Судьба

Они покинули ночной клуб перед самым его закрытием, неуверенно пошатываясь и опираясь друг на друга. Пронзительный предрассветный ветер не стихал и мужчины шли, не разнимая рук; губы обоих неприятно покалывало на морозе, но они не обращали на это внимание. Влажный снег тихо захрустел под шинами автомобиля, водитель такси, вызванный одним из мужчин, затормозил и мигнул фарами. — Мне пора, — мужчина мягко улыбнулся и отстранился от своего спутника. — И ты даже не скажешь мне свое имя? Не позволишь снова увидеть тебя? — второй перехватил его запястье и крепко сжал пальцы. Брюнет, продолжая улыбаться, провел кончиками пальцев другой руки по щеке своего нового знакомого и едва ощутимо прикоснулся губами к его губам: — Если ты — моя судьба, мы обязательно встретимся снова. Цепкая хватка разжалась, мужчина отпустил руку. Он позволил своему ночному увлечению сесть в такси и уехать в неизвестность, провожаемым лишь тоскливым взглядом.

Спустя полгода

...Пол безинициативно вертел в руке шариковую ручку, с трудом сдерживая желания вогнать ее в стол по самый колпачок; Тео и Адам молча зачеркивали имена участников кастинга. Шел пятый час их импровизированного поиска бас-гитариста, и парни начинали терять терпение. Даже обычно сдержанный Пит не упускал шанс подколоть и без того разнервничавшихся юношей и девушек, пришедших в студию с гитарами наперевес. — Нет, я больше не выдержу, — Пол устало откинулся на спинку неудобного кресла и закрыл глаза. — Мы здесь либо вскроемся, либо с ума сойдем. Почему нельзя было разделить эту каторгу хотя бы на несколько дней? — Потому что лучше один раз пережить эту, как ты любезно выразился, каторгу, и вернуться домой, — бесстрастно отозвался Адам, почесывая бороду. — Но от перерыва и я бы не отказался. Хоть ноги размять — почти не выходили отсюда весь день. — Нет, — Тео отрицательно покачал головой, — давайте не будем растягивать удовольствие — осталось всего пять претендентов. Прослушаем их побыстрее и наконец покончим с этим. Сэмми, — обратился он стоящей около двери ассистентки, — пригласи следующего. Рыжеволосая девушка кивнула и огласила, выглянув в коридор: — Номер 427. Барабанщик со вздохом открыл глаза и постарался придать своему виду заинтересованности в происходящем. — Заходи, — Тео жестом пригласил «номер 427» войти внутрь и присесть на высокий стул в центре комнаты. Едва Пол поднял голову, шариковая ручка упала на пол из его внезапно одеревеневших пальцев; взгляд мужчины буквально остекленел, когда он увидел, кто вошёл в студию. Музыкант сразу же узнал пришедшего — его образ четко отпечатался в его, хоть и изрядно опьяненном, сознании. Мужчина приблизился знакомой уверенной походкой, которой полгода назад вошел в, освещенное только лучами прожекторов, помещение ночного клуба. Только теперь, вместо теплого зимнего пальто, он надел просторную черную рубашку и узкие черные брюки, плотно облегающие его стройные ноги. Мужчина снял со спины гитару и осмотрел взглядом присутствующих из-под темных солнцезащитных очков. Взгляд поверхностно скользнул по каждому из них, задержался на напряженной фигуре Уолшема, и последний мог поклястся, что его нежданный гость вздрогнул всем телом, а уголки его губ медленно поползли вверх — он тоже узнал его. — Пол, — раздался насмешливый голос Адама прямо над ухом, — если это твой знакомый, то тебе стоит знать, что у нас нет бонуса «друг группы» и он не будет в основном составе, только потому, что знаком с тобой. — Мы не друзья, — мужчина поспешно отвёл взгляд и потянулся за ручкой. — Я даже не знаю его имени. — Представься, пожалуйста, — Тео, словно не заметив минутной паузы, обратился к мужчине. — Лаэл, — голос брюнета дрогнул, ответ прозвучал сипло, и ему пришлось повторить, — Лаэл Голберг. — Лаэл… — задумчиво повторил Адам, — хорошо, Лаэл, какую композицию ты подготовил для отбора? — Это будет авторская песня, — мужчина снял очки и осторожно расположил их