* * *
Когда он поступил в старшую школу, надписей все еще не было, а клуб аниме оказался закрыт. Расстроившись, Онода осмотрел свои чистые запястья и, снова ничего не найдя, побрел обратно в класс. Как оказалось позже, среди его товарищей по учебе были и те, кто уже встретил свою родственную душу. Онода подавленно утыкался в свою тетрадь, исписанную корявым почерком. Он мечтал найти друзей по общим интересам, мечтал обсуждать с кем-нибудь свои любимые аниме и был уверен, что его соулмейт наверняка тоже неравнодушен к японской анимации. Мы могли бы вместе прогуляться по Акибе, — думал Онода, покусывая колпачок ручки, во время урока истории. Мы могли бы устроить ночевку и допоздна смотреть DVD, — думал Онода, тихо вздыхая, во время урока японского с нелюбимым учителем. Только вот как мне узнать, кто ты? — думал Онода, глядя в окно, во время скучной алгебры. Надежда в нем медленно угасала.* * *
Как раз после этого жизнь и начала резко меняться. Благодаря шумному Наруко и спокойному Имаизуми Онода оказался в велоклубе, и привычные однотипные будни превратились в яркие и наполненные замечательными моментами. — Иметь надписи не так уж и круто, — как-то раз во время перемены сказал Наруко. Он сидел, развернувшись лицом к спинке стула, и крутил в пальцах ярко-красный карандаш. — Когда у меня появилась первая, я едва не пришел в ужас. Потом целых полгода прятал руку, пока надпись не сошла. Онода медленно кивал и отводил взгляд. Он тоже не хотел увидеть на своей руке что-то, что заставит его замереть от страха. Но если не так, то что тогда остается? На какое-то время мысли о соулмейте уступили другим. Приветственная гонка между первогодками, заезд третьегодок в отборочных в Чибе, слова капитана о начале тренировочного лагеря. Клуб аниме так и оставался закрытым, но теперь это не сильно беспокоило. Пока Онода хотел ездить с Имаизуми и Наруко, все остальное не имело значения.* * *
Путь до тренировочного лагеря оказался непростым. Дорога была холмистой, день — душным и знойным. Оноду укачивало. Его едва не вывернуло прямо в салоне, но машина вовремя остановилась. Спотыкаясь и не видя под ногами асфальта, Онода доковылял до ближайших кустов и наклонился. Капитан сказал, что не хочет задерживаться и что они заберут его позже. Онода прижал ладонь ко рту, пытаясь игнорировать спазмы желудка, но подумал, что сейчас действительно лучше отдохнуть. Машина скрылась за холмом, шум двигателя затих, и вокруг повисла тишина. Онода остался наедине с автоматом, переполненным разными соками, лимонадом и водой, но в кармане не оказалось ни монетки. Пить хотелось ужасно, а поблизости, как назло, не было ни единой живой души. Держись, терпи, — мысленно подбадривал себя Онода, на обессиленных ногах сползая на асфальт. В голове стоял туман, когда он услышал отдаленный шум велосипеда. Перед его лицом появилась бутылка воды, но Онода не сразу поверил в свое чудесное спасение. — Хочешь пить? Бери, — ласково сказал незнакомый голос, и Онода выхватил из чужих рук бутылку. Он пил так, словно целый день провел в раскаленной пустыне. Еще несколько жадных глотков — и наконец стало легче. Онода опустил голову и постарался улыбнуться. — Большое спасибо. Ты спас меня. У спасителя были красивые черты лица и мягкость во взгляде. Онода растерялся после того, как незнакомец по одной его манере пить догадался, что он велосипедист. Здорово, — думал Онода, когда парень выпрямился, сунул руки в карманы брюк и улыбнулся. Он выглядел классно. Немного небрежно, но классно. С подвернутой до колена правой штаниной, с беспечным смехом и белым велосипедом он казался таким нереальным и таким цепляющим. — Я опоздал на первые два урока. Хотя не важно: все равно физра, — с улыбкой сказал парень, положив ладонь на седло своего шоссейника. Онода едва сдержал смешок, потому что на запястье парня были часы и едва заметная полустертая надпись. Он сказал, что его зовут Манами Сангаку, и уехал прежде, чем Онода успел его остановить. Все вокруг вновь затихло. Казалось, что этой мимолетной встречи и не было, но бутылка в руках была настоящей, и Онода не мог перестать улыбаться, глядя на нее. Интересно, а о чем надпись на его руке, — думал Онода, облизывая губы. Интересно, сможем ли мы встретиться вновь?* * *
