В точке пересечения

1983 год, Тула, село Высокое В один из теплых летних вечеров, когда солнце еще не скрылось за горизонтом, а по низинам ползла липкая дымка, Тая увидела, как к калитке ее дома подошел незнакомый молодой человек. Роста он был невысокого, но зато заметно плечист. Издалека его короткие волосы казались почти черными, а лицо приятным в своей простоте: прямой заостренный нос с узкими ноздрями, пухлые губы, густые темные брови над глазами, смотрящими открыто, но слегка насмешливо, выдавая в характере этого человека некоторое ехидство. Поднявшись со скамейки, Тая подошла к высокой калитке, но открывать не спешила. — Добрый вечер! — вежливо поздоровался незнакомец, окинув Таю незаинтересованным взглядом. — Это смотря для кого, — без церемоний ответила та, требуя таким образом, чтобы молодой человек немедленно представился, раз уж пришел. Легкая усмешка появилась на губах незнакомца, а во взгляде будто бы промелькнул интерес к ее персоне. — Меня зовут Михеев Илья Максимович. Никогда не слышали такого имени? — Нет, не слышала, — не раздумывая, ответила Тая. — Кого вы ищете? — Я приехал из Москвы. Ищу своих родственников, а точнее — Соломатина Павла Петровича. Он здесь проживает, верно? Тая нахмурилась, будто ей плюнули в лицо. — Он уже давно здесь не живет. Но я его дочь. Кем он вам приходится? Тая не намеревалась пускать незнакомца на свою территорию, не вызнав у него все самое важное для того, чтобы сформировать о нем хоть самое примитивное представление. Илья ее не торопил, ибо пришел с благими намерениями. — Я сын Михеевой Татьяны Петровны. В девичестве Соломатиной. Ваш отец мне доводится дядей, а вы, стало быть, двоюродной сестрой. Воцарилось напряженное молчание. Тая усиленно копалась в недрах своей памяти, пытаясь выудить оттуда имя родной сестры отца. И действительно была некая Танька — девка красивая и от своей привлекательности страдавшая. Отец нередко говорил, что внешне Тома на нее сильно похожа. Мужиков у этой Таньки было много и из всех она умела вытрясти душу и содержимое кошелька за право овладеть ее прекрасным телом хотя бы один раз. Так и уехала с каким-то неизвестным ухажером в Москву и больше никогда дома не появлялась. Даже о смерти обоих родителей ничего не узнала. «Видимо эта динамичность у нас в крови», — подумала Тая, нагло и придирчиво осматривая одежду внезапно заявившегося братца. Только Тая открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, из дома на крыльцо вышла Тома. Точнее изящно выплыла, как белый лебедь, и с такой же грацией приблизилась к сестре и незнакомцу, терпеливо ожидавшему решения своей въедливой и недоверчивой родственницы за решеткой металлической калитки. — Здравствуйте, — бодро поздоровалась Тома, встретившись с ним взглядом. В этом и состояла роковая ошибка обоих. Искра легкой симпатии проскочила сразу же. Тома была достаточно красивой, чтобы с первого взгляда будить в сердцах мужчин нежные чувства, если не бурю непотребных желаний. В конечном счете Илью впустили в дом, накормили, предоставили ему место для ночлега. Вера Павловна, в отличие от своих дочерей, расспросила Илью о многих фактических моментах биографии его матери, посмотрела привезенные им фотографии и наконец решила, что молодому человеку можно верить. — Мать моя умерла месяц назад и слезно просила, чтобы я нашел ее брата. Она хотела передать ему, что прожила достойную жизнь и была любима, — печально произнес Илья за вечерним чаепитием под ветками плакучей ивы. Тома была тронута. Вера Павловна — чуть меньше. Тая пока не прониклась. Этот человек оставался чужим, и к тому же ей не нравились многозначительные переглядки между ним и Томой. Через день Илья уехал обратно в Москву, а потом стал периодически навещать своих родственниц. Привозил гостинцы, налаживал семейные отношения. Постепенно Тая подружилась с ним, высоко оценив многие из его человеческих качеств. Тома же влюбилась безоглядно. И это чувство было взаимным. Оно росло с каждым новым днем и усиливалось в разлуке. Поведение Томы менялось соответствующим образом: она то расцветала, окрыленная любовью, то чахла, ощущая некую гнильцу в этом всесильном чувстве. Родство было слишком