Любить обоих

      Она была со всех сторон положительной девочкой: училась на одни пятёрки, дружила только с хорошими мальчиками, помогала маме по дому, любила животных, не пила, не курила, никогда не опаздывала домой и не гуляла нигде одна допоздна. И вот, в тот единственный раз, когда обстоятельства её немного задержали, жизнь сделала кульбит. Она встретила их случайно, как-то нелепо даже. Сбила с ног одного, извиняться кинулась перед другим, а они заливисто смеялись в ответ. С тех пор виделись каждый день. Она узнавала их понемногу: Антон оказался более шумным, а Лёша более ответственным, смех Антона был звонким, а Лешин более приглушённый, первый любил рассветы, а второй тащил всех смотреть закат, оба носили спортивные бренды и играли в футбол, и оба были частью одной головоломки. Их нельзя было назвать отражением друг друга, потому что между ними не было зеркальной глади, они и не были тенями друг друга, потому что не делились на тьму и свет, они были — одним целым, разделённым надвое шуткой судьбы. День за днём, месяц за месяцем и они уже друзья. Пока друзья, до их дня рождения, когда она впервые врёт матери, что идёт к подруге, а сама идёт к ним на ночь. Знакомится с их многочисленными друзьями, дарит им парные подарки и помогает получать другие. Она практически не пьёт, но почему-то пьянеет от одного бокала вина так, что танцует без туфель на столе. Близнецы одинаково смеются ей. Праздник подходит к концу после полуночи, все разъезжаются по домам, а она остаётся. Убирает со стола, моет посуду, собирает мусор по квартире, а после засыпает в объятьях мальчиков и влюбляется. Сразу в обоих. Она знает, что так нельзя, что это чертовски неправильно и что нужно выбрать одного, но она не может. Приезжает домой и запирается в комнате на неделю и опять врёт: простыла. Она пытается выкинуть их из головы, рыдает и молится, но ничего не помогает. Сердце сжимается от страха потерять их. Перед глазами пролетают кадр за кадром их встречи: смех, много смеха, фильмы, прогулки, мороженное, кабинка для фото, зоомагазин и их новый пёс, имя которому даёт она. Попытка выделить одного терпит крах. Нельзя, всё меркнет и гаснет, они вместе в жизни и в её сердце, для них не существует единственного числа и на этом точка. Но легче не становится. Она молит Бога о помощи, молит оставить ей обоих, только бы легче стало, молит и знает, что об этом его просить нельзя. Не поможет, отвернётся и проклянёт её, как и её мать. Глупо даже пытаться поговорить с ней об этом, скорей её запрут в психушку, чем утешат. Найдя в себе силы, она встречается с ними вновь и пропадет ещё больше. Они тоже любят её, целуют в щеки при встрече и обнимают, скрестив руки за её спиной. Рядом сними ей тепло и спокойно. Так проходит ещё месяц, пока кто-то не сдаёт её родителям. Скандал гремит на весь дом. В бой идёт всё: от морали и религии до громких заявлений о позоре на весь род. Она сбегает к ним и рыдает всю ночь у них на руках. Утром мальчики идут в магазин, а она запирается в ванной и режет себе вены, вновь моля Бога о том, о чём его нельзя молить. О прощении. За этот поступок небеса не прощают. Никогда. И она это знает, но режет глубоко и вдоль. Чудом близнецы успевают. Крепко сжимают её руки, срывающимся голосом звонят в Скорую и тоже молят Бога о запретном. Оставить её для них и простить. Толи он действительно прощает, толи просто сжалился, но она выживает. Врач долго беседует с ней о её поступке и позволяет посещения только спустя неделю. Первыми приходят братья. Перебирают её волосы, целуют бинты на обоих руках и тихо шепчут небесам благодарности. Живая. После заглядывает мать. Не проронив ни слова, целует её в лоб, как маленькую, и уходит. Ей сложнее всего и это все понимают. Самым неожиданным гостем становится мать близнецов. Она спрашивает банальности: то о здоровье, то о больничной еде и вдруг…о сыновьях. Девочка плачет, просит у неё прощение и обещает исчезнуть, если только она того пожелает, но она не делает этого. Тихо обнимает, называет неожиданно «дочкой», и тоже уходит. Ночь проходит мирно, на маленькой кровати спят трое, в обнимку и взявшись за руки. — Мы тебя любим. Не бросай нас больше. Никогда.       Они были больше, чем близнецами или братьями. Между ними не было детской войны и разногласий, они понимали друг друга по взгляду и движениям, без единого слова. В них с самого рождения жило всего одно желание: быть всегда и везде вместе. Так страшно было впустить в свой мир ещё кого-нибудь, позволить другому человеку нарушить их единство. Немыслимо. Было. Пока они не встретили её. Она не делила их, не меняла, не заставляла соперничать, она просто любила их. Любила их обоих, любила одинаково и безвозмездно. С ней им было легко, так же легко, как и с друг другом. Эта новая связь будоражила их с каждой новой встречей всё больше. Дорога обратно существовала лишь до их первой ночи. Нет, без пошлостей и грязи. Простой сон втроём, с хрупкой девчушкой в их объятиях. И стоило ей пропасть, как они задыхались без её присутствия, теряли весь покой. Она стала их третьей половиной, которой в принципе не могло существовать. Но она вернулась, и их ждал месяц счастья. А после скандал и её попытка убить себя. Как они успели? Сами себя не понимая, вдруг сорвались из магазина и рванули домой, а там она, бледная и вся в крови. Пока ждали Скорую, чуть не задохнулись от ужаса. Мама… Она приехала сразу, как они позвонили. Смотреть ей в глаза было страшно, говорить и вовсе не получалось, но нужно было. Они рассказали всё. Рассказали, как любят её, как рыдают, если ей больно, и как улыбаются, если она счастлива, рассказали какая она невинная и прекрасная. Рассказали, как чуть не умерли вместе с ней на том полу, рассказали и замолчали. Ждали вердикт. Но его не последовало.       Она любила своих сыновей, как любит их каждая мать, любила и от того всегда старалась понять. Её оглушили их признания. «Мы любим одну девушку. Прости, нас». «Она чуть не умерла из-за нас. Нам так жаль, мама. Мы и сами чуть не умерли вместе с ней». «Она — наша часть, мама. Мы без неё не сможем». Она решила поехать в больницу и просто посмотреть на неё. Близнецы никогда не беспокоили её по пустякам, слишком любили и уважали, чтобы тревожить. Девочка была бледной, с болью во взгляде и робкой полу-улыбкой. Она спросила её про здоровье, больницу, а потом не удержалась и спросила про сыновей. И её затопило теплом, карие глаза девчушки потеплели, ожили и заискрились. Слово за словом гасли сомнения в чистоте любви бедняжки. Принять всё это было сложно, но попытаться явно стоило. - Отдыхай, дочка. Тебе силы нужны, а я ещё позже зайду.       В этом мире много табу и запретов, в этом мире много правил и условностей, но в этом мире так же есть право выбора. И они делают его, шагая в пропасть с улыбкой. Их будут часто обвинять и осуждать, но им будем глубоко на это плевать, пока их девочка будет сиять для них своей улыбкой. Сколько проживёт их странная любовь? Год? Два? А может, как в книгах, три? Посмотрим. Возможно, всю жизнь.