сначала стоило слегка рассредоточить сопровождающих. Особенно того, что сидел рядом. Ничего, кстати, мужчинка. В меру подкачанный, симпатичный, высокий, руки не до синяков сжимает, в вырез платья смотрит лишь украдкой. Хёна прикрыла глаза, делая вид, что ее сморило от долгой дороги. Лишь бы на самом деле не уснуть. Через пару минут как бы совершенно случайно рыжая головка девушки соскользнула на плечо рядом сидящему. Тот вздрогнул, замер на несколько мгновений и подставил плече поудобнее. «Ну чем не лапочка!» подумала про себя девушка, продолжая следить за дорогой из-под приоткрытых век. На очередном повороте, когда машина снова замедлила движение, Хёна резко ударила мужчину головой в подбородок и, пока тот дезориентировано моргал, отрыла дверь и выпрыгнула из машины на полном ходу. В детстве девушка любила боевики и даже хотела стать такой же, как супергерои, которые укладывали на лопатки сразу сорок представителей вражеского отряда, выживали после трёх десятков путь в своем теле и вот так вот выпрыгивали из машин, а потом вставали и продолжали бежать от преследователей дистанцию, близкую к марафонной. Сейчас же Хёна прочувствовала всю иллюзорность своей детской мечты. Ибо ее не только здорово так протащило по асфальту, но и сориентироваться она смогла не сразу, первые мгновения продолжая тупо сидеть и трясти головой. Только каким-то чудом не угодила под проезжающие мимо машины. Но потом всё же подскочила и бросилась бежать. Благо, через пару улиц начинался Монгкок, который она знала, как свои пять пальцев. Содранные ладони и коленки жгло огнём. Хёна оглянулась назад уже за пару улиц до родного салона, но преследователей не обнаружила. Неужто повезло? Девушка перешла на шаг, тяжело дыша от долгого бега и отбрасывая назад спутанные волосы. Нет, эти игры в погони и преследования точно не для нее, пусть большие мальчики в них играются. А она лучше с этими мальчиками в другие игры поиграет, куда более увлекательные. У дверей салона девушку ждал еще один гость. С выбеленными волосами и в ярко зеленом пиджаке. Квон Джиён во плоти пожаловал, когда Хёна снимала с плиты вторую порцию пасты. Первую же приговорил Сынри, с неизменно отвратительной улыбкой на лице пожаловавшись на пустой желудок и грозного начальника. И как только скулы не сводит? — И вообще, — заметил мужчина с набитым ртом. — Я сюда езжу каждый день, включая воскресенье, так что пора бы мне уже какие-то бонусы заиметь. — Могу бесплатно побрить налысо, — пожала плечами девушка, перекладывая пакет со льдом в другую руку и снова поднося к лицу. Хотя всё равно синяка не избежать. — А еще варианты в вашем списке бонусов? — не обрадовался мужчина. — Для клиентов, которые только присоединились к нам, это пока всё, — елейным голоском пропела Хёна. — Но вы всё равно оставайтесь с нами. В этот момент звякнул колокольчик и на пороге нарисовался глава Триад в неизменно дорогом костюме и тёмных очках. Мужчина окинул цепким взглядом сначала хозяйку, а потом своего подчиненного, который тут же подавился пастой, вскочил со стула и подобострастно прокашлял: — Босс! Квон приземлил свою пафосную персону в кресло у стола и бросил беловолосому: — Рассказывай. Сынри с тоской посмотрел на остатки пасты и принялся вещать, мол, приехал как обычно, а дверь в салон закрыта, соседи говорят, что с утра и не открывалась, хозяйку не видели. Посидел немного в машине, потом снова постоял на крыльце, а минут через пятнадцать объявилась и сама пропажа, с глазами по пять гонконгских долларов и вся в ушибах. Квон покивал, рассеянно глядя на тарелку помощника. Хёна обреченно закатила глаза, поморщила носик и опустила перед мужчиной новую пасту, предназначавшуюся вообще-то ей. — А ты что расскажешь? — спросил Квон, принимаясь за еду. Хёна пожала плечами и внесла лепту в эту историю. Мужчины слушали молча, по большей степени чтобы не отвлекаться от еды, как показалось девушке. Сынри выражал своё одобрение редким мычанием и постукиванием по столу. Даже босса своего не стеснялся. Окончив рассказ, девушка вздохнула и полезла в холодильник на поиски банана: голод никуда не делся. — Может, это ваши ребятушки меня с кем-то перепутали? — с надеждой спросила Хёна. — Это не наши ребятушки, — в тон ей покачал головой Джиён. — Может, это чужие ребятушки меня с кем-то перепутали? — куда более жалостливо спросила девушка. — Сомневаюсь, — безжалостно припечатал глава Триад. — Слишком уж целенаправленно эти, как ты выразилась, ребятушки себя вели. Да и парк Чунхамкок — совершенно не рыбное место в это время. Другое интересно, почему они не сунулись Монгкок? — А может, кто-то таким образом хочет выйти на вас, Босс? — подал голос молчавший доселе Сынри. Неужели доел? И правда, беловолосый мужчина с искренним сожалением отдал девушке тарелку, бросив полный надежды взгляд на плиту. Ничего себе аппетиты! — Тоже вероятно, — согласился Босс, откладывая приборы и оглядываясь в поисках салфетки. Ага, может еще десертное меню вам принести? Не в ресторане, как-никак. Придя к мысли, что уповать на сервис под этой крышей не стоит, мужчина извлек из пиджака белоснежный платок и изящным движением промокнул рот. — С чего вы это взяли? — мрачно спросила Хёна, жуя второй по счёту банан и невольно поджимая пухлые красные губки. Мысль о том, чтобы пасть жертвой разборок Триад, особо не радовала. — Зачастил я сюда в последнее время, — пояснил Джиён, откидываясь на спинку кресла. — Вот и могли не так понять. Хозяйка невольно подняла брови и удивленно округлила губы. Три раза за два месяца — это, оказывается, по мерками Триад много. — Ну тогда не надо людей дезинформировать, — сказала Хёна и широким движением указала на дверь. Оба гостя посмотрели на неё с нескрываемым удивлением, Квон даже слегка наклонил голову на бок. Девушка немного смутилась от такого повышенного внимания, но руку не опустила, только снова упрямо поджала губки. Глава Триад медленно нащупал портсигар, выудил оттуда сигарету, картинным движением подкурил и только потом встал и, так же не торопясь, направился к выходу. Сынри последовал за ним, на прощанье подмигнув девушке. Когда дверь за ними закрылась, Хёна облегченно выдохнула. Отдохнула, называется. За последнюю неделю Хёна пришла к весьма обоснованному заключению, что на улицах Монгкока стало слишком много подозрительных персонажей. Сначала девушка списывала это на свою повышенную подозрительность после случая с нападением и после некоторых размышлений решилась спросить у Сынри. Беловолосый мужчина теперь приезжал реже — всего пару раз в неделю, но зато оставался всегда до самого закрытия, беззастенчиво напрашиваясь на ужин. Хёна лишь тяжело вздыхала и открывала холодильник. Выставить назойливого помощника главы Триад было не так уж и просто, а спорить — бесполезно, ибо тот мог запудрить мозги даже трупу. — Мне кажется или на улицах стало больше ваших … м-м-м … сотрудников? — беззаботно спросила хозяйка салона в один из вечеров. Сынри привычно остался на ужин и теперь самозабвенно уминал только что приготовленное жаркое. — Так и есть, — с набитым ртом покивал собеседник. — Боссу очень не понравилось, что кто-то осмелился хозяйничать в его городе. Они не сунулись в Монгкок, поэтому Босс ограничился мягкими мерами. — А если бы сунулись? — полюбопытствовала Хёна. — Не знаю, — мужчина пожал плечами, не отвлекаясь от еды. — Наверняка Босс бы не ограничился только повышенной охраной. — Охраной? — девушка от удивления повернулась к