Эти цветы на твоем теле

"Этот мир так устроен. Каждому человеку нужен человек. Тот, кто та самая защита, опора, стена. Тот, кто знает тебя чуть ли не лучше, чем ты сам. Тот, кто примет все твои недостатки и просто полюбит за то, какой ты настоящий, без всех масок и прочего маскарада. Он не будет требовать у тебя ничего взамен. Ведь он твоя родственная душа. И судьба решила сделать людям самый прекрасный, но одновременно с этим свой самый губительный подарок – связать двух людей, которые должны быть вместе. Да как красиво всё придумала. Твои самые любимые цветы появляются на коже твоей родственной души, буквально прорастают сквозь нее. По этим чудесным цветам, их бутонам и лепесткам ты обязательно поймешь, кто этот человек, что судьба подарила тебе. Ты не сможешь ошибиться и, конечно же, встретишь своего соулмейта." Эту радужную историю рассказывали всем детям в детстве родители, говорили, что они когда-нибудь встретят ту самую или того самого, кто будет любить и оберегать. Но детишки выросли, и детские сказки вдребезги разбились о несбывшиеся мечты и надежды. Оказалось, что соулмейты могут вовсе и не встретить друг друга. Оказалось, что люди могут умереть, так и не прожив со своей родственной душой ни единой секунды своей жизни. Оказалось, что всё те же люди могут ошибиться, просто не понять, кто на самом деле твоя истинная пара, и прожить себе отмеренное совсем не с тем человеком. Осознание этой жестокой правды для Тони отразилось внезапным, но точным ударом под дых, словно выбило из легких весь кислород, потому что его чертовы цветы, дурацкие закрытые лилии так и не дали своих ростков ни в 15, 18, даже не в 20 лет. И в то время, пока остальные радовались тому, что их растения уже начали проявлять себя, а у счастливчиков уже вовсю распускались букеты на теле, Старку оставалось лишь ждать и с какой-то непривычной для себя самого тоской смотреть на тех самых счастливчиков и надеяться, что когда-нибудь и он встретит свою истинную пару. Время шло, а лилии всё так же, словно на зло, не давали ростков от слова совсем. Сначала мама Тони говорила, что это нормально, что он ещё встретит свою родственную душу, ведь она с его отцом – Говардом – встретилась, когда тому уже было 30, а ей 24, он успокаивался и переставал думать об отсутствии соулмейта, как о проблеме. Но какое-то время спустя всё равно мысли о том, что он один, посещали его всё чаще, а цветы на телах отца и матери лишь сильнее напоминали об этом. Даже несмотря на то, сколько лет они уже вместе, чудесные нарциссы, какая ирония, цвели на теле Марии, то же самое происходило и с Говардом, только в отличие от своей жены, на нем распускались невероятно красивые, такие любимые женщиной и ее сыном, пионы. А потом произошла та авария, где погибли родители и больше некому стало утешать Тони, он больше не мог любоваться волшебными цветами и абсолютно весь мир рухнул, выбивая любую почву из-под ног. Он до сих пор помнил то ужасное, страшное чувство, когда внутри образовалась огромная дыра, которую ничем не заткнуть. Помнил ту дрожь в руках, а еще свой собственный крик и боль, что казалось, разорвет легкие изнутри, ему казалось, что от этой боли крошатся кости, а он ничего не может сделать. И это страшное, огромное чувство съедало его, он будто бы был не собой, будто всё, что вокруг – лишь плод его больного воображения, что это сон, но никак не реальность, и он почти убедил себя в этом, пока не понял одного - если это сон, то почему же он не заканчивается? Следующие несколько недель прошли для Старка в беспросветном тумане, словно он шел на ощупь и вокруг никого, ни единой души, которая бы могла помочь ему выбраться из этого состояния или хотя бы подсказать прогноз погоды, чтобы знать, когда наступит хотя бы один ясный день. Всё, что запомнил будущий глава компании было смутным и по-настоящему болезненным. Сначала опознание, потом похороны. Тони помнил те события до мельчайших деталей, но одновременно с тем не помнил совершенно ничего. Это сломало его, спрятало все слабости и чувства глубоко внутри, чтобы больно больше никогда не было, он обрек себя на жизнь без любви, добровольно отказался от своего соулмейта, которого похоже и нет вовсе, раз даже в такой момент он не рядом. *** Время шло и вот Энтони Старк – гений, миллиардер, плейбой, филантроп, один из Мстителей с идеальной женщиной рядом. Что еще нужно для счастья? Ничего. Так думал Тони, когда все-таки решил дать шанс их отношениям. Пеппер – прекрасный человек, чудесная женщина, та, которая нужна была в его жизни всегда, и он благодарен ей за всё, что она сделала для него. Она вытащила его из болота постоянных коротких интрижек, встреч на одну ночь. Она помогла ему с компанией, взяв управление на себя, уберегла от возможного банкротства. Заставила бросить пить и