Холод и яд

Три года назад

      Фил сидел на последнем этаже недостройки недалеко от Артёмова дома, бесстрашно болтая ногами в воздухе. Пустырь под ногами порос желтоватой высокой травой, сигаретными пачками и пустыми бутылками — субботники на эту территорию не распространялись. Фил усмехнулся, пятернёй откидывая назад светлые волосы, мокрые, они тяжёлой шапкой давили на и так гудящую голову и неприятно липли к лицу. Майский дождь лил как из ведра, щедро полоская футболку с пятнами грязи и сбитые в кровь костяшки. Под потоком ледяной воды тупая пульсация в руках прекращалась, становилось чуть легче.       Буквально полчаса назад Фил опять подрался со своим главным врагом, Ильёй Муромцевым, и его другом. «Каким, нахрен, другом? — тут же одёрнул себя. — У таких, как Муромцев, друзей быть не может. Единственную подругу — и ту предал!» Фил вспомнил смазливую морду десятиклассника с хитрым прищуром и выбритыми висками и почувствовал непреодолимое отвращение во всём теле. Он уже толком не мог вспомнить, из-за чего подрался: то ли из-за сигарет, то ли из-за места для отдыха, то ли из-за оскорблений в его сторону. Фил помнил лишь нахлынувшую волну жара, которая словно бы отключила сознание на пару минут. За это время он успел содрать кожу на костяшках, окунуть десятиклассника в землю, раскидать двоих сверстников по сторонам и врезать Илье в солнечное сплетение. Ну и получить рассечение брови и удар ногой в грудь, выбивающий воздух из лёгких.       «Мне капздец!» — Фил судорожно вздохнул, набирая в ладони ледяной воды. Пальцы старательно скользили вокруг костяшек, смывая кровь с кожи и грязь из ран. Быстрым взмахом Фил брезгливо стряхнул тяжёлые капли с пальцев и задрал голову.       Дождь внезапно стал реже и из бесконечного потока воды, бьющего словно из прорвавшейся трубы, превратился в мелкий и неприятно колючий. Однако рваное полотно серо-лиловых туч, кажется, не планировало сдвигаться ни на миллиметр. «Второй заход будет…» — разочарованно вздохнул Фил и, неприязненно передёрнув плечами, коснулся сенсорного экрана часов. С Артёмом они договорились встретиться в шесть. Сейчас же часы показывали 17:45. Фил взъерошил волосы и бессмысленно взглянул на заученные за пять лет городские пейзажи за пустырём, размышляя.       Он уже давно достиг края, и директор не раз намекал, что Филиппу Шаховскому в силу своего характера трудно соблюдать правила лицея и усваивать учебные дисциплины (впрочем, связи между характером и хорошей учёбой Фил в упор не видел). И всё бы ничего, если бы не мать, чуть ли не до истерики мечтающая видеть сына отличником, а то и — боже упаси — доктором наук. «И всё из-за Муромцева! И этой его тусовки идиотской!» — руки сжались в кулаки, и тут же в плечо стрельнула тупая боль. Кажется, один удар всё же лёг не очень удачно.       За спиной что-то оглушительно шлёпнуло по луже, разбрасывая брызги во все стороны, а потом чужая ладонь тяжело опустилась на плечо. Фил, напряжённый до предела, среагировал мгновенно. Пальцы левой руки на автомате обхватили запястье, сдавливая болевые точки и блокируя удар. Правая рефлекторно сжалась в кулак.       — Ау! — завопил над ухом лучший друг. — Ты совсем?! Фил, пусти!       Фил разжал руку и шумно выдохнул:       — Твою мать… Предупреждать надо. Привет, кстати.       Артём мрачно угукнул и присел рядом, тоже свешивая ноги вниз. Он болезненно морщился, медленно массируя запястье. Фил стыдливо молчал. Наконец Артём встряхнул руку и дружелюбно протянул раскрытую ладонь:       — Ты типичный русский богатырь. Сначала бьёшь — потом спрашиваешь! — он усмехнулся потрескавшимися губами; рукопожатие вышло сильным и твёрдым. — Стесняюсь спросить, кого ты собирался так встретить!       Фил устало улыбнулся на беззлобный подкол и медленно поднялся. В ожидании всё тело затекло и просило движения, как будто сегодняшней драки ему было мало. В задумчивости отряхнул промокшие испачканные джинсы, словно бы это имело смысл, и пожал плечами:        — Тут же всякие бичи ходят. Надо быть готовым.       — Ну ты-то у нас всегда-а готов, — хохотнул Артём, бодро подскакивая вслед за Филом.       — Да иди ты, — отмахнулся Фил, пытаясь достать из кармана джинсов потрёпанную влажную пачку недешёвых сигарет.       Сдержанно ругнулся. Пачка промокла почти насквозь, и страшно представить, что стало с сигаретами, без которых Фил себе не представлял этого сумасшедшего дня. В пачке почему-то оказалась одна сигарета. Последняя. Хотя Фил был уверен, что вчера их было гораздо больше. Ковыряясь в коробке в попытке выловить сигарету, он бросил сквозь зубы, чтобы не молчать:       — Как дела?       Артём искоса изучил Фила и не без самодовольства и язвительности приподнял бровь:       — Ну явно лучше, чем у тебя.       