Неприятности с открытой дверью

      Тэхён вышел из машины, чтобы вдохнуть прелый запах опавших осенних листьев умирающих под ногами, растворяющихся в лужах серого холодного марева. Промозглая осень проникает прямо под кожу и, кажется, попадает в вены, сжимая сердечную мышцу. Прикрыв глаза, мужчина запрокидывает голову вверх, подставляя лицо мелкой еле ощутимой мороси. Недолгих три часа за рулём казались вечностью. Он в последний раз приехал сюда, к ней, но совсем не уверен, что они встретятся. Зная неуемный характер Чеён и интуитивную тягу к приключениям, Тэ не может сказать наверняка, встретит ли она его на пороге съёмной квартиры или же хозяйка скажет, что она уже съехала, неудосужившись никого предупредить. Чеён, как осенний дождь, столь же неуловима и внезапна. Но он всё же верит, что Пак сдержит обещание, ведь он везёт ей ту самую папку с информацией о её семье, которой шантажировал Джин. Можно было бы позвонить и предупредить, но Тэ не хотел приносить беспокойства, в его душе и так столько тревог, что он и сам был бы не прочь сбежать куда-нибудь. Наверное, именно поэтому мужчина и отчаялся на эту поездку. Сорвался, никого не предупредив, чтобы проветрить мысли, скинуть ненадолго груз ответственности, который в дальнейшем станет тягостной ношей. На телефон пришло сообщение от Джису, но он не хочет знать, что она прислала и просто скрывает его, чтобы прочитать позже, а после и вовсе переходит на другую сим-карту. Сейчас он недоступен для всех, кроме Чеён.       Ещё несколько километров до города по главной трассе и Тэ окажется в городе. Виляя по улицам, доезжая до центра и съезжая в спальный район, петляет, пока не останавливается у одной из многоэтажек. Заглушив мотор, посмотрел на часы — два часа дня. Тэхёна окружают высокие стволы бежевых домов со своим собственным дыханием. Расчищенные улицы от падающей листвы покрываются первыми каплями мокрого снега. Приподняв ворот кашемирового пальто, мужчина поставил авто на сигнализацию и поспешил в один из подъездов. Поднявшись на девятый этаж, с трепетом и некой дрожью, подошёл к железной двери и несколько раз надавил на звонок. После недолгого ожидания, входная дверь со щелчком открылась и на него с порога смотрела заспанная Чеён. Тэхён не выдержав и с ходу заключил ее в крепкие объятия. Он рад тому, что она всё ещё здесь, жива и невредима. А ещё, очень похорошела с момента их последней встречи.       Пак безвольной куклой тонет в его руках и чуть морщится, ведь ТэТэ принёс с собой холод.       — У тебя всё хорошо? — чуть скрипучим ото сна голосом спросила она, пытаясь выпутаться из крепких объятий и утянуть застывшего на пороге Тэ в дом.       — Нет, — честно признался мужчин, нехотя выпуская свой мнимый и последний оплот спасения.       На кухне свистел чайник, а за окном пролетали уже крупные белые хлопья снега. Тэхён, обхватив горячую кружку руками, искоса наблюдал за всеми движениями Чеён и отвернулся, прежде, чем она посмотрела на него, наблюдая за падающим снегом.       — Разве ты не должен быть в компании и управлять каким-нибудь людьми? — всё ещё с вполне понятным укором спросила Чеён, отпивая из своей кружки.       — Взял пару дней выходных. Привилегии, как ни как.       — Ну да, ну да.        Мужчина усмехается глядя на важную физиономию Ён и протягивая руку, треплет ее волосы. Рядом с ней, он никогда не будет наследником могущественной корпорации и навсегда останется тем самым ТэТэ, с которым она скиталась по мотелям и съемным квартирам. Вообще, надо отдать должное, что Чеён вполне спокойно восприняла новость о его статусе. Девушка давно догадывалась, что у простых смертных не может быть столько связей и возможностей. Они долго разговаривали по приезду в Дэгу, оставив Джису в соседней комнате. Тэхён рассказывал о себе, впервые так подробно и точно, что даже самого пугали такие откровения, которыми он поделился именно с ней, не доверяя все это ранее никому другому. Он знал, что она, как никто, сможет его понять, — все истинные причины его страхов и предубеждений.       — Всё ещё дуешься на меня? — спрашивает Тэ, видя как сдержанно девушка себя ведёт рядом с ним.       — Да. А ты думал, что это всё так легко забыть и простить? — наигранно надутые губки только смешат мужчину ещё больше. — Тэ, почему мне кажется, что с нашей последней встречи ты повзрослел ещё больше? Что происходит? Расскажи мне.        И будто бы и не было этого озорства в глазах. Чеён смотрит на него обеспокоено и заинтересованно, переживая, как и прежде.       — Всё так запутанно, что я даже не знаю с чего начать. С того, что Джису возможно скоро станет женой Джина или с того, что я буду работать вместе с его отцом над новым проектом моего отца?       — Вы, богатые, любите всё усложнить, я смотрю, — усмехается девушка, не пытаясь лезть в душу, зная, что Тэхён расскажет все сам, если захочет.       — Видимо, да, — невесело усмехается Тэ и роняет лицо в ладони. — Мне надо собраться, но я не знаю, как.       — А что за проект?       — Масштабный и очень интересный…        Тэхён углублялся в подробности и не заметил, как его тревожные мысли понемногу улетучивались. Он грезил возможностью создать что-то своё, попробовать себя в том, чего он ещё никогда не делал. Конечно, университетские проекты были не в счёт. Чеён слушала с заинтересованностью, понимая, что теперь уже их дороги навсегда расходятся. Чтобы забыться, Тэ уйдёт в новое строительство комплекса для отдыха и, наверняка, переедет в другой город. Это новое начало пути, но уже каждый пойдёт своей дорогой. В глазах Тэхёна снежинки. Он горит огнём азарта, но мысли его холодны и все из-за Джису, которую ему вынужденно приходится отпустить. Постепенно мужчина добирается и до причины своей грусти, отдаваясь ей всецело, рассказывая Ён всё то, что тревожит.       — А ты разговорил с ней обо всем об этом? Что она говорит?       — Нет, не говорил. Точнее мы оба знаем, что нас ждёт впереди, но ещё ни разу не говорили об этом. Обстоятельства сильнее нас, поэтому мне кажется это бессмысленным — тратить время на разговоры, когда можно побыть какое-то время вместе, пусть и недолго.       — Тэхён, когда же ты поймёшь, что вся твоя проблема в том, что ты молчишь и идёшь в одиночку? — пытается вразумить его Чеен, невольно ударяя кулачком в плечо.       — У меня есть одна знакомая, которая хранит в себе множество секретов, боясь показать все свои скелеты, — с усмешкой парирует Тэ и отпивает свой чай.       — На меня значит намекаешь? Но даже я пытаюсь с этим бороться, а ты — нет.       — Ёни, скажи, эта боль когда-нибудь пройдёт? От разлуки с тем, кого любишь, — Тэхён вновь меняется в настроении и игривость вмиг сменяется болью заставшей в глазах.       — Да. Со временем, — честно отвечает Ён, чувствуя внутри приятный штиль. — Но только, когда ты сам будешь готов отпустить ее. Поэтому не держись за неё, за эту боль, она только будет разрушать тебя.       — Иди ко мне.       Тэ протягивает руки, зазывая Чеён в свои объятия, и она чуть колеблясь оказывается у него на коленях, утопая в тепле сильных рук. Он гладит её волосы, устремляя взгляд куда-то вдаль.       — Я хочу чтобы ты меня сейчас выслушала и не сопротивлялась всему, что сейчас скажу, — спокойно говорит Тэхён внимательно смотря Чеён прямо в глаза. — Эта карточка, котора у тебя сейчас, хочу чтобы ты оставила ее себе. На ней сто пятьдесят миллионов вон, не так уж много, но хватит, чтобы ты начала всё с начала. Так же я нашёл риэлтора, который подберёт тебе жильё в любой точке Кореи, это мой подарок на день рождения и не смей его не принять, иначе поселю тебя рядом с собой в пентхаусе и будешь мне готовить по утрам те свои вкуснейшие блинчики, поняла? И ещё, — он протянул ей папку, — здесь вся информация о твоих родных. Забрал ее у Джина.       — Тэ, я… не знаю, что сказать. Я не заслужила от тебя такие подарки. Это же целое состояние и…       — Поверь, я могу себе это позволить. И это самое малое, что могу для тебя сделать.       — Спасибо, ТэТэ.        