работать меньше, потому что даже супергероям нужен нормальный отдых и сон. Она научилась принимать его, мириться с его недостатками, а Тони в ответ пытался сделать для Поттс всё, потому что она – одна из немногих, кто заслужил этого. Он думал, что его невозможно любить, что он обречен на жизнь без любви. Даже несмотря на то, что они не являлись соулмейтами, лилии на теле Старка так и не дали ростков, а орхидеи на бедрах Вирджинии дали несколько побегов, что означало лишь, то, что она встретила своего соулмейта, а ему и на 46 году жизни это так и не удалось, они решились на то, чтобы быть вместе. В мире уже бывали такие случаи, когда партнеры ошибались и проживали свою жизнь не со своим соулмейтом или когда не смогли найти свои родственные души, решили начать другие отношения. Тем более Пеппер была не против, говорила, что не желает уходить и искать свою истинную пару. Но правда лишь в том, что Поттс была. Она ушла в один из вторников, когда всё те же самые орхидеи зацвели на ее коже, а потом она призналась, что нашла своего соулмейта, и Тони не стал её держать, отпустил, а после прочитал в её глазах сочувствие и благодарность. Старк поставил крест на себе совсем, если уж не с Пеппер, значит, ни с кем другим. Среди Мстителей никто особо не распространялся о своих метках, потому что это было слишком больно даже для таких сильных и стойких, как они. Не найти свою пару или лишиться её было таким же наказанием, как и подарком. Было тяжело осознавать, что ты на всю жизнь останешься один, что рядом с тобой никогда не будет любимого человека, но это давало и свое преимущество, уходя на любую из миссий, можно было рисковать всем – своей жизнью, потому что терять было нечего, не было того, кто бы ждал тебя по ту сторону. Было известно всем лишь о том, что у богов – Локи и Тора – отметок – цветов не было, потому что, как они говорили сами, судьба не властна над теми, кто видит её насквозь. Старк же знал еще о некоторых Мстителях. Однажды Стив рассказал, что его цветы – белоснежные тюльпаны на плечах – говорят ему лишь о своей ненормальной родственной душе. Лепестки время от времени опадали, но потом вырастали вновь, словно его соулмейт постоянно балансировал на грани жизни и смерти, только первые несколько лет выдались относительно спокойными, лепестки тогда не опадали, но самым главным на данный момент было то, что они продолжали давать побеги, а значит, Капитан Америка со своей парой встретился. На агенте Романофф, той самой Наташе, ростков не наблюдалось вообще. Старк видел её закрытые метки в виде алых роз на ключицах, когда они переодевались на одну из миссий. И он не знал, радоваться ему, что он не один такой "неправильный" не нашел свою пару, или пропитаться к Черной Вдове ещё большим уважением и сочувствием, ведь он, как никто другой, знал, что значит никогда не повстречать свою родственную душу, но она, похоже, не нуждалась ни в том, ни в другом, решив, что так будет проще - просто смириться и жить дальше. О метках Брюса и Клинта не знал никто, они скрывали их от чужих глаз. Было непонятно: либо их пары скончались, либо они так и не увиделись с ними, хотя был возможен вариант, что их родственные души умерли ещё до встречи. До встречи, которая, возможно, не состоялась или не состоится никогда вообще. Все для Мстителей меняется, когда Старк вместе с Беннером решают создать Альтрона, это оказывается их самой большой ошибкой, которая навсегда изменила их команду. Сначала мутанты – брат с сестрой, которые так сильно и отчаянно ненавидят его, готовые отомстить ему любой ценой, лишь бы перестать мучиться воспоминаниям прошлого, лишь бы заполнить ту самую пустоту в груди, которая разъедала и самого виновника смерти многих невинных людей. И ему действительно жаль, потому что Ванда и Пьетро совсем неплохие, они просто запутались, повзрослели слишком рано, потеряли самых важных людей в своей жизни – родителей. Тони чувствовал, что вина лежит целиком на его плечах и она, как страшный тяжелый груз, давила на них, все многочисленные ошибки словно придавливали мужчину к земле, сжимали легкие, ребра, не давая сделать ни единого вдоха. И этот вес на плечах, казалось, увеличивается с каждым днем, потому что то, сколько боли было в глазах семьи, а точнее того, что от нее осталось, Максимофф и то, сколько той же боли было у Наташи с Клинтом, заставляли Старка ненавидеть себя еще больше, даже тогда, когда казалось, что ненависть к самому себе не может быть настолько огромной. Но он ненавидел, потому что помнил, помнил абсолютно всё от и до. Помнил, как сама Черная Вдова, такая стойкая, непоколебимая, словно это она из железа состоит, а не костюм Старка, выдохнув от бессилия настолько, что плакала в ванной перед зеркалом, наплевав на то, что дверь в нее так и не закрыла. Она плакала, не веря