Я Белого Волка ищу

      Солнечный свет. Ненавижу солнечный свет.       Веки нехотя открываются, и мой сонный взгляд тут же напарывается на изгиб чужой шеи, в которую я утыкаюсь носом.       Три дня прошло.       Я устало выдыхаю. Все это время мы то и делаем, что трахаемся. Снова и снова, еще и еще. Чертов бесконечный марафон. Почти без сна и передышек. Как это случилось?       Запах Акиры дразнит ноздри - снова. Мое тело предает меня всякий раз, как я вдыхаю этот аромат. Чертова течка напрочь сносит голову. Обоим. Возбуждение не оставляет тела в покое, и с каждым разом становится только сильнее. Впрочем, удовольствие тоже - последний оргазм был таким ярким, что я и не помню, что делал и говорил в тот момент. В голове осталась лишь ослепительная вспышка наслаждения, которая засветила пленку с ценными кадрами, и теперь их невозможно просмотреть. Но больше так продолжаться не может - мне нужно отдохнуть. Хотя бы немного. Мое тело просто не выдерживает столь бурного ритма.       - Акира.       Мужчина рядом со мной морщится, недовольно отворачивая лицо от окна. Его рука, обнимающая меня за талию, прижимает меня крепче к обнаженному торсу. Грудь к груди. Жарко. Липко. Тесно. Мне нужно расстояние!       - Акира!       - Ммм... - тяжелые веки нехотя ползут вверх, и я встречаюсь с его темным, затуманенным сном взглядом. Карие радужки вздрагивают, как только зрачки ловят меня в свое поле зрения и быстро расширяются, затапливая янтарные озера. Тихий свист - Сузуки втягивает воздух в легкие сквозь плотно сжатые зубы, и я тут же упираю ладони в его грудь, не позволяя навалиться на себя и вновь утянуть за собой в мир удовольствий.       - Нет.       - Твой запах сводит меня с ума, - опухшие ото сна и бесконечных ласк губы упрямо прижимаются к моей скуле. Акира, даже толком не проснувшись, вновь принимается покрывать поцелуями мое лицо, и я с трудом сдерживаю себя, чтобы не попасться в его ловушку. - Какой ты ненасытный.       - Я ненасытный? - шиплю я гневно, накрывая рот мужчины ладонью. - Прекрати это.       - А кто еще? Это ведь ты меня разбудил.       - Чтобы ты отпустил меня! - пытаясь отодвинуть любовника подальше от своего лица, фыркаю я в ответ. - Если бы я попытался выбраться сам, ты бы попросту придавил меня к кровати!       - И куда ты собрался? - вздергивает бровь ублюдок, хватая меня за запястье и отводя мою руку в сторону от своего лица.       - В душ! - рычу я, сощурившись. - А еще... у нас закончились продукты.       - Продукты?       - Я закупался для себя. И не рассчитывал на еще один рот! - в голове вспыхивает сцена секса на кухонном столе, прямо во время ужина, и я начинаю еще активнее толкать мужчину в грудь. - Вставай! Одевайся и езжай за покупками!       - С какой это стати? - возмущенно хмурится мужчина.       - Потому что у меня течка, придурок, - приподнявшись, шиплю я в губы мерзавца. - Или хочешь, чтобы меня перетрахали все живущие в округе Альфы?       Ревность, что разом вспыхнула на дне чернильных зрачков, удивила меня. Хотя, нет, удивила - мягко сказано. Я даже замер, с интересом разглядывая исказившееся в эмоциях лицо мужчины. Наверняка, Акира сам не понял, что ощутил в этот момент, зато среагировал на мое заявление мгновенно и соответствующе:       - Пусть только взгляд кинут в твою сторону - глотку перегрызу.       Я от шока дар речи потерял. Настолько устрашающе это прозвучало, что по коже пробежали мурашки. Это не пустые слова. Он действительно сделает это. Руку даю на отсечение. Это так... о, боже. Нет! Стоп! Сейчас мне нужен душ!       - Тогда езжай, - хмыкаю я, наконец-то, отпихивая от себя упрямца. - А мне нужно в душ.       - Я весь пропах тобой, - замечает Акира, откидываясь обратно на подушки. Я вижу краем глаза, как покрывало на его бедрах приподнимается, и тут же соскакиваю с кровати. - А у нас дверь сломана. Не хватало еще привести за собой гостей.       - Не у нас, а у меня! И это ты ее сломал! - напоминаю я, рывком открывая шкаф и хватая чистое полотенце с полки. - Поднимайся! Я не могу продолжать это безумие на голодный желудок.       - В таком случае, я позвоню Юу. Пусть привезет еды.       - Кому? - бросаю я быстрый взгляд из-за плеча.       - Школьному другу. У него сегодня выходной.       - Альфе? - выдыхаю испуганно, распахнув глаза. - С ума сошел?! Даже не думай...       - У него есть истинный, - зевает Акира, лениво потягиваясь. - Так что твой запах ему до лампочки.       Я молчу, вновь отворачиваясь. Плохо верится в то, что этот самый Юу легко проигнорирует Омегу с течкой. Но если Сузуки был серьезен в отношении других Альф, волноваться мне не о чем. Ведь так?       - Тогда посмотри дверь.       - Что на нее смотреть? - не понимает мужчина. И это окончательно выводит меня из себя.       - Я сказал: посмотри что можно сделать с дверью!       Я бросаю на хищника непреклонный взгляд, и Акира, к моему удивлению, медленно поднимается с кровати. Он недобро щурится, но все же хватает с пола свои брюки, чтобы одеться и спуститься вниз. Даже странно: слишком уж послушный. Но сейчас мне не до этого.       - Инструменты в чулане. Первый этаж, дальняя дверь слева, - вынимая из шкафа чистые вещи, быстро инструктирую я несносного волка и без оглядки выхожу из спальни.       Лишь оказавшись под душевой лейкой, я понимаю, насколько сильно мне не хватало этого в последние дни. Голова начала работать только этим утром, и я был искренне рад этому простому факту: все это время мозг упрямо отказывался включаться в происходящее, уступив место голым животным инстинктам. Именно они и направляли нас обоих, взяв тела под свой строгий контроль. Я не помню большую часть проведенного вместе с Сузуки времени, например: когда мы успели обчистить мой холодильник или как справляли нужду. События просто выпали из памяти, словно их никогда и не было, и все, что я помню - секс. На кровати, на полу, на столе, на тумбочке у зеркала... стоя, лежа, сидя. В спальне, в кухне, в коридоре, на лестнице. И всякий раз кончался связкой и оглушительным оргазмом, от которого у обоих темнело в глазах. Это было настоящее безумие, неконтролируемое, неукротимое, сбивающее с ног. Словно ничего человеческого в нас не осталось. Даже мысли в звенящих головах не отличались одна от другой: "хочу", "еще", "мой"...       Я сдавленно мычу, чувствуя как щеки заливает румянцем стыда, и упираюсь лбом в прохладный кафель душевой кабины. И даже если моя память меня подводила, в одном я был уверен точно: мы так и не нашли время, чтобы элементарно помыться. Об этом говорил стойкий запах наших тел, въевшийся в мою кожу намертво, запах секса и... Я раздраженно морщусь, чувствуя стекающую по моим бедрам влагу. Смотреть вниз мне не хочется, и я предпочитаю закрыть глаза. Сперма Акиры... сколько ее во мне? А сколько ее осталось на сбитых простынях, во время недолгого сна? Мы ведь почти и не спали все это время. Слово не уставали вовсе в погоне за удовольствием. А сам Акира? Он ведь был совершенно невменяемым! Дикие глаза с расширенными зрачками были лишены всякой разумности, намека хоть на что-то человеческое. Акира совершенно не отдавал отчета своим действиям, потерявшись в своей похоти. В этом был виноват я и мой запах во время течки - Сузуки просто не мог сопротивляться. Единожды отпустив себя, он больше не приходил в сознание, поглощенный своим животным началом, и я даже не мог себе представить, что будет дальше. Сейчас, когда страсть немного поутихла, позволив нам отдышаться, я не знал, чего мне ждать от этого избалованного и эгоистичного ребенка в следующий миг, и меня обуревал страх перед этой неизвестностью. Но боялся я вовсе не Акиру. Я боялся самого себя и своей тяги к этому мерзавцу, тяги, которая лишала меня сопротивления, переворачивая мою прежнюю жизнь вверх дном, полностью перечеркивая все то, чего я добился в своей жизни собственными силами. Моя мораль, позиция