говорящему, но Сынри вопрос проигнорировал, и Хёна снова попыталась вернуть беседу в безопасное русло: — А с чего такая щепетильная привязанность к Мангкоку? — Босс отвечал за этот район до своего повышения. Сама должна догадываться, что Мангкок — почки Триад. — А где же тогда сердце? — со смешком спросила девушка, однако этот вопрос снова был пропущен мимо ушей. — Как ты их заметила? — теперь уже поинтересовался Сынри. — Ничего сложного, — Хёна взяла свою тарелку с едой, но за стол не села и осталась стоять у плиты, держа жаркое на весу. — Тут ходят или туристы, или местные. Первые — самые обычные зеваки, всё фотографируют, громко разговаривают, заходят в магазины, тоннами скупают сувениры и также быстро исчезают. Местные же наоборот, в основном сидят по своим лавкам, а на улицах намеренно идут куда им надо, и так же направленно возвращаются назад. А ваши люди представляют собой что-то среднее: патрулируют прогулочным шагом две-три улицы, задерживаются у витрин, иногда заходят внутрь. Это конечно плюс к их конспирации, но положение особо не спасает. Местные не будут прогуливаться пол дня, а туристы не будут тут столько торчать. — Приму к сведению, — кивнул Сынри, отодвигая на край стола пустую тарелку. — Не сделаешь мне кофе? Хёна со стоном швырнула в него полотенце. Глава Триад переступает порог салона снова поздно вечером. Девушка даже не отрывает голову от расчётов, узнавая посетителя по шагам. Да и кто еще мог так беззастенчиво пожаловать к ней через час после закрытия? Дверь что ли запирать? Хотя вряд ли его это остановит. Хёна отодвигает бумаги и медленно подходит к креслу, на ходу подвязывая волосы. Мужчина с интересом следит за ней в зеркале, а поймав ее взгляд, слегка склоняет голову на бок и выразительным жестом проводит рукой по подбородку. И не говорит ни слова, только смотрит, не моргая. Как и в прошлый раз. Хёна уже давно не пятнадцатилетняя девочка, смущающаяся от любого мужского внимания, но под пристальными карими глазами Квон Джиёна невыносимо хочется покраснеть и отвернуться. И чего он сюда ходит? Ладно, если бы с вполне ожидаемыми намерениями. Дурнушкой девушка себя никогда не считала и мужское внимание было для нее делом привычным. По собственной инициативе она, ясное дело, не стала бы связываться с главой Триад. Она ведь не дура: такие связи, пусть и на одну ночь, обычно выходят боком и себе дороже. Но если бы в ту злополучную ночь на месте убитого мужика был бы Квон Джиён, то сопротивлялась бы рыжеволосая гораздо меньше. Да и сопротивлялась бы вообще? Но глава Триад не делал ничего, только смотрел так, что между ног всё горело. Дико хотелось поддаться искушению и немного поиграть с ним. Но Хёне уже не восемнадцать, когда можно было спокойно забить болт на осторожность и безрассудно отдаться на растерзание своим желаниям. Поэтому рыжеволосая позволяется себе с нажимом провести рукой по плечам мужчины и приняться за работу. — Нашли тех ребят? — спросила Хёна первое, что пришло в голову, желая разбить напряженную тишину. — Еще нет, — почти не разжимая губ, ответил мужчина. — Сынри сказал, что вам очень не понравилось, что они сунулись в ваш город, — принялась привычно щебетать девушка, стараясь не отвлекаться на немигающий взгляд клиента. — А мне лично показалось странным, что они не сунулись в Монгкок. Я, возможно, мало знаю, но если они сунулись в ваш город, то что тогда им помешало сунуться и в Монгкок. Странно это, нет? Можно предположить, что они побоялись большого скопления Триад, но это тоже будет не совсем верно. Ведь через соседний Цим-Ша-Цуй они ехали вполне спокойно, без лишних опасений. Да и я слышала, что за мной кто-то бежал, но стоило мне попасть в Монгкок, преследователи моментально отстали. Квон Джиён молчал как будто бы задумчиво, словно такие мысли приходили и ему в голову, но объяснения им не находил. — Готово, — девушка отошла от кресла к своему столу и взяла бокал. Мужчина критически оценил работу, протянул купюру и направился к выходу. Уже в дверях он немного помедлил и резко обернулся. Хёна чуть не подавилась. — Ты никуда не собираешься в ближайшее время, я надеюсь? — утвердительным голосом спросил Квон. — Нет, конечно, — не моргнув глазом, соврала девушка, точно помня, что дала себе обещание на выходных устроить ночь кутежа и разврата, и нарушать его рыжеволосая не собиралась. И так последний месяц живет как тибетский монах с обетом воздержания в пятьсот лет. О планах хозяйки салона глава Триад знать не мог, это точно. Но как только догадался спросить? Ничего себе интуиция! Ей бы такую. — Хорошо, — мужчина оторвал испытующий взгляд от лица девушка. — И не высовывайся без надобности из Монгкока. Колокольчик на двери прощально звякнул, и хозяйка облегченно выдохнула. Если вы спросите у Хёны, где лучшие клубы Гонконга, то она без запинки вам ответит «В Центральном районе!», а потом совершенно бесплатно устроит рейд по ее личному ТОП-20 ночных заведений Гонконга. Только выпивку ей покупайте. В субботу Хёна закрылась на два часа раньше, обрадовавшись, что сегодня нечистая не принесла Сынри, надела недавно купленное чёрное свободное, но потрясающе короткое платье, накрасилась поярче, списалась со знакомыми тусовщиками и, выскользнув через чёрный ход, прыгнула в ближайшее такси. Дорого, конечно, но в таком виде она на метро точно до клуба не доедет, да и на огромных каблуках еще предстояло танцевать всю ночь. Так что лучше поберечь ножки. Сначала Хёне не очень-то и везло: в Kee была закрытая вечеринка, в Armani Prive — не протолкнуться, зато у входа в Volar девушка встретила знакомого корейца. — Сухо! — радостно воскликнула Хёна и обняла знакомого. — Ты тут какими судьбами? — Это я у тебя должен спросить, — рассмеялся парень. — Целую вечность тебя нигде не видел. Остепенилась, что ли? — Обижаешь, — надула губки Хёна. — Было много дел в салоне. — Хорошо, что выбралась, — Сухо обнял девушку. — Пойдём. — Тут же по спискам, — нерешительно сказала Хёна. — Хэй, детка, — самодовольно потянул брюнет. — Имя Ким Сухо есть во всех списках этого ночного города. Радостно рассмеявшись, рыжеволосая последовала за ним. В клубе было далеко не пусто, почти на всех диванах сидели компании. Сухо повёл девушку к одной из них. Там было несколько знакомых парней, но остальных Хёна видела впервые. На соседнем диване рыжеволосая заметила Нану — старую подругу, с которой девушка сошлась еще в Корее. Нана работала моделью и в Гонконге бывала только проездами. Девушка приветливо улыбнулась, помахала. Нана расцвела в ответной улыбке, потом кивнула головой на своих спутников, сжала руку в кулачок, оттопырила большой палец и мизинец и поднесла к уху, мол, созвонимся. Хёна понятливо кивнула и, бросив сумку на диван, отправилась к бару за выпивкой. — Скажи, что на мой счёт, — прокричал вслед Сухо. — Я сегодня угощаю. Хёна послала ему воздушный поцелуй и проказливо улыбнулась. Пока она ожидала свой коктейль, к девушке сзади подошёл высокий парень. Хёна оценивающе посмотрела через плечо. Ничего такой, высокий, с симпатичненьким личиком, моложе ее, но это и не важно. А главное, совершенно без татуировок. По крайней мере, их было не видно. — Привет, — слегка нерешительно начал парень. — Ты пришла с Сухо? Хёна красиво улыбнулась: — А ты его знакомый? — О Сехун, — парень немного шепелявил, и это показалось рыжеволосой верхом милашества. — Ким Хёна, — и пожала протянутую руку. На стойку опустилась заказанная Панакота. Девушка отхлебнула. Не