своим глазам, потому что на острых ключицах те самые чертовы красные розы начали распускаться. Она встретила своего соулмейта, она его нашла. Только потом, после той ужасной битвы в Заковии, когда Альтрон был повержен, а Алая Ведьма перешла в команду Мстителей, они смогли открыться друг другу. Оказалось, Наташа любит полевые цветы, в особенности васильки. У Ванды синие васильки обвивают тонкие запястья. Ещё он помнил Бартона и то, как через всю его грудь, а если быть точнее, начиная от сердца, но об этом знал только сам Клинт и Наташа, переходя на руки, произрастали нарциссы, они цвели. Такие яркие, красивые бутоны распускались на коже, стремясь заполнить всё тело собой и теперь все могли лицезреть метки Соколиного Глаза, потому что скрыть их было невозможно, теперь все знали, что Лора никогда не была его соулмейтом. Всё рассыпалось в той же Заковии, когда Пьетро защитил свою родственную душу от пуль ценой своей жизни. Любой, кто видел это, мог бы поклясться, что столько боли, бушующей в глазах Бартона, он не видел никогда. Казалось, что его разорвет на части от того, что он чувствовал, когда забирал тело парня, когда читал в его взгляде чистую невинную влюбленность, когда проводил пальцами по открытому участку кожи на шее, где давала свои ростки метка, любимые цветы Клинта – нежно - розовые лилии. Как же так угораздило? У Клинта семья – жена, дети, свой дом, а у него нарциссы рвутся сквозь кожу, цветут, пахнут, потому что этот скороход влюбился в него с первого, черт возьми, взгляда, а потом спас его жизнь, и тогда всё те же самые нарциссы, их потускневшие лепестки начали опадать в то же мгновение, как Пьетро сделал свой последний вдох. Теперь у Бартона не только семья, но и израненная душа и это болезненное, тянущее чувство в груди, прямо там, откуда цветы брали свое начало. Всё, что осталось ему после смерти своей родственной души - шрамы и рассказы Ванды о том, каким был её брат, что любил, что терпеть не мог совсем, она показывала ему свои воспоминания о том времени, что провела с мальчишкой с пепельными волосами. Теперь Бартон знал, что Максимофф обожал нарциссы, но еще больше лилии на своей шее. Проходит год и вот, вроде бы, всё начинает налаживаться, но всё как всегда летит к черту, когда вводят новый закон – "Акт о регистрации супергероев", который вынуждает Мстителей раскрыть свои личности и принужденно работать только на правительство. Старк соглашается, потому что слишком много смертей произошло, слишком много людей потеряли своих родных, слишком много боли он видел. Слишком. Много. И он всё никак не мог отделаться от мысли, что именно по его вине всё это случилось, что это он виноват во всех ужасных вещах, поэтому он подписывает. Подписывает, потому что так будет лучше. Вот только Кэп окончательно и бесповоротно против. — Сам подумай, что будет, если нас пошлют куда-то против нашей воли? И не пошлют туда, где мы будем нужны? — говорит Стив в свою пользу на обсуждении. Сэм считает это правильным. Сэм идет за Роджерсом. Вижн, Роуди и Наташа встают на сторону Тони, последняя смотрит на Ванду, в её печальные глаза. Когда Барнс оказывается в камере, а Т'Чалла жаждет мести за убийство своего отца, Стив пытается договориться с Тони, и у них почти получается, если бы не Ванда "под арестом" и Наташин взгляд, полный тоски. А потом всё происходит слишком быстро – тот самый психолог, обесточенное здание, код, освободившийся Зимний Солдат, попытки остановить, удержать. — У вас 36 часов максимум, — разрезает воздух строгий голос генерала Росса и команда Старка начинает искать союзников. Тони оказывается в Куинсе довольно быстро, также быстро он находит нужный адрес, знакомится с Мэй – тетей Питера Паркера, идеально держит лицо, когда ест кекс с финиками, хоть и терпеть их не может. Ожидание юного супергероя не затягивается надолго, поэтому уже спустя каких-то 20 минут он сидит в комнате парня и рассказывает о Германии и Капитане. Питер от чего-то легко соглашается. Мужчина не думает о возрасте паучка, когда берет его в свою команду, а уже через несколько часов, перед самой битвой корит себя за то, что втягивает в их борьбу подростка. Старк включает мозги и следует здравому смыслу, когда Роуди получает травму, он винит себя во всем случившемся, не может простить Романофф за то, что отпустила проклятых Роджерса и Барнса, не может понять, как Вижн – идеальный механизм, собственное творение, оказался таким несовершенством, не понимает, откуда в нем эти чувства, способность делать ошибки. Когда Тони узнает, что Барнс не совершал того ужасного преступления в Вене, когда понимает, что это подстава от Земо, то злится на себя за то, что не поверил Стиву. Тогда он летит за ним, чтобы помочь, стараясь не думать о плененных Мстителях и их связях между родственными душами, которая