Ночной гость

Мой друг! Меня уж несколько ночей Преследует какой-то сон тревожный: Встаёт пред взором внутренним очей Насмешливо и злобно призрак ложный, И смутно так всё в голове моей, Душа болит, едва дышать мне можно, И стынет кровь во мне… Хочу я встать, И головы не в силах приподнять, ©Николай Платонович Огарёв

Юный Болдер никогда не боялся темноты, а рассказы о монстрах под кроватью считал выдумкой. Приученный любимой бабушкой, дверь в комнату никогда не закрывал, так как она считала, что от семьи закрываться не нужно. Но все так было до одной ночи, когда страх переполнял мальчика, парализуя его, а в комнату из коридора пристально смотрело оно. *** Болдер жил на восточном побережье Исландии, в небольшом городке Сейдисфьордюр. Сейдисфьордюр — город, с населением более 700 человек. Окруженный горами, самой известной из которых была гора на западе города — Бьоульвюр. А дорога через горный перевал Фьярдареиди соединял город с остальной Исландией. От города исходила умиротворяющая атмосфера из-за его аккуратных и уютных домов, стоящих вдоль реки Фьярдарау, которая просто изобилует множеством живописных водопадов. Суровый климат, причиной которого было высокогорье, окружающее фьорды, закалял горожан. Летом температура не превышала +10 градусов, а зимой были резкие заморозки до -15 градусов. В небольшом доме светло-бежевого цвета, окруженным такими же уютными домами, и видом на водную гладь жил тринадцатилетний Болдер с матерью и отцом. Он был тихим, скромным мальчиком, немного трусливым, хоть и пытался это скрыть напускной смелостью. Для своего возраста он был высоким и немного тощим, со светлым тоном кожи. Выделяли его чудесные оленьи глаза холодного синего цвета, обрамленные густыми короткими ресницами, и аккуратная родинка на нижнем веке. Тонкое, с угловатыми чертами лицо было обрамлено черными кудрями. Мама Болдера, Уннер, работала медсестрой в городской больнице, а отец — Джон, занимался рыбным промыслом и часто уезжал в разные города Исландии по работе. Это была дружная семья. Каждые выходные, когда отец приезжал домой, они ходили в соседний рыбный ресторан, заказывая блюдо с большим количеством кетчупа, майонеза или горчицы, из-за чего настоящий вкус рыбы практически не чувствовался, и сладкий напиток. А по праздникам частенько готовили хаукарль*, которое лучше есть не разжевывая, так как мясо гренландской акулы содержит аммиак. Для мальчика самыми счастливыми моментами были приезды отца и привезенная им коробка шоколадных конфет с лакрицей. Последний раз Джон уехал в июле, сразу после музыкального фестиваля, и вот уже две недели Уннер с Болдером ждали его дома. У мальчика были каникулы, так что чаще всего он оставался дома с книгами или же ходил в гости к друзьям. А мать либо работала, либо сидела у соседок. Однако мальчик заметил странное поведение матери — частые ночи во время отъезда мужа она проводила вне дома, возвращаясь ранним утром позавтракать и уйти на работу. На вопросы сына она отмахивалась, мол, «была у соседки». Ответы на свои вопросы Болдер получил в одну из ночей. Ответы, о которых пожалел. Любопытный мальчик решил за ней проследить. Сначала Уннер посидела у подруги, обсуждая повседневные дела за чашкой горячего чая с лимоном. Затем, попрощавшись с ней, отправилась в сторону дома. Женщина подошла к двери соседа и постучалась, ей сразу же открыли. Это показалось Болдеру странным, и он продолжил следить. Сосед Хакан сначала предложил гостье выпить, а после повел на второй этаж — это то, что увидел мальчик в окно на кухне. Так как люди в городе доверяли друг другу, то входную дверь не закрывали, так мальчик пробрался в дом и очень тихо пошел в том направлении, куда ушли мама с Хаканом. Из спальни доносился голос мужчины и мелодичный смех Уннер. О чем был разговор, мальчик не понял. Затем послышалась возня и тихий скрип кровати. То, что потом увидел Болдер, было для него хуже любого кошмара. И как бы потом он не пытался это забыть, подсознание вырисовывало крупного Хакана, нависшего над женщиной, его надменное лицо, и Уннер, притягивающую мужчину к себе. Голую спину соседа, растрепанные светлые волосы матери. Их оголенные потные тела и отвратительный звук шлепков тел друг о друга. Сколько он там стоял — неизвестно, но как только сумел, наконец, двинуться с места, убежал домой. Его терзали сомнения, стоит ли рассказать об этом отцу. С одной стороны, так было бы правильно, но с другой — разрушилась бы его семья. Он не понимал, как его любимая мама могла так поступить. И почему это был их сосед. Хакан всегда был в хороших отношениях с его отцом, они часто рыбачили вместе и праздники частенько отмечал у них дома. Они даже были внешне немного похожи: оба плотного телосложения, но Джон чуть выше ростом, оба брюнеты и носили небольшую бороду, но характерами были совершенно разными. Хакан работал автомехаником при отеле для туристов, мог найти подход к любому, в то время как Джон был довольно скромным в общении. Но зачем же мама так поступила по отношению к отцу? Непонятно. Следующие несколько дней мальчик плохо спал, все еще не зная как поступить. Так одной ночью он резко проснулся и понял, что не может пошевелиться. Он находился в своей комнате, но все казалось таким чужим. Все что мальчик мог, это осмотреться, надеясь, что это просто сон, но когда посмотрел в сторону двери — его охватил панический страх, что-то смотрело на него из коридора. Мальчик не мог разглядеть его, перед глазами все плыло. Дыхание было затруднено, будто бы что-то давило на грудную клетку, а попытка закричать не удалась, словно рыба — открывал рот, не издавая ни одного звука. На лице застыла гримаса ужаса, учащенно билось сердце. Нечто из коридора все еще находилось там. Все что смог увидеть Болдер — это темное пятно, какой-то странной формы, оно было вытянуто вверх, от него исходила некая вибрация в воздухе. Нечто не шевелилось. Хоть глаз не было видно, но что-то подсказывало мальчику, что оно за ним следит. Так продолжалось чуть более двух минут, Болдер снова резко проснулся и в этот раз по-настоящему. Сев на край кровати перепуганный мальчик пытался понять, что с ним случилось. В доме было тихо, видимо мама снова ночевала у соседа. Вчера, после долгих раздумий, Болдер решил поговорить с ней сначала. Он надеялся, что получит нужные ответы и родители решат эту проблему. На следующий день, встретив Хакана, мальчик проигнорировал его и поспешил домой. Все те отвратительные картины в голове до сих пор мучали его. Мама сегодня была дома, но Болдер не мог набраться смелости для разговора. — Сынок, нам бабушка прислала твои любимые конфеты с лакрицей. Не хочешь выпить чаю с ними? — Да, мам. — Ты чего такой грустный? Что-то случилось? Мальчик вздрогнул, вот шанс начать неприятный разговор, но он его упустил, струсив. — Нет, все хорошо. Просто не выспался, — оправдывался Болдер. — Тогда давай попьем чаю, а потом отдохнешь, — предложила Уннер. Пока они пили чай, Уннер говорила о скором приезде отца и думала, что приготовить к этому моменту. И хотя у мальчика было уже несколько возможностей поговорить о ней и соседе, он так и не смог этого сделать. Вместо того чтобы отдохнуть, мальчик сел за компьютер в поисках ответов на ночной кошмар. Где-то на второй странице поисковика наткнулся на рассказ о сонном параличе, хоть история и не была похожа на его, но общие черты сходились. Он ввел в поисковике определение сонного паралича, которых оказалось довольно много, но суть одна: «Сонный паралич — это расстройство сна, при котором человек осознает, что не может двигаться и говорить», — гласила первая попавшаяся статья. Успокоившись, что это не опасно, Болдер все-таки решил отдохнуть — стресс от внутренних переживаний за семью давал о себе знать. В следующий раз сонный паралич произошел спустя две ночи. Снова резкое «пробуждение», в это раз мальчик ощущал плавные вибрации от стен, стола и шкафа. И по сравнению с прошлым разом ничто не давило на его грудную клетку, перед глазами все еще плыло, но предметы приобретали четкие очертания — шкаф больше не расплывался по стене. И снова тот же взгляд из коридора. Теперь Болдер видел два блеклых белых пятна, напоминающих глаза, а длинный отросток в верхней части существа больше напоминал рога. Мальчик старался лучше рассмотреть его, хоть и боялся. Однако существо не двигалось и похоже не дышало, лишь смотрело на него — то ли изучая, то ли ожидая чего-то. Перед глазами снова поплыло. Стол буквально растекся по полу, а затем и