distinction

Маринетт жутко опаздывала. Уложенные в замысловатые хвостики-косички волосы растрепались на ветру, сумка, набитая вещами, маятником раскачивалась на плече, каждые пару метров напоминая о себе болезненным ударом в бедро, а беспрестанно развязывающиеся шнурки не добавляли Дюпен-Чен скорости и грации. Денёк выдался весёлым. Встречу с Альей и Нино пришлось перенести на другой день, почти готовое платье-проект в срочном порядке сдать в химчистку, из-за огромного жирного пятна лавандового масла (разило за километр), ноутбук решил показать характер как раз тогда, когда Маринетт вносила последние поправки в полностью готовую — но, конечно же, не сохранённую — презентацию. Всё просто валилось из рук, и если бы в какой-то другой день Маринетт могла бы позволить себе передышку, отметив все планы на один-единственный вечер, то сегодня это было просто невозможно: ей написал младший помощник владельца одного небольшого ателье, которого заинтересовали работы некоей Дюпен-Чен. И Маринетт никак не могла упустить такую возможность. Поэтому сейчас она безбожно опаздывала, несясь по улицам Парижа, путалась в шнурках, собственных ногах и бьющей по бедру сумке, растрёпанная и бесконечно надеющаяся на то, что у младшего помощника мсье-она-чёрт-побери-забыла-его-имя терпения в запасе чуть больше, чем пунктуальности — у неё самой. Едва успев зацепиться рукой за дорожный знак, Маринетт резко затормозила, в последний момент отпрянув от пронесшейся в опасной близости машины. Сердце, бешено бьющееся из-за непрерывного бега и волнения, оказалось где-то в горле, и, судорожно сглотнув, Дюпен-Чен бросила взгляд на светофор, так не вовремя сменивший свой цвет на красный. Громыхнуло. Серые низкие тучи, с самого утра скрывающие от парижан голубизну неба, казалось, сгустились ещё сильнее — протяни руку и повязнешь по локоть. По асфальту застучали первые капли. Маринетт протяжно вздохнула. Сегодня явно был не её день.

***

Маринетт потерла глаза рукой, подавив зевок. Едва не впечаталась в мраморную колонну — серьёзно, кому пришло в голову открыть пекарню в таком месте? — но сумела увернуться в последнюю секунду. Избежав опасного столкновения, не успела она облегчённо вздохнуть, как чуть не стала причиной нового, в попытках не встретиться с холодным камнем пола, Маринетт умудрилась налететь на кого-то в толпе. Этим кем-то оказался — ну кто бы сомневался! — сам Адриан Агрест. Маринетт взвыла уже второй раз за сутки. Правда, в этот раз внутренне. Не то чтобы у неё были причины переживать из-за встречи с блистательным Агрестом, период её ненормальной влюбленности в Адриана давным-давно канул в лету, оставив после себя много неловких воспоминаний и приятное чувство ностальгии, однако предстать перед любовью всей своей жизни — ладно, пусть и не всей, и уже с приставкой экс — в таком потрёпанном виде не хотелось от слова совсем. У Вселенной, определённо, было отличное чувство юмора.  — Эй, вы в порядке?  — Маринетт?..  — А, да-да, всё хорошо. Прошу прощения, — выдавила улыбку Дюпен-Чен, чувствуя, как накопленная за день усталость и порядком потрёпанные нервы буквально валят её с ног.  — Давно не виделись, Адриан.  — Да уж, давненько. Ты отл., — Адриан оглядел её с головы до ног, — хорошо выглядишь. Маринетт испытывала смешанные чувства. С одной стороны, ей хотелось умилиться, надо же, Адриан продолжает быть тактичным, пусть и мир моды уже успел наложить на него свой отпечаток. А с другой стороны, истерически расхохотаться, потому что, мсье Агрест, это был чертовски неуклюже, и, три ха-ха, выглядела она сейчас лучше некуда. Маринетт прикусила щёку изнутри, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, и хмыкнула, дёрнув уголком рта:  — Чувствую себя я примерно так же, как и выгляжу.  — Тяжелый день? — Адриан сочувствующе улыбнулся.  — Скорее уж жизнь, — она переступила с одной ноги, на другую, перенося вес. Потяжелевшая после душа из проливного дождя сумка ощутимо оттягивала плечо.  — Знакомо, — кивнул тот и добавил. — Необычно встретить тебя в таком месте.  — Разве? Это из-за того, что я дочь владельцев пекарни? — Маринетт выдавила из себя подобие улыбки.  — В вашем бизнесе всё не настолько критично?  — Ну, я же не вынюхиваю их секретных рецептов, — Адриан хмыкнул, — не пришла сюда со шпионской разведывательной миссией, так что, думаю, мне простят подобную выходку. Очередь продвинулась вперёд, и Маринетт подпихнули сзади, так, что она всё-таки врезалась в Агреста, уткнувшись ему куда-то в ключицы, громко засопела от неожиданности, пытаясь максимально быстро отодвинуться. Послышался смех.  — Щекотно, — Адриан коснулся места, куда парой мгновений ранее дышала Маринетт, и ей жутко захотелось провалиться сквозь землю от абсурдности и неловкости всей ситуации.  — Чёрт, как в старые добрые, — Адриан же был сама невозмутимость.  — О да, спасибо, что я не растянулась на этом блестящем каменном паркете, — закатила глаза Дюпен-Чен, чувствуя, как тугая пружина внутри потихоньку ослабевает. Смеяться вместе со своей первой любовью, стоя в очереди за выпечкой в конкурирующей с родительской пекарне, когда весь день пошёл наперекосяк, и с тебя ещё немного капает, что может быть нелепее и прекраснее? — Кстати, это ведь не «любимое кафе иконы стиля и главного представителя дома моды Габриэля Агреста»? — процитировала выдержку одного из интервью Маринетт. Адриан сначала открыл рот, потом закрыл, потом ещё раз открыл, пытаясь переварить услышанную информацию. Пришла очередь Маринетт смеяться.  — Чёрт, — Адриан прикрыл глаза рукой, не желая смотреть ей в глаза, — ты читала это интервью?  — Да, пробежалась глазами, — покивала Маринетт, — похоже, интервьюер скорее поклонница ослепительного Агреста-младшего, чем ценитель работ гения Агреста-старшего, да?  — Такого лица у отца, которое у него было после прочтения этой статьи, я не видел очень давно, — Маринетт поняла, что Адриан всеми силами сдерживает смех, стараясь сохранить имидж отца. Но, честно говоря, получалось, не очень.  — Хлоя, — наконец ответил на её вопрос парень, кивая в сторону столиков, за одним из которых Маринетт разглядела режущие взгляд золотые локоны. Их обладательницу нельзя было спутать ни с кем другим, тем более Дюпен-Чен — во время учёбы в коллеже они изрядно попортили друг другу жизнь.  — Свидание? — Маринетт улыбнулась, чувствуя себя немного неловко: словно она заглядывает за ширму, подсматривая за тем, что видеть не должна.  — Что-то вроде того, — Адриан потёр шею, смущаясь, с улыбкой про себя отметила девушка. На запястье блеснули часы — и в памяти Маринетт появилась картинка выговаривающей что-то консультанту магазина Хлои, придирчиво выбирающей какой-то аксессуар. В тот момент мысли у Дюпен-Чен о Буржуа были не самые лестные, а теперь она даже с каким-то пониманием вспоминала этот момент — Хлоя выбирала подарок Адриану.  — Все так ждали того момента, когда вы уже официально объявите о своих отношениях, — поддела Маринетт, вырвавшись из плена воспоминаний. Агрест смотрел на неё со смесью удивления и облегчения.  — После того, как смирились с неизбежным, — пришёл в себя спустя ещё пару долгих мгновений.  — И теперь вы всех дразните? — Маринетт ласково улыбнулась, вспоминая другого человека, который своим упрямством мог дать фору Хлое. Тугой клубок странных чувств распирал грудь, и она прижала руку к сердцу. Почему-то озарило: Адриан знал. Знал о её влюбленности, о том, как она сходила по нему с ума, и если бы чуть раньше Маринетт возненавидела его за молчание и игнорирование её чувств, то сейчас она была ему благодарна.  — Хлоя вредничает, — на имени подруги голос Адриана потеплел, в груди заныло.  — Сказала, будет мучить всех до последнего, — улыбнулся он.  — А отдуваться опять тебе, да? — улыбка расползлась и по её губам, несмотря на противоречивость испытываемых чувств.  — Что-то не меняется. По телу пробежала легкая дрожь. Что-то не меняется. И правда. Адриан мило беседовал с очарованной его обаянием и красотой женщиной, выбирая выпечку, а Маринетт стояла, словно громом пораженная. От её красивой прически ничего не осталось, и она привычно перехватила влажные волосы в два хвоста, жакет, который она надела на встречу, стремясь произвести впечатление на возможного работодателя, промок, и Маринетт перебросила его через сумку, оставшись в светлой кофточке, а шнурки её обуви представляли собой жалкое зрелище. Маринетт снова предстала перед Адрианом не в лучшем свете, но он, как всегда, сделал вид, что всё в порядке. Но он, как всегда, улыбнулся ей знакомой улыбкой. Что-то не меняется, — повторила про себя Маринетт. А что-то даже очень. Время идёт, люди двигаются вперёд, и мало что остается прежним. Её чувства к Адриану изменились. Её неловкое смущение осталось почти тем же — робеть перед Адрианом казалось почему-то таким правильным, но уже ничего не ёкало, не билось внутри бешено, не подкашивались колени. Маринетт выросла. Маринетт переосмыслила свою жизнь, определила её направление и подкорректировала курс, ведущий её к цели. Много рисовала, кроила, шила, посещала разные показы и вела свой блог в интернете. Она сменила прическу, экспериментировала со стилем, стала немного смелее и увереннее в себе. Правда, её неуклюжесть никуда не делась.  — Ты берешь что-нибудь? — Адриан обернулся, предлагая оплатить и её выбор, сверкнули изумрудным его удивительные зелёные глаза. Маринетт улыбнулась. Приятной тяжестью чужая рука опустилась ей на плечи, легонько приобняв. Другая рука уже стаскивала с плеча казавшуюся многотонной сумку, чтобы забросить на своё.  — Думаю, мы как-нибудь справимся сами, — нахальная улыбка, так и норовящая втянуть её обладателя в какие-нибудь неприятности, показалась Маринетт лучом солнца в этом пасмурном во всех смыслах дне.  — Лука! — радостно воскликнула она, чувствуя на своей щеке невесомое касание губ.  — Что-то ты долго, девочка, — Маринетт зарделась от этого обращения, — я решил заглянуть и помочь. Адриан расплатился и, подхватив поднос с заказом, поравнялся с Куффеном. В воздухе заискрило от напряжения.  — Адриан.  — Лука. Эти двое соперничали за всеобщее внимание с самого их знакомства, перетягивая его, как одеяло, ещё со времен того концерта, прошедшего во время их учёбы в коллеже, и в дальнейшем, сколько бы раз их не сталкивала жизнь, итог был всегда один. Тучи сгущались, фразы становились всё острее и двусмысленнее, близился шторм. Парни обменялись крепким рукопожатием, продлившемся чуть дольше положенного по установленным нормам этикета, и Адриан, кивнув Маринетт на прощание, направился к столику с ожидающей его Хлоей, к огромному облегчению Дюпен-Чен, готовой вмешаться в происходящее. Маринетт проследила за Агрестом взглядом, наблюдая, как трогательны они вместе с Хлоей — если бы кто-то сказал ей, что она может так подумать о дочери мэра, она определённо обозвала бы его сумасшедшим — и Лука дёрнул её за влажную прядь.  — Мне начинать ревновать, конфетка? Маринетт усмехнулась, легонько тюкнув Луку пальцем по носу.  — Ничего абсурднее в мире не слышала, мсье Куффен, — выскользнула из его объятий Дюпен-Чен, оценивающе окидывая взглядом имеющуюся продукцию. Маринетт научилась любить. Правда, этому её научил уже другой потрясающий человек. И любой день рядом с Лукой, неважно, насколько плох или неудачен он был, становился в разы лучше. И никакие воспоминания о былых чувствах к первой любви не могли этого изменить.