у каждого уже была. Способность трезво мыслить улетучивается в тот момент, когда он видит ту запись, на которой Зимний Солдат хладнокровно и жестоко расправляется с его родителями. Он видит, как убивают его родную мать. Нет, не так. Как убивают самую светлую, прекрасную, добрую, любимую женщину – его маму. Сердце разрывается на части, а Старк, похоже, окунается с головой в тот день, когда единственный свет померк в его жизни. Он словно снова очутился на похоронах своих родителей, его будто вновь прошила та острая, невероятно сильная, заглушающая абсолютно все чувства и эмоции – боль, она прошила его позвоночник, колко отозвалась в ребрах, а после один лишь гнев заполнил разум. Ничего внутри не осталось, ненависть сожрала всё с потрохами, даже не подавилась, до того сука живучая. Железный Человек сражается с Капитаном Америка, Зимним Солдатом. Удары обрушиваются на каждого, но первый так ослеплен своей яростью, что бьет с оглушительной мощью, бьется так, как никогда раньше. Желание мести застилает всё перед глазами, ему кажется, мир остановился только на этом чертовом убийце, оружии Гидры. Ему хочется вспороть ему глотку, отомстить за родителей, хоть чем-то заполнить эту огромную дыру внутри, заглушить эту кричащую боль. Стив пытается докричаться до Тони, объяснить, что всё это совершал совсем не Джеймс, а тот, кого подсадили ему в голову. Он не виноват, он бы никогда не сделал этого, он не такой. Роджерс знает это на сто процентов, он бы душу отдал за него, так сильно уверен в его преданности, в его любви. Но Старк глух и слеп, он не слышит, не видит, только наносит удары один за другим, стараясь уже, наконец, расправиться с Зимним раз и навсегда, поэтому Кэп защищает, бросается на рожон, лишь бы Баки остался жив. — Тебе не понять! Он мой соулмейт! — кричит Стив в сердцах, когда Барнс лежит на холодном бетоне без сознания и уже без своей металлической руки. И вправду у того на щиколотках цвели любимые цветы Капитана, как напоминание о том, что война закончилась – подснежники, такие же белоснежные и чистые, как те самые тюльпаны на собственных плечах, которые Тони видел не раз. Слова Роджерса бьют по-больному, задевает за самое живое, что есть в Железном Человеке, цепляются за его вечное одиночество, он находится в ступоре буквально секунду, но и её достаточно для того, чтобы суперсолдат повалил его на твердый бетон, достаточно, чтобы разбить шлем, достаточно, чтобы сломать реактор, а вместе с ним и человека внутри костюма. Тони Старк остался один. Роджерс бросил щит, а вот своего друга, теперь уже родственную душу, забрал с собой. Тони Старк остался там, в одиночестве, осознавая, что это он один единственный – сломанный и неправильный, раз даже Барнс заслужил своего человека, а он нет. Тони Старк возвращается на базу абсолютно разбитым и опустошенным. Таким, словно его сердце вынули из груди, как когда-то реактор. Словно всё то же сердце раздробили, превратили в крошку, как и кости. Всё потому что костюм, может быть, и железный, но человек внутри него, совершенно, точно нет. Жизнь главы компании Старк Индастриз меняется в один момент, в один короткий момент. Она переворачивается с ног на голову. Словно снег посередине лета, в июле и мужчина ничего не может поделать с собой и сердцем, которое застучало, как бешеное, отдавая в висках. Это произошло, когда Тони клятвенно пообещал себе никогда и никого больше не подпускать к себе слишком близко, чтобы эта близость не могла ранить его. Когда он, наконец, смирился с отсутствием соулмейта в своей жизни окончательно и насовсем, поняв, что Вселенная решила обделить его, решила, что он не так сильно и нуждается в чувствах, сделала ошибку где-то в его днк-коде, чтобы уж наверняка. — У тебя лилии ростки дали, — последнее, что сказала Наташа перед тем, как исчезнуть, перед тем, как правительство открыло на неё "охоту", потому что теперь она была такой же преступницей, как и Роджерс и все остальные, кто находился на его стороне. Сначала Старк подумал, что это был болезненный укол, не иначе. Подумал, что так она мстит за Ванду, за то, что она не рядом, за то, что ей пришлось биться против своей родственной души. И мужчина принимает это на удивление спокойно, пока не выходит из душа и не встает около зеркала, желая не проверить слова Романофф, а скорее убедиться в обратном. Но когда он встает к зеркалу спиной, расправляет плечи и оборачивается, чтобы взглянуть, то не может поверить не то, что своему отражению, но и своим глазам. Ему кажется, что он попал в сон, самый хороший сон из всех, что он видел, но как только он осторожно касается пальцами первых побегов, понимает, что не спит. Чертовы лилии на лопатках потихоньку оживали на его спине, маленькие ростки уже прорывались сквозь кожу и это миллиардер от чего-то находил диким, таким