В зале повисла небывалая тишина, казалось, что Гарри мог слышать потрескивание огня у себя над головой (он не знал, возможно ли это — свечи, освещающие Большой Зал, были магическими, не плавились и не истекали воском, но могут ли они трещать, Поттер не проверял). На Гарри смотрело множество пар удивленных глаз. Чжоу, сидящая рядом, прижала ладони ко рту и застыла в этой нелепой позе. Гарри не к месту вспомнил фотографии, сделанные на маггловский фотоаппарат Корнера.
— Ты же знаешь, что я этого не делал? — прошептал Гарри.
Почему то в этой ситуации ему нужна была именно вера Чжоу, но девушка ничего не ответила, только продолжала смотреть на него своими тёмными удивленными глазами.
— Гарри Поттер, — повторил директор чуть громче, и когтевранец, с трудом встав из-за стола (ноги враз сделались ватными), прошёл сначала к директору, а потом и в комнату к остальным чемпионам.
У него не было сил, чтобы оглянуться и посмотреть на своих товарищей-когтевранцев, на Клайда (реакция близнеца впервые не интересовала Гарри, хотя тот мог бы, к примеру, завидовать и ломать голову над тем, как младший из близнецов обошёл защиту). Разбирательство, охи мадам Максим, причитания красивой француженки Флёр, возмущения Флитвика и МакГонагалл (ну надо же, на этот раз декан Гриффиндора и преподаватель ненавистной трансфигурации на его стороне) — все это прошло мимо Гарри чуть меньше, чем полностью. По правде говоря, он был настолько шокирован, что все разговоры доносились до него едва-едва, звуки были приглушенными, точно мальчик забрался под одеяло и накрыл голову подушкой. В голове билась одна-единственная мысль:
«Как это могло получиться?».
К сожалению или к счастью, правило было непреложным — любой, чье имя выпадет из кубка, должен участвовать в Турнире. Так что Гарри, всё ещё растерянный, направился в свою башню.
Когтевранцы приняли его относительно спокойно. Никто не накидывался на него с обвинениями, кто-то поздравил, а кто-то спросил, каким же заклинанием Гарри смог обмануть Кубок. Поттер невпопад отвечал на вопросы, пока сжалившаяся над ним Чжоу не разогнала всех. Чанг также сунула Поттеру кусок пирога, который она взяла со стола в Большом Зале. Гарри не успел нормально поесть, но сейчас ему кусок в горло не лез.
— Да уж, заставил ты всех понервничать, — Терри издал несколько смешков, и они вышли такими неестественными, что Гарри вздрогнул.
Чжоу сидела рядом, глядя на Гарри, Бут стоял в шаге от них, Энтони и Майкл — в почтительном отдалении. Казалось, будто они вообще не хотели здесь находиться.
— Вы верите мне? — снова спросил Поттер. — Я не бросал своё имя в этот чёртов кубок. Верите?
Терри замялся. Чжоу отвела глаза.
Гарри задумчиво кивнул.
«Ясно».
— Спать хочется, — невнятно пробормотал Поттер, вставая. — До завтра.
Сна, разумеется, не было ни в одном глазу. Но Гарри как-то глупо надеялся, что завтра все станет проще.
Увы, его чаяниям не суждено было сбыться. С утра всё стало только хуже.
Пуффендуйцы, с которыми у Гарри не было ни конфликтов, ни дружеских отношений, неожиданно изменили своё отношение к Поттеру. В какой-то степени Гарри их понимал, все же их чемпионом был Седрик. Слизеринцы постоянно досаждали Поттеру — но это было вполне ожидаемо. Они даже сделали дурацкие значки с обзывательствами, так что приятного в этом было мало. Гриффиндорцы, неожиданно для Гарри, поддержали идею со значками. Не все, конечно, но многие. Клайд никак этому не препятствовал, хотя сам значок не носил. Со всем этим было бы проще справиться, если бы на стороне Гарри был его факультет. Но когтевранцы явно считали, что Поттер как-то обошёл защиту, чтобы поучаствовать в турнире, и хоть они не высказывали никаких претензий, поддержки Гарри тоже не чувствовал. Только Луна сказала, что верит, но хоть Гарри и питал к девочке самые нежные чувства (Полумна была для него кем-то вроде младшей сестрёнки), этой веры в него определенно было мало.
И, если честно, Гарри не понимал, за что на него ополчилась практически все школа. Он был уверен — будь на его месте Клайд, реакция общественности была бы абсолютно другой.
Так что Гарри нуждался в поддержке. Именно поэтому он написал единственному человеку, с которым мог поделиться всем — Сириусу.
К сожалению, именно в этот момент Клайд решил подставить Гарри ещё больше. Иначе как объяснить тот факт, что чёртов гриффиндорец написал обо всём родителям?!
***
Привет, ребенок.
Очень рад, что ты написал мне. Я верю в то, что ты не бросал своё имя в Кубок Огня, хотя не могу не отметить — это было бы потрясающей шалостью. К сожалению, Крауч и Дамблдор правы — ты обязан участвовать в турнире. Раскопал у себя дома артефакты — парные зеркала, одно высылаю тебе. Если будет что-то срочное, например, тебе понадобится помощь с испытанием, ты всегда сможешь со мной связаться. Для этого тебе просто нужно будет произнести моё имя.
Я ценю твою откровенность, но должен предупредить — напиши родителям. Рано или поздно они всё равно обо всём узнают, и лучше бы от тебя.
Бродяга.
***
Гарри Джеймс Поттер!
Почему я должна узнавать о том, что ты стал участником Турнира Трех Волшебников от Клайда? Не дай Мерлин узнаю, что ты пошёл на это сознательно.
Будь моя воля, разнесла бы все Министерство по кирпичику Мы с отцом всегда готовы помочь тебе. Но ты должен пообещать быть предельно осторожным и не влезать в неприятности. Тот, кто бросил твоё имя в Кубок, тебе не друг. Обязательно пиши, с нетерпением жду ответа.
Мама.