И встреча не заставила долго себя ждать. Онода встал раньше всех, потому что сильнее остальных отставал по пройденным кругам. Утро было немного прохладное и почти безветренное, а ездить было легче, чем вчера. Первая пара километров далась хорошо, на подъеме Онода ускорился, но вскоре понял, что он здесь не один. Кого можно встретить в такое время? — подумал он, а когда догнал, не поверил своим глазам. — Манами-кун? Манами обернулся, и его улыбка была радостной. Онода смотрел на него как на восьмое чудо света, потому что действительно не верил, что бывают настолько очаровательные люди. — Привет. Так ты ездишь на шоссейнике? — спросил Манами. Он был беззаботным, красивым и не носил шлем. Его волосы почти доставали до плеч и покачивались на ветру. Оноде нравился этот акт бунтарства. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, не зная, как перестать глупо улыбаться. — Гуляю. Здесь тихо и есть подъемы. — Он говорил о подъемах с восторгом, Онода ощущал его эмоции каждой клеточкой тела и понимал это чувство. — Кстати, я так и не спросил твое имя тогда. Как тебя зовут? — Онода. Меня зовут Онода Сакамичи. Манами снова улыбнулся. Он крутил педали на средней передаче и поднимался в гору так легко, словно это была для него обычная прогулка. — Это так удивительно! — сказал он. — Меня зовут Сангаку, а тебя Сакамичи. Мы так подходим друг другу! Прямолинейно, — подумал Онода и, смутившись, опустил голову. — Тебе, наверное, интересно, кто я? — спросил Манами и расстегнул первую пуговицу на рубашке. Онода удивленно моргнул, но взгляда оторвать не смог. Так и смотрел, как красивые пальцы, обтянутые тканью велоперчатки, расправляются с пуговицами, одной за другой, пока полы рубашки не взметнулись по ветру. — По мне не скажешь, но я из велокоманды академии Хаконе. На самом деле, я здесь, чтобы шпионить за вами. — Шпионить? — удивился Онода. Манами рассмеялся. Его смех звучал как самая приятная мелодия. У Оноды сбивалось дыхание и пересыхало в горле. Шоссейники, велокоманда, академия Хаконе — все смешивалось в голове воедино, путая мысли, но в конце оставалась только одна. — Хочешь о чем-то меня спросить? — улыбнулся Манами, замедлившись, и они поравнялись. Откуда ты знаешь? — чуть не сказал Онода, но прикусил губу. — Что написано на твоей руке? — помолчав, нерешительно спросил он. Надпись была бледной, видимо старой и почти неразборчивой — Онода не мог прочитать, и из-за этого любопытство в нем только усиливалось. — Секрет, — усмехнулся Манами. — Ох, прости! Я не должен был! — всполошился Онода, едва не потеряв равновесие. Подъем продолжался, но он почти перестал его замечать. — А ты забавный. Обычно люди не интересуются чужими надписями. Не то чтобы это невежливо. Чаще всего слова ведь плохие. Онода и сам не до конца понимал, зачем спросил. Ему стало неловко, и некоторое время они просто молчали. — Я хотел вернуть тебе бутылку, — сказал Онода, когда они остановились на вершине. Ветер здесь был немного сильнее и приятно остужал разгоряченную кожу. Манами стоял слишком близко, и Оноду тянуло сократить эту дистанцию до минимума. — Вернешь, когда встретимся на Интерхае, — сказал Манами и на секунду коснулся пальцами его щеки. Онода напрягся и опустил взгляд, чувствуя почти непреодолимое желание схватить Манами за руку. — Ты уверен? — Уверен. Я видел, как ты ездишь. Поэтому мы обязательно встретимся там. А если что-то и помешает, ты ведь преодолеешь это? — Да, — ответил Онода, не раздумывая, и прижал ладонь Манами к своей щеке. Это только вторая наша встреча, но я бы простоял так с тобой целую вечность, — думал Онода, закрыв глаза, боясь лишиться этой близости. Вот бы ты был моим соулмейтом. Манами осторожно убрал руку и полез в свой рюкзак. Достав из кармана ручку и блокнот, он протянул их Оноде. — Напиши мне свой номер. Буду узнавать о твоих успехах, — попросил он. Когда Онода писал цифры, у него дрожали руки. Он еще никогда не чувствовал себя так взволнованно. Он никогда не чувствовал себя настолько влюбленным.* * *
