Всегда получать желаемое... Их игры

Сигнал входящего СМС отвлекает Мартена от просмотра очередной гонки. Он уже давно сам отошел от спорта, но это не мешает ему продолжать любить биатлон и болеть за свою сборную. Он открывает сообщение, читает: — «Поиграем сегодня вечером? Ты знаешь, что делать.» — и его губы трогает мимолетная улыбка. О да, он знает! Дойдя быстрым шагом до ванной комнаты, Фуркад пару секунд смотрит на свое отражение в зеркале, а потом открывает шкафчик и достает оттуда все необходимое. Открыв тюбик со смазкой, он, опираясь одной рукой о раковину, другой прикасается влажными пальцами к отверстию ануса. Покружив вокруг плотно сжатого колечка, Мартен вставляет один палец внутрь — палец входит легко, не причиняя боли. Он не спеша добавляет второй палец, затем третий. Пальцы скользят свободно, и он прикусывает губу в предвкушении вечера, безуспешно пытаясь сдержать рвущийся наружу стон. На долгую подготовку у него не хватает терпения, и Мартен снова открывает заветный шкафчик, вытаскивая оттуда анальную пробку. Он некоторое время разглядывает ее — она намного больше той, самой первой. Он тщательно смазывает пробку и очень медленно вводит ее в разработанный анус. Немного покрутив задницей, стараясь приспособиться к инородному предмету внутри, Мартен надевает штаны. Рука вновь тянется к полке и теперь в ней поблескивают два металлических зажима-клевера. Фуркад шипит, сквозь плотно сжатые зубы, но прилаживает зажимы к своим соскам. Это немного болезненно, но он знает, что когда их снимут, будет намного больнее. Теперь надо дотерпеть до вечера, и он снова возвращается в гостиную, досматривать гонку. Полностью сосредоточиться на гонке не получается — соски саднят, и еще он постоянно ощущает пробку внутри себя. Пробка трется о стенки ануса, распирая прямую кишку, и сильно давит на простату. Эрекция уже почти болезненна, возбужденный член неприятно упирается в штаны, но Мартен терпит — это тоже входит в правила игры, а ближе к вечеру напряжение становится совсем невыносимым. Вечером он спускается в подвал по, кажущейся бесконечной, лестнице, чувствуя, как пробка ерзает внутри. Каменный член отзывается на каждый шаг ноющей болью. От понимания того, что до разрядки, которую он ждал весь день, осталось совсем немного, низ живота сводит сладкой судорогой. Дверь не заперта, в прочем, как и всегда. В полутемном помещении практически ничего нет — только кровать, тумбочка, на которой обычно лежит тюбик смазки и кое-какие игрушки, и стул, на который Мартен, раздеваясь, должен аккуратно сложить одежду. Он стоит спиной к двери, но слышит, как замок щелкает, запирая её. — Стой так, — от властного, холодного голоса волоски на шее встают дыбом, по коже пробегают мурашки, а яички моментально поджимаются. В этих полуголых стенах он не чемпион, не победитель — он никто. Просто человек, получающий удовольствие от невозможности контролировать ситуацию, от собственной слабости. И тот, кто подходит к нему сзади, тот, кто снова оставит на коже следы грубых прикосновений, которые всегда можно списать на интенсивные тренировки, знает об этом наверняка. Он знает, как заставить Мартена Фуркада подчиняться, как заставить стонать и умолять. Он не смеет обернуться, только кидает быстрый взгляд через плечо. На том, кто медленно подходит к нему, надеты только узкие черные джинсы, которые ни коем образом не скрывают его возбуждения. Холодные серые глаза смотрят с деланным равнодушием. Они оба получают здесь то, что им необходимо: Мартен — возможность подчиняться, быть слабым, отказаться от контроля; Антон Шипулин — послушного любовника, готового на все ради него. Жесткая рука медленно гладит его грудь, болезненно дергая зажим на соске, вырывая мучительный стон. Мартен всхлипывает и нетерпеливо подается назад, вертя задницей и уже безумно желая разрядки, но, пока не просит о ней вслух. И тут же получает ощутимый шлепок ладонью по ягодице. — Ты, кажется, забыл, кто ты? И что здесь я решаю, когда тебе кончить. — Еще один шлепок подтверждает намерения. Мартен молча кивает, изо всех сил стараясь держать себя в руках и больше не совершать лишних движений. А руку уже заменяет ремень и несколько ударов один за другим сыпятся на нежную кожу, вызывая очередной стон. Антон подталкивает француза, заставляя нагнуться и опереться о спинку стула. Он снова проходится по ягодицам — удары с филигранной точностью попадают по самым чувствительным местам и четко ложатся один под другой, оставляя на теле заметные