Игра

      Все началось случайно. Как-то Дин и Сэм охотились в небольшом городке, в котором когда-то еще в школе учились, Дин в 9 классе, Сэм соответсвенно в 5. Конечно, Дин прогуливал гораздо больше, чем посещал, но друзей завел, и что стало для него закономерностью, из «плохой компании». Не то, чтобы ему ударили в голову воспоминания о счастливом и веселом детстве или даже скука по былым друзьям, но что вспомнить было. Те несколько минут в офисе полиции и узнавание в бородатом сутулом мужичке, одетом строго по форме, когда-то заядлого любителя травки, сыграли решающую роль в выборе вечернего время проведения.       «RED» — гласила яркая мигающая у двух из трех букв надпись, не менявшаяся в этом месте с 1889 года, на крыше бара, в котором когда-то совершеннолетние знакомые Дина были не против купить на всю компанию алкоголя.       Тем вечером, Дин даже пить не стал. Особо. Один стакан любимого напитка и Винчестеру стало ужасно стыдно за свою юность, и в тоже время была необъяснимая гордость, за то, что его подростковый период хоть и был не самым умным его этапом в жизни, но хотя бы проходил интереснее, чем у девяти из десяти типичных школьников.       Став старше, он никогда никому не рассказывал и своих юношеских приключениях, даже Сэму. Это была его маленькая тайна, которую он стремился оберегать даже от себя. Спустя годы лжи окружающим, он и сам поверил, чтобы был хорошим старшим братом, нежно заботившимся о маленьком Сэмми, самостоятельно организуя их жизнь.       В другой раз это было, когда он очнулся в скорой помощи, ему святили чем-то ослепляющим в глаза, а руки онемели, все тело не слушалось, он почти ничего не слышал и вскоре опять погрузился в сон. Ничего особенного, обычная охота с небольшими травмами, но в тот момент, меньше, чем за секунду он что-то вспомнил. Такая ностальгия, когда не понимаешь, что именно с тобой когда-то было, но это почему-то важно. И ты всеми силами пытаешься это вспомнить, но кадры ускользают, словно без рук пытаешься ухватить воздух.       Еще пара таких эпизодов, очередная незначительная ссора с братом дорогой номер в отеле, зато «все включено» и в холодильнике уже оплаченный алкоголь, необходимый набор для самокопания и кризиса среднего возраста.       Дин уже начал выбирать фильм на ночь, оставив дела на утро. Порно смотреть почему-то не хотелось, комедии для компаний, ужасы и так всю жизнь, мелодрамы для нюнь, боевики для тупых, классика для умных, фэнтези для детей, ну и только не сериалы сейчас… Дин перебрал весь нетфликс, понимая, что с таким дрянным настроением, ему едва ли свои любимые фильмы придутся по вкусу. «Все-таки порно». Уже включив «частный доступ», он услышал позади шорох крыльев.       — Как ты нашел меня? — Дин еще не успел развернуться, но откуда-то он итак знал, что это именно Кастиэль, а не какой-то враг.       — Бобби сказал, что вы поссорились и ты кинул в Сэма какую-то «обидку», — Кастиэль не ждал ответа, рассматривая неубранный номер, он взял валявшуюся на полу вчерашнюю газету и прочитал горячий заголовок местной прессы: «Администрация школьного общежития пообещала проследить за преступностью в её стенах». — Какое отношение имеет школа к обнародованию преступлений? — Кастиэль посмотрел прямо на Винчестера, его детскова-то любопытное лицо с растрепанными волосами всегда нравились Дину и неосознанно подняли ему настроение, что с ангелом захотелось поговорить, несмотря на недавнюю ненависть ко всему окружающему.       — К обнародованию не имеет, а вот сама она тот еще рассадник преступности.       — Но ведь там же дети. Или ты имеешь ввиду есть какие-то непрофессиональные учителя, пользующиеся служебным положением?       — Ох, — Дин встал, закатывая глаза. — Ну, это отдельная тема, — усмехнулся он. — Но тут не об этом, смотри, дети, они такие злые на самом деле, даже если потом вырастают в нормальных людей, в детстве они могут быть эгоистичными, жадными ябедами с садистскими наклонностями. И чтобы никто не говорил про «цветочки», я никогда не считал их милыми, если только внешне или совсем маленькими. А что происходит, когда собирается коллектив из этих дьяволят? Каждый старается выделиться, и делает это по-детски. Творят, что хотят пока не перейдут границы. Если их не поймать и не приструнить с самого начала, а особенно, если родители сами подзабивают на воспитание, то потом они вполне могут стать настоящими преступниками.       — Хм, разве их так сложно контролировать? И почему ты считаешь, что они злые? Как злой человек с возрастом может стать хорошим, не прибегая к помощи?       — Да, я не знаю на самом деле, как-то это происходит, мозги появляются. Я был той еще сволочью в школе, а потом просто прошло, и теперь мне самому это поведение кажется гадким.       — Ты считаешь, что был злым будучи подростком?       Кас подошел ближе к Дину, пока тот доставал какой-то напиток из холодильника. Прочитав что-то на наклейке бутылки с легкой ухмылкой, Дин протянул бокал, державший в другой руке.       — Будешь? — Дин протянул бокал Касу. — Я был скорее не злым, но достаточным садистом, чтобы втягивать других в неприятности.       — Расскажи мне, — Кас взял бокал и прошмыгнул за Винчестером к столу.       — Да, это сложно… А может лучше сыграем? По очереди достаточно подробно, но не больше пяти минут рассказываем факт о себе, но какой-нибудь значимый, а не вроде любимого цвета, разделим все истории на несколько типов, подожди, у меня были карточки для этого, — Дин привстал, чтобы дотянуться до сумки. — И конечно, пьем в процессе, чтобы язык лучше развязывался.       — Я не знаю, что могу рассказать о себе, ты все знаешь.       — Да брось, сколько тебе там лет? Я знаю едва ли миллионную процента от всей твоей жизни, и ты говоришь, что тебе нечего рассказывать? Да не бреши.       — Ты знаешь меня намного меньше, мне квинтиллионы лет, но самый значимый момент в моей жизни был, когда я отправил тебя помешать Сэму убить Лилит.       — Хочешь сказать, что все эти квинтиллионы лет ты ничего не делал и тебе нечего рассказать? — Дин приподнял бровь и стал наливать виски.       Кас ответил, после того, как Дин протянул ему стакан, и он отпил немного.       — Делал конечно же, и значимое, но только то были не мои решения.       — Да девяносто процентов того, что все делают — не их решения. Но то, как ты осуществляешь это, что думаешь, и как это выходит, это все уже твои заслуги. Да и вообще, чем тебе вообще приходилось заниматься, когда ты не был на Земле? Вы ведь не хрена не можете без сосудов, да и людей раньше вообще не было. Какие приказы ты мог исполнять? — с усмешкой спросил Дин.       — Я вытащил тебя из Преисподней будучи только волной света, мы вполне можем отлично функционировать и без вас, и можем убить, — Кас сделал еще глоточек. — Раньше приказы были менее роковыми, нам было положено просто находиться в раю, любить Отца, быть добрыми к друг другу, созерца…       — Ладно, ладно, можешь не продолжать, — Перебил Дин ангела. — Получается в то время вы были вольны делать что угодно, вы общались друг с другом, а следовательно, тебе есть, что рассказать. Играем.       Номер в отеле был скорее студией с кухней, чем полноценными апартаментами с комнатой, поэтому Дин кинул сумку на кровать, затем взял бутылку, свой стакан и карты, и забрался в центр кровати, Кастиэль последовал за ним. Уже начало теплеть, несмотря на долгие летние дни, поэтому Винчестер включил прикроватную лампу, затем поставил стакан на книжки, валявшиеся на кровати, бутылку пристроил на той же тумбочке, где находилась лампа. Кастиэль поставил свой стакан на соседней книге, мимолетно прочитав ее название: «1984».       — Неужели в такой небольшой рукописи содержится история за целый год? Или в ней только поочередные факты списком? — спросил Кас, слегка приподняв бровь.       — Я вообще не слышал, чтобы такие книги были, это же задолбаешься. Это вообще-то художественная книга, очень известная, признанная в мире. Антиутопия.       — Что это значит?       — Ну, утопия — это идеальный, совершенный мир, антиутопия соответственно наоборот. Там пишутся вещи, которые, с одной стороны, вполне могут наступить, но в то же время это кажется настолько абсурдным, что воспринимается скорее как фантастика.       — Не понимаю, если антиутопия — это обратное совершенному, то такого просто не может существовать, этот мир самоуничтожается и все. Что может быть интересного в прочтении такой книги? И тем более, как это может «вполне наступить»?       — Это не совсем так, как ты представил. Обычно это про какой-то абсолютно тоталитарный строй, неидеальность мира в смысле государства и людей, а самим миром все как обычно. В этой книге написано про строгое деление на три слоя людей, где одни имеют абсолютно все, а другие вынуждены все время работать, жить по расписанию, и ни на что не имеют права, ни дружить, ни любить. А самые последние вообще за людей не считаются. Но самое ужасное, что государство еще и мысли контролировать пытается, они заставляют думать одним шаблоном, говорят несуразицу вроде 2+2=5, и заставляют в это верить, а если ты отказываешься, то тебя стирают из памяти других, пытают, пока ты не станешь верить в чушь, что они говорят, а затем убивают как предателя, обвиняя во всех грехах, — сделав глоток, Дин добавил. — Мне это кстати напоминает ваш строй.       Дин разложил все, что необходимо для игры и начал:       — Итак, вот отсюда мы по-очереди достаем карточку, потом кладем её в низ колоды. На ней написано прилагательное, значит такой должна быть история. Затем ты берешь из этой колоды, там написано, какой чувство ты испытывал в тот момент. Доставать карты можно из середины, не обязательно сверху, но если что, я все перемешал.       Кастиэль кажется все понял, но предпочел отдать право первенства Винчестеру, взглядом предложив ему взять карту. Дин поднял первую с прилагательным, затем сразу же вторую.       — Активный страх, — улыбнулся Дин. — Хм, даже не знаю, какую рассказать.       — Мне интересно было бы узнать, чего ты боишься, — медленно произнес Кастиэль.       — Слишком многого, — вздохнув, ответил Винчестер. — Ладно, мне вроде тогда было девять или десять, одна из первых охот. Отец нас часто куда-то брал, но говорил сидеть в машине или подождать там-то и столько-то, а сели что-то случится — стрелять. Я тогда только и мечтал, чтобы выбежал какой-нибудь монстр, и я уже мог принять участие. И вот в тот раз отец вернулся с какой-то охоты и мы должны были уже уезжать из этого штата, но он сказал, что останемся на несколько деньков здесь. Он отвез нас с Сэмми в школу, но, когда я собрался за ним выходить из машины, отец меня остановил и предложил один день не идти на учебу. Я был счастлив. Не только потому что я ждал отправиться на охоту, но тогда я еще не решался прогуливать, я думаю это был третий класс, значит мне было девять. Не знаю, почему отец счел меня достаточно самостоятельным, сейчас девятилетки кажутся такими мелкими. В общем, мы ехали пару часов до какого-то леса.       В этот момент с подоконника упали какие-то бумажки от ветра, поэтому Дин встал, чтобы закрыть окно. Кас продолжал смирно сидеть на кровати, сложив ноги в позу лотоса и, кажется, разглядывал свои ногти на руках, но мысли его были заняты историей Винчестера. Он, казалось, обдумывал, как может пригодиться в охоте маленький мальчик. И одновременно ему казалась странной жизнь вне сверхъестественного. По утрам все дети идут в школу, не берут в руки оружие, а их самая большая забота — учить правописание и складывать цифры. И Винчестеры когда-то были именно такими. Но не совсем.       Дин вернулся на место и сделал первый глоток выдержанного напитка.       — Мы проезжали мимо какого-то домика в лесу, отец туда зашел, что-то взял, мне сказал ждать. Я чуть и не подпрыгивал в машине от радости, но старался сильно не показывать этого, чтобы отец не подумал, что я еще не готов. Он вернулся к машине, и мы поехали дальше. Какая-то полузаброшенная детская больница, где только первые два этажа из трех функционируют. И там жалуются, что что-то калечит детей, а сами дети говорят, что кого-то видели или слышали по ночам. Как я понял, отец уже давно во всем разобрался и требовалось только самое главное — избавиться от призрака. Но оставалось загадкой, как это сделать, потому что костей нет, и это единственное, во что он меня решил посвятить. Он сказал местному персоналу, что взял сына на работу, атм его уже знали, как юриста-оценщика. Сути не знаю, но так как больница собиралась переезжать, там что-то было нужно с документацией, и он имел доступ копаться во всем. Отвел меня в комнату, где хранились истории болезней всех пациентов, нашел призрака, показал мне фотографию, там были девочка в инвалидной коляске и няня, сказал, что няня была сумасшедшей, она покалечила девочку, когда та пошла на выздоровление, чтобы остаться с ней, а потом покончила с собой в шахте лифта. Затем стал еще что-то искать, в чем я очевидно не разобрался бы в силу возраста, мне сказал, что я могу пока пообщаться с другими детьми и разузнать больше, — Дин отпил еще. — Я думаю, это и была его цель, почему взял меня на охоту. Дети гораздо легче что-то расскажут своему ровеснику, нежели взрослому дяде. Я пошел в игровую комнату, там были очень больны дети, какая больница для особых случаев, у некоторых даже не было конечностей, я видел тогда только в кино людей без рук или ног, уже стало не по себе. Я просто стал играть с ними и в процессе расспрашивал, а что находится на третьем этаже. Мне рассказали о механической девочке, которая сильно топает ночью, причем видели её далеко не все и многие считали выдумкой, а некоторые утверждали, что видели и обвиняли во вранье других, якобы они тогда оба бодрствовали и должны были видеть. В общем, был какой-то алгоритм, кому она показывала себя, а кому нет. А еще многие считали её не злой, потому что она играла с ними, и было интересно, все думали, что это была именно девочка, хотя отец говорил, что призраком была няня. И я, как самый смелый идиот, отправился наверх, а туда все ходы перекрыты и можно забраться только по лестнице через дыру в потолке в одном подсобном помещении, так как больница ну очень старая, либо на лифте. Но мне сказали, что с недавних пор им тоже не пользуются, потому эта механическая девочка не хотела кого-то отпускать и лифт вместо первого этажа со второго поехал на третий и застрял. А народ там был уже и так напуганным и просто решили обойтись без лифта.       — Дин, уже прошло пять минут.       — Какие пять минут?       — Ты говорил, что истории должны быть не больше пяти минут.       — Боже, не привязывайся ко времени, не интересно?       — Очень интересно, можешь рассказывать столько, сколько необходимо, пожалуйста.       — Я поднялся с горем пополам, стал бродить, было очень пыльно и почти темно. Все было видно, но окна большинство были заколочены или спрятаны за всяким мусором, была паутина. Я уговорил себя остаться и чуть-чуть ознакомиться с местностью, стал рыться в старых столах и тумбочках. Не знаю, было ли что-то дельное, я тогда не мог разобраться, я нашел комнату, где была палата той девочки, на столе валялась такая же фотография. Мне было страшно с того момента, как я поднялся в эти руины, но почему-то именно в тот момент стало нагнетать, и мне захотелось покинуть этот этаж. Я пытался не делать резких движений, почему-то тогда считал это важным, и медленно двинулся в ту сторону, откуда я пришел. Но знаешь, что? Я как будто стал ощущать чье-то присутствие в комнате, ничего не видел, не слышал, ничего не менялось, но почему-то я решил, что мне не стоит шевелиться, и я замер, — Дин решил сделать небольшую паузу, подбирая слова. Он сделал еще один большой глоток и скривился. — Итак, я не двигаюсь, воображение работает на полную катушку, я слышу каждое дуновение, даже то, чего нет, начинает казаться, что тени в комнате меняются, естественно я тогда все себе напридумывал, но пока я там стоял в ступоре, я в итоге все-таки почувствовал на себе взгляд, боялся повернуться, но все же сделал это. Никого не было. А потом шаги. Я хочу бежать, но ноги не двигаются, я не могу пошевелиться, словно какой-то паралич, паника нарастает. Шаги оказываются достаточно близко ко мне, я отлично слышал, чтобы определить их