на стуле рядом с собой. — Надеюсь, это не запрещено правилами отбора? — Мы приветствуем любую инициативу, — усмехнулся Андерсон. — Можешь начинать. Кстати, как называется твоя песня? — У нее пока нет названия, — Голдберг пожал плечами и переместил пальцы на гриф гитары. Брюнет глубоко вздохнул и прикрыл глаза, в студии повисло томительное ожидание. Пол нервно ерзал на месте, сжимая и разжимая ручку в руках. Наконец мужчина открыл глаза, улыбнулся уголками губ и заиграл. Чарующая, пленительная и ни на что не похожая мелодия, которая звучала из-под умелых пальцев Лаэла, заставила всех оживиться. Пальцы Голдберга скользили по струнам, мягко перебирали их, и Пол поймал себя на мысли, что его вдруг охватило необъяснимое чувство непередаваемой гордости за этого малознакомого человека. Адам и Тео переглянулись и, одновременно кивнув друг другу, обвели имя Лаэла в списках участников. Песня стихла, мужчина молча закончил играть и перевел взгляд на сидящих перед ним, ожидая их оценки. — Ну, что ж… — начал Адам, — Это было более, чем достойно. Ты раньше играл в группе? — Лет в шестнадцать в старшей школе, — Лаэл заметно расслабился, услышав вердикт Андерсона. — Тогда для тебя не будет ничего нового, — с улыбкой произнес Адам, — За исключением хронического недосыпа, постоянных переездов, изнуряющих выступлений… — Может, не будешь запугивать его раньше времени? — Пол сам удивился резкости в своем голосе и поспешно добавил, — Я имею ввиду, что все не так страшно, как ты описываешь. — Я не из пугливых, — Голдберг со смехом вскинул брови, — К тому же, люблю путешествовать. Даже если это означает хронический недосып и постоянные переезды. — Тогда, думаю, мы решили? — Тео вопросительно обвел всех присутствующих взглядом и, дождавшись утвердительных кивков, продолжил. — С этого момента ты официально считаешься частью нашей группы. Завтра в десять утра мы ждем тебя на репетицию — тебе нужно выучить партии, а времени у нас не так много. Номер телефона, на который тебе звонил наш агент, надеюсь, ты не успел поменять? — Нет. — Замечательно, — Хатчкрафт устало поднялся со своего места, — Тогда до завтра. Поздравляю, Лаэл. Остальные музыканты, попрощавшись с новым членом группы, вышли вслед за ним, радуясь, что этот утомительный день наконец подошел к концу. К тому же, им еще предстояло объясниться с участниками, для прослушивания которых у мужчин не оставалось ни сил, ни желания. Лаэл тоже направился к выходу, на ходу надевая темные очки, когда вдруг ощутил, как сильная рука перехватила его запястье. Ему не нужно было поворачиваться — он и так знал, кто остановил его. — Если судьба, говоришь? — тихо спросил Пол; Лаэл мягко улыбнулся. — Видимо, да, — так же тихо отозвался мужчина и медленно развернулся лицом к Уолшему. — Скучал? — Издеваешься, значит, — Пол угрожающе прищурился и сильнее сжал пальцы на запястье Голдберга. — Я каждый чертов вечер в тот клуб мотался, надеялся, что однажды ты объявишься там, что я снова тебя увижу. Я не скажу, что потерял голову и с ног сбился, пытаясь найти тебя, но да — я до слез, до тошноты хотел снова увидеть тебя. Лаэл снисходительно улыбнулся и приблизился ближе, свободной рукой снял очки. Он больше не заботился об их сохранности и просто опустил руку, позволяя им упасть вниз. Пол нервно сглотнул, его взгляд метался по лицу брюнета — музыкант пытался понять его эмоции. Голдберг успокаивающе провел большим пальцем по скуле Уолшема, и тот наконец позволил себе расслабиться — он разжал цепкую хватку, отпустил тонкое запястье мужчины и доверчиво прижался к его груди, уткнувшись носом в его шею. Даже аромат его парфюма не сменился за последние шесть месяцев. Лаэл бережно обнял Пола, одной рукой поглаживая его по спине. — Знаешь, — медленно произнес Голдберг и мягко прижался губами к виску мужчины, — кажется, теперь я знаю, как называется моя песня. — Правда? — Уолшем заинтересованно поднял голову. — И как же? — Судьба.