в отношении Альф, воля и убеждения пошли прахом, и я уже не чувствовал себя собой - самодостаточным, уверенным в себе мужчиной, которому никто не нужен. Словно я предал самого себя, вступив на запретную территорию, поддался чужому влиянию, полностью разрушив себя прежнего. Прогнулся под того, кого яростно ненавидел... Прогнулся под Альфу, который, я уверен, никогда не будет считать меня равным себе. И я стану для него очередной игрушкой, достижением, которое он сочтет, как должное, отнесясь с пренебрежением к моей жизни и свободе. Неужели я все потеряю из-за него? Вот так просто, одним разом?       - Дьявол!       Я судорожно вздыхаю, пытаясь взять себя в руки. Нет уж. Я не согласен на роль его раба! Подумаешь, перепихнулись разок-другой! Кого это вообще волнует? Я не позволю ему помыкать мной, как вздумается! И раз уж он ворвался в мою жизнь, снеся ведущую в нее дверь с петель... я в долгу не останусь.       Кивнув самому себе, настроенный решительно на борьбу с кареглазым ублюдком, я отдаю все свое внимание водным процедурам. Яро растирая кожу мочалкой, вспенивая шампунь на спутанных волосах, я мысленно поношу Акиру всеми известными мне ругательствами, чтобы окончательно прийти в себя. И как только мне это удается, а пена смывается с тела теплым потоком воды, я выбираюсь из душевой кабины с полной уверенностью в своих силах и намерениях, но...       Сразу же наталкиваюсь на вошедшего в ванную комнату без приглашения блондина. Рейта замирает возле дверей, окидывая меня долгим потерянным взглядом, и я не сразу догадываюсь прикрыться полотенцем, не готовый к столь внезапной встрече с хищником.       - Научись стучать прежде, чем войти, - гневно шиплю я на ублюдка, срывая с крючка чистое полотенце и быстро обматывая им бедра. - Я еще не закончил.       - Татуировки...       - Что?       Я с подозрением кошусь на мужчину, отходя в сторону - не стоит терять бдительность, особенно сейчас. Однако Акира не выглядит, как настроенный на охоту дикий зверь, и это заставляет меня насторожиться.       - Твое тело покрыто татуировками.       Я непонимающе смаргиваю, остановившись возле умывальника. А после до меня наконец-то доходит:       - Неужели ты не заметил этого раньше?       - Нет, - честно отвечает Акира, рассматривая меня так, будто впервые видит. И я вновь вспоминаю о том, что все проведенные вместе дни прошли для мужчины так же, как и для меня самого - в белом тумане, за стеной голых инстинктов и желаний. Но больше, чем потерянность в его взгляде, меня позабавил неприкрытый испуг, отразившийся в его зрачках против его собственной воли: до Акиры, наконец, доходит, что произошло между нами в то злополучное утро.       - Что я сделал?       Сузуки делает шаг навстречу ко мне, и я интуитивно вжимаюсь поясницей в бортик раковины. Чайные глаза волка еще раз пробегают по моему телу в изучении, отчего я тоже невольно опускаю взгляд вниз. Ох, точно. Следы. Синяки, укусы, засосы - рассыпались на моей коже бесчестным количеством, напоминая обоим о слепой страсти, в которой мы утопали все эти три долгих дня и ночи.       - Я совсем не помню, как оставлял их... - Сузуки протягивает ко мне руку, и я крупно вздрагиваю от прикосновения к своей груди, накрывшего кончиками пальцев один из ярких, налившихся кровью укусов. - Я никогда не делал ничего подобного прежде.       Голос мужчины подрагивает от переполняющих его эмоций, и я с удивлением поднимаю взгляд к его озадаченному лицу. Кажется, это правда. Он никогда не терял контроль над собой, так же, как и я, и это вгоняет Сузуки в ступор. Насколько же сильна связь истинных? Неужели это навсегда?       - Поверить не могу.       - Животное, - хмыкаю я в ответ, перехватывая кисть Акиры своей и отводя ее подальше от своего тела. - И меня за собой утянул. Какого черта ты вообще приперся в мой дом? Я ведь сказал тебе, чтобы ты оставил меня в поко...       - Не строй из себя недотрогу! - тут же скалит зубы волк, придвигаясь ближе и нависая надо мной подобно черной грозовой туче. - Пусть я и не помню всего, что успел вытворить за все это время, но то, что тебе это нравилось...       - У меня течка, придурок! - срываюсь я в гневном порыве, не желая проигрывать избалованному мальчишке. - А ты...       Взгляд Акиры мгновенно меняется. Черные, секунду назад полные раздражения зрачки вновь расширяются, заполняясь похотью на чернильных донцах, и я испуганно дергаюсь в сторону, надеясь избежать очередной вспышки страсти между нами. Но Акира, все еще удерживающий меня за руку, грубо дергает меня назад, на себя, отчего я спотыкаюсь и падаю прямиком в его объятия, тоже чувствуя рождающееся в теле возбуждение.       - Нет!       - Черт... Ты такой шумный. Упрямый, своевольный, наглый мальчишка! - рычит Сузуки мне в лицо, тяжело дыша. - И откуда в тебе столько желчи, Матсумото? С таким отвратительным характером...       - А кто в этом виноват?! - не сдерживаюсь я, вскидывая голову к искаженному гневом лицу. - Думаешь, вам, Альфам, все дозволено? Рожденные с золотой пустышкой во рту, уверенные в том, что весь мир принадлежит лишь вам одним... тебе не понять, какого это: быть Омегой, игрушкой в руках сильных мира сего, безвольной покорной марионеткой, чьи чувства и мысли никого не интересуют! Я всю жизнь положил на то, чтобы добиться признания этого окостенелого, старомодного общества, потом и кровью проложил себе путь к свободе, независимости и равенству! Сколько боли и унижения я испытал, рожденный Омегой, сколько слез выплакал, пытаясь доказать самому себе, что я не раб, не какая-то вещь, созданная специально для таких, как ты! Я человек, Акира! Со своими желаниями, чувствами и стремлениями! И я не стану подчиняться тебе просто потому, что родился тем, кем родился! Плевать, что между нами было, плевать на истинную пару, на чужое мнение и законы природы! На все плевать! Я не позволю тебе сделать меня своей покорной безделушкой!       Акира вздрагивает, ошеломленно уставившись на меня, и я сам, наконец, высказавшись, замираю в чужих руках, чувствуя себя смертельно уставшим от всего этого дерьма. Злость берет свое, и я сам не замечаю, как по моим щекам прокатываются горькие слезы безысходности, слезы позора и нежелания мириться с судьбой, такой жестокой по отношению к Омегам, что хочется закрыться от всего мира, отгородиться от его законов раз и навсегда, в гордом одиночестве, зато - свободным и вольным в своих мыслях, речах и действиях. И пусть это покажется Акире смехотворным и глупым, я все равно...       - Я вовсе не собирался сажать тебя на цепь.       Голос Акиры вновь нарушает возникшую между нами тишину, и я чувствую, как он касается пальцами моей щеки, чтобы повернуть к себе мое лицо. Мне приходится вновь встретимся с ним взглядами.       - Это правда - до встречи с тобой я не особо задумывался о жизни и роли Омеги в обществе, но... у меня и в мыслях не было превращать тебя в свою игрушку. Ты привлек меня именно таким: свободным, гордым, упрямым и непокорным. И другим ты мне не нужен. Ломать тебя под себя, держать на коротком поводке... я не хочу этого. Совсем не хочу!       Сузуки вновь хмуриться, стирая большим пальцем влажную дорожку с моей щеки, и от этого жеста я мгновенно теряюсь: Акира не давил на меня, не призывал на помощь свою природную силу, не испускал феромонов, лишающих свою жертву воли. Он и вовсе не предпринимал никаких попыток сломить меня. Вместо этого он ломался сам, в прямом смысле этого слова. Обескураженный, потерянный и ошарашенный, он был так ласков со мной, словно держал в своих руках хрупкую хрустальную статуэтку, которая могла рассыпаться на осколки при любом неосторожном движении. Это сбивало с толка.       - У меня нет намерений перекроить тебя на свой лад. Это правда, и все же... вместе с тем я не намерен и отпускать тебя. Ты можешь кусаться и царапаться, сколько душе угодно, ругаться, отталкивать меня от себя, бежать прочь сломя голову. Сопротивляться изо всех сил, как и прежде. Делай, что хочешь, как хочешь, сколько хочешь! Можешь даже разорвать меня на части в своем упрямстве! Можешь не признавать нашей связи, тяги друг к другу, чувств и произошедшего между нами безумия. Врать самому себе, что это временное помутнение рассудка, глупая ошибка, причина которой течка или что-то еще в этом духе... Я все стерплю. Я, черт возьми, готов к этому, как никогда и ни с кем прежде! Я готов и на большее. Ведь ты сводишь меня с ума одним лишь взглядом в мою сторону. Каждым едким замечанием в мой адрес, каждым пренебрежительным жестом. И что бы ты ни делал, я не могу отказаться от тебя, яростно желая твоего общества. Я приму на себя все: и твой гнев, и твою ненависть к Альфам, и твое нежелание мириться с судьбой. Твой характер и совершенно невозможное, возмутительное поведение рядом со мной! Но, что бы ты ни делал, что бы ни говорил и думал - я не отпущу тебя. И если тебе претит сама мысль о том, чтобы принадлежать кому-то... как насчет того, чтобы обладать кем-то?       Я ошарашенно смотрю на мужчину, в глазах которого проявляется твердость в высказываемых им намерениях по отношению ко мне. И не успеваю понять, что Акира имеет в виду под последней фразой, как Сузуки сам отвечает на свой же вопрос, прижимая меня к своей груди так крепко, что у меня перехватывает дыхание:       - Если ты не хочешь принадлежать мне - я стану тем, кем ты будешь обладать. Всецело и безвозмездно. Такой расклад тебя устроит?       - Я не... что?       - Давай, - Акира жарко выдыхает на мои губы, низко склоняясь надо мной, и я окончательно теряюсь в его прямом взгляде на меня. - Скажи это. Скажи то, что так взбесило тебя, когда ты услышал эту фразу из моих уст. Скажи, и я соглашусь с тобой. "Ты - мой"!       Подавившись воздухом, я на какое-то время замираю в его руках без движения, силясь переварить сказанное. Это было... так странно. Так ново и непонятно, что совершенно не вязалось с моим прежним пониманием этого жестокого мира и такого же беспощадного общества, загнавшего Омегу в тупик. Из-за того, что я всю жизнь слышал из чужих уст совершенно иное, вновь и вновь унижающее меня и мое происхождение, навязывающее мне чужой образ мыслей и правила поведения, я не мог вот так сразу осознать, что есть и другая жизнь, другой, отличный взгляд на нее и царящую в ней иерархию. И потому слова Акиры казались мне бредом сумасшедшего, чем-то неприемлемым и неправильным, чего не должно существовать. Не здесь и не с нами. Но как только до уставшего мозга доходит, что Сузуки имел в виду, а его искренность проникает в мое сердце, растопив его, разрушив все выстроенные вокруг него барьеры, я понимаю: с ним все будет иначе. Не так, как я привык думать. Не так, как я привык видеть. Не так... как диктовало мне общество, погрязшее в своих идеалах и страстях. И я поверил. Поверил этому мужчине, впервые в жизни поверил Альфе. Потому что точно знал: Сузуки Акира не разбрасывается пустыми словами направо и налево. А если сказал - не откажется от них, чего бы ему это не стоило. И поэтому...       - Ты - мой.       И словно в подтверждении моих слов, Сузуки с улыбкой утыкается носом в мое плечо, покорно склонив голову в согласии.       - Как ощущения? - тихо спрашивает он у меня спустя пару минут тишины, во время которых я, тяжело дыша от переживаний, смакую сказанную мной только что фразу.       - Недурно, - нехотя мычу я в ответ, сам не заметив, когда успел запустить пальцы в спутанную копну чужих волос. Приятные ощущения под пальцами успокаивают, и я делаю глубокий вдох, втягивая в легкие исходящий от Акиры запах.       - "Недурно"? - хрипло шепчет он в ответ, ведя носом по моей шее, и я мелко вздрагиваю от невинной ласки, сжимая вытравленные краской волосы мужчины в кулаке.       - Именно, - подтверждаю я, чувствуя, как мужчина улыбается, прижимаясь губами к чувствительному месту за ухом.       - И правда, так мог ответить только Таканори Матсумото.       - Не нравится? - скалюсь я в ответ, на что получаю чувственный поцелуй в скулу, от которого мгновенно мутнеет в глазах. Черт. Этот мерзавец...       - Нравится. Даже слишком.       - Я... только что из душа, - напоминаю я уже не так уверенно, вновь сбиваясь с дыхания. До окончания течки еще несколько дней, и пусть мы немного пришли в себя после первой волны наваждения, нам ничего не стоит броситься в нее вновь, отдавшись своим животным порывам. Возбуждение прокатывается по телу жаром с новой силой, больше не сдерживаемое тяжелыми думами, и мне кажется, что на этот раз все будет еще хуже.       - Да, я чувствую, - бормочет Акира в ответ, с шумом втягивая в себя запах моего тела. - Пахнешь восхитительно.       - Что с дверью? - словно пытаясь схватиться за последнюю возможность сбежать от дикого пса, спрашиваю я, на что Акира коротко кивает.       - На месте. Правда, пришлось повозиться со щеколдой... черт.       Волк резко останавливается, словно опомнившись, и низко рычит мне на ухо в недовольстве.       - Что?       - Юу.       - Какой Юу? - не понимаю я, почти переступив грань между осознанностью и все поглощающей страстью.       - Должен приехать с продуктами.       Я быстро смаргиваю, когда Акира, с трудом и большой неохотой, отстраняется от меня, собрав в кулак почти уснувшую глубоко в груди силу воли. Его затуманенный взгляд жадно обводит мое лицо, замечая на нем печать вожделения, и мужчина с жалобным стоном отворачивается от меня, крепко зажмурившись.       - Иди вниз. Я приму душ и спущусь тоже.       Я резко встряхиваю головой, словно желая сбросить с себя едва не накрывшее меня вновь наваждение. Я уже успел забыть о том, что к нам вот-вот нагрянут гости, и если бы не хваленая стойкость моего... любовника, мы бы точно попали впросак, поддавшись своим низменным желаниям.       Любовник.       Это слово застревает в моем мозгу, едва возникнув в нем, и я на миг теряюсь, впервые использовав его по отношению к самому себе. Прежде у меня не было никого, кого я мог бы назвать вот так, и это было совершенно новое чувство для меня. Новое, странное, но такое приятное, что я невольно улыбнулся самому себе, вновь и вновь повторяя его про себя, сверля взглядом напряженную спину мужчины напротив. Любовник...       - Мой.       Акира вздрагивает, услышав меня, и низко рычит в ответ, с силой сжимая кулаки.       - Черт, Матсумото!       - Как ощущения? - передразниваю я мерзавца, тихо подходя ближе и касаясь губами его выпирающей под гладкой кожей лопатки. Волнение смешивается с чувством собственности, отчего мои пальцы начинают мелко подрагивать, а сердце - ускоряет свой ход. Оказывается, владеть кем-то очень приятно. Так же приятно, как и знать, что этот кто-то соглашается с тобой, полностью вверяя свою судьбу в твои руки. Это сводит с ума... - Акира.       Его имя ложится на мой язык так легко и гармонично, словно я всю жизнь только и делал, что повторял его, и я жарко выдыхаю на бледную кожу мерзавца, окрыленный этими противоречивыми чувствами.       - Акира.       - Прекрати.       - Мой.       - Твою мать! - мужчина резко оборачивается ко мне, взвинченный до предела, и грубо вжимает меня спиной в выложенную кафелем стену. Холод обжигает кожу, но это только подливает масла в разгорающийся внутри меня огонь. И стоит Акире вжаться в мою грудь своей и протолкнуть колено между моих бедер, как весь мир тут же утопает в белой дымке желания, срывая с обоих последние тормоза. Губы встречаются с губами, руки оплетают тела тесными объятиями, и мы вновь теряем свое осознанное "я", поддавшись неукротимой жажде обладать друг другом целиком и полностью. Единственное, что я успеваю сделать до того, как окончательно "отключиться" - толкнуть Акиру в душевую кабину, провернуть ручки кранов и наспех настроить температуру хлынувшей на нас воды.       И к черту Юу.