В душе всколыхнулась волна раздражения. Фил, выловив полусухую сигарету, с силой смял размокшую пачку и с размаха отправил её в полёт на пустырь. К остальным. Она потонула в сером воздухе на полпути. Зажав сигарету между зубами, Фил огрызнулся:       — Ты по виду понял?       Каре-зелёные глаза Артёма сверкнули ехидством. Друг, откинув назад пятернёй каштановые волосы, озадаченно почесал бровь:       — Что опять? Илья?       Фил коротко кивнул, лихорадочно охлопывая карманы джинсов в поисках зажигалки. Рядом щёлкнуло. Маленький огонёк, такой горячий в холодном влажном воздухе, подрагивал на кулаке Артёма, словно бы из ниоткуда. Фил, закурив, кинул на друга благодарный взгляд:       — Не один. Вчетвером на одного.       — А что случилось-то?       Фил честно пожал плечами и пояснил, что помнит, как за пару минут раскидал четверых и дал дёру, ругая себя самыми смачными словами из своего лексикона. Во взгляде друга мелькнула озадаченность; он на мгновение нахмурился, но потом как ни в чём не бывало улыбнулся:       — А я думал, что русские не сдаются.       Фил криво осклабился:       — А кто сказал, что я сдался? Я взял тактическую паузу.       В воздух вырвалась струйка бледного дыма, тут же потонувшая под мерзкой моросью.       — Чапай думать будет? — продолжал иронизировать Артём, и Фил подумал, что у друга опасно хорошее настроение.       Он честно попытался понять, что за «Чапай» и почему он будет думать, но сознание не подбрасывало никаких знакомых образов. В недоумении Фил обернулся к другу, но тот лишь как-то обречённо, словно привыкнув, что его шуток не понимают, махнул рукой:       — Да забей. Чего надумал-то?       Фил рассеянно посмотрел на тлеющий конец сигареты и предложил поискать более подходящее место для беседы. Тучи наливались тьмой и как будто тяжелели, в любой момент готовые разразиться грозой. Она уже витала в воздухе. Всё живое словно попряталось: тротуары опустели; бродячие собаки, рассекавшие высокую поросль под заброшкой, нырнули в свои подвалы; даже плотный поток машин, характерный для вечера, как будто поредел. Фил шумно втянул свежий предгрозовой воздух и качнул головой. Третий раз за сегодня попасть под бурю не хотелось.       Футболка неприятно липла к телу, холодя кожу до мурашек. С волос раздражающе срывались капли. Пальцы с трудом сгибались-разгибались, утомлённые дракой и зябкостью мая. Даже сигарета не помогала согреться. Пришлось подхватить с рюкзака, валявшегося в более-менее чистом углу, бежевую куртку, рукав которой очень неудачно порвался во время драки. «Мать меня убьёт!» — поморщился, кутаясь в неё, тяжёлую от воды, но хотя бы чуть более тёплую, чем футболка. Артём сочувствующе хлопнул друга по плечу:       — Потерпи. Батя скоро в гаражи уйдёт ковыряться, метнёмся ко мне.       — Да у нас с ним вроде ровно, — буркнул Фил, сбрасывая пепел на кирпичи.       — У вас, — в голосе друга наконец-то скользнула горечь. — А у нас опять контры и недопонимание. Он не одобряет мой выбор идти в дипломатические отношения и политику. Говорит, что туда идут одни…       Артём красноречиво поморщился и махнул рукой. Фил слишком хорошо знал дядю Сашу и с лёгкостью предположил сто и один вариант оскорблений политиков. В воздухе растаяло последнее облачко догорающей сигареты. Фил многозначительно протянул:       — Ну…       — Ну до тебя мне далеко, согласен. У тебя там домик строгого режима.       Переглянулись и хохотнули. Кажется, они с Артёмом достигли абсолютного симбиоза за столько лет дружбы, раз уже начинали, как в кино, договаривать друг за друга фразы. Фил прислушался к себе: это было круто. Гораздо круче, чем побеждать на ринге более сильного соперника или бить морду Илье.       Фил как будто в одну секунду ощутил прилив сил, и внутри вспыхнул огонь, так что сигарета осталась ненужной. Пальцы разжались, и под укоризненный взгляд Артёма окурок дотлевал на лету.       — И не надо на меня так смотреть, — дёрнул плечами Фил. — Горбатого могила исправит, как говорит отец. Всё равно не загорится.       — Я не думал, что ты его в принципе слушаешь, — невозмутимо заметил Артём.       Фил злобно насупился, поддевая носком ботинка битое стекло. С разворота оно полетело с площадки, а Артём неловко замолчал. Да, с отцом у Фила отношения складывались не очень хорошо. Вернее будет сказать: ужасно. Постоянные ссоры, споры, столкновения, которых, наверное, можно было бы избежать, если бы кто-нибудь из них умел уступать. Ни отец, ни Фил не умели. Каждый стоял на своём, готовясь зубами грызть за то, что считал правильным. Даже если ошибался.       Но нельзя было отрицать, что у его отца колоссальный жизненный опыт за плечами и иногда здравые мысли. Об этом Фил сквозь зубы, нахохлившись, как подбитый обиженный воробьишка, и сообщил Артёму. Внутри слабо похрустывал гнев, но тут же осыпался сигаретным пеплом. Сил злиться попросту не было: вся ярость воплотилась в ударах Илье и его приспешникам. О них и напомнил Артём, неловко взъерошив волосы.       