Манами позвонил поздно. Онода только вышел из душа и собирался спать, терзаясь мыслью о том, что не доделал домашнее задание по алгебре. Он переставил фигурки на столе, одновременно высушивая волосы полотенцем, а когда завибрировал мобильный на кровати, вздрогнул и едва не уронил любимую. Номер был незнакомым. — Да, — ответил Онода, гадая, кто мог звонить в такое время. — Сакамичи-кун, — послышалось с веселым приветствием из динамика, и Оноду охватила дрожь. Этот голос он бы узнал и через десять лет. — Прости за поздний звонок. Надеюсь, ты еще не спишь? — Манами-кун, — выдохнул Онода и расслабил напряженные плечи. — Нет, я не сплю, но собирался. — Пять минуток найдешь? Я слишком надолго отрубился, поэтому не мог позвонить раньше, — засмеялся Манами. Онода с улыбкой понял, что успел соскучиться по этому смеху. — Постой, — вдруг встревожился он. — Ты что, просыпаешься, когда нужно ложиться спать? — Ну, не всегда, но бывает, — снова засмеялся Манами. — Я поделаю уроки, а потом пойду кататься в горы. Рано утром самое волшебное время. Онода подумал, что это странно, но улыбаться все равно не перестал. Упав спиной на кровать, он откинул свободную руку на подушку и довольно прикрыл глаза. — Если встретить в горах тебя, точно волшебное, — согласился он, а потом резко смутился, понимая, что сказал. В динамике на пару секунд повисло молчание. — Ты заигрываешь со мной, Сакамичи-кун? — спросил Манами. Его голос выдавал улыбку. — Но знаешь, мне это нравится. Онода почувствовал, как горят щеки, и развернулся, уткнувшись лицом в подушку. Держать телефон стало неудобно. — Я чувствую себя идиотом, — пробубнил он, но получилось едва разборчиво и очень нелепо. — Ну, нет, все нормально, — усмехнулся Манами и перевел тему. — Как твои дела? Тренировочный лагерь уже закончился? Перевернувшись на бок, Онода подтянул к себе колени и улегся поудобнее, взволнованно прижимая мобильный к уху. — Да. Я снова в Чибе. А еще капитан выдал мне форму. Я смогу участвовать в межшкольных. Представляешь? — Вау, это же отлично! — отозвался Манами. — Я ведь говорил, что у тебя все получится! Ты молодец! — Мы сможем увидеться, — вспомнил Онода, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. — Целых три дня в одном месте. Если наши команды поселят недалеко друг от друга, я буду вытаскивать тебя ночью погулять, — с усмешкой сказал Манами, и Онода понял, что снова краснеет. У Манами был приятный голос. Самый приятный в мире, сказал бы Онода. Но так мало сейчас было просто слышать его. Хотелось вновь побыть рядом, почувствовать его ладонь под своими пальцами, заглянуть в глаза, чтобы утонуть в глубокой синеве. Онода хотел большего, терялся в своих эмоциях, но с грустью понимал, что свою первую влюбленность желал бы отдать соулмейту и никому больше. — Было бы неплохо, — запоздало ответил Онода, и голос задрожал. — Почему такой тон? — взволнованно спросил Манами. — Тебя что-то беспокоит? Онода поджал губы и бросил взгляд на свой письменный стол, освещаемый неяркой лампой. Выставленные в ряд фигурки словно смотрели на него, словно шептали: «Твой соулмейт любит аниме, не променяй его на кого-то другого». — Я… — начал говорить Онода, но нерешительно прервался. — Я слышал, как одноклассница рассказывала сегодня своим подругам о том, что нашла своего соулмейта. — Да? — Голос Манами стал удивленным. — Это проблема? — Нет, но я бы хотел