моя любимая сахарная фигурка

Жизнь до жути интересная штука. Живешь и не знаешь где ты: горишь в аду или находишься в любимом сне. Вот такая комедия. Кто-то на дне вулкана наблюдает за небом, вечно умирая, кто-то в бесконечном падении с небес, а я между этими двумя состояниями. Я между двумя реальностями. Мое существование — это постоянное чередование пары фаз. Во время первой вся я пропитана  надеждой и ожиданием, во время второй — грустью. Не люблю надеяться, но всегда надеюсь. Предпочитаю грусть, поскольку у нее есть один неоспоримый плюс — она, то с чем всегда можно смириться, принять, сделать способом существования. С надеждой такого же не провернешь. Эта змея сбивает мои мысли в один большой клок, заставляя биться в истерике. А казалось бы, надежда — спасение многих людей. Без малейшего понятия как такое «чудо» происходит. Собственно, я и не заинтересована даже. Было ранее утро, около четырех часов. Я наслаждалась еще одним красивым восходом солнца и думала о радостях жизни. Список людей и вещей, контакт с которыми мне приятен был не так уж велик. В этом списке находилась моя мама, разного вида хлебобулочные изделия ну и восходы солнца, за которыми мы наблюдаем вместе. Вместе — я и моя маленькая сахарная слабость. Это моменты, принадлежащие к второй фазе моей жизни. Он приходит нечасто и только вечером, всегда оставаясь на ночь. Каждый раз это безмерно радует меня. Мы всегда много говорим. Точно так же много молчим, но это не обременяет ни меня, ни его. Воспоминания о наших встречах заставляют меня просыпаться в немыслимую рань и наблюдать за каждым новым рассветом, дает силы переживать одинокие закаты. Я знаю, что это не продлится долго. С такими мыслями проходит каждое мое утро. И я люблю это. Люблю его. Все хорошие вещи, что случаются со мной, всегда связаны с ним напрямую или же косвенно. Улыбаясь этим мыслям, я ложилась в мягкую кровать. Постельное белье впитало запах его тела. Возможно в этом была замешана капля сумасшествия, но его кожа пахла смесью первого легкого снега и сладкого холодного молока. Всегда посмеиваюсь с этого сравнения, но считаю его достаточно точным. Это один из моих секретиков. После обеда меня разбудил шум в коридоре. Это означало приход матери, поскольку время было дневное. Я решила дождаться ее в кровати, не удосужившись хотя бы повернуться к дверному проему лицом. Я слышала шаги все отчетливее. В конечном итоге мы лежали на кровати вдвоем. Я повернулась на другой бок и окончательно убедилась, в том что моим гостем была не мама. Это был Бен Бекхен — мой нежный, сахарный принц, украшение моих ночей и вор моего сердца, моя маленькая большая слабость. Удивление тот час же отразилось на моем лице. — Что? — спросил он, вовлекая меня в свои обьятия. — Просто удивлена твоим ранним появлением. Что-нибудь случилось? — Нет. — Хорошо. Я уткнулась носом в его грудь, вдыхая любимый запах. Спустя молчаливых полчаса Бен мирно сопел, подмяв мое слабое тело под себя и используя как подушку. Сомневаюсь что ему было комфортно, но никто жаловался. Он хотел отдохнуть, а я — помочь. Моменты, когда я полезна, бывают не так уж и часто и сопровождаются искренней радостью с моей стороны. Спустя несколько идеальных часов он проснулся. Открыл свои прекрасные серые глаза и наблюдал за тем как я играюсь с его, выкрашенными в серебряный волосами. Ему нравилось когда я так делала. Спустя минут пять гляделок я решилась спросить: — Б-бек… — попыталась сказать я, но волнение взялось из неоткуда. — Ммм, — лениво протянул он. — Хочешь чай? — Да. Сейчас сделаю, — он начал подниматься с кровати, но я остановила его. — Это хочу сделать я. — Нет. — Пожалуйста, — прошептала я. — Нет. — Один раз. Разреши. Он повернулся ко мне спиной, определенно размышляя над словами. Я поцеловала его в затылок, медленно покрывала его шею мягкими поцелуями-прикосновениями. Он повернулся и взглянул мне прямо в глаза. Я не отступила и посмотрела в его. Любовалась тревогой и нежностью в его глазах. В таких серых омутах запросто пропадет любая девушка. Рада, что жертвой стала именно я. Хах, это было словно слегка искривленный Стокгольмский синдром. Он провел своими изящными пальцами по моей щеке и прошептал: — Иди. — Я вопросительно взглянула на него. С чего бы? — Иди и сделай мне чай. Лучший из лучших, — подбадривающим тоном сказал он. Что я и пошла делать. Дойдя с горем по полам до кухни, я принялась судорожно рыться в памяти в поисках инструкции приготовления чая. Мне повезло вспомнить, что первым делом надо вскипятить воду, что я собственно не без труда сделала: еле подняла шестилитровый бутыль, налила жидкость в электронный чайник и нажала на кнопку «вкл». Чашки с верхней полки я достала, на мое величайшее удивление, без инцидентов тоже. А вот сахарнице так не повезло. Доставая ту с верхней полки рядом с чашками, моя нога соскользнула со стула и я, все же достав сахарницу и «прихватив» по случаю еще пару кружек рухнула на пол с громким треском, при этом прилично стукнувшись головой. Видимо, я потеряла сознание на пару десятков секунд, потому что когда открыла глаза Бекхен уже начал перематывать мне правую ладонь. Ситуация была доволи нередкосная, сказала совсем для меня типичная, но Бек почему-то молчал. Он был напряжен и полностью сосредоточен на своем деле. Весьма странно. Раньше парень начал бы мило успокаивать меня или же раздраженно бубнить о том, чтобы я была окуратнее. Сейчас прекрасное лицо принца не выражало никаких эмоций абсолютно. Я растерялась. Пол был в крови, сахаре и кусках уже никому не нужного фарфора. Я потянулась убрать это все свободной рукой, но меня резко, но при этом мягко одернули. — Хватит, — приказал он, прижимая меня к своему теплому в отличии от моего телу. — Я устал, — он сделал маленькую паузу.- Если ты все еще хочешь чай, я сделаю его для тебя, но только иди в комнату. Пожалуйста.