Он обнимает её с той же самой нежностью, так же бережно, как и в те самые ночи, когда она плакала из-за кошмаров, когда весь мир сужался до двух человек в маленькой комнате. Также трепетно он ощущает ее маленькие ладошки на своей груди и чувствует ответственность за неё. Целуя в макушку, заискивающе заглядывает в глаза интуитивно ощущая перемены.       — Как ты? — тихо спрашивает Тэхён не собираясь выпускать с рук Ён свернувшуюся маленьким котёнком.       — Почти хорошо, — чуть помолчав, прислушиваясь к себе, отвечает девушка и краешками губ улыбается. Кошмары ей больше не снятся, за редким исключением. — А ты?       — Отпуская отчаяние, расслабляюсь в боли. Неприятные ощущения, — поморщившими, склонил голову Тэхён чувствуя её дыхание на своих губах.       — Обещай, что поговоришь с ней.       — Обещаю.        Ему сейчас ничего не стоит склониться губами ещё ниже и поцеловать ее, но нельзя. Будет неправильным. Он не должен ставить ее и себя перед выбором. Усложнить все в разы легче, чем выпутаться из клубка смешанных чувств и переживаний. Тэхен просто в отчаянии и колеблется как маятник, готовый сбиться с намеченной цели. Сдерживая волю, собирается с мыслями и едва уловимо отстраняется.       — Я обещал Юнги присмотреть за тобой, но не говорил, где ты, — нарушает он затянувшееся молчание.        Чеён освобождается от опутывающих рук и подходит к окну. Улыбка погасла и вся она, кажется, съежилась, обхватив себя руками за плечи. Ещё одно доказательство того, что Тэхён не имеет права делать ей больно.       — Я вернул ему всю его технику, — продолжает говорить Тэ, но Ён попрежнему молчит не зная, что сказать.        В её памяти яркие вспышки их единственной ночи с Юнги и его обреченный взгляд при прощании. Ей бы очень хотелось его увидеть, так что аж слезы бегут по щекам, но нельзя.       — Как долго мне ещё надо скрываться? — наконец выдаёт девушка, чуть шмыгнув носом.       — Судебные разбирательства подходят к концу, но в столицу тебе лучше не соваться, даже не смотря на то, что о тебе даже никто не догадывается. Я не хочу, чтобы ты была вовлечена во все эти игры. Джин пытался выяснить все о тебе, но мы с Джису послали его куда подальше. А ты… хочешь опять сбежать?       — Если честно, то я не знаю, чего хочу. У меня есть свобода, а я даже не представляю, что с ней делать.       — И что думаешь?       — Сегодня вечером опять пойду помогать тетушке Пэ на рынке.* Но через неделю к ней приедет племянник и моя помощь ей уже не потребуется. Поэтому хочу уехать отсюда. Мон звал к себе, так что… Выбор не так уж велик, — она пожимает плечами и встречается взглядом с Тэ. Разгадать его мысли Ён не в силах, но определенно чувствует некую недосказанность, отчего становится неловко. Она смотрит ему в глаза, а кажется, что в душу, где слишком тесно даже для него.       — Только прошу, не делай глупостей.       — Обещаю.       Отговаривать Ён от старого уклада жизни механика, Тэхён не хотел. Она должна была отойти от этого сама, наконец понять, чего именно хочет и начать с чистого листа. Поэтому, он незримо будет следить за её судьбой, так, чтобы она ни о чем не догадалась.

***

       Пусанский ветер играл в волосах закручивая их, иногда хлестко ударяя по лицу. Чеён стояла на безлюдной набережной, где под ногами бушевало синее море с ревом бьющееся об мол, выплескивая свой гнев наружу и пеной оседая на камнях. Наглухо застегнутая дутая куртка спасала лишь самую малость. Пронизывающий декабрь вьюжил, кружил в облаках, плотно замешивая их между собой, раскрашивая свинцовыми красками. Чимин оставил Суран на попечение родителей, с которыми девушка очень быстро подружилась, найдя общий язык.       — Не замёрзла ещё? — подошёл парень накидывая ей на плечи захваченный из машины клетчатый плед.       — Есть немного, — в благодарность смущенно улыбнулась Ён и протянула ему клочок пледа. — Кажется, целая вечность прошла с тех пор, как мы стояли тут, — с грустью вспомнила она подаренную фотографию.       — И столько всего произошло, что даже не вериться, — подхватил ностальгический настрой Чимин, устремляя свой взгляд в море.        