встретить своего, — слабо улыбнулся Онода и укрылся краем одеяла, начиная замерзать. — Встретишь еще. Обязательно. — Может и нет, — вздохнул Онода. — У меня нет надписей. Наверное, поэтому я так интересуюсь чужими. — У меня было несколько, — поделился Манами, и в динамике послышался отдаленный шорох, словно он тоже удобнее устраивался в кровати. — Правда, большинство из них были такими непонятными, что мне приходилось гуглить. — На другом языке? — удивился Онода, приподнявшись. — Нет, на нашем, — усмехнулся в ответ Манами. — Кажется, моему нравится аниме, но я не очень в этом разбираюсь. Поэтому так. Сердце сделало кульбит. Онода замер, затаил дыхание, перестал моргать. Самая первая мысль была очевидной: Быть может… Нет, — перебил про себя он, — это слишком круто для правды. В самом деле, сколько в мире людей, увлекающихся аниме? Наверняка соулмейтом Манами был какой-нибудь более привлекательный парень или хорошенькая девушка. Манами слишком замечательный, слишком волшебный, чтобы его родственной душой мог быть самый обычный парень, в котором нет ничего, кроме способностей к подъемам. — Ты что, уснул? Онода вздрогнул, поняв, что слишком долго молчит. Он засуетился и залез под одеяло, укрывшись по-нормальному. — Извини. А ты бы хотел его встретить? — Соулмейта? — переспросил Манами и задумчиво замычал. — Я не особо думал об этом. И не то чтобы я мечтаю о встрече. Мне просто нравится ездить на велосипеде. Наверное, я скучный, да? — Он засмеялся, но Оноде впервые не захотелось улыбнуться после этого смеха. — На самом деле, я рад, что встретил тебя. Ты больше похож на мою родственную душу, чем кто-либо еще. — Оу. — Онода задумался. — Это определенно звучит приятно. — Ух ты! Мой телефон жалобно пищит, а зарядка где-то в гостиной! — быстро сменил тему Манами, и на фоне снова послышался какой-то шум. — Я позвоню тебе завтра. Постараюсь не поздно. Спокойной ночи! Онода едва успел пожелать спокойной ночи в ответ. Манами быстро отключился, и тишина комнаты мгновенно стала какой-то тяжелой. В мыслях был хаос из сомнений и волнений. Прижав мобильный к груди, Онода вдохнул и выдохнул, стараясь успокоиться. Что ж, Манами не горел желанием найти своего соулмейта, это почему-то одновременно расстраивало и радовало. Онода с самого детства мечтал о близком человеке, с которым без проблем найдет общий язык и сможет быть счастливым. В глубине души он хотел, чтобы все люди придерживались такой идеологии, но это означало и то, что им с Манами ничего не светит. Мы не можем сближаться, потому что я хочу быть со своим соулмейтом, хоть у меня и нет ни единой подсказки, как его искать, — думал Онода и понимал, что это самый ужасный расклад из всех возможных. А смог бы я всегда быть счастливым рядом с тобой? Смог бы я сделать счастливым тебя? Если да, тогда зачем мне подсказки? Я всем своим сердцем чувствую, как меня тянет к тебе. Эти мысли крутились в голове, и Онода жалел, что, наверное, никогда не сможет сказать их Манами. Можно ли отказаться от своей мечты ради надежды обрести будущее с тем, кто и без всяких надписей соулмейтов был дорог сердцу?* * *
После первого дня турнира Онода думал, что у него не останется сил. Он лежал на своем футоне и пытался расслабиться до такой степени, когда перестаешь ощущать свое тело. Да, гонка действительно вымотала его морально и физически. Интерхай оказался чем-то более сложным, чем Онода себе представлял, но он ни на минуту не пожалел, что смог участвовать. Ехать на велосипеде и снова видеть рядом, на дороге, Манами было непривычно, особенно когда вокруг царило такое напряжение. Но даже так это доставляло былую радость. Манами был рядом. Его голос звучал живым, его улыбка заставляла вновь и вновь задерживать взгляд, и Онода начинал понимать, как же мало ему было коротких телефонных разговоров. Время близилось к одиннадцати, а он все еще не мог заснуть. Имаизуми и Наруко