Спасибо за все, моя любимая «лучшая подруга»!

***

      Моя дорогая, горячо любимая «подруга»…       Виола…       Знаешь ли ты, каково столетиями испытывать бесконечные круги ада? Представляешь ли ты, какой осадок остается на душе, когда люди, прежде привязавшие к себе, демонстрируют злость и отвращение? Можешь ли ты вообразить, насколько больно постоянно лицезреть полные презрения и толики жалости искаженные физиономии, устремленные лишь на тебя?       Нет, ты не можешь понять всей боли, через которую я прошла.       Взамен на полную дикой грусти и непреодолимого отчаяния жизни я получила бессмертие вместе с домом, в котором обитали демоны, духи и магия. Я годами подпитывала этот дом чужими жизнями; добрыми и отзывчивыми детишками, сладкими парочками, что умирали, так и держась за руки, взрослыми путниками и охотниками, посягнувшими на животных, обитающих в моих владениях. Все эти глупцы, заблудившиеся или же просто попавшие в путы дремучего леса, вскоре становились добычей дома, что подпитывался их вкусными и сочными душами.       Но сколько бы я не убивала, это не приносило никакого удовольствия от процесса. Вскоре я перестала размышлять, правильно ли идти по трупам или же нет. Не знаю, сколько лет, а возможно и веков, прошло на мою вечную жизнь, полную кровопролития… я никогда и не считала в принципе. Лишь изредка умудрялась задавать моему верному спутнику, черному коту, вопрос: «Сколько еще?». Но, знаешь, Виола, этот вопрос был бессмыслен по своему определению. Ведь если бы демон захотел, он, скорее всего, сам оповестил меня о том, что моя жизнь как ведьмы подходит к концу.       Сначала я отчаялась. Я, столкнувшись с собственным уродством, отчаялась, боясь сорваться в забвение. Для ведьмы отчаянье значит смерть. Но я боюсь смерти. Я не хочу умирать до тех пор, пока не вкушу запретный плод. Я выйду за рамки человечности, буду убивать бесконечно, если это нужно, дам поглотить дому еще больше и больше живых существ, буду изучать все более изощренные методы пыток, чтобы пресытить демона веселым спектаклем, от лицезрения которого он получает блаженство сродни эйфории.       Я не делаю ничего плохого. Да, быть может, окружающие имеют право смотреть свысока на жалкое подобие ведьмы, что жаждет лишь примитивного человеческого тепла. Быть может, целеустремленные герои лишь презрительно окинут жалкую душу, влачащую свое существование, ледяным взором, безжалостно казнив ее мечом словно гильотиной. А быть может, найдутся такие глупышки, одни на миллион бессердечных, что станут сочувствовать слабой и уродливой мне, чье тело разлагается, чьи раны заживо гниют и кровоточат, а тело безостановочно чешется и ноет от боли.       Но это не значит, что я не имею права убить вас, созданий, стоящих ниже меня по иерархии. Нет ничего плохого, чтобы завершать пищевую цепочку поглощением вас, разумных существ. Ведь вы тоже убиваете скот ради пропитания, не так ли? Так почему бы и мне не поглощать вас на корню лишь в угоду своим собственным потребностям, если я обладаю такой силой? Посему никто не вправе обвинять меня, ведь на ведьм не распространяется понятие человечности. Я отрезала все, связанное с гуманностью, еще в тот момент, когда приняла предложение черного кота.       И еще ни разу я не пожалела о выбранном пути.       Я с трудом помню ту женщину, что приторно-сладко пахла кондитерскими изделиями. Я не могу воспроизвести в памяти лицо отца, потому что всегда видела лишь его спину. Он не повернулся, чтобы посмотреть на меня, даже когда я с силой вонзила в него обагренное кровью его любимой лезвие.       Виола, помимо тебя, ко мне в лес заходили поиграть и другие дети. Я ведь уже говорила об этом. Некоторые доверяли мне до самого конца, пока не были жестоко убиты во время игры в «салочки». Некоторым я позволяла уносить ноги в страхе перед моим истинным обличьем, полным гематом, гниющих ран и бинтов, насквозь промоченных кровью. Я была настолько ужасна, что нагоняла на них лютый ужас! Эта болезнь, что всегда была клеймом, проклятьем на моем роду, теперь стала мощным оружием ведьмы, призванным зазывать других любопытных путников, силящихся удостовериться в правдивости слухов о таинственной и злой ведьме, живущей в глуши и поедающей людей заживо.       Черный кот, вопреки вечным жалобам, был доволен тем, что все больше и больше людей стали приходить к нам в гости, чтобы поиграть.       