Друг, как обычно, хотел докопаться до истины и хладнокровно рассудить, кто виноват, а кто прав.       Фил продолжал не помнить. Кажется, всё началось с оскорбления в его адрес, кажется, от Ильи. Фил, до скрипу пропесоченный взглядом и громогласным голосом директора, вышел из кабинета и тут же наткнулся на Муромцева, отвесившего ядовитый комментарий. Сильно преждевременно.       Впрочем, может, всё началось гораздо раньше.       Фил начал перечислять всё, в чём был грешен Илья и вся банда не-бедных детишек школы, в которую Филу не удалось вписаться. Он говорил о нелегальной покупке сигарет, в упор игнорируя тот факт, что поступает точно так же. Говорил о кражах из китайских магазинов ради забав. О граффити. Говорил о пьянках на нормальных тихих территориях. Об оккупированных спортивных площадках.       Всё было не критично, в общем-то, и не так отвратительно. Если бы не один нюанс, на который у Фила была аллергия: они приставали ко всем, демонстрируя свою силу. Включая младшеклассников, случайно касающихся их, и даже девчонок. Не все, конечно, но многие. Илья до поры до времени тоже казался вполне приличным и раздражал на уровне пафосного самовлюблённого павлина, пока месяц назад Фил не заметил, как Илья и богатенький главарь отморози школы, зажав в углу самую адекватную и умную из одноклассниц, вымогают у неё деньги.       Тогда гнев достиг рубежа и выплеснулся лавиной физических ударов, а не ядовитых слов.       Когда Илья перевёлся в их класс, та одноклассница стала единственной, кто отнёсся к нему миролюбиво и почти дружелюбно. Даже Фил, чего греха таить, не удержался от подтрунивания над новеньким. А Илья повёл себя так омерзительно. Предательства Фил не понимал.       — Фил, прости, но… Мы занимаемся тем же самым, не?       — Мы — по-другому! — пафосно парировал Фил. — Мы хотя бы мелким сигареты не перепродаём втридорога. Вообще не перепродаём!       — Эти «мелкие» тебя на два года младше, Фил, — весь вид Артёма, начиная со скрещенных рук до издевательски поднятой брови, выражал скептицизм.       Фил лишь фыркнул. Внутри него разгоралось ласковое, согревающее, неудержимое в своей стремительности пламя идей и жажды мести. Порыв ветра заставил шелестеть молодую листву на яблоньках вдоль пустынной дороги. Фил поёжился: мокрая одежда обожгла холодом, как пощёчина матери. И вместо воодушевляющей речи вышли какие-то обрывки идей:       — Здорово было бы навалять Илье. И его п… Пи. Пр, — закутался в куртку, спрятав ладони подмышки и сплюнул: — Лять. Говорить уже разучился. Ну ты понял, — Артём кивнул. Воодушевлённый, Фил продолжил: — Только в одиночку хрен получится. Банду надо создать. Как у этих.       — Ага, — саркастично поддакнул Артём и принял героическую, забавную в своём пафосе позу и спародировал голос игрового персонажа: — И называться мы будем «Грачи»!       Настала очередь Фила скептически коситься на друга. Он хотел лениво бросить сквозь зубы едкий комментарий, но вышло, как обычно, комично и причудливо:       — Внимание, у кого-то переизбыток конвейерных игр! Срочно нужна новая!       Артём странно тепло усмехнулся и потёр шею, отводя взгляд. Это улыбчивое и полумечтательное состояние не сулило ничего хорошего, и Фил невольно насторожился.       — Не бойся, не я, — Артём подмигнул и развёл руками: — Варька все уши прожужжала. Мне кажется, ещё немного, и она влюбится в Джейкоба.       Фил хотел было ядовито прыснуть, мол, у девчонок свои причуды. Но смолчал, уважая чувства друга. Эта самая незнакомая Варя, как бы ни было Филу противно, была для Артёма подругой особого рода — как сестра. Фил вообще-то сомневался, что с девчонками можно нормально дружить, и подозревал, что Артём попросту влюбился в Варю, но пока ни о поцелуях, ни о прочих вещах речи не шло.       И чем чаще Артём упоминал Варю при Филе, тем сильнее внутри разжигался ядовитый костёр, пожирающий душу и разогревающий желание познакомиться. Кажется, Артём когда-то давно поделил с Варей душу пополам. Слишком уж похожими они были, по описаниям. Но Филу самостоятельно хотелось проверить, так ли Варя хороша.       — Ты думаешь, в банде будет резон? — спросил Артём, вырвав Фила из размышлений.       Фил честно пожал плечами: он ничего не думал. Ему просто хотелось создать банду. Это выглядело бы круто. Небольшую банду, человек так из десяти. Пятнадцати, максимум. Просто единомышленники, сильные, весёлые. Когда он сказал об этом другу, тот крепко задумался, вглядываясь в лиловый мрак вечера. Артём молчал, но это молчание удивительным образом заставляло Фила ощущать себя последним идиотом.       