Сильный порыв ветра подхватывает брызги, которые летят им прямо в лицо, колючими иглами впиваясь в кожу. Она вспоминала тот день, когда они детьми любили приходить сюда в шторм и подолгу ждать волну. Тогда казалось, их было не сломить. Куда делось то самое время и почему тестов ушло так быстро?       — А Суран…       — Не переживай, они с отцом делают нашу фирменную домашнюю лапшу, а это на долго, — подхватил мысленный вопрос Чимин и закусил губу от неловкости.       Они всегда были на одной волне. Казалось, стоило Чеён только начать одно предложение, как Чим тут же подхватывал заканчивая его. И сейчас ничего не изменилось.       — Чими, — шмыгнув носом, затравленно смотрела она парня рядом с ней, нет, уже мужчину, и решалась сделать то, что должна была уже давно. — Прости меня. За всё: за мое молчание и «предательство».       — И ты меня, — виновато скрыл он взгляд за длиной челкой. — Я случайно подслушал ваш разговор с Юнги, когда ты всё рассказала ему о себе. Не всё, конечно, но теперь понимаю, что сам тебя отталкивал, но не понимал этого.       — Ты не виноват…       — Так же как и ты! — резко оборвал её самобичевание Чимин.       Чеён поначалу смотрит на него затравленно, будто не веря в то, что он насколько кардинально поменял своё мнение о ней. Обо всем, что случилось, и принял это так безоговорочно. По щекам девушки бегут слезы. В душе будто что-то надламывается, словно толстая корка льда, наконец, даёт трещину и бурные потоки выливаются наружу, скованные до этого времени внутри. То что травило и сжигало изнутри, не давая спать по ночам, вдруг прожигало изливающимся светом, разбиваясь, как морские волны о камни.       — Не плачь, — прижал ее к себе Чимин, чем заставил разрыдаться ещё больше. — Расскажи мне все и, наконец, отпусти это.       — Я так долго считала себя предательницей, что стала сама себе омерзительна.       — Не смей так говорить о себе, поняла?! — с силой тряхнул её Пак, сурово глядя в глаза. — Никогда!       Испуг с которым она смотрела на парня, немного встревожил его. Чимин и сам не ожидал, что с такой ненавистью скажет все это. Нет, он не ненавидел Чеён, просто не мог примирится с таким её отношением к себе. Это не она, не та бойкая девушка, которую он знал. Она сломлена, но все ещё сильна духом, иначе бы пропала навсегда, сгнив в сыром подвале.        Смахнув замёрзшей ладонью слезы, Ён сглотнула подступивший ком к горлу и отвернулась, смотря на бушующее море.       — Прости.       Сквозь минуты молчания, кажущиеся обоим вечностью, она начала говорить, рассказывать все с самого начала. Это терзало, но уже не разрывало на части, как в ту ночь, когда она разговаривала с Юнги, когда изливала душу переживая заново все эмоции замешанные на боли и безысходности. Чимин слушал внимательно, часто переспрашивая, будто не веря собственным ушам и качая головой, с каждым словом убеждаясь, что так сильно заблуждался в ней и в себе. Парня раздирали настолько спутанные эмоции, что он и сам был готов расплакаться от всей этой несправедливости, что случилась с Ён, но лишь сильнее сцеплял зубы становясь щитом для неё: не давая гневу волю, а морским волнам — обрушиваться на неё мелкими брызгами, защищая спиной, стоя лицом к лицу.       Для всего нужно время. Даже для откровенной беседы требуется время и смелость, чтобы найти в себе потерянную часть и рассказать о ней, уже осмысливая случившееся. Чимин держал руки в карманах, тогда как Ён дула на замёрзшие ладошки по забывчивости оставив перчатки в гараже.       — Давай, уйдём отсюда, становится холоднее, да и ты замёрзла. Попросим маму сварить какао, как в детстве.        Девушка только кивает, пытаясь спрятать лицо в широком вороте куртки, натягивая на себя плед посильнее и идёт следом за Паком. Пусан кажется теперь ей далекой вспыхнувшей и угасшей звездой. Больше сюда она не вернется, оставляя воспоминания в бушующих волнах, что сотрут их о камни, превратив в брызги на холодной набережной.       — Да, Суран? — отвечает Чимин на звонок. — Уже идём к машине, скоро будем.