дурно. — Ты танцуешь? — спросил парень, продолжая смотреть на собеседницу немного исподлобья. Стестяшка. — И лучше, чем ты думаешь, — Хёна дразняще облизнула нижнюю губу, заставив мальчика залиться румянцем и отвести глаза, одной рукой подхватила коктейль, а другой взяла спутника за запястье и потянула на танцпол. Сехун танцевал очень даже ничего для такого стесняшки. От себя девушку не отпускал, но и лишнего не позволял. А не помешало бы. Хотя в тихом омуте… Пару раз они возвращались к бару за выпивкой. Пила в основном только Хёна, мальчик обходился лишь лёгкими коктейлями на грани безалкогольных. Ближе к рассвету, когда ноги в адских туфлях стали ныть нестерпимо, Хёна подхватила со столика, где сидела их компания, полупустую бутылку Jack Daniels, закинула на плечо сумочку и за воротник порядком помятой и влажной белой рубашки потянула за собой Сехуна. Они выскочили на пустынные улицы города. Начинало светать. Пробежав пару поворотов, Хёна со смехом опустилась на бордюр и скинула чёртовы туфли. Сехун стоял рядом и смотрел на девушку сияющими глазами. Хёна завела руки за спину, пёрлась ими о тротуар и подставила разгорячённое лицо со слегка потёкшей подводкой прохладному утреннему ветерку. Потом вспомнила о украденной выпивки и в пару глотков осушила бутылку. — А теперь мы пойдём пить кофе! — девушка вскочила на ноги. Сехун посмотрел на неё со щенячьим восторгом: — Ты такая маленькая! Хёна запрокинула голову и громко рассмеялась, а затем босиком бросилась бежать прямо по проезжей части. — Не забудь мои туфли, — крикнула она. Домой рыжеволосая вернулась ближе к семи и тут же завалилась спать. Благо сегодня было воскресенье и в салон раньше обеда никто не придёт. Около полудня девушку разбудил звук сообщения. «Доброе утро! Мне очень понравилась эта ночь. Может, сходим куда-нибудь, если ты свободна? Сехун» Хёна со стоном откинулась на подушку. И где только ее номер достал? Ну что за лапочка! Мысли девушки перебил звук вибрации. — Да, — зевнула Хёна. — Ну и что это за мальчик был с тобой вчера? — раздался не менее сонный голос Наны. — И тебе доброе утро, — девушка оторвалась от кровати с твёрдым намерением поскорее выпить кофе. — И чего ты так рано? — Твоя личная жизнь не давала мне уснуть всю ночь, — не смутилась модель. — Мне кажется, — игривым голосом начала рыжеволосая, ставя турку на плиту, — что уснуть ты не могла совсем по другой причине. Нана тихо прыснула: — Эта самая причина еще спит, поэтому не смеши меня. Лучше расскажи об этой милой зайке, которая вчера так опрометчиво пала жертвой твоих чар. — Ты тоже заметила? — Что он зайка? — уточнила модель. — Притом на все сто. Распускает руки в рамках дозволенного, пьёт лишь до легкого опьянения и почти детские коктейли… — … смотрит с восхищением вселенского масштаба, — продолжила подруга. — … а на следующее утро предлагает куда-нибудь сходить, — закончила Хёна. — Щеночек, — заключила модель. — А ты старая развратница! Сколько ему? — Не знаю, — легкомысленно отмахнулась рыжеволосая, помешивая почти сварившийся кофе. — Ты надолго в Гонконг? — Еще три съемки, так что на неделю точно задержусь. Хочешь встретиться? — Спрашиваешь! — притворно возмутилась Хёна. — Я жду подробный отчёт о причине твоей сегодняшней бессонницы. — Тогда спишемся, — рассмеялась Нана и отключилась. Девушка отложила телефон и перелила кофе в чашку. Пора было открывать салон. О Сехун приехал этим же вечером за пол часа до конца рабочего дня с огромным букетом цветов. Смущаясь и краснея, шепелявя больше обычного парень протянул цветы и терпеливо остался дожидаться в кресле у входа, пока Хёна закончила с уборкой и закрыла кассу. — Я просто умираю от голода, — воскликнула девушка, переодевшись и спустившись к томящемуся поклоннику. — Тут на соседней улице есть неплохая лапшичная. Как ты смотришь на это? Сехун смотрел только на девушку и, похоже, был готов идти за ней даже в наркопритон. Но такие крайности пока не требовались. За едой парень немного разговорился и почти перестал смущаться. Как выяснилось, в Гонконг он приехал учиться по обмену на полгода. — А что за специальность? — поинтересовалась Хёна. — Международные отношения, — досадливо поморщился парень. Девушка рассмеялась. Такой лапочка и на такой серьезной специальности. — Решение семьи? — Отца, — угрюмо признался парень. — У него свой бизнес в Корее. — И что за он? — Сеть гольф-клубов. Хёна еле удержалась, чтобы не присвистнуть. Золотой мальчик. Дела такой узкой направленности были весьма политизированы, так что следует отдать должное отцу мальчика за его дальновидность, когда тот отправил отпрыска учиться политике. Только вот кандидатуру он выбран, на взгляд девушки, не очень подходящую. — А почему не школа бизнеса? — спросила рыжеволосая. — Этим занимается старший брат. Разумно, весьма разумно. — А ты, я вижу, не в восторге от своих перспектив? — мягко поинтересовалась девушка, помешивая свой кофе. — Я танцором хотел быть, — тоскливо посмотрев в окно, ответил Сехун. Хёна еле удержалась, чтобы снова не рассмеяться над этим миленьким щеночком, как выразилась Нана. — А как же все прелести жизни золотой молодёжи? — За большим количеством свободы обычно следует еще большее количество ответственность, — очень серьёзно ответил собеседник. Неожиданно. Возможно, его отец был не так уж и не прав, когда отправил мальчика по политической тропе. Пообтесаться бы ему, закалиться, и через десяток лет из него выйдет весьма матёрый дипломат. Или посол. Или кто там обычно из них получается. В среду написала Нана: «Я сегодня освобождаюсь после шести. Встретимся?» Хёна радостно улыбнулась экрану телефона, посылая подруге название кафе и его геолокацию. Вечер обещал быть просто потрясающим. Остаток для прошёл в радостном предвкушении, хозяйка салона неустанно поглядывала на часы, но минутная стрелка, как водится в подобных ситуациях, ползла со скоростью улитки. Единственная вещь, которая не то чтобы омрачала радость Хены, но скорее напрягала девушку, был Сынри. Точнее его длительное отсутствие. Помощник главы Триад не появлялся на пороге салона еще с пятницы прошлой недели. Не случилось ли что? Девушки встретились в Boca Tapas ближе к одиннадцати, когда ночная жизнь Гонконга полноценно вступала в свои права. — Судя по твоему цветущему виду, — начала Нана, когда девушки опустились за столик на уличной террасе. — Тот мальчик из клуба пока еще не слился. — И не говори, — рассмеялась Хёна. — Золотой ребенок богатого корейского папочки. Но для моего женского здоровья это именно то, что доктор прописал. Никаких непоняток и криминала. — Ого, — модель заинтересованно изогнула бровь и потянулась к коктейлю. — И кто у нас тут есть еще? Что за непонятный и криминальный тип? Хёна поморщилась: — Сначала ты. Что это за новый ухажёр, с которым ты была в клубе? И какой из тех троих вообще твой? — С каштановыми волосами и в тёмно-синем костюме, сидел слева от меня. — Невысокий такой, — удивилась Хёна. — Я думала тот, что сидел напротив. — Нет, — Нана помешала коктейль трубочкой. — Это был телохранитель Исина. — Ммм, — игриво потянула рыжеволосая, — твоего поклонника зовут Исин. — Джан Исин или Лэй, — немного равнодушно ответила модель. — Да и не поклонник он. Скорее, мой новый спонсор. Со всеми отсюда вытекающими, если ты понимаешь, о чем я. Хёна прекрасно понимала. В своё время она именно благодаря такому спонсору и смогла открыть свой салон. — Но ты не то чтобы против? — проницательно уточнила