Кст-а-а-ти, твой папенька ведь использует те удобные штуки, которые изобрели лишь недавно? Как их там… я читала о них в книгах. Ружья, верно? Он охотник? Он один из тех, кто охотится в моих владениях, убивая животных? Хех, так подумать, а ведь твой добрый и любящий папочка не совсем таков, верно? Чем же он отличен от меня, ведь ради выживания он тоже губит живых существ.       Сейчас, помимо адской и мучительной агонии в культях и вырванных глазниц, тебя пронзают мои горькие душевные травмы, впитавшие весь гной и жестокость каждой клеточкой этого бренного и больного тела. Виола, как думаешь, сможет ли маленькая хрупкая девочка совладать с этой нечеловеческой пыткой, которую я приберегла специально для тебя?       Конечно нет, дурочка. И не надейся!       Мои собственные вопли очень раздражали. Этот тонкий, хрупкий словно стекло, обманчиво-милый голосок все вопрошал: «Почему?», все продолжал молить о помощи… эх, если бы я знала, что твои мольбы не бессмысленные, авось по-настоящему подарила тебе вожделенное снадобье, чтобы приглушить эту боль. Но нет, даже ведьмы не способны на подобное чудо исцеления. Лишь пожертвовав чем-то взамен, я могла обрести счастье, ради которого все это время превозмогала мученья, ради которого отсекла всякую человечность. И сейчас, когда ты стонешь помочь и вернуть тебе тело назад, меня пронзает лишь раздражение. Почему я должна вернуть тебе то, что ты сама мне милосердно подарила?       «Раздражает», — подумалось мне, и потому я дала тебе выпить то лекарство, обжигающее горло. Показалось ли тебе это предательством или же нет, мне все равно. Мне надоели собственные крики и вопли. А еще, так ты окончательно походила на живой труп, что разлагался на моих глазах, и, право, это было еще то забавное представление! Надеюсь и черному коту приглянулся спектакль, он же так любит страдания человеческих душ, демон-садист.       Ага, я вспомнила еще кое-что забавное! Боюсь, не рассказать об этом будет упущением!       В твоей памяти, что пронзает мое тело сейчас, я вижу отрывки твоих собственных воспоминаний, полных любви и ласки. Ты и твой любимый папенька; маленькая, но дружная семья. Виола, на твоих полках много сказок. Наверное, как только я окажусь у тебя дома и полностью заменю тебя, прочту каждую, просто ради интереса.       Черный кот говорил, что в народных сказках обычно добро всегда побеждает зло. В авторских сказках Андерсена или братьев Гримм также торжествуют лишь добрые герои, творящие благо. Зло всегда проигрывает, то ли для того, чтобы навязать подрастающему поколению общепринятую мораль, то ли для того, чтобы погрузить детишек в утопию.       Но в этой сказке о злой ведьме, что обманула маленькую доверчивую девочку, не будет хорошего конца. Happy End бывает лишь в сказках, реальность же более сурова, знаешь ли. Это твой папенька и взрослые виноваты в том, что ты так доверчива, и именно из-за них твой удел погибнуть, корчась от боли и проклиная себя за доброту.       Будь хорошей девочкой до самого конца, Виола.       Подчинись и просто сдохни по-тихому, полностью поглощенная моим домом, разорванная бесконечным шквалом противных и немыслимых воспоминаний, погруженная в отчаянье, которое я припасла специально для тебя, моя любимая «подруга»!       Каково это почувствовать укол в спину от того, кого ты могла лишь пожалеть, демонстрируя доброту и заботу немощной и уродливой больной девочке? Каково представлять, что эта девочка, которой ты доверяла, и кого ты считала своею подругой, в конечном итоге жестоко предала тебя, обменявшись с тобой телами и забрав у тебя все: возможность двигаться, видеть, говорить, а уж тем более отобрав отцовскую любовь?       Но ведь ты сама виновата.       Ты считала меня подругой и пожалела. И это ты хотела дать мне воспользоваться твоим телом.       Ты не дорожила им, и в итоге осталась у разбитого корыта.       Ты не берегла его, и в итоге отдала девочке, которой оно нужнее.       Ты лицемерно притворялась святой, заблуждаясь и обманывая себя в том, что сможешь совладать с болезнью, которая веками мучила меня.       В итоге я подарила тебе свое больное тело. Правда, предварительно отрубив ноги, выколов себе глаза, и в конечном итоге сожгла тебе горло.       Радуйся, Виолочка, это тело теперь по праву твое! И спасибо за подаренную возможность наслаждаться запахом травы, видеть твоими зелеными очами небесно-голубые просторы небес и бегать по земле на здоровых ногах!       Спасибо, моя добрая, отзывчивая, глупая и наивная «лучшая подруга»!       «Подруга», которая в итоге оказалась мне полезной.       «Подруга», с помощью которой я обрела и счастье, и здоровое тело!       «Подруга», что стала моим сосудом.       «Подруга», которая в итоге не смогла стать мне настоящей подругой.