Семейная драма

      Стрелки часов отметили пять минут второго часа ночи. Моринаги, обещавшего приехать в семь вечера, как гласила смска, всё еще не было. Парень, конечно, мог зайти к своему дружку в бар, но это было совсем не похоже на обычно ответственного кохая. Его телефон тоже оказался не помощником, будучи либо выключенным, либо находящимся вне зоны действия сети.       Мужчина набрал номер еще раз и девушка неизменно бодрым голосом попыталась сказать неизменную фразу, но Тацуми прервал ее, нажав кнопку сброса.       «Может он и вправду в баре задержался? Возможно, стоит встретить или забрать эту пьянь», — мысль показалась верной, и Соичи решил ей последовать. Быстро натянув на себя джинсы, ботинки и куртку, мужчина выскочил на улицу и зябко поежился: на улице было холодно. Интересно, а во что одет Моринага? Чертов кретин…       Тацуми застегнул куртку и ускорился, решив срезать через парк. И кто говорит, что утро вечера мудренее? У Соичи всё выходило ровно наоборот, впрочем, как и всегда. На скамейке, слегка освещенной уличным фонарем, виднелся знакомый долговязый силуэт. — Моринага? — окликнул его Тацуми, подходя ближе. Силуэт вяло пошевелился. — Ты что тут делаешь? — Сижу, — буркнул парень, неотрывно глядя в небо. — Семпай, сегодня небо такое красивое.       Соичи тоже запрокинул голову, но не заметил ничего красивого в небе, заволоченном тучами. — Ты что тут делаешь, придурок? — прошипел он, закипая злобой, — «Вдарить бы по этой макушке, да мозгов совсем не останется». — Семпай, не злитесь, просто ночь такая хорошая: красивая, теплая, — из его рта выкатилось облачко пара. Облачко долетело до мужчины, обдав спиртными парами. — Ты пьян что ли? — понял Тацуми. Злоба в груди, полыхнув, переродилась в ярость. То есть, эта скотина, как мысленно назвал бы его старший из парней, с какой-то радости «нажралась и не смогла дойти до дома», а он, Соичи, выматывал себе нервы, выдумывая теории, одна хуже другой, о том, где Моринага мог бы быть, и с кем.       Но рука, сжатая в кулак, уже занесенный для удара, бессильно опустилась, когда в свете фонаря слишком ярко блеснули глаза. — Моринага? — неуверенно начал мужчина, подходя ближе. — Что случилось? Ты плачешь? — А? — парень вздрогнул и очнулся, уставившись на своего семпая, будто впервые видя. От резкого поднятия головы с нижнего века сорвалась слезинка и покатилась по щеке. Тацуми машинальным жестом смахнул ее, но Моригага отшатнулся от прикосновения, как от ожога. — Не надо, семпай, — парень отвернулся, быстро утирая слёзы.       «Тааак, снова-здорова. Что эта дурацкая голова снова наварила? Может ну его к чёрту этот аграрный университет, и стоит податься в психологи? Вон какой уже опыт разгона чужих тараканов по углам черепной коробки.» — Что случилось? — Тацуми присел рядом на скамейку, вглядываясь в полускрытый темнотой профиль. — Моринага, где ты был? — Ничего, — не поворачиваясь, ответил Моринага, зябко передергивая плечами, — простите, задержался в баре у друга.       Свершилось чудо, Тацуми захотелось убить гея не из-за своей нетерпимости к гомосексуалистам, а из-за глупости одного отдельно взятого их представителя: отпустить человека в таком состоянии, пьяного, без верхней одежды — это апогей человеческой тупости. — Послушай, уже холодно — пошли домой, — мужчина решил отложить сеанс психотерапии до возвращения в квартиру. — Да, пойдёмте, — рассеянно отозвался Моринага, варясь в своих мыслях. Соичи спинным мозгом почувствовал, что эти самые мысли ему ещё аукнутся. Парень, пошатнувшись, встал со скамейки, и Тацуми, горестно вздохнув, подхватил пьяное тело.