стул. В какой-то момент показалось, что и потолок вот-вот накроет его. Все тело мальчика дрожало в такт вибрации комнаты. Как будто в его крохотной комнате происходил настоящий шторм. В один единственный момент прояснения мальчик четко увидел оленьи рога. Удивительно, настоящие оленьи рога, точно такие же, как в энциклопедии, стоящей на полке. Странно, олени не производили на мальчика страха, скорее были милыми созданиями, живущими в прекрасных лесах. Время тянулось крайне медленно. Вспомнив советы на сайте про паралич, он попытался убедить себя, что все хорошо, это лишь сон и стоит закрыть глаза и медленно досчитать до десяти. Где-то в подсознании, прежде чем очнуться, Болдер почувствовал легкое движение существа. Проснулся он в холодном поту, пытаясь отдышаться, словно после долгой пробежки. В доме было слышно только тиканье часов. И все, чего хотел мальчик в этот момент, чтобы его родители были рядом, но, увы, отца еще не было, а мама… «А где мама?» — подумал Болдер. Сосед Хакан всю ночь должен был работать в отеле из-за большого потока туристов, ожидающих утренний паром. И Уннер не могла заниматься грязными делами с ним. «Так лучше». Спустившись на кухню, он увидел маму, готовящую завтрак. — С добрым утром, мам. — С добрым. Чего это ты так рано проснулся, еще же нет восьми? — удивилась женщина. — Не спится… — грустно ответил мальчик. — Сынок, ты уже несколько дней такой поникший. Что случилось? — Просто… кошмары? — он не знал, как объяснить произошедшее ночью. — Кошмары? Ты уже не маленький, чтобы бояться монстров под кроватью. — Это не то! Я… Я просыпаюсь, но не по-настоящему, и не могу пошевелиться. А в коридоре стоит оно и смотрит, и смотрит, — его трясло от одного воспоминания о монстре. — Это всего лишь сон, не стоит его бояться, — отмахнулась мать, продолжив варить кашу. Так и не получив поддержки, расстроенный Болдер вернулся к себе в комнату, чтобы умыться и переодеться. Ближе к вечеру они получили сообщение от Джона. Он писал, что скучает по ним и будет дома через пару дней. За день до его приезда у мальчика произошел очередной ночной кошмар. И в этот раз существо стояло в метре от кровати. Перед глазами все плыло, но мальчик смог лучше его рассмотреть. Существо было высокое, примерно метра два, изящные бежевые оленьи рога с небольшими ростками лугового василька бледно-розового цвета. Лицо так и не удалось рассмотреть, но оно было полностью черным, глаза действительно оказались белого цвета без зрачков. На существе был надет черный балахон, он закрывал его от шеи и, возможно, до пят. Обездвиженный Болдер не мог увидеть его ноги. Существо вновь не двигалось, пристально смотря на мальчика. На какой-то момент ему показалось, что оно не опасно и просто смотрит с долей любопытства, словно ребенок на открывающийся перед ним мир. Но было что-то печальное в его взгляде. На этот раз он быстро очнулся. На часах было четыре утра. Мысль о том, что существо из кошмара вовсе не злое и не причинит ему вреда в какой-то степени успокаивала его. А те красивые рога с цветами очень понравились Болдеру. «Не могут же олени быть злыми…» — рассудил мальчик и снова погрузился в сон, но уже без кошмара. Утро следующего дня Уннер начала с уборки дома перед приездом мужа. Даже разбудила сына, чтобы он помог. А после уборки ушла на кухню готовить рыбную похлебку и тушеную картошку с солениями. Джон привез много гостинцев семье: начиная от конфет и заканчивая котлетами из медвежатины и вяленым мясом лося. И пока семья обедала, отец рассказывал истории с работы. О том, как один рыбак уснул за ловлей или другой чуть не свалился в воду. Для Болдера отец всегда был самым добрым, заботливым и любящим человеком. Мальчику становилось трудно представить, как отреагирует папа на мамину тайну. Днем Джон повел жену с сыном в маленький ресторан, находящийся недалеко от отеля для туристов. На улицах было много людей, половина из них — туристы, садящиеся на паром, а другая половина — горожане, выбравшиеся в субботу на прогулку. Уже к вечеру, когда семья вернулась домой, к Джону зашел сосед, живущий за пару домов от них, и предложил поговорить снаружи. Они долго о чем-то говорили во дворе. Когда же он вернулся в дом, то был явно чем-то огорчен. — Сынок, иди