Ночные погладилки

      Мертон осторожно трогает рукой взъерошенную тёмную шерсть. Томми дышит тяжело, через нос — трансформация в полнолуние всегда болезненна, будь ты хоть трижды альфа. Оборотень лежит, съёжившись, на их с Мертоном кровати в общежитии и старается сдержаться, балансирует на грани животных рефлексов и человеческого разума. Это тяжело, всегда тяжело, но в полнолуния — особенно.       Дингл ещё более осторожно погружает ладонь в длинную шерсть, аккуратно гладит горячие от трансформации мышцы. Томми хрипло рычит, но тут же умолкает, со скрипом выставляет контроль и тихо шепчет, прикрыв глаза:        — Прости.       Мертон рассеяно улыбается, легонько сжимает в ладонях особо длинные шерстинки. Он знает, что Томми не желает ему зла — просто сложно сдержать волка в самую лунную ночь месяца. Но Томми справится. Он сильный.       Оборотень тихо скулит и хрюкает, когда тонкие и бледные человеческие руки практически без нажима гладят его обжигающую волчью кожу. Мертон смачивает ладони в заранее приготовленной миске с прохладной водой и касается безвольно распластанного на кровати Томми. Оборотень тявкает от неожиданно холодных и приятных прикосновений, неосознанно вытягивает спину навстречу рукам человека, почти по-человечески вздыхает от наслаждения.       Мертон гладит Томми, чешет его за ухом, слыша совсем не волчье мурлыканье, плавно проводит пальцами по выпирающим позвонкам, словно сбрасывая с оборотня всё напряжение и боль. В прохладной воде анестетик — он проникает сквозь поры, впитывается в разгорячённое тело, заставляя боль от трансформации отступать.       Томми слабо виляет хвостом, буквально кожей чувствуя улыбку Мертона и его доброжелательную ауру, которая разливается вокруг сетевой волной.        — Мой волчара, — довольно шепчет человек и снова проводит ладонью по шерсти. Оборотень больше не рычит и не сопит — боль отступила, и Томми смог полностью восстановить контроль над телом. Теперь он снова друг Мертона и самый доброжелательный волк университета.