до одури нереальным, что хотелось кожу с себя сорвать и во всё горло заорать, да так истошно, чтобы вся накопленная боль от одиночества наконец-то вышла из него, словно яд, которым его накачивали в течении всей жизни. Когда это произошло? Почему он ничего не заметил? Почему не почувствовал? Мысли путались в голове, пока на их место не пришла звенящая тишина и шум в ушах. Старк медленно опустился на пол и крепко зажмурил глаза, закрывая лицо руками. Это не может быть правдой, просто не может. Это просто невозможно, потому что он уже убеждался в этом и ни раз, что для таких, как он истинных пар просто нет в природе в принципе. Но, кажется, мир сошел с ума, или это он сошел с ума, или чертова Романофф. Кто-то из них точно свихнулся, раз цветы на его теле буквально ожили, раз он встретил своего соулмейта. Как оказалось, "ожившие" цветы на коже не были главной проблемой мужчины, наоборот, он теперь каждый день смотрел в зеркало на свою спину, на лопатки, на бутоны и листья, что проклевывались сквозь тонкую кожу, они жадно искали света, свою родственную душу, и теперь Тони мог смотреть на свои уже открытые метки и ощущать в груди какую-то странную легкость, словно дышать стало в разы легче. Проблемой номер один в списке миллиардера стоял поиск своего соула, а если точнее, ему нужно было понять, кто именно являлся его половиной, а это было ужасно сложно. Во-первых, потому что он понятия не имел, в какой именно момент лилии дали свои первые ростки и при встрече с кем это произошло. Во-вторых, слишком много людей побывало в его жизни за этот относительно короткий промежуток времени, хотя, конечно, большинство всё же исчезло из его окружения, но легче от этого не становилось. Наоборот, у Старка даже не было возможности хоть с кем-то обсудить этот вопрос. Все, кто мог бы ему помочь, значились в графе "преступники". Оставалось только вспоминать и анализировать, когда же это могло произойти, а самое главное – с кем. Единственное, за что Тони мог зацепиться это цветы, у его соулмейта должны были дать побеги пионы, те самые, которые так обожала его мать - Мария. Воспоминания накатывают жгучей волной, это совсем не то, о чем бы мужчина предпочел бы думать сейчас. Но он всё равно встает, подходит к своему мини-бару, наполненный дорогущим алкоголем и решает дать себе слабину хотя бы сейчас. "Последняя" – думает он, прежде чем опустошает бутылку коньяка. Решение всех проблем Тони Старка появляется абсолютно внезапно, так же как и они когда-то. И имя этому совершенно безумному, по-детски наивному, совсем юному решению – Питер Паркер. Сначала мужчина не понимает, что происходит, когда обнаруживает столько сообщений и звонков, но потом до него доходит, не без помощи Пятницы, конечно, что это тот самый Человек-Паук, школьник – Питер Паркер, к которому он, между прочим, сам пришел, точнее, прилетел в Куинс, и ведь повез ещё на разборки с кэпом в Берлин. В своих голосовых сообщениях парень тараторит, рассказывает о том, как спас котенка, помог старушке и ещё какие-то мелкие геройства совершенно без остановки. И если поначалу это напрягало Старка, иногда даже раздражало, а от бесконечного потока слов болела голова, то со временем он привык, слушал отчеты Питера каждый вечер, но так ничего и не отвечал. Тони и не заметил, когда стал ждать очередного вечера, чтобы прослушать новые сообщения от своего "протеже". Не заметил, как стал мониторить каждое передвижение паучка после занятий в школе, особенно, когда тот находился вне дома, очевидно, на патруле. Что мужчина запомнил очень четко это, когда он в один из вечеров, как обычно, собирался прослушать отчеты парня, но очень удивился, не обнаружив ни одного входящего. Было пусто, совершенно ничего. Старк находился в замешательстве всего несколько секунд, как громкий стук в окно вдруг очистил абсолютно все его мысли, потому как за ним находился никто иной, как Человек–Паук. Питер был без маски, а половину его лица заливало кровью. Тони, не мешкая, открыл окно и впустил паучка в комнату. — Мистер Старк, простите. Я не хотел, так получилось. Промахнулся, не удержался и вот, — начал тараторить Паркер, как заведенный. Он говорил что-то про тетушку Мэй, что она ни в коем случае не должна видеть его в таком виде. Пока он говорил, его шатало из стороны в сторону, было видно, что ему тяжело продолжать удерживать себя на ногах, поэтому Тони немедленно вызвал штатного врача, который находился на базе двадцать четыре часа в сутки. Под конец своей безостановочной болтовни Питер всё-таки не выдержал и упал бы на пол, если бы мужчина вовремя не подхватил его и не уложил на диван в гостиной. Через несколько минут около Паркера находился врач, который обрабатывал его раны. Оказалось, что у мальчишки рассечена бровь, именно поэтому было столько крови, так