Артём взъерошил волосы и, буркнув, что гроза надвигается, протянул:       — Насколько я знаю, банды что-то всегда делят. Деньги, влияние… А ради чего это всё мы сделаем? Ради драки? — Фил усмехнулся. — Это не забавно, Фил. Это… БРЕД!       — Ну мы можем делить территории, где можно нелегально выпивки купить. Или где самые норм районы хату снимать. Типа… — Фил щёлкнул пальцами. — Раздел сфер влияния.       Артём, уже не стараясь сдерживаться, громко прыснул, качая головой.       — Это абсолютно бредовая идея! Мы в итоге можем влипнуть в дерьмо по самое не могу.       Фил самодовольно улыбнулся. Крупная капля шлёпнулась на нос, заставляя поморщиться и моргнуть. Небо снова грозилось разверзнуться водопадом. Фил покосился на время. Они торчали тут вот уже полчаса.       — Знаю, идея абсолютно бредовая и в моём стиле. Так ты со мной?       — Разумеется! — Артём хлопнул друга по плечу с добродушной усмешкой. А потом обречённо выдохнул: — Только влипну я с тобой в неприятности когда-нибудь.       Фил подхватил рюкзак, небрежно забросив его на одно плечо. Дождь снова начинал расходиться, барабаня по головам, плечам и холодя кожу.       — Не парься, Артемон, я тебя вытащу, — скривился, повышая голос до посвистывающего хрипа: — Если шо!       Артём хохотнул и кивком головы позвал друга домой.       В автобусе было душно и тесно. Люди заходили и выходили бесконечным потоком, а на Фила с Артёмом уже с полчаса как таращилась какая-то женщина. Артём чувствовал её настороженный и укоризненный взгляд кожей. В ответ на него что-то как будто шевелилось на затылке и скатывалось горячим комком вдоль позвоночника, заставляя содрогаться. Артём поморщился, небрежно вытер из-под носа кровь: видимо, сколько бы они с Филом снегом ни умывались, не смогли стереть следы драки. Артём прижался виском к покрытому голубоватыми морозными узорами стеклу. Автобус подбрасывало на поледеневшей дороге, так что тупая боль в плече, на которое во время драки неудачно пришлось падение, отдавалась остро аж в затылке.       Артём устало прикрыл глаза: «Ещё минут двадцать — и всё!» Автобус с характерным пыхтением и скрежетом шин по льду притормозил у остановки, ввалились люди, набиваясь в несчастный ВАЗик практически друг на друга, и дышать стало совершенно нечем.       — Молодые люди, — гулкий женский голос бесцеремонно выдернул из такого приятного состояния полудрёмы, — вы место уступить не хотите?       — А? — Артём наморщился, рассеянно оглядывая автобус.       Над их местом нависла та самая женщина, которая сверлила их взглядом на протяжении всего пути. Фил озлобленно скрипнул зубами и взъерошил светлые помятые волосы. Во время драки он очень сильно повредил ногу, так что всё время на остановке в ожидании автобуса практически вис на Артёме, игнорируя косые двусмысленные взгляды. Больной Фил был агрессивнее здорового, поэтому во избежание конфликта Артём качнул головой и легонько пихнул друга в плечо. Но тот то ли не почувствовал, то ли решил сделать вид, что ничего не понял.       — Хотим, — ядовито протянул Фил, — но не уступим. Извините! Нас только что убили. Морально!       Вальяжно откинувшись на мягкую спинку и скрестив руки на груди, Фил прикрыл бесстыжие глаза и утомлённо засопел. «А кто виноват, что мы едем в переполненном автобусе? — не без злорадства подумал Артём. — Не надо было приставать к Илье! Тогда бы и не было лишних вопросов и взглядов. Так нет, нам же подавай крови!».       Женщины позади ребят на весь автобус оповестили, что думают о нравах нынешней молодёжи, получив в ответ лишь усталое молчание пассажиров, не желающих ввязываться в склоки. Артём покачал головой и снова прислонился виском к окну. Фил же резко напряжённо вытянулся, как гитарная струна и злобно выдохнул. Очевидно, у него уже назревал острый ответ, поднимающий бурю. «Ну не-ет. Не сейчас!» — Артём кинул злобный взгляд в сторону друга и болезненно выкрутил ему кожу на тыльной стороне ладони: хватит на сегодня им неприятностей.       Фил шикнул сквозь зубы, начиная браниться. И его шипящая брань скрежетала по слуху треском замерших на месте часов: раздражающе монотонно, противно.       — Заткнись, — грубо одёрнул его Артём, начиная бездумно вычерчивать узоры на замороженном стекле.       Холод колол руки до онемения, но так хотя бы не хотелось хорошенько врезать Филу.       — Да что заткнись? — вспылил он. — Достали все!       Рука соскользнула, сжавшись в кулак. Артём обернулся к Филу резко, не успев даже выдохнуть: как почувствовал жаркую волну гнева, так и выплеснул её на друга. Потому что заслужил.       — Между прочим, если бы ты позволил Виктору с Ильёй просто поговорить, — собственный голос звучал ядовито и по-змеиному посвистывающе: — Просто. Поговорить. То мы бы уехали домой не в самый час пик, когда все с работы уходят!       — Да как просто поговорить?! Если он сам…       — Словами! — категорично отрезал Артём и отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.       