цвет твоей любви

Цвет твоей любви Джеймс всегда не мог понять почему все сравнивают его с отцом. Почему он должен быть сыном своего отца. Он всегда хотел выбраться из тени знаменитого Гарри Поттера. И это, то самое, что стало причиной их ссоры необычайно жарким, для Туманного Альбиона, летом после сдачи всех ЖАБА и Выпускного. Спустя столько лет он не понимал, почему так разозлился на отца тогда. Нет, скорее не помнил. Может это был простой юношеский максимализм, а может что-то другое или это было, потому что Гарри Поттер всегда лез не в свои дела. В то лето он собрал все вещи и с тяжелым сердцем, глядя на слезы матери, поссорившись с братом и сестрой, покинул отчий дом. И к вечеру, стоя на крыльце дома Люпинов, не решался постучаться. Джеймс не хотел обременять жизнь Теда и Мари-Виктуар. “Что ты, Джимбо, я всегда рад тебе”,- сказал Тед Люпин, той ночью, сидя с рюмкой огневиски у камина. Он всегда понимал Джеймса. И порой Джиму кзалось, то что Люпин был его братом больше Альбус Северус. Но всегда быстро прогонял эту мысль. Потому что Тед Люпин был его, так сказать, как бы не сентиментально это не звучало, он был его родственной душой. И всегда думал, что никогда не найдет такого же человека, как Тед. Но Джеймс Сириус Поттер был жутко неправ. Это было самое глубокое заблуждение в его жизни. Спустя три года в далеком Салеме, он посмотрел в эти лиловые холодные глаза и почувствовал, что пропал. Этот запах лаванды и морского бриза, пропечатавшиеся в ее кожу, тонкие, хрупкие запястья и эти прикусанные, до крови, пухлые алые губы свели его с ума. Амелия Мари Джексон была такой, такой... Джеймс всегда не мог найти нужные слова, чтобы описать ее. После того задания от МАКУСА мисс Джексон словно прописалась в его жизни. Общие друзья, один любимый бар, одни и те же развлечения. Порой он приходил в бар только чтобы найти эту белокурую, кудрявую голову с самыми прекрасными глазами на свете. И всегда присаживался к ней. Порой они разговаривали обо всем на свете, а иногда, если кто-то не был в настроении, просто молчали, попивая сливочное пиво. И однажды, в один из таких вечеров, он пригласил ее на прогулку в парке. Она удивлено на него посмотрела своими лиловыми и улыбнувшись сказала: “Определенно, да, мистер Поттер”. А на следующий день он увидел ее в красивом, воздушном в платье цвета лаванды, стоящей рядом с большим дубом. Это все было так естественно, как будто они гуляли так всю жизнь. Шутили, смеялись и без умолку разговаривали. Он узнал так о ее работе с волшебными животными, о практике в разных странах, о школьной жизни, об ее хобби и увлечениях и очень мало об ее семье, лишь, то что она много лет с ними не связывалась. Она рассказывала, что ее семья была одной из самых древних и чистокровных семей Магической Америки. А она узнала о его практике здесь, как он устроился на работу в Отдел Магических Международных Отношений и о том как поссорился с родными. Она лишь удивленно на него посмотрела и сказала, что между ними много общего чем кажется. И впервые назвала его по имени. Его как будто пробило током. Настолько лаконично и естественно звучало его имя на ее языке. Джеймс улыбнувшись попросил лишь почаще называть его по имени. Амелия вдруг остановилась и прибилизившись к нему в нескольких ничтожно маленьких сантиметрах между его губами прошептала: «Если только будешь называть меня Амелией». Джеймс смотрел как двигались ее пухлые губы и что-то щелкнуло в голове, заставив медленно наклониться и поцеловать. Их первый поцелуй был таким пьянящим, лишавшим воли, что они оторвались только через пять минут, когда глотку начало распирать от нехватки воздуха. А потом долго стояли прижавшись друг к другу, тяжело дыша попутно вдыхая запахи друг друга. Так спустя год Амелия Мари Джексон стала Амелией Мари Поттер. Они поженились на Кипре под шум морских волн, в компании шафера, подружки невесты и магического священника. Еще через год, возвратившись от очередной командировки, он застал ее спящей в ее любимой кресле-качалке с белым кардиганом на плечах в их Нью-Йоркской квартире. От тогда подошел к ней, сел на пол перед ней и стал вглядываться в ее родное, самое любимое лицо. Ее ресницы затрепетили, она открыла глаза и сказала лишь одну фразу: «Пожалуй, через несколько месяцев мне придется оставить работу». Он недоуменно посмотрел на нее словно, как бы дожидаясь ответа. А она решила все одним жестом. Лишь положив руку на живот. Джеймс в ту же секунду все понял и взяв ее на руки, стал вертеться вокруг своей оси. Он станет отцом. Он. Станет. Отцом. А Амелия лишь радостно смеялась, крепко обнимая его. И вот спустя четыре года, приняв решение переехать в Англию, потому что истек срок его работы В МАКУСЕ. Они стояли возле большого дома в пригороде Лондона. Их нового дома. -Как тебе, Кесси ?,- спросила, наклонувшись к дочери, его жена. -Жить можно, - коротко ответила бойкая Кассиопея Вирджиния Поттер. Кассиопея Поттер была взрывом, неуловимым прыгучим шариком, с характером Джеймса, его черными волосами, с его носом с маленькой горбинкой. А от матери ей достались лишь кучерявость волос, пухлые алые губки, доброта ко всем животным и насекомым, а также удивительно красивые лиловые глаза. Которых он любил бесконечно сильно. Он потрепал ее кучерявую головку и поцеловал в лоб, а его жена лишь смотрела на него с бесконечной любовью, такими же удивительно лиловыми глазами.

<center>

</center>