же у него была разбита губа, хорошо, что хоть сотрясения удалось избежать. Обо что он так приложился? Травматолог дает рекомендации по поводу покоя, хорошего крепкого сна и отдыха, просит Питера появиться для снятия швов, только потом, убедившись, что парень перед ним не имеет больше никаких травм, уходит. Паркер молчит, а Старк подсаживается рядом с ним на диван, около его ног. — Рассказывай, кто тебя так, — разрушает тишину первым Тони, — Только оставь свои сказки про то, что это вышло случайно кому-нибудь другому, но уж точно не мне, — продолжает он, будучи уверенным в том, что паук не захочет говорить правду и начнет отпираться. Парень молчит, но под тяжелым взглядом мужчины сдается и делает глубокий вдох. — Их было четверо, они грабили банк, — на удивление спокойно начал Питер. — Я почти остановил их, но они сбежали, я погнался следом за ними, связал двоих паутиной, но один из них отвлек меня и вот, — он обвел свое лицо рукой, показывая, что стало итогом. — Простите, Мистер Старк, я, правда... — Всё в порядке, пацан, — не дал договорить ему Тони и похлопал его по колену в утешительном жесте. — Просто в следующий раз будь осторожнее и не берись за то, что тебе пока не по плечу. Ладно? — темные карие глаза тепло смотрят на Питера, и он кивает в ответ. — Вот и славно, а теперь отдыхай, карапуз, посмотрим на твою паучью регенерацию. *** Старк не понимает, что именно, изменилось в их отношениях после того случая, но что-то изменилось точно. Иначе, как объяснить то, что паучок стал появляться в башне, иногда, чтобы сделать уроки, потому что сегодня дома Мэй собирается со своими шумными подругами, а иногда просто, просто так, потому что соскучился. Мужчина и не против вовсе, а наоборот, он даже показывает парню мастерскую и (о боже мой!) разрешает работать здесь с ним. Сказать, что Питер счастлив – ничего не сказать. Да он на седьмом небе! Вон сидит на столе всё в той же мастерской рядом с Тони, светится, как солнышко, болтает без умолку о всякой ерунде, рассказывает про школу и про скучную домашку, а ещё про Флэша, который уже честно в печенках сидит, так Паркер выразился. Старк слушает, работает, а уголки губ так и тянутся вверх, потому что от чего-то рядом с мальчишкой ему легче, буквально дышится легче, он не чувствует себя таким одиноким, если где-то под боком вертится паучок. Наверное, поэтому у него так быстро появляется своя комната на базе, поэтому он перетаскивает туда часть своих вещей, начиная жить практически на два дома. Наверное, именно поэтому они начинают вместе смотреть фильмы в свободные вечера, играть в приставку, а еще завтракать по утрам, если выходило так, что Паркер оставался на ночь. И да, мужчина даже просит перестать Питера выкать и сменить старческое, как говорил он сам, "Мистер Старк" на обычное и простое "Тони". Сначала парень смущается, упирается, никак не может привыкнуть, но вскоре всё-таки свыкается и начинает называть Тони по имени. Вот сейчас Питер сидит в излюбленной мастерской, делает домашнее задание по физике и иногда бросает взгляд на Старка, который увлеченно разрабатывает макет какого-то нового и полезного изобретения. Паркер же находился в нерешительности, он очень хотел поговорить с Тони о теме, которую ни с кем не мог обсудить – о родственных душах. С тетей Мэй парень поговорить об этом не мог, потому что её соулом был дядя Бен, а вскрывать старые, зажившие хоть и не до конца, раны, Питер не хотел совсем, а Нед ещё не встретил свою пару, чтобы они могли поговорить об этом вместе. — Тони, — наконец-то собравшись с силами, позвал мужчину парень, — Ты уже встретил своего соулмейта? — прямо спросил Питер, прежде, чем он подумал, что о таких вещах не спрашивают так сразу и в лоб, что следовало бы начать как-то отстранено, но что сделано, то сделано, как говорится. Кажется, он жил именно под таким девизом. Старк в тот же миг замер, было видно, как напряглась его спина под футболкой. Паркер гулко сглотнул, опасаясь, что спросил слишком личное и уже хотел идти на попятную, но мужчина опередил его. — Да, — коротко ответил он, прежде чем повернуться к Питеру лицом и окинуть его взглядом, — А ты почему интересуешься? Неужели карапуз повстречал свою единственную? — Тони мягко улыбнулся и взгляд его смягчился, когда паучок слегка смутился из-за последнего его вопроса. На самом же деле его совсем не радовал тот факт, что у Питера может кто-то появиться, и он совсем не понимал, откуда взялось это странное острое чувство собственничества по отношению к мальчишке, во всяком случае, он старался прятать это куда-то глубоко внутрь себя, чтоб не суметь его даже потом отыскать. — О, нет, нет, — замахал руками Питер в знак отрицания. — Просто интересно, ничего такого, правда, — начал оправдываться он, но увидев, что мужчину позабавило его