подруга. — Он умеет быть приятным и обходительным, — грустно потянула Нана. — Настоящий джентльмен. С подарками не мелочится, даже сьемки мне иногда организовывает. Видела бы ты его ямочки, когда он улыбается. Просто милашка. — И чем же занимается твоя милашка? — Хёна заказала еще один коктейль. — У него бизнес в Пекине, — снова грустно произнесла модель. — Сюда приехал по работе. — Я слышу грусть в твоём голосе, — Хёна сощурилась. — Неужто женат? — Пока нет, — покачала головой подруга. — Но он из традиционной китайской семьи и с твёрдыми принципами. Это значит, что когда придёт время, он женится на хорошей девушке, которую ему выберут родители. А глубокое чувство уважения к священным узам брака не позволит ему иметь связи на стороне. — Такой правильный, — с невольным восхищением произнесла Хёна. Она-то была уверена, что подобные ему рыцари без страха и упрёка вымерли еще в позапрошлом веке. — А то, — подтвердила Нана. — Да уж, на таких, как мы с тобой, не женятся. Хёна помолчала, потому что так оно и было, не добавить и не отнять. Были девочки хорошие, которые одним только присутствием в доме могли создать уют и комфорт, наполнить стены даже самой мрачной лачуги светом и теплом. На таких обычно и женились. А были такие, как Хёна с Наной, у которых шило в одном пикантном месте, ни секунды покоя. Которые сегодня — в Гонконге, завтра — в Сибири, а послезавтра — в Южной Африке. Такие, как они, могли на неделю закрыться в комнате, и в любое время дня и ночи петь заунывные песни, зачитываться книгами о Сатане и средневековой охоте на ведьм, а потом бросать всё и улетать на Средиземноморье, селиться на самой высокой скале, откуда когда-то Эгей бросился в море, и писать стихи. Через месяц очутиться в Париже на неделе мод, вскружить голову помощнику дизайнера, который вообще-то гей, и сверкать на ковровой дорожке в дизайнерском платье за несколько тысяч зеленых. А потом через полгода открыть в Гонконге парикмахерскую. Они с Наной были специальным мужским аттракционом, мол, сколько кругов ты выдержишь и как быстро унесёшь ноги. Они знали цену клятвам мужчин, которые потом женились на самых правильных и уютных девочках. И не пройдёт ведь, так и будет до смерти в них это неугомонное желание жить без пауз. — Ты главное не влюбись, — предупредила Хёна, глядя на грустное лицо подруги. Та в ужасе отшатнулась: — Боже упаси! Я еще не выжила из ума. Девушки немного помолчали, каждая думая о своём, заказали еще выпить. Тут Нана оживилась: — А кто там такой непонятный и жутко криминальный? Пришло время мрачнеть Хёне: — Квон Джиён, местный король Триад. Нана на удивление знающе покивала: — Да, я слышала о нем от Лэя. — Ого, — рыжеволосая подняла брови. — А твой Лэй не такой уж и правильный мальчик. — Да нет, просто когда ведешь бизнес в Гонконге, даже самый малый, то поневоле приходится иметь дело с Триадами. Они же тут заправляют всем, включая местную полицию и военные базы. Лэй, кстати, очень даже неплохо отзывался о твоём Квон Джиёне, говорил, что с ним очень приятно иметь дело. — У меня с ним ничего нет, — с непроницаемым лицом заявила Хёна. — Так уж и нет? — лукаво улыбнулась модель. — В том-то и дело, что так уж, — вздохнула рыжеволосая. — Вообще ничего. Мы с ним познакомились чуть больше месяца назад и за это время виделись всего пять раз, два из которых я хотела бы забыть, как страшный сон. — Интригуешь, подруга, — заявила Нана и, отставив бокал, придвинулась поближе. — Рассказывай. Хёна и рассказала. Возвращаясь домой с очередного свидания с Сехуном в пятницу поздно ночью, когда небо на горизонте стало сереть, на пороге своего салона Хёна неожиданно сталкивается с Сынри. Круги под глазами беловолосого выглядят как никогда большими, делая его похожим на панду. Мужчина в привычно ярком, на этот раз оранжевом, пиджаке улыбается менее лучезарно, чем обычно. Ночной гость окидывает девушку быстрым взглядом, на секунду задерживаясь на цветах в руке. — Ты поздновато. — Кофе? Сынри устало принимает приглашение и заходит следом, садится за стол и кивает на цветы в вазах: — Решила расширить сферу бизнеса? — А это скажется на процентах? — фыркнула девушка. — К твоему сожалению, да, — мужчина переплёл пальцы в замок и положил на стол. — Мне придётся рассказать об этом Боссу. Хёна легко пожала плечами: — Мне следует волноваться об этом? — Тебе виднее, — хмыкнул помощник. Именно от этой фразы хозяйке салона стало не по себе. — Тебя давно не было, — сказала девушка, взяв две кружки с горячим кофе в руки и протянув одну собеседнику. — Дела, — туманно ответил мужчина, отхлёбывая ароматный напиток. — Всё хорошо? — как бы про между прочим спросила девушка, но помощника было не провести: — А ты волнуешься? — прищурился он с хитринкой в глазах. — Я передам Боссу. Хёна пожала плечами. В следующий раз Сынри появляется только через пять дней за час до закрытия, и Хёна как будто бы его даже и ждёт, потому что есть вопросы. Но мужчина сам ступает на эту скользкую дорожку: — Что-то я не вижу пополнения в твоем палисаднике, — как бы ненароком роняет он, но девушка нутром чувствует подтекст. — Уж не ты ли приложил к этому свою руку? — щурит глаза Хёна. — Так уверена в силе собственной неотразимости? — пытается свести всё к шутке беловолосый. — На все сто, — не отступает Хёна. — Очень самонадеянно, — помощник улыбается настолько ярко, что у девушки начинает резать в глазах. — Взгляд того мальчика, полный влюбленности и обожания, послужил мне лучшим доказательством, — парировала девушка. Сынри выдохнул и резко, даже слишком резко сделался серьезным. — Боссу это очень не понравилось, — сказал он без тени привычной улыбки. — Настолько сильно, что твой милый воздыхатель на следующий же день принудительно вернулся в Корею. И даже связи его папочки особо не помогли, хотя здорово так потрепали мне нервы. Да и то, что ты покинула Монгкок, тоже настроение Босса не улучшило. Эта неожиданная прямота как-то сразу успокоила гнев хозяйки, и она даже почувствовала что-то вроде благодарности к своему гостю, и капельку вины за доставленные неприятности. — Ешь давай, — Хёна опустила на стол тарелку с запеченным мясом и овощным рагу. — Никакой с вами личной жизни. Ни с твоим Боссом, ни без него. Такими темпами я и замуж не выйду. — Не расстраивайся, — совсем неискренне посочувствовал Сынри, не отвлекаясь от еды. — Я вот тоже навряд ли женюсь. — Почему это? — удивилась девушка. Помощник главы Триад писаным красавцем не был, но Хёна была готова побиться об заклад, что от нехватки девушек тот точно не страдал. — Так убьют ведь раньше, — весело сказал мужчина, что никак не вязалось со смыслом прозвучавших слов. — Тебя? — глупо переспросила Хёна. — Или мою даму сердца, если такой обзаведусь, — Сынри всё так же не отрывал взгляда от тарелки, продолжая унимать ужин за обе щеки. Прожевал и всё-таки посмотрел на рыжеволосую, резко, серьезно и немного грустно. — За свою жизнь и всё, что в ней происходит, нужно быть готовым расплатиться в любую минуту. А потом весело подмигнул и вернулся к еде. Хёна неуютно поёжилась и неловко усмехнулась. Разговор по душам с помощником главы Триад никак не входил в ее планы на вечер. — Что-то ты слишком весел для такого прагматичного взгляда на жизнь. — Так ведь криминал — дело фартовое, он унылых не любит. Господи, как же ты вкусно готовишь! — Уже закры… а ну да, кто же еще в такое время. Квон Джиён неспешно перешагивает порог салона и сразу же бросает взгляд туда, где еще пару