***

      За окном мелькают большие высотки подметающие крышами облака. Величественные отели и масштабные комплексы конгломератов смотрят большими окнами на машины, будто бы снисходительно, но приветливо. Я во все глаза смотрю по сторонам и в голову закрадывается совершенно глупая мысль, что неплохо было бы посмотреть, как же все устроено на заводе Hyundai. Конечно же, с чисто профессиональной стороны. Суран такая же зевака как и я, во всю болтает о Lotte и их невероятном отеле. Но все что мы можем себе позволить это уютный семейный отель неподалёку от центра города. И дело вовсе не в том, что мне жаль тратить деньги, которые мне оставил Тэ, нет, — я держу их именно на тот случай, когда решу, кем же хочу быть. После своего очередного и последнего «побега», оказавшись в гараже у Монстра, впервые вдохнула свободно, без всяких обязательств и тревожных мыслей. Со стороны, наверное, это кажется сумасшествием, но я будто по-новому открыла глаза. Мне попрежнему нравятся машины и другого я не умею, но чувство, что где-то есть то, что может меня изменить, присутствует. Но что, я пока ещё не знаю.       — Ну что, может, прогуляемся по городу? Что скажите? — спрашивает нас Чимин, заходя в комнату после стука.       — Я только за! — радостно подпрыгивает Суран, тут же хватая улыбающегося Пака под руку, утаскивая скорее к выходу.        Я боюсь. Потому что знаю, что означает эта прогулка. И нерешительно стою у выхода обуреваемая противоречивыми чувства. И вроде бы хочется, наконец, разорвать этот узел недосказанности и увидеться с семьей: сестрой и мамой, а другой стороны — я их совсем не знаю. Все произошедшее со мной, напрочь перечеркивает то время, когда мы жили вместе. Будто и не было ничего.       — Идём. Чеён? — зовёт Чимин, а я смотрю на него кусая губы, боясь сделать шаг.       — Я созванивался только с Мирэ, поэтому если не захочешь, то с мамой…       — Не продолжай, — резко обрываю я, не желая слушать ничего о ней. Такое чувство, что я никогда не смогу пересилить себя и простить, а ещё больше понять её поступок, когда она меня бросила.       — Хорошо.       Снег скрипит под ногами и даже немного подтаивает. Суран и Чимин ушли далеко вперёд, изредка оборачиваясь и подгоняя меня не зевать и шевелиться быстрее. Ноги нехотя делают шаги приближаясь к неминуемому. Мне уже кажется, что это было глупой идеей, навеянной порывом чувств. Но, все же, Чимин сдержал слово и нашёл сестру. Пока я думаю обо всем и ни о чём одновременно, не успеваю понять, как эти двое скрываются из вида. А я стою на светофоре, на перекрёстке, и смотрю на стоящих по ту сторону людей. Одно из лиц мне кажется смутно знакомым. Схожие с моими черты лица, только чуть резче, точно такие же губы и чуть шире скулы. Мирэ смотрит на меня, и поджимая губы, вытирает слезы. Загорается зеленый человек, а я не могу шелохнуться, настолько это нереально и, в тоже время, невыносимо. С каменным лицом смотрю на сестру, которая рыдает и сглатываю подступивший ком к горлу. И вдруг понимаю, что у меня начинаю трястись руки и, кажется, тремор сковывает все тело, когда Мирэ заключает меня в крепкие объятия.       — Чеён, простит меня за всё. Слышишь? Прости. Я очень скучала по тебе. Прости, сестренка.        Захваченная в плен «чужих» рук, не могу шелохнуться, но все же нахожу в себе силы обнять ее в ответ и пустить одинокую слезу по щеке. Тяжело выдыхаю, пытаясь расслабиться и прикрываю веки. Непослушные волнистые волосы Мирэ лезут мне в лицо, я отстраняюсь и смотрю себе под ноги совсем не понимая, как реагировать на всё это.       — Давай, сходим и посидим в кафе. Здесь неподалёку есть кофейня и там твои любимые булочки с… корицей, — на последнем слове она запинается, потому что мое лицо совершенно не выражает никаких эмоций, будто я смотрю на неё с отвращением.       — Идём, — коротко отвечаю я и выдаю какое-то подобие улыбки.       Мирэ мне чужая. Я словно чувствую это нутром. Совершенно далекий человек, которого, кажется, не видела многие годы. Расстояние между нами — пропасть, через которую не просто не перелететь, даже не видно края. Она выглядит ухоженной, пусть и в поношенной одежде. У неё на пальцах маникюр, а мои — поцарапанные и мазут под ногтями. О чем мы будем говорить, я даже не могла представить, но если не сейчас, то уже никогда.        Маленькая кофейня настолько крохотная, что внутри рассчитана лишь на четверых посетителей, и ещё два столика за входом. Всё обито деревом и невероятно вкусно пахнет кофе.       — Карамельный капучино и две булочки и с корицей, пожалуйста.       — Одну булочку, — тут же перебиваю я. — И американо с молоком. Спасибо.       Сестра пристыжено опускает глаза, будто натворила что-то. Я и сама чувствую эту разделяющую нас неловкость и не знаю, как совладать с нею.       — Только давай на улице сядем.       — Как скажешь, — уже боится что-то говорить Мирэ и молча выходит из кофейни.       