в свою комнату, нам с мамой нужно серьезно поговорить. Мальчик замер, неужели папа все узнал? И не только он знал о маме и Хакане? — Иди, Болдер, — поторопил его отец. За всем происходящим мальчик наблюдал со второго этажа. Разговор он услышать не смог, но видел, как отец злился, расхаживает по комнате, слушая оправдания-упреки Уннер. Так и не досидев до конца их ссоры, мальчик ушел к себе в комнату, с трудом понимая, что рушится семья. Они не будут вместе. Хоть отец и был добряком, но предательства близкого человека не мог простить. И завтрашний день будет тому подтверждением. С тяжелыми мыслями мальчик лег спать. И ночь принесла ему очередную встречу с чудным существом. Он находился в большом аквариуме, напоминающий его комнату. Все сливалось в одно: потолок со стенами, мебель с полом, а двери будто бы и вовсе не было. А существо… Существо сидело на дальнем краю кровати. Снова смотрело, даже не пытаясь заговорить. Смотрело с таким спокойствием, словно оберегало сон мальчика. И давало возможность Болдеру увидеть его лицо, а точнее оленью морду, покрытую черной, гладкой шерстью, блестящей в блеклом свете луны. Шерсть шла и по шее, скрываясь под балахоном. Глаза были полностью белые, с красноватыми пятнами у слезного протока. Именно сейчас мальчику хотелось столько всего сказать, но не мог. А существо и без этого понимало его. Время будто бы остановилось, хотя прошло всего пара минут. Болдер очнулся от голоса отца, пытающегося его разбудить. Джон сообщил, что мальчику придется пожить неделю у бабушки, пока они с мамой со всем разберутся. Наскоро собрав свои вещи в рюкзак, мальчик спустился на кухню, где его ждала мама с завтраком. Во взгляде женщины читалась грусть. Она молча поставила перед сыном тарелку с кашей и чашку чая, явно думая о чем-то своем. — Мам, все будет хорошо? … С тобой и папой? — он не знал, как спросить ее о вчерашнем разговоре с отцом. Уннер растерялась на подобный вопрос от сына. — Да, конечно. Не беспокойся. Все… будет хорошо, — ответила она, погладив сына по голове. После завтрака, мальчика уже ждал отец, чтобы отвести к бабушке Ларе, живущей на другом конце города, на самой окраине. Эта милая, добрая старушка не часто выбиралась из дома из-за больных ног. А нечастые приезды сына с семьей были словно праздник. Как и ожидалось, бабушка встретила сына с внуком накрытым столом с большим количеством блюд и своим теплым радушием. На вопрос о жене Джон отмалчивался, хоть слухи уже и разлетались по городу, но старушка Лара ни о чем не догадывалась. Все же Джон сказал, что расскажет все позже. После небольшого перекуса, Джон отправил Болдера погулять во дворе, пока он разговаривает с бабушкой о ситуации с Уннер. И, возможно, она даст какой-нибудь хороший совет, ведь у них в городе мало кто разводился, да и старались остаться друзьями, продолжая заботиться о детях. А в это время Болдер бродил у самой кромке воды, пиная ногой камушек, а легкий ветер трепал его волосы. Он осмотрел дом, в котором проведет ближайшее время, ожидая решения родителей. Разведутся ли они? И с кем тогда он останется? Мальчик искренне верил и надеялся, что они все равно будут вместе, а мама больше не будет ходить к соседу. «Как наивно…» — послышалось в его голове. Вечером, после того как ушел отец, Лара отвела внука в уютную комнатку на втором этаже. Стены были кремового цвета, у окна стоял небольшой письменный стол, а в кровати лежал десяток маленьких подушек, сшитых его бабушкой. Но весь этот уют портил вид из окна на старый заброшенный дом, стоящий недалеко от дома Лары. Бабушка рассказывала, что раньше там жила ее подруга с мужем, но пятнадцать лет назад дом признали опасным для жизни, и жильцам пришлось переехать. Вот теперь и пустует, а сносить так никто и не стал. Засыпал мальчик с тревогой, а будет ли и в этот раз существо? Хоть поначалу оно пугало его своим видом, но то спокойствие, с которым появлялось существо, не пытаясь навредить или напугать, ясно давало понять, что оно хорошее. Впрочем, реальных мотивов существа мальчик не знал, так как никто ничего не говорил. Этой ночью Болдер мирно спал без заветных «кошмаров». Всю неделю, пока он был у бабушки, ночи были спокойными — мальчик ни разу не видел существо. Отчасти это его