***
В сторону кухни движется Полли. Замирает в проходе и жестами просит Джагхеда не двигаться, выпроваживая Арчи в комнату, где сейчас все были охвачены неясной только двоим парням радостью. — Они там смотрят старое видео, где Бетти примеряет свадебные платья, — Купер присаживается рядом, тяжело вздыхая. Шумные сборища давят на нервы, изматывают и без того измученную неугомонными детьми девушку. Полли никогда не принимала методов воспитания своей семьи, но в этот трудный возраст своих чад, ей нужна была помощь строгой и упрямой матери, умеющей успокоить одним только холодным тоном. Пара недель с ней ведь не может им повредить, так? — Чего такой хмурый? — Да, знаешь, всё как всегда, — Джагхед и Полли друзьями так и не стали. Открыться друг друга так и не смогли. Если Джелли боготворит Бетти, то Полли Джагхеда просто и не знает даже. — А, ну, ладно, — в неловком молчании они сидят рядом, но словно по разные стороны чего-то. Говорить с Элис было просто, возиться с близнецами было просто, или чуть сложнее, всё же, но с Полли просто не было никаких точек соприкосновения. Полли словно не была частью этой семьи — странной семьи всё ещё Куперов. И не только Джагхед это замечал. Бетти всегда было не комфортно под пристальными и изучающими взглядами сестры, но теперь они больше не говорили по душам, если замечали обеспокоенность в чужом лице. Ладно, может они и обсуждали некоторые личные вещи, но незаинтересованность друг в друге стала слишком очевидной. Полли стала ощущаться какой-то дальней родственницей, которую жалко, которую приглашают, потому что положено. И это распространялось только на неё, что давно никого не удивляло. Проблемы начались задолго до фермы, если вдруг кто сомневался. — Как сама? — бросает Джаг, громко, с надеждой, хлопая в ладоши, словно сейчас должен наконец завязаться разговор, может, даже, душевный! — Забей, Джонс. Тишина в кухне нарушалась размеренным постукиванием пальцев девушки по столешнице и сбивчивым дыханием парня. Обсуждать было нечего.***
Последний год был охвачен предсвадебными хлопотами — да, в этой стране всё делается так долго, и сейчас, на финишной прямой, когда рассадка гостей давно спланирована, а цветы готовятся к тому, чтобы украшать церквушку в конце улицы, все, кажется, начинали принимать, что это последний раз, когда Ривердейл ещё синоним слова «дом», когда «Купер» ещё что-то значит, и когда все они имеют право собираться вместе. Для Арчи это событие было началом конца. Он знал, что они уедут. Его лучшие друзья покинут город через два дня, и он ничего не сможет сделать. Он и не хочет делать, потому что, ну, Джагхед и сам боготворит Бетти, ещё пуще сестры, потому что для Бетти Джагхед — не меньше божества, и этот город не для них просто, не для их любви уж точно. Эндрюс не понимает, почему ему никто не верит. Арчи, прогулявшись по гостиной, пристроился где-то у окна, совсем не слушая родительского трёпа ни о чём. Заранее начиная скучать, рыжеволосый хочет успеть всё, чего будет лишён всю оставшуюся жизнь. А это и посиделки у костра, как в сумасшедшие семнадцать, и традиционные походы в кино с лучшим другом, и вылазки к дамбе, и вечера в «Pop's» в кругу тех, кому он безоговорочно доверяет. Возможно, Эндрюс действительно терял неопределённое в-с-ё. — Арч, ты не против нашего побега? — вопрошал Джаг полгода тому назад, — Знаешь, ты и сам мог бы рвануть в Нью-Йорк. Разумная мысль, ничего не скажешь. В Нью-Йорке есть шанс чего-то добиться, там и перспективы, и городской приятный шум, и вечное необходимое движение, но: — Забей, Джонс,— другого ждать не следовало. — Моё место здесь. Арчи, оказывается, сам всё сломал.***