Ароматный кофе ещё вкуснее на морозном воздухе. Легкая терпкость ласкает язык, будто успокаивая. Я смотрю куда угодно, но только не на сестру, не на ту с кем делила общую комнату и мечты о безоблачном будущем.       — Мне уйти? — нарушает молчанием Мирэ и с прискорбием понимает, что наша встреча не так уж желанна и вообще ошибочна.       — Нет.       — Тогда не веди себя так! — наконец не выдерживает она, заставляя меня посмотреть на неё.       — А я не знаю как себя вести с тобой. Я тебя не знаю и мне страшно от этого, — поджимаю губы, а у самой на глазах слезы.        Кажется, я уже и так достаточно выплакала в этой жизни, но влага все равно собирается в уголках глаза, а нос предательски краснее вовсе не от холода. Дав волю чувствам, понимаю, что скучала, что давно ждала нашей встречи, что она единственный родной человек оставшийся у меня в этом мире.       — Ёни…       — Вы исчезли из моей жизни и после — темнота, словно выключили настольную лампу. Я ничего не знаю о тебе, хотя мы не виделись не так уж много.       — Прости, я виновата, — шмыгая носом, говорит сестра, а глаза застилают слезы. — Расскажи мне все. Я думала, что ты умерла, но сообщения приходили на твой телефон и надежда теплилась, что ты жива. Мама… мы почти не разговариваем. Я думала, что никогда тебя уже не увижу, но ты здесь. Когда позвонил Чимин я так обрадовалась, что чуть не выронила телефон. Ты ненавидишь меня? Да? Я правда не знаю, что мне думать. Твоё лицо такое непроницаемое, что мурашки по коже от одного взгляда.       — Я многое повидала Мирэ, — тихо говорю я, а у самой холодит под кожей. — Как вы смогли сбежать, я до сих пор не пойму.       — Оказывается, мама готовилась к такому моменту и подготовила у берега лодку. Помнишь же мы жили на горе, прямо у моря. Когда те типы погнались за нами, она буквально толкнула меня в пропасть. Я упала в воду, чудом чуть не захлебнулась потому что так и не научилась плавать. Наверное, они подумали, что мы разбились о камни. Мы доплыли на той хлипенькой лодчонке до берега, дождались утра и сели на первый попавшийся автобус. Так мы и оказались в Ульсане.       — Но почему ты? — задала я давно волнующий вопрос и тут же прикусила язык. Самое нелепое, что могла спросить. Но этот вопрос не давал мне покоя многие дни и я хотела знать на него ответ.       — «Лучше спасти одну, чем потерять вас разом» — так ответила мне мама, когда я спросила об этом. Она не делала выбор, если можно так сказать.       — Однако именно я осталась в плену нашего дома…       — Скажи, тебе бы стало легче, если бы на твоём месте оказалась я?        Мирэ смотрит на меня упрямо, с вызовом, а я хочу кричать, что да, стало бы. Но ведь это неправда! Потому что знаю, что она бы не выдержала. Но причина даже не в этом, она моя сестра и я не желаю ей зла. Всего бы можно было избежать, если бы наша мать не боялась бросить отца, делая нас заложниками ее жизни. Родителей не выбирают, но на счастье каждый имеет право, а когда тебя его лишают, не хочется жить. Я столько раз представляла этот разговор и этот вопрос, что сейчас даже не могла сказать и слова.       — Чего ты молчишь, Чеён? Говори. Скажи мне правду!       — Нет, не стало бы! Не стало бы! Не стало! В тот день не стало меня! Понимаешь?        Я окончательно разрыдалась, скрывая лицо в ладонях. Проходящие мимо люди смотрели на нас, но нам было не до них. Кажется, я даже кричала. Будто все демоны сидящие во мне выходили с этим криком окончательно опустошая, до звона и пульсации в висках. Сестра плакала вместе со мной, крепко обнимая и не выпуская из объятий.       — Теперь все будет хорошо, слышишь? Чеён, слышишь?       — Угу, — только и смогла выдавить я, глотая слезы, не в силах остановить их нескончаемый поток.        Я чувствовала свободу и опустошение смешанные внутри. Странное чувство наполняющее невидимыми потоками, которые проходило насквозь пробирая до дрожи. Игловатое покалывание по всему телу прошлось плавной волной, осыпаясь к ногам старыми обидами и болью. Это была моя сестра, та самая упрямая, как и я, которая часто обнимала меня, когда я пряталась под столом, когда слышала, как родители начинали выяснять отношения. В миллионах людей потерять родную душу тяжелее особенно тогда, когда отвергаешь ее сам, закрываясь на замки.       — Может прогуляемся по городу? Ты ведь никогда не бывала в Ульсане? — предлагает Мирэ выпуская меня из объятий, вытирая с лица мои слёзы. — Что скажешь?       Я только киваю в ответ вновь чувствуя себя младшей, той о которой заботились, пусть и по-своему.       — Чеён, может, ты встретишься с мамой? Она…       — Нет! Я не могу. Пока не смогу, — хмурясь, резко обрываю я сестру, чувствуя закопошившееся раздражение.       Возможно, я не права, но вернуть все в один миг просто не смогу. Моя связь с матерью потеряна. Наша нить оборвалась слишком давно и у меня просто нет сил и уж тем более желания принуждать себя к этому.       — Я не настаиваю, — немного обижено говорит Мирэ, но через секунду улыбается принимая мои чувства.       — Идём, нам и без этого есть о чем поговорить.