У Артёма не было привычки злиться на друга, но в последнее время Фил всё чаще и чаще нарывался на конфликты. Притом не только с Ильёй Муромцевым, ставшим их заклятым врагом два года назад в одно мгновение. Эти конфликты Артём как раз мог бы объяснить: сам недолюбливал Илью — слишком уж скользким был этот типчик.       Но Фил спорил с учителями, даже если был не прав, дерзил завучам, иногда посылал членов их банды, сдавленно рычал на Артёма, щедро оскорблял одноклассников. Фила переставали любить. За полтора года все привыкли к тому, что он в любой ситуации лучится раздражающим оптимизмом и пытается шутить, хотя бы и по-дурацки. А сейчас словно бы обнажилось альтер-эго Фила. Артём подозревал, что дело в домашних проблемах, но не лез.       К тому же, отходил Фил так же мгновенно, как и вспыхивал. Однако последствия приходилось разгребать вдвоём. На день рождения Артёма почти неделю назад Фил едва не разнёс квартиру, в которой они праздновали. Вовремя удержали. Артём поморщился и потёр ещё не до конца прошедшее с того дня колено.       — Ты от Варьки правильностью заразился, что ли? — ядовито фыркнул Фил, и тут же чему-то блаженно улыбнулся.       Артём закатил глаза:       — Хватит при любом удобном случае припоминать Варю. А то подумаю, что ты влюбился, — хмыкнул, а потом выдохнул, растерев ладонями лицо: — Просто достало, Фил! Ты как будто не замечаешь, что в последнее время всё, к чему ты прикасаешься, просто-напросто рушится!       — Говоришь, как мой отец, — вмиг помрачнел друг и, скрестив руки на груди, закрыл глаза.       Артём виновато опустил взгляд на сбитые носки старых замшевых ботинок. Он ведь знал, что взаимоотношения с родителями являются самой болевой точкой Фила, каждый раз зарекался себе не упоминать об этом. И снова и снова срывался, обижая друга. Артём неловко взъерошил волосы и отрывисто извинился.       Фил равнодушно, но отнюдь не беспечно махнул рукой. Артём вздохнул, достал из внутреннего кармана куртки телефон и быстро набрал сообщение Варе. Артём Родионов, 17:15 Мы к тебе едем лечиться, можно?       Варя прочитала незамедлительно. «Значит, ничего не делает! А говорила, что начнёт готовиться к обществу!» — усмехнулся Артём. Варя долго-долго что-то печатала, но в результате Артём получил неприлично короткий ответ из двух букв: Варвара Ветрова, 17:18 Ок       Коротко кивнув самому себе, Артём спрятал телефон в карман брюк и задумчиво потёр костяшки. Сегодняшняя драка никак не шла из головы. Что-то было не так. Хотя и дрались они по-прежнему рьяно, и били одинаково метко. Артём прислушался к себе: его не удовлетворяла картина побитых и ползающих у ног врагов. Надоело. То ли это было настолько обыденным, то ли просто пора было заканчивать это ребячество. В конце концов, они уже выросли. Ещё немного — и разъедутся, уступая место новым бандам.       Артём покосился на Фила и решил ему пока ничего не говорить: зачем, если друг живёт этими драками и бедами?       Автобус затормозил у родной остановки почти на краю города, Фил небрежно толкнул Артёма в плечо и тяжело поднялся. Рука, вцепившаяся в поручни, подрагивала, пока он спускался на землю, стараясь лишний раз не наступать на правую ногу. Артём вылетел из автобуса вслед за ним, и ВАЗик тут же, обдав парней зловонным выхлопным облаком, стартанул прочь.       Откашлявшись, парни с наслаждением вдохнули колючий, жёсткий, январский воздух. Артём с готовностью подставил Филу своё плечо.       — Ничего, сам дойду. Хватило, что нас на остановке за геев приняли, — сердито рыкнул Фил и решительно пошёл вперёд, сильно хромая.       — Ну удачи, — едко хохотнул Артём, обгоняя друга и шагая спиной вперёд.       Фил шёл крайне медленно и хромал слишком сильно, так что Артём начинал переживать, не перелом ли у него там. Фил тоже как будто задумывался об этом, изредка тормозя и ощупывая ногу. Артём сидел на перилах подъезда, с сочувствующей улыбкой глядя на ковыляющего друга. Фил дохромал относительно быстро: Артём проболтал ногами в воздухе всего-то полторы минуты.       А когда друг с тяжёлым выдохом оперся на перила, Артём дружелюбно оскалился:       — Ну что: до Вариной квартиры тоже сам доползёшь? Или проводить?       — Иди в задницу, — сплюнул на снег Фил, но тут же болезненно потёр голеностоп и смягчился: — Ладно. Шутка. Помогай. А то ведь реально триста лет ковылять буду. Ух, сука Илья.       С трудом сдержав язвительный комментарий об истинном виновнике травмы, Артём с готовностью подставил дружеское плечо.       Вместе они доковыляли до квартиры Вари. Лифт в подъезде не работал, пришлось карабкаться на девятый этаж пешком. К концу пути Фил ругался самой отборной нецензурщиной, из которой выходило, что Илью ждёт скорая смерть, лифтёров — увольнение, а дом — снос.       — А Варя вообще! — крикнул он под конец. — Забралась. Почему мэр живёт именно здесь?! Пониже нельзя было? В своём доме там или ещё чего… Я что — скалолаз?       Фил на последнем издыхании слез с Артёма и, пригладив взъерошенные волосы, хотел было нажать кнопку звонка, когда бронированная чёрная дверь распахнулась перед самым носом парней. Артём едва успел отодвинуться. Фил широко улыбнулся.       — Привет, — навалившись на ручку двери, на пороге стояла Варя в неприлично коротком спортивном топе, поверх которого наспех была накинута персиковая олимпийка. Варя улыбнулась, и от этого стало теплее: — Я тоже безумно рада вас видеть. Гладиаторы!       В квартире пахло едой. Голодный желудок Артёма тут же дал о себе знать протяжным воем. Парни чинно разулись около обувной стойки, небрежно скинули куртки на пуф, и только потом прошли в просторную гостиную, откуда доносились невнятные звуки выстрелов и борьбы. По телевизору шёл детектив.       — О боже, Варя, — простонал Фил, бухаясь на диван и хватая со столика пульт, — кто тебе промыл мозги, что ты это смотришь?!       — Положи пульт на место, — жёстко приказала Варя, перекинув длинную толстую косу на грудь. — Мне нравится.       — Да что там может нравиться? — закатил глаза Фил.       Варя грозно грохнула коробкой с лекарствами о журнальный столик. Но тут же испуганно вздрогнула и провела ладошкой по столешнице, убеждаясь, что чёрное стекло не разбилось. Артём насмешливо улыбнулся в сторону, но Варя перехватила его усмешку и, скептически поджав губы, недовольно буркнула:       — Как будто у вас нет аптечки.       Она поторопилась скрыться в полумраке прихожей. Артём проводил худенькую фигурку подруги озадаченным взглядом, пока она не скрылась за поворотом у арки, ведущей в кухню. Не то чтобы Варя всегда радостно порхала вокруг них, побитых и голодных, но сегодня была особенно нервной. «У этих двоих ретроградный Меркурий начался одновременно, что ли? — отчего-то в сознании всплыли заметки астрологов, услышанные в автобусе сегодня о повышенной нервозности знаков в этот период. — Да не, они вроде его в марте обещали. Тьфу, блин! Такими темпами я в инопланетян начну верить. Чушь редкостная». Покачав головой, Артём посмотрел на друга. Фил задрал штанину и теперь осторожно ощупывал голеностоп, словно бы что-то понимал. А потом громко крикнул, в конце едва не сорвавшись на хрип:       — Варвара Олеговна, а у тебя бинт есть спортивный?       — Вам чай или кофе ставить? — аналогичным криком отозвалась Варя, словно бы и не услышала вопроса.       Ответы разошлись. Артём хотел крепкого чёрного чая, Фил хорошего варёного кофе. Варя легко поддержала Артёма, а потом принесла спортивный бинт, стрельнув в Фила неоднозначным взглядом. Он ответил ей обаятельной и дружелюбной улыбкой.       Артём уже второй год наблюдал, как в отношениях друзей вспыхивают странные искры. Сперва они относились друг к другу с подозрением, если не терпеть не могли, а сейчас как-то переглядывались и неловко (что в принципе было несвойственным Филу) улыбались. Оставив Фила колдовать с ногой — всё-таки в растяжениях и ушибах ему не было равных; ещё немного, и он бы стал квалифицированным специалистом травмпункта — Артём прошёл в кухню, откуда тянуло чем-то сладким. Варя стояла над чайником, обняв себя за плечи, и нервно постукивала ногой по полу.       — Кто над чайником стоит — у того он не кипит! — налетел Артём на подругу со спины, обнимая за плечи.       Она забавно подпрыгнула на месте, и обернулась, положив ладонь на грудь:       — Напугал… Никогда больше так не делай.       — Ладно, — улыбнулся Артём и, по-хозяйски развалившись на ближайшем стуле, протянул: — Труси-ишка.       Варя показала Артёму кончик языка и недовольно буркнула, что Фила, как маленького ребёнка, нельзя оставлять одного. Обязательно ведь напакостит. Варю, как примерную дочь, больше всего, разумеется, беспокоило, что он накурит, а расхлёбывать придётся ей. Аргумент Артёма, мол, Варя предупреждала Фила не курить, она сочла недостаточно серьёзным. Недоверчиво мотнув головой, она привстала на носочки и нырнула в посудный шкаф с, кажется, полусотней кружек. «Ветровы их коллекционируют, что ли?» — Артём лениво зевнул и дрогнул, когда Варя стукнула белой кружкой с пиратским флагом по столу. Как-то так повелось, что эта кружка из подаренной Олегу Николаевичу стала исключительно Артёмовой. Варя вернулась к шкафу, выискивая кружку для Фила. Артём проследил за тем, как её пальцы с коротко стриженными ногтями скользят по разным кружкам, исключая одну за другой. Не удержался от подкола:       — Покрасивше выбираешь?       — Да ну тебя, — Варя схватила первую попавшуюся кружку. — Сойдёт. Торт будете?       — Конечно! — гаркнул из комнаты Фил.       