Бетти возвращается к позднему вечеру, когда на улице не просто темно, свежо и тихо, а ещё и страшно. Лодж рядом уже не наблюдается. Первым делом, как порядочная влюблённая невеста, она находит Джагхеда и звучно чмокает в щёку. Лицо парня наконец украшает не натянутая, а вполне себе естественная улыбка от уха до уха. Кончики ушей краснеют, и он крепко прижимает к груди Купер, уткнувшись в её шею. Кажется, где-то фыркает давно затерявшаяся Полли. — Теперь я тебя не отпущу, — тянет Джаг, чуть отстраняясь, чтобы взглянуть в глаза девушки. Внутри щемит от того, какой усталый её взгляд. Жениться они собрались ещё четыре года назад. Им было около девятнадцати, они шли после традиционно унылой лекции по парку, что подле университета, и рассуждали о будущих экзаменах перед зимними каникулами. В разговоре проскакивала мысль о поездке к родителям и покупке подарков для всей родни. Джагхед просто предложил купить ёлочку в их квартирку, а Элизабет просто притянула его к себе, нежно и чувственно обнимая, спину поглаживая. Они вдруг уставились друг на друга, и парень просто выпалил: «Выходи за меня!», а девушка уверенно прошептала: «Хорошо!». Впрочем, церемония всё откладывалась на неопределённый срок. То из-за сложных экзаменов, то из-за занятости родителей, то из-за окончания университета, то из-за занятости уже друзей. Но вот они, свободные от учёбы, с работой, с выверенной датой для торжества, когда не заняты абсолютно все, кто важен для их маленькой ещё формирующейся семьи, стоят и осознают, что уже завтра будут «связаны» какими-то узами, и оно того стоит. Что тогда, что сейчас. Они бы не поторопились, поженившись ещё в свои девятнадцать, не затянули бы, поженившись только лет через пять. Они бы и без того жизнь свою вместе прожили. — Вы до завтра-то дотерпите? — кривится Элис, на пару натыкаясь, с улыбкой тише на два тона добавляя: — Но мне бы внуков поскорее. — Миссис Купер, вы чего-то хотели? — бормочет Джагхед, не слушая совсем, распуская тугой блондинистый хвост девушки, начиная массировать кожу её головы. — Забей, Джонс.***
Утром следующего дня, когда всем уже не терпится отсидеть церемонию и поесть уже наконец чего-то существенного, Бетти и Джагхед просыпаются порознь. В последний раз в своей жизни порознь, дальше — только вместе. Никто уже не спорит ни о чём, ничего не выбирает, не меняет. Все только медленно подтягиваются к нужному месту, пока невеста наводит марафет, а жених пальцы заламывает от нетерпения. Бетти, ведь, в соседнем доме сидит. Прямо из окна её видно. Они друг другу опять в глаза смотрят, пристально так, со всей любовью и желанием, пока вокруг щебечут сплошные родственники и друзья. Он костюм натягивает, но думает только о радужке цвета свежей зелени. Она, платье застёгивая, уже мягкость его чёрных волос на кончиках пальцев ощущает. Удивительно, но лишь Арчи здраво мыслит, их оглядывая. Джагхеда подгоняет, окно в своей комнате зашторивает, взгляд побитой собаки от Купер принимая. По машинам всех рассаживает, и к алкоголю подобраться матерям (всем, причём) не даёт. — Как твой лучший друг… — говорит Эндрюс в телефонную трубку. — Джагхед мой лучший друг, — печально отзывается Бетти, всё ещё сидя в своей комнате, ожидая, пока ей волосы расчешут, будто сама она не в состоянии. — КАК ТВОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ, — уже шутливо кричит Арчи, убеждаясь, как похожи Купер и Джонс в своих репликах, — советую натянуть улыбку и не злиться на всё и вся, что заставляют вас двоих к вашей же свадьбе собираться, — Бетти, вымученно улыбаясь, откладывает телефон и героически завершает подготовку, первой к машине спускаясь. Последние полчаса проходят незаметно для всех. Гости рассаживаются, родители ревут заранее, Джагхед в голове уже шепчет: «Согласен!», пока Купер отходит от зеркала, поправляя волосы и пытаясь прервать последние наставления Эндрюса. Девушка оказывается среди множества рядов скамеек католического храма. Впереди, метрах в пятнадцати, на ступеньках, друзья стоят, но она по ним взглядом даже не пробегается. — Звони нам потом, если что. Не держи обиду, — просит Бетти, счастливо оглаживая белое платье. Она, кажется, ответа уже не ждёт, её внимание и не к Арчи обращено совсем. — Забей, Джонс,— в последний раз смеётся Эндрюс, убегая к Джагхеду. А Джагхед сияет весь. Элизабет, поддерживаемая под локоть отцом будущего мужа, подходит к алтарю.