местонахождение, понимаю, что призрак должен быть меньше, чем в метре от меня, но все, что я могу — это только покрутить голову, ничего не увидеть и продолжать стоять. А потом тишина, она перестала идти, но взгляд на себе я чувствовал так, словно он прожигал мне лицо. Я краем глаза замечаю зеркало, оно было под таким углом, что я видел лишь часть себя, но если бы я повернулся сильнее, то я могу бы увидеть больше. Я видел, что рядом со мной что-то есть, но совсем с краю, темное и непонятное, это могла быть какая-то вещи просто, но я не владел телом достаточно, чтобы оторвать взгляд от зеркала и посмотреть, что есть вокруг меня, еще и боялся, что пока я поворачиваюсь туда сюда, что-то может резко произойти, поэтому я предпринял тактику «меньше движений». Затем попытался все-таки увидеть больше в отражении, искривляясь, насколько это позволял мой позвоночник. И я увидел.       Дин опять сделал паузу, но уже не стал пить, Кас тоже не стал, казалось, алкоголь только навредит атмосфере, прикроватная лампа уже не давала достаточно освящения для этой комнаты, но все казалось таким, каким и должно быть.       — Она выглядела ужасно, её кожа была неестественной и свисала с лица, глаза чернющие, но не как у демонов, а просто как будто сгнившие, и лицо застывшее, не отображающее ничего. Кажется она была голой, но я не заметил или не понял, потому что она была вся в каких-то ужасных железках, которые входили иглами в её тело, даже в пальцы, поэтому они торчали в разные стороны, словно когти. Я сразу понял, почему её называли «механической». И смотрел прямо на меня, не через зеркало, а просто на меня, а я уже видел как она стоит полубоком в зеркале и смотрит… Мы оба были как две статуи, пока я не услышал шум откуда-то снизу, и только тогда я смог выйти из ступора. Я рванул так, как не бегал никогда до этого, мне кажется, я в момент добрался до дыры в полу и свалился оттуда, прокатившись по лестнице, потом я продолжал бежать, даже не заметил, что кровь пошла, только потом уже, нога потом несколько недель болела, я естественно не стал рассказывать, отец бы отругал. Кстати, когда я был подростком и сломал ногу, мне делали снимок, на котором была видна какая криво зажившая трещина, я тогда не понял откуда, вообще у меня же много травм было, но сейчас кажется, что это из-за того падения. В общем, на какое-то время у меня пропало желание становиться охотником.       На этом Дин закончил и все-таки допил, а затем налил заново и себе и Касу.       — Раньше я не представлял призраков страшными, скорее просто опасными, но только сейчас я еще подумал, что они могут действительно напугать. Я бы описал их поведение мистическим, — подумав, протянул Кас.       — Еще как, — хмыкнул Дин. — Твоя очередь.       Кас медленно взял карты из обеих колод.       — Беспощадный, соболезнование, — Кас взял небольшую паузу, чтобы вспомнить событие. — Это было больше ста лет назад. Руководитель в отделе над нашим гарнизоном создал отчет о нефелиме имеющимся, произведенном несколько лет назад с участием ангела, что в те дни редко появлялся на небесах, доказательства, предоставленные нам, были неопровержимы, и был отдан приказ об уничтожении нефилима, падшего ангела и женщины — матери нефилима. Мы немедленно стали выяснять их местонахождение, в-четвером мы спустились на Землю, и как только встретились со своими сосудами отправились на задание. Ангел был убит быстро, нефилима с матерью уничтожил мой руководитель не у нас на глазах, но я слышал, как оборвался крик. В тот момент я впервые ощутил соболезнование и ненадолго меня одолело уныние.       — Нефилим — это… сын ангела?       — Или дочь, получеловек, полуангел. Но невероятно опасен, гораздо сильнее их обоих, поэтому они незаконны.       — Получается, вы убили ребенка? А женщина в чем виновата? Если вам нельзя иметь детей, зачем вам тогда дана эта возможность? Или почему вы не сделаете что-то вроде вазэктомии, или как она там называется?       — Я не знаю, зачем нам это дано, был отдан приказ, мы его исполняли. И мы не вправе сомневаться в вышестоящих приказах, даже если это кажется несправедливым. Нефилим может принести гораздо больший вред, чем его уничтожение…       — Убийство, — перебил его Дин. — Вы убили ребенка из-за приказа. А ты чувствуешь соболезнование? Сказать тебе, что ты должен чувствовать?       — Дин, твоя очередь.       Они помолчали недолго, Винчестер строго смотрел в глаза ангелу, но сдался первым. Он молча достал следующие карты.       — Незаконный, изумление, — Дин сразу отложил карты вниз колод и нетерпеливо вздохнул. — Я еще никому и никогда этого не рассказывал. Сегодня я тебе сказал, что был сволочью подростком. Так вот, был период, четырнадцать-шестнадцать лет, когда чувствуешь себя невероятно крутым и все делаешь для поддержания этого образа. Отец нас не контролировал почти никак, он просто отвозил в один мотель, затем уезжал на несколько недель или даже несколько месяцев, раз в недельку, позванивая, а так мы были отданы сами себе. Сэм всегда был ботаном, поэтому утром шел в школу, а после уроков еще оставался на какую-то задротскую фигню, приходил вечером. Я, начиная с седьмого класса начал прогуливать, в восьмом-девятом я пропустил чуть ли не больше половины всех занятий, но еще стоит включить время переездов и подачи документов в новые школы, а вот в десятый класс я не ходил вообще. Я обзавелся другом, который сделал мне липовые документы, куда я сам вписал оценки, если проставить всякие тройки-четверки, то никто никогда не проверит. Их же я показал отцу и отнес в школу в последнем классе. Ему было наплевать, он лишь удостоверился, что школу я закончу. Моя задача была в том, чтобы встретить дома Сэмми, накормить, в одиннадцать-двенадцать он ложился спать, а в час ночи я сваливал из дома, мы просто гуляли, пили алкоголь, курили, шлялись по заброшкам, иногда воровали, взрывали петарды, лазили по крышам, в общем, занимались херней. А утром возвращались по домам, я приходил до того, как проснется Сэм, он вставал, ел, уходил в школу, а я ложился спать. Либо ложился сразу, он знал, что я «иногда» прогуливаю, поэтому не будил. Но больше ничего не знал, ну пару раз видел меня с бутылкой пива или сигарет, но думал, что я типа попробовать, короче, понимал, что отцу говорить не надо, мне этого было достаточно.       — Подожди, ты говоришь, что в четырнадцать лет ты уже употреблял алкоголь и даже наркотические вещества? — Кас казался очень изумленным, его слегка приоткрытые губы говорили об искреннем удивлении, а брови, сложившиеся в «домик» показывали некоторое не то сожаление, ни то разочарование, что огорчило Дина. Ему почему-то было очень важно уважение ангела, и это сильно ударило по его самооценке.       — Я ведь не говорил про наркотики?       — Сигареты содержат массу вредных элементов, в том числе легкие наркотики в малых дозах.       — Да, но их так не называют. Но ты прав, я веду как раз к этому. Один случай, который заставил меня бросить раз и навсегда. Отец когда-то спалил меня с сигаретами, избил тогда, у меня даже остался шрам от пряжки ремня. Но остановило меня тогда это лишь на пару недель. Мы зависали на квартире одного богатого парня, его отец был из местной мафии, он мог что-то достать дешевле рыночных цен. Должен сразу сказать, что я никогда не употреблял ничего тяжелого, если только оно было достаточно разбавленным, — Кастиэль продолжал смотреть на Дина, и тот не смог больше держать взгляд, начал смотреть то на пустой стакан, то на руки. — Нас было человек двадцать, я знал только парочку своих знакомых, с которыми гулял обычно, все знали друг друга только через кого-то, все помещение было задымлено и даже открытое окно не спасало. Я был очень пьян, в добавок еще под какой-то херней, несмотря на то, что тогда можно было легко достать героин или еще что-то, меня остановило только то, ч то он достаточно дорогой, до сих пор стыдно за это.       — Стыдно, что не было денег на героин?       — Нет, конечно, деньги были, — пошутил Дин, но под строгим взглядом быстро продолжил. — Я просто понимал, что они нужны нам, да и возникли бы вопросы у отца. Мне стыдно, что меня остановило именно это, поверить не могу, что до конченного наркомана меня отделяла только мелочь в штанах. И вот мы сидим, я помню, что был максимально расслаблен и доволен жизнью, все казалось такой ерундой, вокруг были люди, кто-то даже трахался прямо при всех, мне тоже было абсолютно плевать на все. Я заметил движение, какой-то парень шел к окну, и вышел. Я сначала не понял, это не очень большой городок был, но в нем были как обычные домики, так и многоэтажки, к слову, это было шестнадцатый этаж, до сих пор помню. А потом я в секунду протрезвел, заметил, что еще пара человек тоже пребывали в шоке, а все остальные просто продолжали тоже, что и делали. Я подбежал к окну, я даже не увидел ничего, слишком высоко, да и зрение не лучшее, даже подумал, что показалось, как можно просто взять, идти и выйти в окно? Но я быстро собрал вещи и свалил, несколько человек поступили также. Знакомый, с которым я тогда пришел, был вообще невменяем, не мог и слова правильно сказать, мне пришлось его оставить. Вышел я из другого входа, чтобы не смотреть, как толпа собирается вокруг тела, сразу побежал. На следующий день узнал из новостей, что повязали там всех, кто не сбежал, парень естественно сразу скончался, а к хозяину квартиры предъявлены обвинения. Они искали тех, кто сбежал, но благо я даже не отнес документы в новую школу, поэтому кроме этих наркош меня никто не знал, а они даже, какая у меня фамилия были не в курсе. А через пару дней отец вернулся и увез нас другой конец штата. Так что мне сильно повезло, после этого я не только бросил все наркотики, мне по-началу даже курить не тянуло, а выпил впервые потом уже в восемнадцать.       — Насколько я знаю, до двадцати одного детям не продают алкоголь.       — В двадцать лет тебя трудно назвать ребенком, — улыбнулся Дин, Кастиэль до сих пор не проявлял никаких эмоций, по крайней мере, взгляд оставался таким же строгим. — Для меня никогда не было проблемой достать алкоголь, в каких-нибудь барах, где время от времени нет проверок, его продают всем, им же нужна прибыль, в магазинах достаточно иметь совершеннолетнего знакомого с собой, да и вообще подделать документы для меня дело пяти минут, другое дело, что в какой-то момент просят заверенные копии, а я тогда еще не умел делать полноценные права, ксивы и так далее.       — Похоже, эта история тебя ничему не научила.       — Почему это? Я же бросил, — обиженно вступился за себя Дин.       — Ты продолжил выпивать за три года до разрешенного. Подростковый алкоголизм может привести к…       — Я уже не был подростком, — в который раз за этот вечер Дин перебил ангела. — Пить — нормально, и как можешь заметить, алкоголиком я не стал.       Хотя ситуация казалась ироничной, ведь сейчас они собрались в повседневный вечер, попивая виски на кровати, но охотник был абсолютно уверен, что проблемы с алкоголем — это самые последние проблемы, которые он намерен решать. И вообще никаких проблем с ним у него нет.       — Мне жаль, что когда-то у тебя была такая распущенная жизнь. Джон Винчестер не заслуживает зваться отцом, учитывая то, что он тебя бил, но так и не удосужился проследить за твоим взрослением, отдавая предпочтение работе, — Кас смотрел прямо в глаза Дину, что охотник на некоторые мгновения забыл, где находится, стало так тоскливо и одновременно он еще никогда не чувствовал себя настолько в безопасности. — Я благодарен судьбе, что ты смог сам справиться с посланными испытаниями.       Дин не нашелся, что ответить. Пить уже не хотелось, особенно после нравоучений, но и продолжать игру не хотелось, и вообще ничего, лишь бы Кас не уходил, а иначе он пропадет. Они посидели в тишине еще несколько минут, пока Дин вновь не заговорил.       — Он был хорошим отцом, не идеальным, но хорошим, я был идиотом. Я и сейчас идиот.       — Ты кто угодно, но только не идиот.       Кас неловко положил руку Дину на плечо, тот посмотрел на нее и положил сверху свою. А потом неожиданно притянулся к ангелу, нежно и легко обнимая, карты упали на пол, но было уже все равно. Дин не заметил, как уснул так.