дней назад стояли цветы, подаренные Сехуном. Как будто знал. Глава Триад выглядит как с обложки Forbes, в дорогом чёрном костюме и такого же цвета шёлковой рубашке. В это раз мужчина не садится в кресло, а медленно обходит комнату, проводя двумя пальцами по поверхности мебели, затем одним плавным движением избавляется от пиджака и небрежно кидает его на спинку стула. Сам же приземляется в соседнее кресло и закидывает ногу на ногу, ставит локоть на подлокотник, подпирая кулаком скулу. Смотрит. Хёна чувствует вкус тотального пиздеца. Хотя в этот момент она чувствует еще много чего. Например, запах дорогой туалетной воды, который почти видимой пылью оседает в ее салоне и от которого девушку откровенно ведет. Чувствует, как невольно сжимаются бедра под пронизывающим взглядом исподлобья. Чувствует, как дыхание сбивается, и она тратит почти все силы, чтобы привести его в норму. Надо же, она успела отвыкнуть от этого всего. — Вас давно не было, — говорит девушка, возвращаясь к расчётам. Квон хлопает себя по рубашке и карманам брюк, потом тянется к пиджаку и достаёт оттуда портсигар, зажимает сигарету между зубов, слегка поворачивает голову вбок, щелкает зажигалкой. Медленно затягивается, затем так же неспешно выдыхает дым тяжелых сигарет. И снова смотрит. — А ты, я слышал, не скучала тут особо, — говорит он между затяжками. Хёна пожимает плечами, не поднимая головы. Виноватой себя девушка не чувствует, обязательств перед этим человеком у нее нет. Да и вряд ли будут. — Мне было скучно и одиноко долгими вечерами. Да и отсиживаться, прячась от иллюзорной опасности, мне быстро надоело. — Те похитители иллюзорными никак не были, — заметил мужчина. — Нам всю жизнь грозит опасность, — философски пожала плечами Хёна. — Например, несчастный случай или авария. Просто временами эта опасность становится более реальна, временами — менее. — Обычно люди стараются соблюдать определенные меры безопасности. Или хотя бы руководствуются инстинктом самосохранения. — С инстинктом самосохранения у меня полный порядок, — девушка отодвинула бумаги и подошла к плите, доставая кофеварку. — Я же под машины не бросаюсь и с мостов не прыгаю. Тут вопрос приоритетов: насколько сильно ты хочешь бояться и насколько сильно ты хочешь жить полной жизнью. Кофе будете? Мужчина кивнул, глазами ища пепельницу. Хёна наполнила старую треснувшую кружку водой и протянула гостю. Тот опустил туда бычок. Раздалось шипение. — Так где вы были? — спросила девушка, не особо ожидая получить ответ, но глава Триад удивил: — Были дела в Пекине. — Не с Лэем ли? — ткнула пальцем в небо рыжеволосая. Зажигалка в руке Квона на мгновение замерла. — Откуда знаешь? — На днях встречалась с Наной, — пожала плечами Хёна, помешивая кофе в турке. — Она сейчас очень тесно дружит с Лэем. — Высокая худая брюнетка с бесконечными ногами? — уточнил мужчина. — Она самая. — Не знал, что вы дружите, — усмехнулся глава Триад, беря протянутую кружку с кофе. — Такие девочки, как мы, предпочитаем держаться вместе. — Какие такие? — прищурившись, склонил голову к плечу собеседник. — Приносящие удачу мужчинам, которых мы выбираем. Джиён рассеялся, весело и громко, широко открыв рот, выставляя на показ белоснежные зубы и запрокидывая голову. У Хёны пронеслась мысль, что данная картина должна войти в ТОП-3 самых запрещенных вещей в мире исключительно во имя сохранения женского рассудка. — И ты тоже приносишь удачу? — отсмеявшись, спросил мужчина. — Конечно, — удивилась рыжеволосая, а потом не удержалась и кокетливо наклонила голову: — Ну разве вам со мной не повезло? Глава Триад снова расхохотался. Дай сил это выдержать, Дева Мария! — Ладно, — решил зайти с другой стороны Квон. — И какую же удачу принесла эта твоя Нана Лэю? — А вот это уже спросите сами у своего бизнес-партнёра. Я думаю, ему есть, что рассказать. Вас брить сегодня или как? Сынри объявляется на следующий день, когда Хёна подходит к двери, чтобы закрыться на ключ. Мужчина успевает просунуть ногу в щель. — Как дела? — спрашивает он. — Всё хорошо, спасибо, — девушка предпринимает еще одну попытку вытолкнуть беловолосого, но безрезультатно. Тот аккуратно отстраняет хозяйку и просачивается внутрь салона. — А что сегодня на ужин? — принюхиваясь, спрашивает мужчина.  — Ну ты даешь, — восхищается рыжеволосая его наглости. — Ты вообще-то на работе. — Совмещаю приятное с приятным, — не теряется гость. — А не боишься нарушить баланс? –любопытствует Хёна, направляясь к плите и доставая тарелки. — Я его наоборот, поддерживаю. Неприятного и опасного мне хватает в остальное рабочее время. На это сказать было нечего. Сынри сегодня переживает повышенное чувство голода, как будто только что из концлагеря сбежал, ей богу. Приготовленное Хёной мясо по-французски помощник уминает с таким аппетитом, что хозяйка даже ничего не может выдавить из себя, когда тот просит добавки. Так ведь и продуктов на него не напасёшься! — Как ты вообще попал в Триады? — спрашивает девушка, когда мужчина протягивает ей абсолютно чистую тарелку. Вылизал он ее, что ли? — По той же причине, что и все остальные, — говорит Сынри, принимая из рук чашку с кофе. — И что же это за причина? — интересуется Хёна, сгружая грязную посуду в раковину и привычно оставаясь стоять у плиты. — Захотелось легких денег, — пожал плечами мужчина. — Очень быстро попался, притом на крупняке. Прижали тогда меня за самые … хм, гланды. Обычно в таких случаях или пан, или пропал. Мне повезло, дали шанс. Очень быстро попал к Боссу, он тогда только появился в Гонконге. А дальше по накатанной всё пошло. — И никогда не хотелось, чтобы всё сложилось иначе? — не удержалась Хёна. Сынри пожал плечами, дуя на горячий кофе: — Хотелось, наверное, да только в нашем мире такие мысли нужно сразу гнать прочь. Те, кто дают им поселиться в голове, очень быстро сливаются. Начинают колебаться, допускают ошибки и с чьей-нибудь помощью отправляются в море. Или сами не выдерживают и пускают себе пулю в лоб. В любом случае, заканчивают они свою саморефлексию на дне морском. Хозяйка салона понятливо кивнула, решив больше не развивать тему, и отхлебнула из чашки. Настойчивый стук в дверь будит Хёну посреди ночи. И кого нелёгкая принесла? Девушка натягивает старую отцовскую рубашку прямо на голое тело и торопливо спускается вниз, ибо стук переходит в самый настоящий грохот. Так и двери не долго лишится. На пороге стоит Сынри, непривычно серьёзный и собранный, а на его плече висит Квон Джиён. Глава Триад одет в чёрный с искрой костюм, наверняка безумно дорогущий, вышедший из-под руки какого-нибудь знаменитого французского дизайнера. Однако впечатление портят пятна крови на белоснежной рубашке. Сынри тоже не выглядит довольным жизнью: стёсанная левая половина лица кровоточит, под правым глазом уже входит в цвет обширный фингал. Хёна быстро отскакивает в сторону, пропуская мужчин внутрь и закрывая дверь на ключ. Застывает на пороге, глядя, как помощник сгружает своего Босса в парикмахерское кресло. Ненормально бледный Квон тяжело дышит, но сознания не теряет и смотрит. Даже в таком состоянии он продолжает смотреть слишком горячо. Наверное, Хёна выглядит напуганной, потому что глава Триад ухмыляется и подмигивает. — Есть аптечка? — спрашивает Сынри. Девушка кидается в комнату, на ходу вспоминая, где по ее дому разбросаны захоронения лекарственных средств. Какие именно могут понадобиться, рыжеволосая понятия не имеет, но берет всё, что находит. — Быстрее, — кричит