***

— Иди в душ, пьянчуга, — Соичи сбросил с плеча слегка протрезвевшего кохая, уже не опасаясь, что тот случайно утонет или разобьет голову. Моринага в ответ послушно угукнул и исчез за дверью ванной.       Тацуми скинул куртку и, не разуваясь, протопал на кухню к холодильнику, доставая недавно купленную бутылку саке. Мда, не в такой ситуации он хотел её распить. Но когда у мужчины после появления Моринаги что-то шло по плану? Тяжело вздохнув, Тацуми свернул крышку и щедро плеснул себе в стакан. — Семпай, мне надо с вами поговорить, — Моринага возник на кухне бесшумно, напугав Соичи до чертиков. Парень после душа выглядел несколько лучше, но его лицо все равно оставалось мрачным. — Я слушаю, — мужчина проводил взглядом подошедшего к окну кохая. Тот вздохнул, собираясь с мыслями. — Семпай, нам необходимо расстаться. Тацуми словно ударили пыльным мешком по голове. — На время? В Фукоуке что-то с работой? — наивно уточнил Соичи. Моринага поймал его взгляд в отражении стекла: — Навсегда. — Ты всерьёз? — в происходящее верилось с трудом. — Семпай, — парень, наконец, обернулся, до побелевших костяшек сжимая оконную раму, — дело не в вас, правда. — А в чём? — смотреть на выглядевшего побитым щенком кохая не хотелось, легче смотреть в стакан. Почему? Почему все всегда у Тацуми случается через одно место? Он так долго желал избавиться от навязчивого внимания Моринаги, почему же сейчас тогда не радостно? — Во мне.       Соичи хмыкнул, в принципе, каждый разгон тараканов начинался с этой фразы, но отчего-то виноватым, хоть и косвенно, становился сам Тацуми. — Моринага, я ведь говорил тебе, что мне сложно быть таким же открытым, как ты, у нас разные уровни комфортного общения с людьми, но я стараюсь измениться. — Дело не в вас, честно! — парень подскочил к бывшему семпаю, эмоционально хватая его за руки и заглядывая в глаза. — Вы очень хороший, чуткий и добрый. Я искренне восхищаюсь вами и счастлив, что встретил вас. Но я не хочу сделать вас несчастным, я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня. — Что произошло? Скажи мне, я обещаю, что не буду злиться, — попытался выяснить мужчина, чувствуя подступающую панику. — Вы не причём, — у Моринаги, кажется, заело пластинку, а у Тацуми уже точно кончилось терпение. — Ты много лет твердил мне про свою великую и вечную любовь, я переламывал себя под тебя, а сейчас ты собираешься меня бросить, даже не назвав причины! — Простите, — прошептал парень, глядя на Соичи несчастными глазами. Повисшую тишину разорвала трель телефонного звонка. Моринага вздрогнул всем телом и в нерешительности глянул на мужчину. — Ответь, — устало кивнул Тацуми, отворачиваясь к столу и одним махом вливая в себя сакэ. — Брат, прости меня. Я виноват… — донеслось из гостиной жалкое блеяние кохая. — «Так вот, где собака зарыта…» — мужчина молниеносным движением выхватил телефон и, под испуганные вопли Моринаги, заперся в комнате. — Семпай, пожалуйста, не надо, отдайте телефон! — парень забарабанил в дверь. — Заткнись! — гаркнул Тацуми, прижимая трубку к уху. — Алло, ты — старший брат Моринаги, правильно? — Да, — растерянно отозвался знакомый, но все-таки чужой голос, — а вы — семпай моего брата? — Именно, — рыкнул Соичи, — что ты и твоя долбанутая семейка снова сотворили с ним? — Сбавьте обороты! — огрызнулся собеседник, но тут же продолжил упавшим голосом. — Произошла чудовищная