поведение, тут же расслабился и продолжил. — А какие цветы ты любишь? Старк был сбит с толку этим вопросом, потому что уже думал, что парень начнет спрашивать его о чем угодно, но только не об этом. Думал, что он спросит о том, кто его соул, почему он нигде о нем не распространяется, какие цветы растут у него и всё в этом духе, но вопреки всему Питер решил спросить о том, что любит Тони, какие цветы ему нравятся. — Пионы, — опережая ход своих мыслей, сказал мужчина, едва уловив, как дрогнул учебник по физике в руке Паркера. *** После того разговора о родственной связи они больше не разговаривали, и Тони находил это правильным, потому что просто не смог бы слушать, как Питер рассказывает ему о том, как встретил свою истинную пару. Да, за прошедшее время чувство собственничества и ревности по отношению Старка к мальчишке выросло до каких-то космических пределов. Он просто не мог видеть Паркера с кем-то другим, не мог даже представить. Когда он приехал, чтобы забрать его после школы домой, то заметил вместе с какой-то девчонкой, Лиз вроде бы, они мило о чем-то болтали, а потом и обнялись на прощание. Сказать, что Старка это потрясло – ничего не сказать, его затопила такая дикая ревность, что ему показалось, что он сейчас выскочит из машины, заберет паукообразное себе и спрячет абсолютно ото всех, кроме тети Мэй, конечно. Слава Богу, что Питер вовремя заметил мужчину, и Тони не пришлось приводить свой план в действие. Тогда Старка потрясло не только это, но и его отношению к этому. Да и вообще Питер вызывал у него огромный спектр различных эмоций и чувств. У такого равнодушного и саркастичного миллиардера щемило в груди от нежности, когда паучок обнимал его при встрече или когда его голова лежала у него на коленях во время просмотра какой-то легкой комедии, тогда ему казалось ещё чуть-чуть и он запустит руку ему в волосы, погладит, поиграется с прядями, а мальчишка совсем не будет против. Тони прошибало разрядами тока, когда Питер накрывал его руку своей в знак поддержки, когда он склонял свою голову к его плечу и находился так близко, что у Старка, кажется, сердце разрывалось от того, как часто стучало. Питера хотелось защищать, его хотелось беречь, укрыть от всего плохого, что есть в мире, чтобы он никогда ни в чем и ни в ком не разочаровывался, чтобы он всегда улыбался так по-детски, наивно, с любовью ко всему. Хотелось, чтобы ему никогда не было больно, чтобы никто не посмел даже думать о том, чтобы ранить его. Тони искренне хотел видеть его улыбку, хотел прикасаться, вдыхать его запах. Это было похоже на помешательство, но это не пугало, наоборот, притягивало к себе словно магнитом. А ещё Паркер возбуждал, это было пиздецки неправильно, но это было правдой. В свои 16 благодаря укусу радиоактивного паука, Питер выглядел так, будто всю жизнь был спортсменом, иначе не скажешь. Накаченный пресс, подтянутая фигура, рельеф мышц и абсолютно ахуительная задница. Старк был вынужден дрочить в душе после каждой их совместной тренировки, каждое движение парня, игра мышц под футболкой, сбитое дыхание, капли пота, стекающие по идеальному юношескому телу, заставляли мужчину чувствовать невыносимую тесноту в штанах. Питер. Питер Паркер. Самое безумное, что происходило с Тони за последние несколько лет, а он и не сопротивляется этому безумию вовсе. *** Мужчина поднимался на свой этаж после того, как, наконец, приехал со встречи совета директоров в Старк Индастриз, куда его буквально силком затащила Пеппер, потому что, по её словам, компания Тони Старка не может существовать без Тони Старка. Он был вымотан распинаниями перед директорами, обсуждением проблем и их скорейшем решении. Он устал. Просто устал. Возможно, это было и незаметно для окружающих, которые привыкли видеть его веселым, бодрым, бросающим колкости направо и налево, но было абсолютно точно заметно Питеру. Стоп. Питеру? Паркер стоял в гостиной на личном этаже мужчины и не то, чтобы Тони был удивлен, нет, у паучка был вход во все помещения базы, за исключением личных апартаментов Мстителей, но вход к нему всегда был для него открыт. Тони не был удивлен, даже несмотря на то, что парень стоял перед ним в одном халате, что тоже являлось чем-то обыденным, потому что Питер всегда ходил по базе в халате после душа. Тони не был удивлен, просто что-то во взгляде мальчика заставило остановиться напротив него и послушно замереть, что было абсолютно Старку несвойственно. — Пит, всё хорошо? — спросил мужчина, когда они простояли в тишине несколько минут, а парень всё ещё смотрел на него своим взглядом, наполненным каким-то смешанным чувством, который Старк совершенно не способен был понять. — Да, всё хорошо, — начал Питер, подходя ближе к мужчине и о боже, Старк готов был поклясться, что голос его слегка дрожал, а в глазах плескалась