близким для интимных отношений. Разумеется, Тома понимала, что у них с Ильей не могло быть совместного будущего. Никто не виноват, что они не росли вместе и встретились неожиданно как чужие люди. Илья тоже заметно переживал. Тома была девушкой приличной и умной, принимающей правила той реальности, в которой жила. Нечего было и мечтать о ней. Горечь ситуации заключалась только в том, что вопреки легкости своего характера и веселости Илья не был падким на женщин. Он полюбил один раз и не мог убедить себя в обратном. В один из знойных дней Илья в одиночестве рубил дрова на заднем дворе. Мужская помощь в хозяйстве стала для трех женщин роскошью. Еще издалека он заметил, как к нему приближается Тая. — Я пришла к тебе, чтобы поговорить как брат с братом, — выпалила она без предисловий. Илья открыто улыбнулся. Таська порой казалась до смешного милой: — Ну говори, братуха. — Мы все к тебе привязались. Ты хороший человек, Илья. Но, пожалуйста, уезжай и не появляйся здесь больше, — голос Таи не дрогнул, она даже глаз не отвела, продолжая прямо смотреть в его лицо. Внутри у девчонки был стержень, как у ее несколько хамоватой и властной матери, с которой она так сложно ладила. — Я вижу, что происходит. Видела, конечно же случайно, как ты зажимал ее в углу и целовал. Больше всех в этом мире я люблю свою сестру и не желаю ей ребенка от кровосмешения с кучей физических дефектов. Будь ты нам седьмой водой на киселе — ладно: у нас вся деревня — родственники, но не так. Слишком опасно. И меня не волнуют моральная и юридическая стороны вопроса, только здоровье. — Раз будущий медик говорит, как я могу спорить! — с откровенной горечью и злостью выплюнул Илья, осознавая правоту сестры. Вся веселость мгновенно прошла. — Я надеялась на более адекватную реакцию, — ответила Тая спокойно. — Осторожнее с топором. По взгляду больших синих глаз было понятно, что она ему нагло угрожает и совсем не блефует. Если Тая на что-то решится, то сделает это, наплевав на любые последствия. Слов больше не понадобилось. Тая просто ушла куда-то в огород, а Илья поступил по-своему. Они с Томой встретились тайком в одной из гостиниц Тулы. В тот вечер Вера Павловна ушла на работу в ночную смену, а Тая уехала в город к своей наставнице, у которой так прихватило спину, что она не могла разогнуться. Цветы, конфеты, ужин — все было красиво и до умопомрачения романтично. И ночью между влюбленными кипела страсть, перемешанная с нежностью и страданиями. Один раз урвать у судьбы несколько часов на счастье, чтобы расстаться навсегда. — Тома, поехали со мной, — с надеждой попросил Илья, прижимая к себе разгоряченное женское тело. — Я не могу, — ответила Тома, чувствуя, как к горлу подступает ком. — Не могу отвернуться от своих близких. Ведь это все неправильно. Спустя пару месяцев Тома чуть не поседела, узнав, что Илья психанул и ушел добровольцем в Афганистан. Тая укачивала сестру, как маленького ребенка, и сама сильно переживала за этого влюбленного и импульсивного идиота.

***

Тая чувствовала, что уже плохо вписывается в окружающую обстановку. Миниатюрная куколка с модной прической, наманикюренными ногтями, одетая в стильные джинсы, куртку-размахайку и белые кроссовки, смотрелась в деревне слишком не по-родному. Тома тоже всегда была ухоженной и аккуратной, но из-за постоянной работы в земле лак на ее ногтях быстро облуплялся, отчего и надобность в нем отпала, нежная кожа рук высохла и потрескалась, из-за чего сложно было оттирать грязь. — Хороша, — с искренней улыбкой произнесла Тома, обняв прибывшую сестру. Из-за травмы Таи долго не было дома. — Я рада вдохнуть ароматы родного села, — шуткой выдала Тая. И за этими словами крылась истинная любовь к дому. Вера Павловна встретила дочь радостно, расспросила про ногу и самочувствие в целом. Потом поинтересовалась учебой и совершенно неожиданно, когда Тома скрылась за дверью террасы, спросила, не слышно ли чего-нибудь об Илье. Эта тема была запретной, поэтому Тая сильно удивилась. — Я не интересовалась, — ответила та. — Наверное отслужил и вернулся в Москву. А что? — Пусть Тома сама тебе все расскажет. Я с ней не разговариваю. За ужином Тая не чувствовала вкуса еды из-за