огорчало, за столь малое время он успел привязаться к нему. Особенно за последние два раза, когда тот был у кровати. Потом за ним пришел отец, забирая домой. Как объяснил Джон, они с мамой все же разведутся, а он останется с ней, так как отца часто нет дома. Отец заверил, что всегда будет рядом и с мамой останется в хороших отношениях. — Сынок, может тебе это будет трудно понять, но так нужно. Так будет правильно, — устало сказал Джон. Родной дом встретил мальчика прохладой и чувством пустоты. Ничего не изменилось, но он стал чужим для мальчика. Дом, в котором больше нет папы, приезжающего с работы к любимой семье. Дом, в котором нет милой и такой родной мамы, с ее вкусной едой, в ожидании Джона с работы. Отец оставил его у порога и отправился в очередную командировку. Первая ночь в доме была тревожной, мальчик прислушивался к каждому шороху. К счастью, сегодня мама ночевала дома. Уже по приезду он видел как ей тяжело, хотя она старалась это скрыть. Долгожданная встреча с существом произошла спустя две ночи. Перед сном он долго ворочался, в попытке найти удобную позу для сна. Сегодня мама привела Хакана домой, они весело болтали и пили чай на кухне. Болдер сразу заметил, что сосед пытается поладить с ним, но… зачем? И вот, стоило ему заснуть, как появилось существо. Хоть комната все еще плыла, не было чувства тяжести, и тело ощущалось легким, почти невесомым. В этот раз странный олень двигался, он зашел в комнату из коридора, остановившись у кровати и не решаясь сесть. Существо явно грустило, возможно, из-за долгого отсутствия мальчика или еще из-за чего… Болдеру так хотелось узнать кто оно, как зовут и откуда появилось. Так много вопросов, но нет ответов. Решившись, существо село очень близко к мальчику. И глядя на дрожь существа, на то, как отводит взгляд, Болдеру показалось, что оно волнуется? В следующий момент оно протянуло к мальчику руку, обычную человеческую руку, довольно бледную с розоватыми кончиками пальцев. Существо начало гладить его по голове, спокойно и нежно. И вся грусть в его глазах пропала. Потом оно погладило его по щеке. От всего этого мальчик чувствовал себя словно обласканный котенок, готовый забраться на колени и мурлыкать. От существа пахло ирисом — легкий, сладкий запах, немного древесный, медовый. В следующий раз оно уже сидело рядом. Было тепло и уютно, как в коконе. Мальчик все же попробовал узнать его имя, и хоть это было беззвучно, но существо поняло его. Оно стало вырисовывать какие-то узоры на ладони мальчика. Потребовались немалые усилия, чтобы разобрать их. «Август, его зовут Август…» — улыбнулся Болдер. Перед пробуждением Август подарил мальчику легкий поцелуй в лоб, прикоснувшись к нему черным носом. Спустя пару ночей мальчик все больше привыкал к Августу. Это было даже забавно — он встретил его в августе. А ночи без него стали неинтересны. И хоть они не могли разговаривать, Август всегда мог понять, что тот хочет сказать и в ответ кивал. Так одной ночью Август позволил себе прилечь рядом. Только сейчас мальчик увидел, что тот босой, да и ноги у него вполне человеческие. Но, как и на руках, пальцы были розоватого цвета. Высокому существу пришлось согнуться, чтобы поместиться на этой маленькой для него кровати. Проснулся Болдер с воспоминанием о щекочущем поцелуе в щеку от Августа. Уннер уже несколько дней замечала странное поведение сына. Он все время старался проводить дома, по утрам долго не хотел вставать, а ложился спать все раньше. Постоянно был в своем мире и почти не разговаривал с ней. Забеспокоившись, она вспомнила о кошмарах, о которых он говорил. Вечером Уннер собралась поговорить об этом с ним, но внезапные дела заняли у нее полночи. Ночью Болдер надеялся поговорить с Августом. И, боже, он же так и не назвал своего имени. Когда Август уютно устроился под боком мальчика, тот начал разговор. «Меня зовут Болдер», — в паре сантиметров от его лица беззвучно произнес мальчик. Август довольно прищурился, придвинувшись еще плотнее. «Август, а откуда ты?» — видя нескончаемое любопытство в глазах, он все же попытался объяснить узорами на чужой ладони:

«С далеких полей ириса, цветущими сиреневыми бутонами. Среди холодных скал, и слишком яркого света одинокой звезды. Среди деревьев есть маленькое озеро с кристально чистой водой, а чуть подальше от ирисов растет сад из яблок, груш и апельсинов. В одной из расщелин в скале он и живет». «Ты живешь там совсем один?» — удивился Болдер, на что Август кивнул. — «И тебе не одиноко?» — на это существо ткнулось носом ему в шею, показывая, что не хочет отвечать. «А звезда, почему она одинока? Где остальные звезды?» Снова на чужой ладони вырисовывают узор букв:

«В моем мире звезды рождаются одни, и всю свою жизнь проводят также. Ведь в их темном небе невозможно друг друга увидеть. Кто-то смиряется, а кто-то светит так ярко, отдавая всю себя, лишь бы ее заметили. И его звезда когда-нибудь погаснет, потратив себя на надежду, что она не одна». Закончив свой рассказ, Август дал понять, что на сегодня все. И, легонько ткнувшись носом в губы мальчика, исчез. Проснулся Болдер в слезах, эта история с Августом и со звездой была слишком грустной. Он не мог и не хотел представить, как это жить в полном одиночестве столько времени, без надежды на что-то. — Сынок, что с тобой? Тебе приснился кошмар? — Уннер зашла в комнату сына. Закончив свои дела, она проходила мимо комнаты сына и заметила, что с ним что-то не так. Он лежал неподвижно на спине, о чем-то говоря, затем резко проснулся, а из глаз текли слезы. — Нет, все хорошо, просто… Все хорошо, — оправдывался мальчик. — Ты уверен? — не унималась мать. — Да, правда! — Ну ладно. Спи сынок. Уннер вышла из комнаты, намереваясь утром отвезти сына к врачу. Терапевт немного поспрашивал мальчика о его самочувствии и направил его к неврологу. Тот уже начал более подробно его опрашивать, уточнил не было ли в последнее время у него стрессовых ситуаций. Тогда Уннер кратко рассказала о ситуации в семье без подробностей и Хакане. Врач успокоил мать, что на фоне переживаний у ребенка случился сонный паралич. «Это не опасно», — заверил он ее. Выписав несколько витаминов для сна и выдав направление к детскому психологу, врач закончил прием. Старясь следовать всем предписаниям врача, Уннер отгородила сына от любых стрессовых ситуаций, контролируя прием витаминов. Но чем лучше становилось Болдеру, тем более грустным он был. Он больше не видел Августа. *** Спустя пять лет у Болдера не было ни одного сонного паралича, но та детская привязанность к Августу осталась. Даже нервы при подготовке к экзаменам, а также их сдаче, не привели к сонному параличу. Витамины он уже давно не принимал, а походы к психологу ограничились одним месяцем. Джон часто приезжал к сыну, а мама продолжала жить с Хаканом. Ему так и не удалось поладить с Болдером, последний скорее смирился с его присутствием в жизни мамы. Через неделю после восемнадцатилетия Болдера, мама заявила, что они с Хаканом собираются пожениться. И как бы это не нравилось сыну, он поздравил ее. Возможно еще тогда, в детстве, он не понимал отцовских слов о том, что «так будет правильно», но сейчас вполне с этим согласился. С Хаканом, но никак не папой Хаканом, мама будет счастлива. Ночью что-то пошло не так, он снова проснулся обездвиженным. Но где Август? Болдер беспокоился, появится ли он снова, спустя столько лет? Ведь он даже не попрощался с ним тогда. Возможно, он обидел его? И как там Август в нескончаемом одиночестве, напополам с угасающей звездой? Он стоял в углу комнаты, неимоверно печальный, исхудавший. Его Август столь сломанный. Они оба смотрели друг на друга, как в первый раз. Мальчик вновь беззвучно позвал его по имени, на что тот слабо кивнул, медленно приближаясь. Такого грустного, разбитого и родного Августа хотелось обнять. Оба молчали, не зная с чего начать. Болдеру так хотелось рассказать об этих пяти годах, о том, что он скучал, о том, что… так и не решился бы сказать. И спросить о многом — об ирисах, о чертовом фруктовом саде, о звезде и о нем, особенно о нем. Чудом умудрившись шевельнуть рукой, Болдер накрыл ей руку Августа. Сейчас не нужно разговоров. Одинокое существо посмевшее надеяться на лучшее, как когда-то и отчаянная звезда, наконец-то не одно. И пусть звезда погасла, упав среди ирисов, она зажгла надежду и в Августе, смотрящем на нее. И пусть они видятся лишь ночью в течение нескольких минут, тот любознательный мальчик и грустное существо счастливы просто быть рядом.