давно отключились. Они спали настолько тихо и спокойно, словно их здесь и не было. Только Онода не знал, как наконец заставить себя закрыть глаза и перестать думать, думать, думать. Когда телефон возле подушки завибрировал, он схватил его настолько быстро, что сам удивился своей реакции. Взглянув на своих товарищей и убедившись, что они не проснулись, Онода открыл входящее сообщение и, жмурясь, прочитал текст. Манами действительно не шутил, когда говорил о том, что собирается вытащить его на улицу ночью. «Выйдешь из своего крыла, сразу повернешь направо, пройдешь до конца здания, снова свернешь направо и найдешь мигающий фонарь. Встретимся там», — говорилось в сообщении, приукрашенном парочкой смайликов. Онода напряженно выдохнул, чувствуя, что хоть прямо сейчас готов сорваться с места. Но он должен был спать, а не бегать на ночные свидания с Манами. Понимание этого удерживало его в постели, но не прошло и пары минут, как он все-таки сдался. Бесшумно одевшись и выскользнув из комнаты, Онода мысленно отругал себя за беспечность перед важным днем гонки и ускорил шаг, уже в коридоре набирая ответное сообщение: «Сейчас буду». Он немного нервничал, когда ночная полутьма улицы окутала его со всех сторон, а прохладный воздух наполнил грудь. Где-то там, за поворотом, ждал мигающий фонарь, и Онода пошел к нему, игнорируя дрожь в ладонях. Вскоре тишина перестала напрягать, а ноги отчего-то стали легкими. Путь показался очень коротким, а когда Онода остановился на нужном месте, ему и вовсе стало совсем спокойно. Он взглянул вверх: фонарь и правда был неисправен. Его мигание раздражало глаза. Онода несколько раз моргнул и потер нос, подавив желание чихнуть. Вокруг все еще было тихо. Он уткнулся в свой телефон, листая старые сообщения, и не заметил, как Манами появился за его спиной. Руки мгновенно обвились вокруг пояса, Онода вздрогнул, но успокоился, когда Манами положил подбородок на его плечо. — Привет. Я заждался момента, чтобы улизнуть незаметно от всех. В его голосе звучала мягкая усмешка, его близость смущала и волновала. Онода улыбнулся, но, прежде чем успел насладиться этим моментом сполна, Манами отпустил его, взял за запястье и повел в сторону кустов и деревьев. — Ох, куда мы? — всполошился Онода, едва поспевая за быстрым шагом. — Туда, где нас точно никто не увидит. Здесь недалеко есть озеро. Манами спешил, и Онода все еще не мог научиться подстраиваться под быстрые перемены его состояния. До озера они вроде так и не дошли. По крайней мере, Онода не понял этого: его прижали к дереву раньше, чем он заметил изменение в окружении. Манами положил ладонь на шершавую поверхность ствола и приблизился так быстро, что они едва не столкнулись лбами. — П-подожди, что ты хочешь сделать? — растерянно спросил Онода, повернув голову в сторону и пряча взгляд. Неловкость набирала обороты с каждой секундой, а резкое развитие ситуации сбивало с толку. — Ты мне нравишься, Сакамичи-кун. Я хочу поцеловать тебя, — прямо сказал Манами, и Онода понял, что краснеет. Все было так спонтанно. Онода хотел умереть от счастья и хотел провалиться под землю. Он думал об этом каждую ночь, зная, что подобного никогда не произойдет. Представлял, фантазировал, но потом всегда обрывал себя. Потому что… — А ты? Я не нравлюсь тебе? — спросил Манами, заставив вздрогнуть. Онода поднял на него взгляд и увидел в его глазах тревогу. — Нравишься! Очень! — уверенно сказал он. — Но… это был бы мой первый поцелуй… Манами сбавил напор и отодвинулся. Он слабо улыбнулся, но Оноде показалось, что это далось ему с большим трудом. — Ты бы хотел, чтобы твой первый поцелуй был с соулмейтом, да? — догадался Манами. Онода растерянно отвел взгляд, а потом кивнул. Это тоже было в какой-то степени мечтой. Такой же, как и встреча со своей родственной душой. Манами вдруг поднял руку, но уже левую и развернул ее запястьем к Оноде, словно хотел