повисшей в воздухе тяжелой тишины. Стук вилок и ножей о тарелки только раздражал. Тая попыталась разрядить обстановку невинными разговорами на посторонние темы. Вера Павловна вздумала спросить прямо, не прекращая поглощать пищу и не отрывая глаз от тарелки: — Нашла себе кого? — Нашла, — не растерялась Тая, впервые дав положительный ответ на привычный вопрос. Так или иначе многих людей мало занимали разговоры о саморазвитии, культуре, образовании и науке, гораздо интереснее было обсуждать чужие отношения, свадьбы, беременности, разводы и прочие темы, из которых так легко выжать грязь. — Порядочный? — прилетел следующий небрежный вопрос. — Узнаешь, когда я решу, что он готов к встрече с тобой, — невозмутимо ответила Тая, подметив, что Тома продолжает просто молчать, ковыряясь вилкой в картофельном пюре. — Хм, смотри москвичонка в подоле не принеси по шпалам. После этой фразы Тома со звоном отбросила вилку, вышла из-за стола и скрылась в комнате, хлопнув дверью. — Принесу, мать, специально для тебя принесу! — прошипела Тая и последовала за сестрой. Тома кипела от злости и металась из угла в угол. — От кого? — мягко спросила Тая, догадавшись о причине ссоры, возникшей между Верой Павловной и Томой. — Ты не знаешь его. Взрослый женатый мужчина с двумя детьми, — Тома остановилась и посмотрела в лицо Таи, ожидая, что она тоже взорвется. Но нет. Тая была спокойна. — Почему? Тома тяжело опустилась на кровать. — Это не по глупости и тем более не по любви. Я все спланировала заранее. Это сделка. Я понравилась ему, а мне нужен ребенок. Нечего ждать чудес. Время идет, мне уже за тридцать, — холодно произнесла она. Других объяснений Тае не требовалось. Жилье у Томы было (благодаря отцу дом считался одним из самых новых во всем селе), работа достойная тоже была, с учетом того, что на декрет отводилось всего два месяца до и три месяца после родов. Ясли неподалеку тоже можно было найти. — Ты справишься, я знаю. Буду чаще приезжать, чтобы помогать, — просто пообещала Тая. — Не нервничай так больше. Тома улыбнулась: — Рада, что ты меня поняла. Естественно прав на ребенка отец предъявлять не будет. Он сразу сказал, что признать его не сможет. А мне только это и требуется. — Что именно в этой ситуации раздражает нашу мать? — спросила Тая, присев рядом с Томой. — Она конечно не такого от меня ожидала, но ребенку рада. Ей нужны алименты, а я отказываюсь наотрез. Никогда не нарушу уговор. — Все понятно, — с долей облегчения выдохнула Тая. Все это было вполне в духе Веры Павловны. Главное, что она не собиралась отравлять жизнь Томе и малышу, а значит, планировала оказывать всю возможную и невозможную помощь. — Ну, а что у тебя? — после реакции Таи Томе стало легче. Она даже немного повеселела и жаждала интересных подробностей. — Я веду себя неадекватно, — задорно ответила Тая. — Трахаюсь с человеком, о котором мало что знаю. Но он просто потрясающий мужчина во всех смыслах, и я бы повторяла это снова и снова, — выражение лица Таи изменилось с веселого на серьезное. — Это тот доктор, к которому меня с вывихом привезли. Я как маленькая девочка восприняла его в качестве своего героя и поэтому так легко прыгнула к нему в постель. Но влюбилась я, когда увидела хоть малую часть его настоящего. Хороший человек, но есть в нем нечто отталкивающее. Я думаю, что он немного эгоистичен и непременно захочет доминировать. Пусть так. Я посмотрю, как это можно будет повернуть в правильное русло. — Коварная женщина, — наигранно нахмурив брови, произнесла Тома. — Должна отметить, он очень вежливо и подробно рассказал мне все о твоей травме по телефону, хотя я была на эмоциях. Как вы сошлись? — Я назначила ему встречу и отблагодарила бутылкой хорошего коньяка. Если бы ты только знала, чего мне стоило его достать! Думала, сквозь землю провалюсь под взглядом Андрея. Тома хихикнула: — Хорошо не борзыми щенками. Алкоголь везде валюта. Взял? — Взял и на свидание позвал. С тех пор и веселимся, — ответила Тая. — Надеюсь, что ты будешь счастлива, — искренне сказала Тома, а у Таи от боли сердце сжалось. Она-то всячески противостояла истинному счастью своей сестры и теперь имела дело с последствиями принятых решений.