снизу помощник. Хёну подбрасывает, и она срывается вниз. Квон лежит в опущенном кресле с прикрытыми глазами, дышит через нос. — У него пуля застряла между ребер, — поясняет Сынри. — Лёгкое не задето, судя по дыханию. Нужно достать. Есть пинцет? — Только щипчики для бровей, — немного беря себя в руки, отвечает девушка. — Пойдёт, — кивает беловолосый и стягивает со своего Босса пиджак. Хёна достаёт из косметички щипчики, опускает их в дезинфицирующий раствор и замечает, как трясутся ее руки. На секунду задумывается, потом подтягивает стул к кухонным шкафчикам, залазит на него, долго капается в дальних полках, но в итоге извлекает закупоренную бутылку Captain Morgan. Откручивает пробку и делает несколько глотков. Сынри в это время находит в аптечке перекись, вату и сам оказывает себе помощь. — Посиди, я потом… — начинает девушка, глядя на его действия. — Займись Боссом, я сам справлюсь, — качает головой мужчина. Грудь Квона ходит ходуном, сам глава Триад белее мела, губы обескровлены и плотно сжаты, глаза закрыты. Девушка еще раз отпивает из бутылки и приближается к мужчине, окончательно беря себя в руки. Касается верхней пуговицы, собираясь расстегнуть рубашку. От этого движения Квон открывает глаза и пошло ухмыляется. Да что же это такое? — В больницу нельзя? — спрашивает Хёна, чтобы отвлечься. — Нет, — сквозь зубы отвечает Квон. Полы рубашки распахиваются и перед глазами девушки предстаёт поджарый торс, сплошь и рядом забитый татуировками. На левом боку — перепачканные кровью куски ткани. Девушка осторожно кидает их на пол. — Почему? Мне казалось, что ты в этом городе хозяин, — незаметно для себя рыжеволосая переходит на «ты». — Ну что там? — подаёт от двери голос Сынри, через жалюзи наблюдая за улицей. — Насколько всё плохо? Рана сочится кровью, но выглядит не очень пугающе. Хотя хозяйка салона слабо представляет, как должна выглядеть пугающая рана. — А я откуда знаю? — искренне удивляется девушка. — Ты думаешь, я каждый день имею дело с огнестрельными ранами? Сверху раздаётся смешок. Хёна поднимает голову. Глава Триад улыбается своими невозможно белоснежными зубами. Виниры что ли поставил? Девушка берет пинцет с розовыми цветочками, с сожалением смотрит на бутылку и протягивает ее своему пациенту. Тот снова смеётся. — Никогда мне еще не вытаскивали пули таким милым способом, — поясняет мужчина и кивает на щипчики. Девушка невольно надувает губки и с силой пихает бутылку ему в руку. — Лучше продезинфицируй свои душевные раны. Квон залпом осушает пол бутылки, напрягается и твёрдо смотрит на девушку. Хёна понимает, что пора и дальше тянуть нельзя. — И кто это вас так облагодетельствовал? — спрашивает она и одновременно опускает импровизированный пинцет в рану. Квон сдавленно шипит сквозь плотно сжатые зубы. — Коллеги по ремеслу из Макао, — отвечает Сынри, не поворачивая головы. Пуля очень быстро находится, но постоянно выскальзывает из захвата. — А в больницу чего не поехали? — снова спрашивает девушка, наконец подцепив кусок метала и начав медленно тянуть. Кровь стала сочится сильнее. — В больнице нужно выставлять охрану, — снова подал голос помощник. — А все надежные ребята сейчас в Гуанчжоу. Пуля снова выскакивает и Квон не сдерживает сдавленного стона. Хёна даёт ему и себе перевести дыхание, убирает кровь вокруг раны. Мужчина в кресле делает глоток рома. — Вовремя ваши коллеги решили выяснить отношения, — пуля наконец выскальзывает из раны, и девушка с видом победителя демонстрирует ее Квону. Тот с трудом изображает аплодисменты, но смотрит странно расфокусировано. — Тебе плохо? — пугается хозяйка, замечая его замутнённый взгляд. — Застегни рубашку, а то меня это здорово отвлекает. И только сейчас Хёна вспоминает, что кроме рубашки и трусов на ней ничего больше нет. Быстрым движением застёгивает пару верхних пуговиц и старательно небрежно пожимает плечами: — Так тебе и нужно было отвлечься. Не смотря на нездоровую бледность, в глазах мужчины разгорается огонь. Хёна поспешно отворачивается и ищет иголку, дезинфицирует ее. — Выпей еще, — говорит девушка, не глядя на мужчину. Тот подносит руку с бутылкой ко рту. А затем сдавленно выдыхает и сжимает зубы так сильно, что рыжеволосая слышит их скрип, когда иголка первый раз протыкает кожу у раны. — И на кой чёрт ты случилась в моей жизни, — шипит мужчина. — Чтобы ты выжил, конечно, — невозмутимо отвечает рыжеволосая, в очередной раз протыкая иглой кожу. — Ты серьёзно? — Квон смотрит неверяще спустя десяток минут. Хёна отходит к столу. Сынри поворачивается на неожиданный возглас своего Босса, подходит ближе и присматривается, а затем начинает хохотать. — Ну надо же, — сквозь смех выдавливает из себя помощник. — Бантик! — А я откуда знаю, как надо завязывать нитку, — немного смущенно поживает плечами Хёна, с тоской глядя на пустую бутылку. Выпить бы ей сейчас не помешало. Но в доме из алкоголя есть только вино, которое мало годится для успокоения нервной системы. Поэтому девушка глазами находит пиджак главы Триад, беззастенчиво шарит по карманам, выуживает портсигар и щелкает зажигалкой. Затягивается. Давно она не держала во рту эту гадость. Но зато сразу успокаивается. Квон Джиён следит за действиями хозяйки салона с какой-то новой, хищной полуулыбкой, но ничего не говорит. — Мне нужно сейчас уехать, — разбивает тишину Сынри. — Вернусь утром. Босс пока останется тут. Рыжеволосая слабо кивает: — Его надо отвести наверх. Помощник подходит к креслу и помогает своему Боссу подняться. Глава Триад на удивление уверенно стоит на ногах, только немного шатается, так что до спальни они добираются без проблем. Квон тяжело опускается на постель и прикрывает глаза. Хёна спускается с беловолосым вниз и отпирает дверь. Сынри оборачивается и протягивает девушке телефон: — Это Босса. Если что-то случится или тебе покажется, что может случиться, — звони сразу. Хёна заваривает ромашковый чай и возвращается наверх. Мужчина на ее кровати дышит глубоко и размерено. Спит, наверное. Девушка ставит чашку на стол и поворачивается к окну. Небо на горизонте уже начинает сереть. Интересно, сколько сейчас времени? — За пережитые мучения мне полагается награда, — разрезает тишину голос Квона. Надо же, не спит. — Съездишь завтра в Ван Чай, там девочки знают толк в наградах, — усмехается Хёна, продолжая наблюдать за предрассветным небом. — Подойди ко мне. Девушка оборачивается. Еще немного бледный Квон смотрит твёрдо, прямо и властно. Рыжеволосая отставляет чашку на подоконник и приближается к кровати. Мужчина берет девушку за руку и тянет на себя. Хёна забирается ему на бёдра, отодвигаясь ближе к коленям и стараясь не потревожить рану. Напрасно: мужчина резко подается вперед, притягивает девушку рукой за шею и целует. Хёна даже и не думает сопротивляться — слишком давно она этого хотела. Чуть ли не с первого дня знакомства, еще тогда, когда сидела, напуганная и разбитая, в его машине. Мужчина отрывается от ее губ, но не отстраняется. — Я голодный, — шепчет он ей в рот. — Я могу что-нибудь приготовить, — на автомате отвечает девушка дрожащими губами. — Я не о еде. Мужчина снова целует, одной рукой упираясь в кровать позади себя, а другую запуская под рубашку Хёны. Прикосновения обжигают, мужская рука касается именно там, где нужно и где очень хочется. Девушка запрокидывает голову, подставляя шею, и тихо стонет. Квон покрывает нежную кожу быстрыми поцелуями, а потом резко падает на подушки, тяжело дышит и не отрывает