ситуация, виновником которой, на самом деле, являюсь я. — Рассказывай, — прижав телефон к уху, мужчина вытянул сигарету из пачки и раскурил ее. — Это касается только моего брата и моей семьи, — неуверенно возразил Кунихиро. — Послушай, ты, придурок! — стиснув в зубах сигарету, зашипел Тацуми. — Ты и твоя семья ничего хорошего ему вообще не сделали. А для меня Тецухиро — не просто кохай и ассистент. — Ага, еще и любовник, — язвительно вставил мужчина. — Он хотя бы не режется из-за меня, — отбрил Соичи. — Мои отношения с Масаки раскрыли родители, — сдался старший Моринага. — Мать от такого потрясения попала в больницу, а отец на эмоциях позвонил Тецухиро и обвинил его в моем растлении, мол, не будь тот геем, я бы тоже не «заболел». — Это все? — недоверчиво уточнил учёный, щурясь от дыма. — Я, дурак, решил, что это Тецухиро сболтнул по глупости или из мести родителям. Позвонил, наорал на него. — А оказалось? — Сын друзей семьи увидел меня выходящим из бара вместе с Масаки, обмолвился своим родителям, а те — моим. Сын и друзья ничего не поняли, но наша мама жутко перепугалась. — Ясно. — Что вам ясно? — взорвался Кунихиро. — Что Вам, черт возьми, ясно? — Да то, что звонить вам ему можно только в случае болезни или смерти кого-то из вас! — напустился в ответ Тацуми. — Потому что, я повторюсь, ничего хорошего после вашего возникновения в жизни Тецухиро не происходит. — Да как вы смеете! — Я смею, потому что только недавно нашел его замерзающего на улице! — Что?! — шокировано воскликнул старший брат. — Короче, я позвоню, как поговорю с ним, — не слушая дальнейших возражений, Соичи нажал отбой.       За дверью было подозрительно тихо. В голове пронеслась мысль о том, что Моринага-младший мог сбежать во время телефонного разговора, но действительность снова неожиданно оказалась благосклонна к Тацуми: парень, уткнувшись носом в колени, дремал возле двери. Мужчина тяжело вздохнул, присаживаясь рядом с ним. — Тецухиро, — позвал Соичи, кладя руку ему на голову. Моринага вздрогнул, просыпаясь. — Семпай, почему я все время приношу неприятности тем, кого люблю? — язык бы оторвать этим р-родственничкам за ту боль и опустошенность, что плескалась в глазах напротив. — Ох, горе ты горькое, иди сюда, — пробормотал мужчина, за руку перетягивая парня к себе на колени. — Что вы делаете? — Моринаге хватило ума уместить свою пятую точку на полу, а не на бедрах Тацуми, а то было бы совсем нездорово держать вес этого коня полностью на себе. Соичи злобно зыркнул на своего бывшего кохая, чувствуя себя неловко не меньше Моринаги. Но это дитя в теле взрослого надо было успокоить, а быстрее всего утешить маленькую сестру получалось именно так. — Ты ни в чем не виноват, твой брат-идиот просто снова свалил всю вину на тебя, не разобравшись в ситуации. На самом деле, твоим родителям кто-то из знакомых донес, — наплевав на собственную зону комфорта, мужчина обнял Моринагу, прижимая боком к своей груди. Ответных объятий не последовало, руки парня плетями свисали по швам. — Вы не знаете всего, семпай. Мне накануне позвонила мама, расспрашивала про Кунихиро, она была взволнована, что брат развелся. Я попытался успокоить ее, сказав, что он уже встречается с кем-то. Наверно, она потом догадалась, что это Масаки-сан. Когда меня и Масаки-сана раскрыли, случился жуткий скандал, и замять его стоило моей семье многих сил и нервов. Я боюсь, что он снова