Дождик прошел, Грязный пруд взбаламутив. В мутной воде Не отражаются больше Волны цветущих глициний. ©Сатио Ито
***
Дождик прошел, грязный пруд взбаламутив, Крупною дрожью по телу скользя. Пруд тот, как взгляд его, тускл и смутен, Мир и в душе, и снаружи озяб. Не вымыть всю грязь ту водой дождевою: Там крепко засела и труха, и дрязг. С затянутой темной вуалью тоскою Закрывает глаза, мыслей слушая лязг. «Бесчестный, паршивый — он подлый мерзавец!», Презрительно в спину бросают ему. В их злости огне он, неторопко плавясь, Из злобы и скорби сплетает кайму. Он сбился на пятом по счёту грехе, Бесчинства творил, умываясь слезами, Своими, чужими — тут разницы нет: Его совесть нема, но он ею терзаем. В поту просыпался в холодном, как лёд, Всё знал, понимал, что уже слишком поздно. По дорожке кривой его Дьявол ведёт: Даже тень его в полночь для всех одиозна. Тех глициний цветы засияли хрустально, Нежным жемчугом глаз приковали. Этой драмы исход безусловно печален — Быть может, об этом они ворковали? Ему хочется пробовать что-то менять, Стать на галлон, на каплю добрее! Все ошибки забыть, всю боль вмиг растерять, Чувством ласки эфемерным греясь. Ведь дождь кончится, станет светлее, Мусор к берегу ветер прибьет. Когда мир вокруг станет пестрее, Он закрутится в вихре забот. Он не может несчастным быть дольше, На мечтах возведёт он святыню. Только вот, В мутной воде не отражаются больше Волны цветущих глициний.