***

      — Ну что ты там, нашла, что искала? — кричал Хосок пытаясь выискать девушку среди груды металла на авто кладбище. — Чеён?! Нам уже пора выдвигаться, скоро стемнеет.       — Я уже иду! Помоги мне, Хо.       — Айгу…       Чон цокнул языком и поплёлся на звук голоса. Навязчивая идея Ён собирать металлолом для сбора мотоцикла казалась ему иногда безумством. Зачем она это делала он не совсем понимал, ведь Пак никогда не ездила на них сама. Конечно, Монстр ворчал, что завалили весь его гараж ненужным хламом, но пока не хватался за что-то тяжелое и это радовало.       — Смотри, это же карбоновые пластины, — с восхищением ребёнка смотрела Чеён на помятые боковины от какой-то машины, держа в руках ещё и запчасти.       — Круто, — тяжело вздыхая скрестил руки на груди Хосок. — Признайся, зачем тебе мотоцикл?       — Надо!       — Исчерпывающий ответ. А если подробнее?       — А если подробнее, то хватай давай все и поехали, а то Мон нам бошки открутит. Я, кстати, нашла ещё и запчасть на тот «краузер», так что завтра починим всё, — привычно перевела тему Чеён, хватая свои находки в обмеру руки.       Они шли к вдвоём, неся огромную железную пластину. Чеён пыхтела раздувая отросшую челку и совсем не обращала внимание на заинтересованные взгляды Хосока. После поездки в Ульсан она стала другой. Он не мог этого объяснить, но интуитивно чувствовал отсутствие груза за плечами, а ещё — криков. Где-то в глубине души ему даже стало немного жаль. Ведь больше не придётся успокаивать ее по ночам и смотреть в тусклом лунном свете на безмятежное лицо, когда она расслаблялась выпутываясь из сковывающего тремора. Симпатия к ней так и не прошла. Угасла, осталась на дружеском уровне, но не исчезла. Хосок всегда восхищался Ён. В его глазах она была тем самым революционером, который перебарывал трудности, где-то прогибаясь, но не сгибаясь под тяжестью обстоятельств. Она шла к одной ей известной цели, пусть и не до конца осознавая какой именно, но жажда свободы пылала в сердце. Мужчина бы тоже хотел определиться в своих желаниях и целях, но все что он пока мог — починка автомобилей любой сложности, ради денег, ради сестры за учебу которой он платил.       — Да? — отвечала Чеён на звонок, пытаясь помочь Хосоку одной рукой затащить карбоновые лист в кузов пикапа. — Тормозные колодки, траверсы и «вилка» от Ducati*? Конечно нужно! Сколько? Сколько?! Ты шутишь?       Чон молча закрывал кузов, наблюдая за странным разговором подруги. Ему не нравится ее хмурый вид и торги, на которые подбивал ей звонивший. А ещё ему не нравилась эта одержимость мотоциклами. Зачем она это делает?       — Нет, в долг я брать не собираюсь! — четко выразила позицию девушка, не желая даже слушать различные предложения. — Если ему нужно починить рессоры или у него там «что-то стучит», то пусть приезжает или на любое другое СТО. Я ни за какие «услуга за услугу» работать не буду. Нет и всё. Продавай!       Сбросив звонок, Пак раздраженно села в машину и громко хлопнув дверцей с нахмуренным видом посмотрела на Хосока.       — Всё в порядке? Можем, ехать?       — Да.       Авто кладбище — место старых машин, трейлеров, мотоциклов и ещё много чего ещё. Эдакая барахолка для искателей, чем бы поживиться и перепродать. И Чеён стала одной из таких «расхитителей» подбив на это дело ещё и Хосока. Мужчина, в целом, и не отказывался, ему был интересен ее замысел, а ещё он просто переживал за Ён, не желая отпускать одну искать на задницу приключения.       — Мотоцикл. Когда соберёшь его, что будешь с ним делать? — задал давно волнующий вопрос Хосок. Однажды он спрашивал что-то подобное, но так и не услышал внятного ответа.       — Для начала мне нужно его собрать, а это, как оказалось, не так уж легко. Особенно с такими ценами, которые гнёт Банчан, — посетовав, надула губки Пак, жалуясь и одновременно уводя разговор в другое русло. — Хочет, чтобы за даром помогла одному его знакомому: услуга за услугу. А вот, нет!       Хосок усмехнулся видя возмущённо лицо девушки, радуясь ее жесткой позиции во всяческих просьбах-услугах.       — Нашей малышке нужны деньги?       — Не настолько, но в целом да.       — Вчера Монстр принял заказ на парочку машин, так что не волнуйся, все получится, — ободряюще подмигнул ей Чон заводя мотор и выезжая на дорогу.       — И что за машины? — с жадностью загорелись глаза Чеён, так что она даже поерзала на месте.       — Для дрифта на гонки в Токио. Хороший заказ. Чонгук уже должен был съездить, затариться.       — Надеюсь они с Лисой в очередной раз не поругались, — тяжело вздохнула Ён, доставая из кармана телефон проверить сообщения. — Я, кажется, уже больше их разборок боюсь, чем Намджуна.       — Ахах, есть такое.       Красный пикап выезжал на шоссе и набирая скорость. Чеён смотрела в окно и временами на телефон, отвечая на приходящие сообщения от сестры. Для обоих девушек это в новинку — чатиться в какао толк, обсуждая какие-то незначительные моменты, но это только укрепляло их отношения. Пак подумывала о том, чтобы купить квартиру в Ульсане, но не хотела жить рядом с мамой. Это все ещё больная тема для неё, которую она не успела и не смогла пока перебороть. Тяжело вздыхая, вновь открыла сообщение от Тэхён двухнедельной давности.       «Надеюсь, у тебя все хорошо. Не забудь подобрать себе квартиру. Просто напоминаю. Временами скучаю и никак не получается позвонить».       Ким Тэхён — загадочный и скрытный. Она тоже скучала по нему и с долей меланхолии вспоминала их скитания. За какой-то год с ней произошло столько, что не передать словами. Временами казалось, что она погружалась все глубже и глубже, куда-то во тьму, без возможности выплыть на поверхность, но все же смогла. И все благодаря тем, кто был рядом.       Задумываясь о прошедших событиях Чеён и не заметила, как они подъезжали к гаражу. Где-то на дальней стенке сознания девушка слышала крики, не сразу сообразив, что это Лиса, которая приехала на неделю к Гуку, в очередной раз пытаясь отговорить его от идеи жить и работать здесь. Девушке просто не нравилось то, во что превращает свою жизнь Чонгук. По окончанию колледжа он мог бы работать где-то в боле престижной организации, а то и на заводе Ssang Yong или Hyundai, но выбрал гараж Мона, что никак не могло ей нравится.       — Ну вот, о чем мы говорили, — тяжело вздыхает Хосок и выходит из машины направляясь в сторону парочки.       Секс спасал этих двоих часто, но точку предела — крайность за которую оба могут зайти, была слишком близка. Поэтому Хосок так часто прибегал к примирительным ухищрениям. Хотя Ён больше думалось о том, что делает Чон-старший это вовсе не из благих побуждений, а для того, чтобы Монстр попросту не разогнал эту парочку по разным углам, как он однажды это уже сделал, угрожая расправой и первым, что попалось под руку. ———————————————————————————— *рынок Сомун — На самом крупном традиционном рынке в городе в продаже имеется широкий ассортимент текстильной продукции и многое другое. Рынок Сомун можно посетить и в дневное время, но именно с наступлением ночи это место приобретает особый шарм, удивляя обилием уличных лакомств и различных товаров. В период эпохи правления династии Чосон рынок Сомун входил в тройку крупнейших базарных площадей по всей стране. Во время проведения ночного рынка на улице размещается около 80 прилавков с вкусными закусками, начиная от корейских пельменей «манду» и рисовых клёцок в перцовом соусе «тток покки» и заканчивая вьетнамской лапшой и пельменями «тячжо», а также кухней других стран. *Ducati — итальянская мотоциклетная компания.