взгляд. — Это всё, на что ты способен? — шаловливо улыбаясь, спрашивает Хёна, пытаясь выровнять дыхание. Рубашка сползает, обнажая плечо, но девушка ее не поправляет. — Или это всё, чего я заслуживаю? Рыжеволосая прекрасно знает ответ на свой вопрос, но не может удержаться и немного подразнить. Глава Триад хищно улыбается и провокационно проводит языком по нижней губе. А затем молча вскидывает бёдра, давая почувствовать то, что она и так не плохо ощущает. Хёна, не разрывая зрительный контакт, с готовностью ерзает на твёрдом члене. Мужчина резко вскидывает руку и хватает девушку за верх рубашки, отрывая пуговицу, тянет на себя. — Не провоцируй меня, девочка. — Не буду, — послушно соглашается рыжеволосая, проводя языком по татуировке петли у виска, кусает мочку уха. Рядом раздаётся тихое, сдавленное рычание, и девушка поспешно скатывается с кровати. Поворачивается спиной к мужчине и скидывает рубашку, чувствуя меж лопаток его взгляд. Неторопливо надевает бюстгальтер, извлекает из шкафа длинную футболку и спускается вниз. Ей срочно нужен кофе. Да и прибраться перед рабочим днём не помешает. Нана звонит совершенно неожиданно и прямо в разгар рабочего дня. — Я думала, ты вернулась в Пекин, — говорит Хёна вместо приветствия. — Я и вернулась, — соглашается подруга на другом конце провода. — Но потом снова предложили поработать в Гонконге. Да и у моего спонсора тут опять дела. — Это как-то между собой связано? — проницательно интересуется Хёна. — Вполне возможно, — смеется модель. — Когда встретимся? — Да хоть сегодня вечером, — с ходу предлагает хозяйка салона. — Я скину место и время, когда освобожусь. У меня сейчас клиент. Они снова идут в бар пить коктейли. С Наной по-другому не получается. На двух красивых азиаток в модном переполненном заведении никто не обращает внимания. В этом, кстати, заключается прелесть туристических городов — тут полно мест, где можно затеряться в яркой и разношёрстной толпе приезжих. — Как твой китайский бизнесмен? — между словом спрашивает Хёна. — Неплохо, — пожимает худыми плечиками подруга. — Недавно заключил несколько хороших сделок, в Гонконге скоро будет открывать филиал своей фирмы. — Не обижает? — Хёна склоняет голову к плечу. Нана повторяет ее жест и задумчиво говорит: — Наоборот. И за этим словом рыжеволосая подруга слышит намного больше, чем может показаться. Она слышит страх и горечь, чувствует край приближающейся пропасти, когда будет поздно жечь мосты. За этим словом — крик о помощи. Не дай мне сорваться вниз! Хёна хочет помочь всей душой, но не знает как. Следующее похищение выходит не в пример лучше первого. Хёна это признаёт на все сто, когда на пороге ее салона прямо посреди бела дня появляются пять мужчин в чёрных футболках и недвусмысленно вытягивают девушку из-за стола. Хозяйка особо не сопротивляется, ибо страх перед болью все-таки имеет существенный вес. А одолеть пятерых здоровых мужиков у девушки не хватит сил. Дурой Хёна не была никогда. Убивать девушку, судя по почти галантному обхождению, в ближайших час никто не собирается. А там поживём-увидим. Едут они долго. В этот раз все двери предусмотрительно заблокированы, а по обе стороны сидят насупленные сопровождающие. Внушительные ребята. С такими совсем не хочется шутить и заигрывать. По классике жанра приезжают они на склады. Заброшенные или нет, девушка понятия не имеет, но сейчас тут не души. — Прямо как в фильмах, — не удерживается от комментария Хёна, когда ее заводят в одно из помещений. Там, вопреки ожиданиям девушки, не висят цепи и не стоит одинокий стул. Ей даже руки не связывают, что обижает и радует одновременно. Зато в самом углу есть три дивана и грубо сколоченный деревянный столик, на котором стоит ноутбук, а рядом — несколько чашек. Склонившись над столиком, спиной к вошедшим, что-то сосредоточенно печатает мужчина. Хёну подводят к нему и один из сопровождающих произносит: — Босс! Мужчина, не отвлекаясь от работы, поднимает вверх ладонь, как бы говоря обождать. Подчиненный понятливо затыкается. Хёна еле удерживается от комментария, не желая портить о себе первое впечатления, которое может определить ее дальнейшую участь. Мужчина заканчивает спустя пару минут, поворачивается к ним и поднимается, точнее, начинает подниматься и всё поднимается, и поднимается, и поднимается. Люди вообще бывают такими высокими? — Я, кажется, понимаю, почему вы стали Боссом? — пораженно выдыхает Хёна, запрокидывая голосу. Мужчина с неожиданным любопытством спрашивает: — Почему? — За колорит, — твердо припечатывает девушка. — С таким ростом сразу видно, кто тут главный. Да и подчиненным не приходится за вас краснеть. Мужчина смотрит с безобидным весельем в глазах: — Твоего покровителя мой колорит не впечатлил. Рыжеволосая недоуменно поднимает брови, хотя уже догадывается, о ком речь. — GD, — поясняет высокий. Девушка пожимает плечами, мол, это ваши с Квоном криминальные делишки. — Крис Ву, — представляется мужчина. — Ким Хёна, — вежливо отвечает рыжеволосая и протягивает руку. Мужчина как будто даже теряется в первый момент, потом осторожно жмёт женскую ладошку и, не отпуская, подводит девушку к дивану напротив. — Так вы те ребятки из Макао? — расправляет на коленях юбку девушка. — Нет, — усмехается мужчина, — мы эти ребятки из Гуанчжоу. А должны быть из Макао? — По идее да, — говорит Хёна, вспоминая ночной разговор с Сынри неделю назад. — Но из Гуанчжоу тоже сойдёт. Собеседник усмехается и предлагает кофе. Хёна соглашается. — И что теперь дальше? — спрашивает она, отхлёбывая горячий напиток. — Ждём твоего покровителя, — снова утыкается в ноутбук Крис Ву. — Думаете, приедет? — Обязательно, — авторитетно подтверждает мужчина. В помещении снова повисает тишина. Ждать приходится долго, а минуты тянутся сильнее резиновых, что изрядно действует на нервы. — Нет у вас тут чего-нибудь почитать? — спустя какое-то время снова нарушает тишину Хёна. Мужчина напротив отрывает глаза от монитора и молча вытаскивает из-под дивана томик Мураками с закладкой ближе к середине книги. — Ты слишком спокойна для заложницы, — подмечает Ву, протягивая книгу девушке. — Не смущает, что тебя могут убить. — Вас тоже могут, — парирует Хёна с интересом листая оглавление. — Квон сюда приедет не на брудершафт с вами пить. Но вы спокойно сидите в ноутбуке. Пасьянс, что ли раскладываете? — Завещание пишу, — с серьезным видом отвечает мужчина. Квон Джиён приезжает поздно вечером. Снаружи раздается звук останавливающихся машин, в амбар вбегает китаец с криком «Босс, приехали!». Крис Ву резко закрывает ноутбук, встаёт и быстрым шагом направляется наружу. Рядом с Хёной остаются два охранника. Раздаются звуки выстрелов, ударов и крики. Девушка захлопывает книгу, забирается с ногами на диван, готовая в любую секунду сигануть за его спинку. Звуки стрельбы стихают минут через десять, дверь в амбар открывается и внутрь забегают несколько человек в масках, стреляют по охранникам возле девушки. Те тоже успевают сделать несколько прощальных выстрелов перед тем, как упасть замертво. Хёна вскрикивает и прижимается к сиденью дивана. Затем, почти одновременно в помещение заходят Сынри, а за ним глава Триад. Последний быстрым шагом подходит к дивану, снимает с себя пиджак и накидывает на плечи девушке. — Всё нормально? — будничным тоном спрашивает он. Хёна не отвечает. Подходя к машине Квона, девушка замечает знакомое длинное тело. По такой мишени, как Крис Ву трудно было не попасть. Мертвое лицо