может разгореться по моей вине. А еще я не хочу, чтобы то же произошло с вами, я не хочу, чтобы от вас отвернулась семья. — Прости, но твоя семья — сборище моральных уродов. А что до меня, ты же сам присутствовал при знакомстве Курокавы с моим отцом. И ничего, он, к сожалению, до сих пор жив и вполне счастлив. Так что не тебе об этом волноваться. — Но вы? Вам же не нравится, что я делаю с вами. Я порчу вам жизнь. — Прозрел, да не вовремя, — Соичи фыркнул в темную макушку. — Я уже много раз говорил тебе, что я не ненавижу тебя. И если бы мне были настолько неприятны твои действия, то ничто не удержало бы меня рядом с тобой. А до порчи жизни, не будь тебя, я прожил свою жизнь серым бобылем, потому что в мире не найдется еще одного мазохиста, способного терпеть меня. Руки несмело оплелись вокруг талии Тацуми, а голова крепче вдавилась ему в плечо. — Семпай, простите меня. Я очень сильно вас люблю и не хочу, чтобы вы пострадали. — Глупый, я сам кого хочешь пострадаю*, — хмыкнул мужчина и вдруг почувствовал, как намокает его рубашка. — Ты плачешь? Снова? — Простите, я сейчас успокоюсь, — Моринага было подорвался сбежать, но Соичи, наловчившийся ловить сбегающих ассистентов, сцапал того за плечо и усадил обратно. — Все в порядке, — успокаивающе улыбнулся мужчина, гладя вечно растрепанную голову парня. — Всем иногда надо выплеснуть эмоции. Обещай мне говорить, если что-то не то снова случилось в твоей черепушке. — Спасибо вам, семпай, — в зеленых глазах наконец поуменьшилась тоска. — Я обещаю. — Тогда выпей рюмку сакэ, я разрешаю, и ложись спать. «Обошлось, но я вас предупредил. Тацуми», — с таким текстом Соичи отправил сообщение на переписанный из телефонной книжки Моринаги номер и посмотрел на часы: «Три ночи, в Австралии сейчас вроде бы вечер». — Алло, отец, мне надо сказать тебе кое-что важное. Ты помнишь моего ассистента, Моринагу? — Тацуми сделал глубокий вдох, как перед нырком — Он мне гораздо ближе, чем ассистент и даже друг. На том конце телефонной линии повисла тишина. — Ты счастлив с ним? — голос нервно охрип. — Да. — Тогда все хорошо, я и мама рады за тебя. В глазах предательски защипало. — Спасибо, па.       На разложенном диване, укутавшись в одеяло словно в кокон, спал Моринага. Места, конечно, маловато, но если прижаться, то не свалишься. Дурацкая идея. Но похоже, в перевернутой к верх ногами жизни Соичи, все дурацкие идеи обречены на успех. — Моринага, проснись. — А? Семпай, что-то случилось? Глаза огромные и пустые после сна, как у совы. — Все в порядке, только подвинься и отдай мне кусок одеяла. Учти, начнешь делать эти свои вещи и всю жизнь будешь спать на коврике в коридоре. «Мда, ради счастливого сияния этих зеленых глаз можно потерпеть и сон в тесноте. Но только изредка!» — хмыкнул про себя Соичи, ложась на освободившееся место.       Тацуми сразу сгребли к себе, лишив нормального дыхания, как любимого плюшевого мишку, а на ухо прошептали: «Спасибо, семпай». «Жарко, тесно, дышать тяжело, все тело затекло, и что люди находят в совместном сне?» — однако в этот момент чужая рука во сне соскользнула на его руку, вплелась пальцами, а чужое лицо прижалось к затылку, чужой нос вдохнул его запах, а чужие губы счастливо пробормотали священное «семпай». Хотя, возможно, что-то и есть хорошее не только в совместном сне, но и совместной жизни. * «Пострадаю» — намеренно придуманное автором слово.