красные росчерки. Наконец, Шипулин отбрасывает ремень и легкими, едва ощутимыми движениями пальцев касается разгоряченной кожи. Мартен шипит — ощущения слишком сильны и чувствительны. — Ты готов? — шепот прямо в ухо, от которого перевозбужденный член дергается. — Ты все правильно сделал? — Антон тянется рукой к пробке, слегка надавливая на ее основание и прокручивая. — Хороший мальчик! А теперь на колени! Мартен послушно опускается на колени, цепляет зубами застежку и расстегивает молнию на узких джинсах. Налившийся кровью член Антона гордо покачивается перед его лицом. Он облизывает губы и обхватывает ими головку, лаская ее языком. Шипулин запускает пальцы ему в волосы и сильно нажимает на затылок, заставляя заглотить глубже. Он буквально трахает Мартена в рот, грубо, резко, проникая в самое горло. Фуркад очень старается, быстро двигает головой, не обращая внимания на рвотные спазмы и обильное слюноотделение. Ему кажется, что его собственный член сейчас взорвется от возбуждения. Ему не хватает воздуха, кажется, еще немного, и он задохнется, но тут Антон резко отстраняется и терпкие капли спермы забрызгивают лицо Мартена. Мартен тяжело дышит, слизывая с губ белесые потеки. — Вставай, — произносит Шипулин, тоже пытаясь отдышаться. Мартен поднимается с колен и снова опирается о стул. Пробка начинает двигаться у него внутри. Антон дразнит его, проворачивая ее, извлекая ее на несколько миллиметров и снова вставляя обратно. Потом он одним быстрым движением вытаскивает пробку и Мартен кричит, судорожно стискивая спинку стула, выплескивая толчками сперму. Он кончает мучительно долго и, наконец, проваливается в счастливое небытие… Когда он приходит в себя, Антон уже раздет полностью. Он кивает и Фуркад без слов понимает, что от него требуется. Он подходит к стене, упирается в нее руками и слегка прогнувшись, выставляет задницу. Шипулин мягко проводит рукой по внутренней части бедер, заставляя раздвинуть ноги еще шире. Припухшее колечко ануса судорожно пульсирует и не желает закрываться — это именно то, что нужно. Антон резко, в одно движение врывается в Мартена до основания и, не останавливаясь, начинает двигаться. Прохладные руки, разминающие разгоряченную от порки кожу, приносят небольшое облегчение. Они легко порхают по телу, чуть задерживаясь на чувствительных местах и, наконец, останавливаются на многострадальных сосках француза. Антон аккуратно снимает первый зажим и Мартен снова громко и протяжно стонет, почти кричит — боль пульсирует в освобожденном соске адским пламенем. Шипулин одной рукой нежно разминает воспаленный бугорок, разгоняя застоявшуюся кровь, другой ласково гладит Мартена по пояснице. Через минуту он проделывает то же самое со вторым соском. В глазах Мартена все же появляются непрошеные слезы. — Пожалуйста… — шепчет он. — Какой цвет? — тихо спрашивает Антон. — Желтый… Шипулин понимающе кивает, берет Мартена на руки и несет к кровати. Он медленно ложится сверху, проводит языком по припухшим соскам, зализывая, выпивая всю оставшуюся боль. Фуркад расслабляется, и Антон аккуратно снова входит в него. Теперь он двигается осторожно, стараясь доставить удовольствие. — Поласкай себя. — Шепчет он, и Мартен послушно опускает руку на собственный член. Антон терпеливо ждет, когда любовник доведет себя до разрядки и только потом кончает сам. — Марти, — снова шепчет он, нежно прижимая к себе любовника, — Ну почему я всегда должен все спрашивать сам? А если я заиграюсь и перегну палку? Они давно разработали эту свою собственную систему безопасности. Мартен долго не мог определиться со стоп-словом, и тогда Антон предложил принцип светофора: зеленый — все в порядке, желтый — я уже на грани, красный — все! Стоп! — Тогда я скажу. — Улыбается Мартен. — А «желтый» — это еще терпимо. — Он нежно потерся носом о щеку Антона. — Спасибо. …Мартен вышел из ванной, заботливо приготовленной для него Антоном. Это там, в подвале, он полностью подчиняется своему любимому палачу, а в доме… Шипулин снова становится ласковым, нежным и плюшевым. Антон появляется в комнате, неся две чашки свежесваренного кофе. Они удобно устраиваются на диване и наслаждаются ароматным напитком. — Кто сегодня выиграл? — лениво интересуется Антон. — Ваш Малиновский. — Мартен морщится. Да, любить биатлон он не перестал, но болеть за русских так и не научился. Антон тихо смеется. Он отчетливо понимает, что скоро его любимому французу понадобится новая сессия и уже начинает прокручивать в уме ее сценарий.