такая огромная нежность, но вместе с ней ещё и огромный страх, что у него разрывалось сердце, когда он смотрел в них, — Тони, — мягко выдохнул парень и то, с какой осторожностью и трепетом коснулся лица Старка, заставило последнего потерять дар речи и, кажется, перестать дышать. Паркер провел пальцами по его скуле, опустился ниже по щеке, погладил пальцами щетину на лице мужчины, подошел ближе, прижался к его телу, провел кончиком носа по шее, вдохнул запах кожи и робко поцеловал куда-то в челюсть. Наверное, в этот момент Старк окончательно потерял контроль над собой, потому что он тут же буквально впечатал Питера в себя, не оставив между ними пространства вовсе. Теперь он мог утыкаться носом в шоколадные пряди и вдыхать, вдыхать и ещё раз вдыхать в легкие запах его волос. — Тони, — ласково позвал его Питер и, высвободив запястья из крепкого захвата его рук, которые он держал у себя на груди, только благодаря своей невероятной паучьей силе, отстранился и теперь оказался на расстоянии двух шагов от Старка. Тот смотрел на него так голодно, хищно, жадно, так сильно хотелось забрать его себе, так сильно хотелось вернуть паука обратно, ближе к себе, что ощущать его, чувствовать его тепло. — Помнишь, ты сказал, что твои любимые цветы это пионы? — спросил парень и, дождавшись кивка в ответ на свой вопрос, продолжил. — Тогда посмотри на меня. Он скинул с себя махровый, белый халат, оставаясь абсолютно нагим перед Старком. Глаза его блестели от застывших в них слез, руки слегка дрожали, а сердце стучало так быстро, что ему даже показалось, будто оно его сейчас разорвет на части от этих бешеных ударов по легким. Старк смотрел на него совершенно безумно, он словно не дышал, только смотрел и старался прийти в себя, потому что у Питера, такого прекрасного, невероятно красивого в полумраке, начиная от тазобедренных косточек, поднимаясь выше, до самых ребер распускались те самые пионы. Любимые цветы Тони. Они были такими, о каких он даже мечтать не мог, нежно-розовые смотрелись на бледной коже мальчишки так хорошо, настолько идеально, будто он был рожден специально, чтобы именно их стебли, их лепестки и бутоны расцветали на его теле. — Тони? — поняв, что молчание затянулось, а мужчина не выходит из состояния шока, подал голос Питер, с которым он так и не справился, и тот предательски дрогнул, выдавая его с потрохами. Вместо ответа Старк преодолел расстояние между ними в те мучительные два шага, подался вперед и Паркера поцеловал. Коснулся его губ своими, провел по ним языком и получив согласие в виде полураскрытых розовых губ и мутного, темного, абсолютно возбужденного взгляда, проникнул языком в его рот, распробовав, наконец, Паркера на вкус. Он ощущал неопытность юноши так же сильно, как и желание сделать поцелуй ещё более жарким. Так, чтобы искры из глаз и взрывы звезд на периферии сознания. Но у Тони прямо сейчас мир взрывался тысячами ярких созвездий, когда Питер запускал свои пальцы в его волосы, когда пытался снять его пиджак, а после и галстук. Перед глазами всё плыло, а мозги отключались, поэтому Тони не знал, когда он успел дотащить Питера до своей спальни на руках, не знал, когда вся его одежда оказалась на полу, а взгляд Паркера буквально начал плавить самого Старка. Они целовались, целовались со всей страстью, со всей прыткостью, присущей подросткам в 16. Их зубы сталкивались, языки сплетались, и было так до одури хорошо, так до одури правильно, так горячо, жарко, словно между ними плавится воздух, а ещё было мокро, глубоко. Было так, как никогда ни у кого до этого не было. Теперь Старк понимал, почему говорят, что секс со своим соулмейтом самый лучший, потому что этот секс самый искренний, настоящий, он буквально кричит о любви, соединяет их одной нитью, связывает и сплетает между собой так крепко, что они никогда друг друга больше не отпустят. Потому что нет ничего лучше, чем эти розовые губы, бархат молочной кожи, самые прекрасные пионы на свете под ребрами. Нет ничего более возбуждающего, чем эти громкие пошлые стоны, изгибы юношеского гибкого тела, эта потрясающая теснота, глубина внутри этого идеального тела. Это было чем-то таким личным, интимным, только для них двоих, потому что я люблю тебя. Люблю тебя, я бесконечно счастлив, что тебя наконец-то нашел. Останься, пожалуйста, останься. Я умру без тебя. Я умру за тебя. У Питера на коже яркие засосы, метки, оставленные Старком, его пальцы в волосах, поцелуи, всё его тело в его поцелуях. Нежно - розовые пионы. У Тони полосы на спине, синяки на плечах от супер - паучьей силы, на груди лежит самый дорогой ему человек. Тони подходит к зеркалу на следующее утро, поворачивается к нему спиной, застывает на месте, кажется он самый счастливый человек на Земле. Вселенная и не думала обделять его.

Лилии на лопатках расцвели.