Варя закатила глаза и скрылась за серебристой дверцей холодильника, увешанной магнитиками, как новогодняя ёлка шариками. Артём проследовал взглядом с Питера до Владивостока и усмехнулся:       — И чего ты такая добренькая? Нас чаем поишь, тортом кормишь? Даже не выгоняешь… Даже Яна нам так рада не была.       Варя при упоминании матери сладко улыбнулась и передёрнула плечами, золотой медовик в хрустящей коробке плавно опустился на стол:       — Маму проводили в четыре часа в Москву. Вот тортом и обедали. Остался. Папа только успел её отвезти и тут же на работу. А я, прикинь, пешком с последней остановки сюда топала: папе срочно надо было в администрацию, — выложив весь сегодняшний день, Варя вздохнула и неловко запахнула олимпийку: — А мне в одиночку… Не так как-то. Тихо слишком.       Артём рассмеялся:       — А тут клоуны по вызову подвернулись?       — Не по вызову, а без, — рассмеялась Варя в ответ. — Ой, Тёма, ты балбес!       Чайник засвистел. Варя мягко повернула газ, параллельно касаясь металлической ручки. Обожглась и, с озлобленным шипением отдёрнув руку, оглядела кухню. Артём сходу понял, что Варя ищет полотенце, и, стянув его со спинки соседнего стула, небрежно кинул. Варя успела поймать его у самого пола и осуждающе покачала головой.       В кружках задымился крепкий чай с нотками бергамота. Артём деловито побарабанил пальцами по столу:       — Ну балбес. По шкале от нуля до десяти — сколько Филов ты бы мне дала?       Варя зависла. Только и успела выровнять чайник, чтобы не пролить кипяток на себя. Её карие глаза посмотрели как-то непривычно мечтательно. Варя посмотрела в сторону коридора, покусала губу, а потом твёрдо грохнула чайником о плиту:       — Ноль.       — Так плохо?       — Нет, — Варя нервно улыбнулась, и щёки её зарумянились: — Просто… Это другое! Фил такой один.       — О как, — Артём напрягся, чувствуя что-то сладковато-тёплое в её произношении имени «Фил». Отмахнулся от дурацких мыслей и взял со стола нож с остатками торта, чтобы его разрезать: — Главное, ему об этом не говори — зазнается.       И тут же на пороге появился Фил с почти профессионально затянутой в бинт ногой. Небрежно подвинув Хабаровск к Москве на холодильнике, он бухнулся на стул у стены и попытался закинуть больную ногу на Артёма. Артём не дал. Они завозились, как маленькие щенки в корзинке, пока Варя не кхекнула и не звякнула металлическими ложками.       Возня прекратилась: медовик выглядел слишком аппетитно. Какое-то время в кухне слышалось лишь позвякивание ложек о тарелки, да глухие вопли боевика из зала. Это немного напрягало Артёма. Он внимательно следил за тем, как ковырялась в своём тонюсеньком кусочке Варя, как жадно уплетал торт Фил (изредка кидая на Варю напряжённые взгляды), и пытался уловить что-то, тщетно ускользающее из сознания.       Тишину прервала Варя, нервно покусывая губу с каплями крема:       — Слушай, Тём, а почему вы ко мне приходите?       — А тебе не нравится? — встрял Фил, заметно напрягаясь.       — Да нет, — улыбнулась Варя, — почему? Просто интересно.       — Ты ближе, — ляпнул первое, что пришло в голову, Артём.       На самом деле, он толком не мог сказать, почему они после встреч с Ильёй, как правило, побитые, голодные и уставшие, приходят к Варе.       Так сложилось осенью, в десятом классе. У Фила и Вари тогда только-только начинал налаживаться контакт, они только-только переставали ревновать Артёма друг к другу, но переходить к стадии друзей не торопились. Так что Артём был очень удивлён, когда в октябре под проливным дождём, сидя на последнем сидении задней площадки длинного автобуса и болезненно подпрыгивая на ямах, Фил предложил зайти к Варе.       Артём отнёсся к этому скептически, предполагая, что их либо выгонят, либо примут холоднее, чем в чертогах Снежной Королевы. Варя терпеть не могла, когда кто-то нарушал её творческие и жизненные планы. Поэтому не любила гостей, неожиданных — вдвойне.       В тот день Артёму показалось, что он совершенно не знает друзей. Недовольно поджимающая губы на дурацкие ужимки Фила и лениво дающая ему списывать, Варя вдруг искренне разволновалась, увидев его с ссадиной на скуле и сбитыми костяшками. И вопреки его уговорам, сама нашлёпала пластырь на глубокую ранку.       Правда, потом тут же красноречиво покрутила у виска и назвала обоих дураками, убеждая Артёма, что перед ним прежняя Варя Ветрова.       Сейчас Варю и Фила тоже едва ли можно было назвать лучшими друзьями: они нередко спорили, осуждали взгляды друг друга, но при этом поддерживали друг друга тепло и искренне, переживали друг за друга, стараясь скрыть это за сарказмом. И этого хватало, чтобы Артём не разрывался между лучшими друзьями и не терзал себя.       По крайней мере, теперь он был в их ссорах резонёром, а не причиной.       — И ты всегда рада нас видеть, — с обворожительной улыбкой встрял Фил.       