и звать меня никак

ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ

я умирал сто раз, в огне тоски сгорев, любя и ненавидя, и тотчас воскресал, гася, как пламя, гнев, чтоб только раз тебя увидеть.

ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ меня охватывают чувства: грязные, рассыпающиеся дрожью по телу чувства. несущие в себе мою смерть от чужого сердца, совсем не моего. почему человек не живёт без сердца? зачем мне этот пыхтящий без остановки орган, что качает лишь отчаяние из глубины моей души, из впадины, что так бестолково зовётся моим нутром? никто не даёт мне ответов. будто судьба моя, воля моя — жить в заточении у своих мыслей; жить в стремлении к неизбежному концу, чтобы избавиться от нависшей надо мной тёмной тучей близости к людям, к человеку, к рукам его и губам. я хочу сжечь, утопить, искоренить эту болезнь из моего тела, из моей головы, только она не хочет; сидит напротив меня и улыбается, руки свои протягивает и ладони мои сжимает крепко, что не выбраться, не выпутаться из витых пальцев её. глазами родными смотрит — и бесы там пляшут, и сам дьявол сидит там, а подле — он. он причина всему. ему я отдал своё сердце добровольно, без предоплаты ответными чувствами. у него глаза изумрудом светятся, а металл на руках к моему горлу тянется, царапает и к губам поднимается. могу ли я отступить? мой разум стену за моей спиной строит и последний кирпич нерешительности моей кладёт. спасут ли меня? ведь я хочу быть спасённым. ведь я впервые чего-то хочу. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ меня никто не слышит. меня никто никогда не слышал. я был глухим среди слышащих. я был слепым среди видящих. и всё, что у меня было, всё, чем я отличался от других, — мои рваные чувства. я был любящим, но никогда не был любим. когда я подходил к нему, мои руки моментально сжимались в кулаки, а язык занимал всё пространство во рту. я не мог говорить при нём. я не умел говорить при нём. я стоял и ждал. ждал любого действия, даже ранящего, даже смертельного. но он всегда смотрел на меня с презрением, как на последнего подонка, как на самую нижайшую ступень его выбора. и если бы я остался единственным человеком на земле, то он бы покончил жизнь самоубийством, лишь бы не видеть меня. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ и меня рвёт от переизбытка чувств. меня разрывает от недоступности, от сдержанности моих порывов. я хочу сойти со своего высокого пьедестала и разбиться насмерть в объятиях моей нелюбви ко всему прекрасному. она сожмёт в руках мои твёрдые кости, мои взгляды, мою измазанную в его касаниях шею — и я доверюсь ей, как не доверял никому прежде. мог ли я доверять кому-либо ещё? нет. но моё нет против его да казалось детским лепетом. я представал перед ним маленьким подавленным ребёнком, испуганным мальчишкой, который боялся криков отца; который боялся, потому что ничего другого он не умел. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ я смотрел вниз: на носки своих ботинков, на его тень, на деревянный пол. я смотрел вниз, потому что боялся смотреть на него. он каждый раз сжимал пальцами мои скулы и насильно тянул вверх, заставляя столкнуться с острыми краями малахита его глаз. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ — посмотри на меня, арс. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ и я смотрел. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ я пытался смотреть с ненавистью, пытался смотреть с желчью, с гнилью, чтобы он понял, что мои чувства — всего лишь игра. всего лишь игра, которую я затеял ради забавы. но моё тело не слушалось моих мыслей; я смотрел на него с трепетом, с глухим постукиванием сердца и с безграничной жаждой его чувств ко мне. я был жалким в его глазах и в своих. я был жалким потому, что не мог смотреть слишком долго. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ он ушёл быстро, будто бы и вовсе не появлялся. только вдавил меня в самого себя с головой, что не выкарабкаться, не шевельнуться. я стал заложником его. его мыслями, чувствами и действиями. я смотрел на него каждый раз при встрече с диким равнодушием, только ему это казалось лучами солнца, что сжигает других, а его как-то греет. он любил мою злобу, мою ярость и всё самое ужасное во мне, поэтому я стал таким для него. я улыбался людям, а внутри во мне сидел он, насмехаясь над моей фальшью. ему нравилось это. для него это было театром, а для меня — кровавой бойней, где я каждодневно подыхал, корчась и наблюдая перед собой всё его естество. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ — знаешь, я думаю, что ты мне нравишься, — он смотрит на меня и улыбается. я должен был что-то почувствовать, но во мне уже ничего не было: я знал, что он лжёт. я знал его всего. — я думаю, что влюблён в тебя. влюблён, как люди влюбляются во что-то обыденное и привычное. ты похож на пачку сигарет, которая постоянно лежит в кармане моей ветровки. я без неё никуда. и без тебя тоже. но я не влюблён в тебя, как люди любят друг друга. я не хочу видеть тебя по утрам в своей кровати. я не хочу целовать тебя в запястья и в ключицы, признаваясь в вечной любви. я не люблю тебя. никогда не буду любить. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ я стоял и молчал. холодный июльский ветер трепал мне волосы и проходил сквозь меня, будто меня и вовсе не существовало. но я стоял здесь, возле него, опустив взгляд и безнадёжно влюбляясь. я забыл, что такое быть собой, потому что всего себя я посвящал ему. я не мог представить себя без него, потому что настолько привык, настолько был привязан, что чувствовал себя не собой, а им. все его слова были моими словами. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ я больше ничего не хотел. мне осточертело чувствовать себя подавлено, словно я находился при смерти. только смерть моя — живой человек, который улыбается слишком приторно-сладко и касается других слишком часто. антон шастун свалился на меня, как не снег на голову, а возмездие за все мои грехи. я хотел бы не знать его, но без него я не я. без него я — никто. ᅠᅠ ᅠ ᅠ но вместо прошлой влюблённости во мне зародилась пустота. я никогда не смогу её заполнить: всё, что я делаю, никогда не приносило мне должного удовлетворения. во мне всегда оставалось что-то, к чему я боялся прикасаться. каждый раз оставлял это что-то на завтра, думая, что именно завтра я выясню и избавлюсь, — я не избавился, никогда не избавлюсь. во мне растёт разрушение, врастается своими корнями мне в капилляры до мельчайших атомов, уничтожая счастье. моё крохотное счастье, что я прятал на чёрный день, вкладывая его в грязные касания, поцелуи и любовь. только была ли эта любовь? существовало ли это драное чувство внутри него? я не знаю. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ я смотрю на него в последний раз; смотрю на него с чарующей болью и надрывным вздохом. нет. со всхлипом, с болезненным стоном, со всем, что я таил у себя глубоко под переплетающимися сухожилиями и мышцами, под твёрдым пластом рёбер и около самого сердца, что клокочет, бьётся и вырваться на свободу хочет из оков его пальцев длинных, из глаз его и из самих лёгких. ᅠᅠ ᅠ ᅠ ᅠ я понимаю, что теперь мне нечего терять. я раздет. я опустошён. я никто. и звать меня никак.