что-то показать. В полутьме та маленькая надпись, которую так сильно хотелось увидеть поближе, прочитать, была почти незаметной, расплывающейся. Текст был потерян навсегда, и, понимая это, Онода чувствовал разочарование и грусть. — Тебе это не нужно, — сказал Манами. — Это не должно указывать тебе, как жить. Ты сам можешь выбирать, с кем быть. Онода отрицательно мотнул головой раньше, чем осознал, что делает. Все, что говорил Манами, противоречило его убеждениям, казалось таким неправильным, таким противоестественным. На все его слова хотелось твердить упрямое «нет, нет, нет», но Онода кусал губу, заставляя себя молчать. — Решайся, — произнес Манами, опустив руку, — поцеловать меня или нет. Иначе я уйду. Волна страха окатила с головой. Онода вцепился в футболку Манами против воли и понял, что пропал. Здесь и сейчас все убеждения и мечты рушились, разбивались на осколки, звенели, заглушая ночную тишину в ушах. Одно только безупречно красивое лицо Манами, его глубокие синие глаза лишали способности сопротивляться, дышать, соображать, не чувствовать себя слетевшим с катушек. Онода с трудом расцепил пальцы, которые казались окаменевшими, поднял ладони вверх, коснулся подбородка, потом щек. И притянул к себе. Прикосновение чужих губ к своим было непривычным, пугающим. От этого бросало в дрожь и хотелось отстраниться, но Манами не позволил. Обнял, прижал к себе и поцеловал в ответ так, что закружилась голова. Эти ощущения заглушали мысли. Оноде казалось, что он парит, а потом казалось, что падает. Он цеплялся за плечи Манами, стараясь удержать равновесие, скользил губами, языком по его губам, влажным от слюны, таким приятным и сладким. Самым сладким в мире. Онода едва мог держаться на ногах, когда Манами разорвал поцелуй и прижал ладонь к его щеке. Он улыбался, и эту улыбку хотелось запомнить навсегда. — Правильный выбор, — услышал Онода и почувствовал, как Манами уперся в его лоб своим. — Видишь? Я здесь, рядом. Зачем тебе кто-то еще? Ты здесь, рядом, — повторил про себя Онода, закрыв глаза, и понял, что тоже не может сдержать улыбки. Они так и обнимались под деревом, счет времени терялся, а все сомнения отходили на второй план и исчезали от внезапного осознания собственной смелости. Смелости попробовать пойти наперекор судьбе.* * *
Бороться за финиш оказалось сложным испытанием. Но еще сложнее было увидеть глаза Манами после этого. Онода чувствовал себя неважно. Он устал и искал взглядом место, где можно сесть, но поблизости не было ни одного стула. Манами подошел к нему медленно, словно без желания. Его глаза были чуть красными, но Онода боялся думать о том, что он плакал. Бутылка в руках почему-то казалась тяжелой, хоть и была пустой. Пальцы немного дрожали, а в голове царила полная неразбериха. — Тебя отругали семпаи? — спросил Онода первое, что пришло на ум. Он не решался поднять голову, потому что не знал, какие эмоции увидит на лице Манами. И от этого было тревожно как никогда. — Нет, все в порядке, — отозвался Манами, но его голос был совсем не таким, как раньше. — Прошло не так плохо, как я ожидал. Не переживай об этом. Онода замолчал и поднял руки, чтобы отдать бутылку. Он обещал сделать это после гонки, но даже и подумать не мог, что им двоим придется сражаться перед финишной чертой самого важного дня. Манами замешкался, взял бутылку, и на мгновение их пальцы случайно соприкоснулись. Онода тихо сглотнул. Ладонь Манами показалась холодной и отталкивающей, словно принадлежала совсем другому человеку. Онода терялся, не знал, что говорить, что делать, и чувствовал себя на лезвии ножа. Один неверный шаг — и сорвешься вниз. — Я… рад, что смог попасть на этот турнир, — проговорил Онода, запинаясь на каждом слове. — Спасибо… Благодаря тебе я здесь… Манами молчал, не двигался. Так и стоял с бутылкой в руках, сжимая пальцы настолько, что побелели костяшки. — Да, — сказал он, и Онода