За левым плечом твоим

      - Крисания...       Голос, мягкий и вкрадчивый, вполз в её сон, словно утренний туман в изнеженную ночным покоем лощину. Расцвеченный звёздной пылью небесный купол, надёжно защищающий мир девичьих грёз от греховных посягательств тьмы, зазвенел потревоженным хрусталём, будто предупреждая о приближающейся опасности. Но жажда огня, подспудно зреющая в душе светлой жрицы, оказалась сильнее разумной осторожности. Очарованная предвкушением чего-то важного и неотвратимого, как сама судьба, девушка впилась жадным взором в раскинувшееся перед ней переплетение алмазных созвездий, и вскоре заметила, как одна из звёзд стала увеличиваться в размерах, наливаясь горячим блеском, пока не взорвалась, оставляя после себя зияющую агатовую дыру на бархате извечного пространства.       Из образовавшегося мрачного портала выступила закутанная в тёмный балахон худощавая фигура, опирающаяся на длинный и, судя по всему, увесистый посох, увенчанный сияющим кристаллом. Из-под низко надвинутого капюшона, отражением этого сияния, сверкнули диковинные глаза - то ли прозрачно-голубые, то ли хищно-охристые - с неуловимо меняющимися странными зрачками, из обычных чёрных точек вдруг вытягивающимися веретеном и, ирреально переворачиваясь в ореоле таких же изменчивых радужек, приобретающими форму песочных часов, внутри которых, казалось, можно было даже уловить движение струящихся золотистых крупинок.       Замерев, позабыв дышать, завороженная столь удивительным и многообещающим зрелищем, Крисания не могла оторвать взгляд от приближающегося к ней с уверенной неспешностью таинственного гостя, обострившимся от волнения вниманием подмечая - или ей это просто мерещилось? - и мелькнувшую под капюшоном острую скулу, и выбившуюся прядь совершенно седых волос, и болезненно истончённые пальцы, крепко сжимающие оплетённое алым пламенем древко.       Вдруг пришелец остановился, точно натолкнувшись на невидимую преграду, и медленно, почти нерешительно протянул к ней раскрытую ладонь:       - Иди ко мне. Будь рядом со мной...       Слова прозвучали не приказом и даже не просьбой - тоскливым зовом бесконечно исстрадавшейся от одиночества души.       Сердце в груди светлой жрицы сжалось от щемящей боли и сострадания. Всё ещё не отпуская с ресниц сладкую дрёму, но краем сознания уже понимая, что происходящее - всего лишь сон, и почему-то искренне сожалея об этом, Крисания шагнула навстречу сумеречному гостю и... вздрогнув, проснулась, какое-то время по-прежнему ясно видя перед распахнутыми в ночь очами перетекающий из ничего в никуда золотой песок...