выглядит таким же спокойным, как и при жизни, только кажется еще моложе. Возможно, они даже одного возраста. Девушка чувствует горечь на языке и неосознанно замедляет шаг. — Жалко, — грустно вырывается у нее. Квон тоже приостанавливается. — Есть такое, — неожиданно соглашается мужчина. Хёна удивленно на него смотрит, но глава Триад уже открывает дверь машины. — Он вообще нормальный мужик, — продолжает разговор Квон, когда они отъезжают прочь. Место за рулём занимает Сынри, а глава Триад садится рядом с рыжеволосой. — Не псих и не садист. Мы с ним когда-то неплохо вели дела вместе. Потом каждый стал расширять свою сферу, вот и столкнулись интересами. — Он бы меня убил? — спокойно спрашивает девушка. — Навряд ли, — морщится мужчина. — Скорее — отдал своим сутенёрам или оставил бы при себе. Хёна кивает, смотрит на мужскую руку у себя на бедре, а потом прислоняется головой к окну и бесцельно следит за пролетающими пейзажами ночного города. В ушах звучит голос Криса Ву «Завещание пишу». Знал он, что ли? Успел дописать? Машина останавливается у салона в Монгкоке и все трое выходят на воздух. Квон пересаживается на водительское место и срывается прочь. Сынри идёт вслед за девушкой. Хёна немного не понимает, почему тот не уехал вместе с Боссом, но ничего не спрашивает и ждёт. Внутри Сынри привычно валится на стул, но от кофе отказывается. Значит, разговор. — Завтра утром ты переедешь к Джиёну, — беловолосый впервые называет своего начальника по имени. — Почему? — спокойно спрашивает девушка, помешивая кофе в турке. — Потому что ты теперь, с точки зрения общественного криминального мнения, уязвимое место главы Триад. Если быть точнее, единственное уязвимое место, появившееся в его многолетней несокрушимой броне. Такой удачей мало кто не захочет воспользоваться. Тем более, что живешь ты совершенно без охраны посреди города. — Но между нами ничего не было? — восклицает девушка скорее для проформы. — Это и не важно, — досадливо морщится Сынри. — Никто в этом не будет разбираться. Даже если бы Джиёну было наплевать на тебя. Это вопрос поддержания авторитета и силы — уметь защитить женщину, которая как-то с ним связана. Хёна ничего не ответила. — Я приеду завтра в полдень, — поднимаясь на ноги, говорит помощник. — Будь готова. Дверь за ним закрывается, и девушка выливает так и недоваренный кофе, достаёт очередную бутылку вина и поворачивает ключ в замке. Ей надо подумать. После пары бокалов Хёна успокаивается. Мысли начинают течь вяло, перед глазами проносятся картины из прошлого. Вспоминаются слова мамы: «Ты слишком много чего хочешь попробовать. Так нельзя. Тебе нужно научиться пресекать свои желания, иначе ты никогда не будешь знать ни счастья, ни покоя. Хотя не слушай меня. Главное, никогда не предавай саму себя». Вспоминается первая и, как водится, несчастная любовь. Высокий баскетболист из выпускного класса. «В тебе слишком много жизни, Ким Хёна». «Но разве это плохо?», — простодушно интересуется девочка с наивно лучезарным взглядом. Парень морщится. «Я не успеваю за тобой. Сегодня ты милая девочка-цветочек, от которой без ума все мои друзья, а завтра ходишь мрачнее тучи, не подходи — убью, пишешь стихи при свечах и собираешься в поход к тибетскому монастырю». Перед глазами всплывает недавний знакомый О Сехун, милый щеночек из Кореи, золотой мальчик с умными глазами: «За большим количеством свободы обычно следует еще большее количество ответственность». Нужна ли ей такая свобода? Ответ приходит незамедлительно. Хёна тянется к телефону и набирает номер Наны. Подруга поднимает спустя три гудка. — Да, — раздаётся ее сонный голос. — Я улетаю завтра утром. Несколько секунд на том конце молчат, потом раздаётся шорох. — Подожди, я выйду в другую комнату, — голос модели звучит намного бодрее. — Слушаю. — Завтра утренним рейсом я улетаю в Италию, — повторяет рыжеволосая, одновременно щелкая мышкой в ноутбуке и заказывая билет. — И что ты там будешь делать? — немного скептически спрашивает подруга. — Не знаю еще, — легко пожимает плечами Хёна. — Буду учиться готовить пасту. Давно хотела. И стихи писать. — Ты уже заказала билет? –уточняет Нана после паузы. — Да, сейчас буду оплачивать. — Тогда закажи и мне. Хёна не находит, что сказать. Все слова вылетают из головы, а девушка только открывает и закрывает рот. — Ты полетишь со мной? — наконец, выдавливает она из себя. — Ну ты же на это надеялась, когда звонила мне, — разумно отвечает модель. — Оставишь своего Лэя? — со смешком спрашивает Хёна. Нана молчит, бесконечно долго и очень опасно. А потом тяжело вздыхает: — Свой кусочек счастья я уже урвала, — говорит она уставшим голосом. –На эту жизнь хватит. Хёна слышит это в голосе. Худшее, что может случиться с такими воздушными девочками-ветрами, как они. Нана влюбилась. Поддалась соблазну, купилась на хрустальную иллюзию счастья и не ушла раньше. Не смогла уйти. Поэтому она бежит сейчас. Так же, как и Хёна. Они бегут прочь вместе, со всех ног. Когда уже поздно, но еще не совсем. — Ты уверена? — спрашивает Хёна, прекрасно зная ответ. На том конце раздаётся грустный смешок: — Я не хочу кончить суицидом через пару лет. У хозяйки салона всплывают в голове строки из популярной песни, которую сейчас крутят во всех торговых центрах и магазинах. — The possibility of life without love. В оставшиеся пять часов до рейса Хёна красит волосы в тёмный шоколад, пакует вещи, оставляет телефон на столе и едет в аэропорт, где у стойки регистрации ее уже ждет Нана. Они гуляют по магазинам Duty Free, Нана покупает духи, а Хёна — новую красную помаду. — Жалеешь? — спрашивает Хёна. Девушки пьют кофе из Starbucks и смотрят на взлётные полосы. Регистрация уже окончена, но посадку еще не объявили. И эти пару минут между регистрацией и посадкой — Чистилище. Для этого не надо умирать. Потому что вот оно. Когда всё еще можно изменить, если захотеть. Когда уже ничего не повернуть вспять, если решение принято. — Все когда-нибудь будут счастливы, — задумчиво отвечает подруга, отпивая свой американо. — Кто-то — в этой жизни, мы с тобой — возможно, уже в следующей. Модель любит буддизм и его идею о перерождении. Хёна понимает почему: это значит, что в следующих жизнях они обязательно встретятся с теми, с кем не сложилось в этой. И, может даже, будут счастливы. Через полгода Чжан Исин женится на дочери директора какого-то китайского банка. Очень хорошей и милой девочке, которая умеет улыбаться правильно, носит платья не выше колен и знает все рецепты блюд китайской кухни. Через год Сынри погибает в одной из перестрелок. Пуля попадает прямо в сердце. Его так и находят — с широко открытыми глазами и отвратительно яркой улыбкой на лице, которую не в силах стереть даже смерть. «Криминал — дело фартовое, — звучит голос помощника главы Триад. — Он унылых не любит». Квон Джиён остаётся несокрушимым королём криминального мира Гонконга. Он всё так же носит свои дорогущие костюмы, пользуется всё той же туалетной водой, от запаха которой трещит по швам любой женский самоконтроль, и изящным движением достаёт крепкие сигареты из тяжёлого серебряного портсигара. Возможно, Хёна когда-нибудь вернётся в Гонконг, распахнёт двери своего салона, а по вечерам, считая выручку, снова начнёт пить красное французское. Возможно, в один из таких вечером Квон Джиён снова перешагнет порог ее салона, сядет в кресло и, не говоря ни слова, выразительно проведет рукой по подбородку. Возможно, это всё случится. Даже в этой жизни.