наконец решился поднять голову. — Я так сильно хотел снова увидеться с тобой, что не заметил угрозы. Видеть лицо Манами таким было непривычно. Его обычной улыбки не было, а глаза смотрели куда-то вниз и казались пустыми. — Угрозы? — только и смог переспросить Онода. Манами медленно кивнул. — Вместо того, чтобы помочь своей команде, я помог своему сопернику. Ужасно получается, правда? Онода бросил взгляд на бутылку в его руках и резко все понял. Их обещание, их стремления и последние три дня — все кончилось так, как вряд ли кто-то из них мог представить. — Манами… — выдохнул Онода, чувствуя нарастающую панику. — Только не говори… Манами грустно улыбнулся, и от этого стало совсем не по себе. — Прости, Сакамичи, — сказал он то, что так боялся услышать Онода. — Наверное, наша встреча была ошибкой. Нет, неправда! — хотел возразить Онода, но слова встали поперек горла. Вся та легкость, которая была между ними, исчезла, оставляя после себя тяжесть в груди и беспощадное чувство самой ужасной в жизни потери. Онода зажмурился, сжал кулаки. Он не знал, на что надеялся, но так хотел, чтобы все случившееся вдруг обернулось лишь страшным сном. Когда он очнулся и открыл глаза, Манами уже собирался уходить. Онода рванулся за ним, но запнулся и схватился за дверку стоявшей рядом машины. — Стой, не уходи! Я же выбрал тебя! — в отчаянье сказал он. Манами остановился, но все так же молчал. Он вытянул руку в сторону и отпустил бутылку. Она упала, ударившись об землю, прокатилась по мелким камушкам несколько сантиметров и остановилась. — Оставь себе, если хочешь, — сказал Манами, обернувшись через плечо. — Мне она не нужна. Замерев на месте, Онода уставился на упавшую бутылку и понял, что дрожит всем телом. Он не мог вздохнуть, не мог пошевелиться. Так и стоял, пока кто-то не тряхнул его за плечо, приводя в чувство. Онода вздрогнул и поднял взгляд. Там, где всего минуту назад стоял Манами, уже никого не было. — Эй, что с тобой? — удивленно спросил Наруко, махнув ладонью перед лицом. Онода помотал головой, но и слова не смог выдавить. — Капитан хотел тебя видеть, идем, — позвал Наруко, разворачиваясь, и Онода с досадой закусил губу. Это был не сон. Это был кошмар наяву.* * *
Вся поездка до Чибы прошла как в тумане. Онода не мог спать, но и бодрствовать тоже толком не получалось. Перед глазами все время стоял ускользающий образ Манами, но телефон, как назло, разрядился, и позвонить ему не было возможности. Забыться крепким сном вышло только дома. Не разобрав сумку, не переодевшись, Онода просто рухнул на кровать и проспал почти одиннадцать часов, а когда проснулся, за окном было раннее утро. Он позвонил Манами сразу, не смог ждать, но ему не ответили. Ни в первый, ни во второй, ни в третий раз. Целый день Онода писал ему смс, но не получал в ответ ни единого слова. «Пожалуйста, прости меня», — было последним, что он набрал уже поздно вечером. На письменном столе под лампой стояла бутылка — Онода не смог ее оставить и забрал обратно, хоть и смысла хранить ее больше не было. Телефон все еще молчал. Онода уснул, продолжая сжимать его в руке, а наутро проснулся с затекшей шеей. Он не хотел идти в ванную, не хотел совершать свой ежедневный ритуал в поисках надписей, но в этот раз зеркало и не понадобилось. Откинув одеяло, Онода уже собрался встать, но замер, уловив боковым зрением что-то на ноге. Опустив голову, он удивленно нахмурился, а потом задрожал от страха. С детства у него была мечта. Чистая и светлая, как у всех обычных детей. Рядом с соулмейтом можно обрести счастье, верил Онода и не оставлял в своем сердце места для сомнений. Он никогда не думал, что судьба может оказаться настолько жестокой. Он смотрел на свою ногу и зажимал ладонью рот, стараясь подавить всхлипы, потому что его первая в жизни надпись оказалось слишком тяжелой ношей. От бедра и до самого колена: спасибо благодаря тебе я здесь