Варя криво усмехнулась в ответ. Парни взяли по второму кусочку с немого разрешения хозяйки, а Варя лишь отломила немного от своего куска и тут же уныло отбросила ложечку в тарелку.       — Что: торт приелся? — неловко скаламбурил Артём.       Варя обожгла его недовольным взглядом и обречённо покачала головой:       — Вы наиграетесь когда-нибудь в войнушку, ребя-ат?       — Воспита-ательница, — язвительно прошипел Фил и тут же жадно глотнул чая. Варя фыркнула, готовая парировать столь же едко, и немедленно встрял Артём:       — Это сложная система, Варь. Я тебе как-нибудь расскажу на досуге. Попозже.       Она лишь недоверчиво угукнула и словно бы под нос, но во всеуслышанье, предположила, что они сами ничего не понимают, а строят из себя умных. Фил скрипнул зубами, Варя наморщила носик. «Надо выводить войска из зоны конфликта», — Артём дружелюбно шлёпнул Фила по плечу и подмигнул Варе:       — Тебя ведь не переубедишь, так не будем и начинать!       — Ну и не надо! — хмыкнула, отхлёбывая чай. — Хотя б из-за чего на этот раз схлестнулись, скажете? Или тоже военная тайна.       — Из-за Машки твоей, между прочим, — всё же не выдержал Фил и встрял, на удивление не очень злобно. — Виктор сказал, что у неё с головой всё норм, но мог быть сотряс. Когда Илюха отпираться начал, я ему и вдарил.       — Дур-дом, — одними губами отчеканила Варя.       Артём вовремя вклинился в разговор, заметив, что, стоило оттянуть Фила, как на Илью с кулаками набросился обычно хладнокровный Виктор, предпочитающий стоять на шухере. То ли действительно готов был за Машку порвать, то ли что-то ещё вывело его из привычного пассивно-флегматического состояния.       На самом деле, Артём и сам был рад приложить кулак к банде из лицея №3, вечного негласного соперника их школы, теперь ещё и возглавляемой не самым приятным человеком. Илья Муромцев, может, и не был так уж плох, однако когда в прошлом году Лерка, девушка Артёма, начала регулярно жаловаться на приставания этого парня, внутри вскипел жгучий гнев.       И все планы о дипломатических разборках и стрелках, как раньше, в девяностые, рухнули разбитым стеклом под ноги. Сейчас же — странное дело — ярость поутихла, уступая место здравому смыслу. То ли потому что Лерка теперь жаловалась не на Илью, а на всю свою жизнь; то ли потому что достало уже всё. «Хорошее слово, кстати: «достало»…» — Артём задумчиво поводил ногтями по кружке.       — А что будет потом, когда закончим школу? — вдруг спросила Варя.       Парни переглянулись и в недоумении подняли на Варю глаза. «Потом» было слишком растяжимым понятием, чтобы на него загадывать. Варя добавила:       — Что вы сделаете с бандой?       Как Варе удавалось угадывать мысли Артёма, он не представлял. Просто в очередной раз убеждался, что ему повезло иметь незанудную, понимающую и рассудительную подругу. Почти что сестру. Фил недовольно поморщился, потирая костяшки. Артём пожал плечами и выдохнул:       — Ну, кончится всё, наверное. Разойдёмся, как в море корабли. Придут другие…       — Сначала надо окончить школу! — многозначительно поднял палец Фил.       — Факт. Но декабрьское сочинение мы уже хорошо написали, Новый год встретили. Осталось полгода, — она тяжело вздохнула, отодвигая кружку так, как будто у неё испортился аппетит: — Полгода до ЕГЭ.       — Ой, тебе-то что париться? — небрежно отмахнулся Фил. — Всё лучше всех сдашь. За четыре экзамена четыреста баллов получишь.       — Коне-ечно, — недоверчиво парировала Варя.       — А я предлагаю выпить за это! — в кухне повисло опасное напряжение, и Артём с улыбкой поднял кружку.       Варя покачала головой, хотела, кажется, опять обозвать его балбесом, но вместо этого стукнулась с ним кружками. К ним присоединился Фил. Они, с трудом давя в себе смех, выпили по глотку. Всё-таки расхохотались. Стало как будто теплее.        В кармане джинсов вжикнул телефон. Артём вынул его и скользнул взглядом по экрану. Тепло и радость слетели вмиг. Писал Илья Муромцев, а это, вероятно, не сулило ничего приятного. Илья Муромцев, 18:25 Родионов, есть предложение расставить всё по местам послезавтра. Всё! Раз и навсегда. Если вы со своей бандой не придёте, пеняй на себя. Неприятности я могу устроить.       Краем глаза Артём заметил, как вытянулась Варя, силясь различить что-нибудь вверх ногами. Фил же спросил прямо:       — Ну чего там?       — Не знаю, — Артём ответил Илье, заблокировал телефон и только потом посмотрел на друзей: — Илья настаивает на встрече. Послезавтра. Говорит, очень важно.       — Это хорошо? Или плохо? — Варя переметнула обеспокоенный взгляд с Фила на Артёма.       Фил сквозь зубы рыкнул, что Муромцев — это всегда проблемы. Артём тактично промолчал, что Шаховской не менее проблематичен, и лишь пожал плечами. Сообщение действительно не сулило ничего хорошего, но делать преждевременные выводы Артём не любил.