"Снято!"

Эйдан знал, что когда-нибудь этот день настанет. Но совершенно его не боялся. В сцене своей гибели он просто отчаянно сражался, потом, поверженный, упал на землю рядом с трупами врагов. Он услышал над собой яростный крик Дина, потом почувствовал его теплые руки, сбитое дыхание и громкие удары сердца. Дин еще пару раз взмахнул мечом, а затем они вместе упали – куда, Эйдан не знал, потому что лежал с закрытыми глазами и изо всех сил изображал погибшего. Когда прозвучало слово «Снято», Тернер подскочил, радостно хлопнул О’Гормана по плечу, тут же что-то съязвил, но тот хмуро поднялся и молча ушел. Эйдан же остался стоять с открытым ртом, недоуменно глядя ему вслед, а потом повернулся к «дядюшке»: - Что это с ним? - Не знаю, может, просто ты умер, да и его убили? – Ричард еще не вышел из роли и смотрел на него печальными глазами Торина. Тернер пожал плечами и забыл об этом. Но вечером вспомнил. Потому что Дин заперся в своем трейлере и не отвечал. Даже на его зажигательную песенку про веселых мертвецов и обещание напоить настоящим ирландским виски никак не отреагировал. Тернер пошел к Ричарду – но и тот не хотел с ним говорить, лишь отводил глаза, смотря куда угодно, но только не на него. - Слушай, я что, так паршиво сыграл, что меня все.. – Эйдан вцепился в рубашку Серкиса. – Они прячутся от меня, а еще родня называется! - Идем, - почему-то с окаменевшим лицом сказал тот и потянул за собой в монтажную. – Смотри, как ты паршиво играешь... Нет, играл он неплохо. По крайней мере, самому Эйдану даже стало себя жаль, и вспомнилась-пригрезилась острая боль, на миг пронзившая сердце оттого, что он умирает. Вот Кили красиво упал от удара меча орка, и его глаза медленно закрылись. Вот раздался рык Фили, который преодолел расстояние между ними в один прыжок, подхватывая брата на лету, заключая в объятия... …И вот здесь Эйдан забыл, как дышать. Потому что глаза Фили в тот момент, когда он все понял про брата, стали мертвые. На живом, яростном, отчаянном лице – застывшие кусочком далекого, холодного неба глаза. Остальное Тернер видел как сквозь туман. Фили одним ударом уничтожил убийцу брата, отмахнулся еще от парочки орков, а потом завалился, по-прежнему прижимая Кили к себе одной рукой, назад, под ноги Торину. И уставился застывшими глазами – на уже мертвом лице - в небо. Торин, лишившийся своих защитников, потерявший родичей, осел под дождем стрел, но все же дотянулся до племянников, дотронулся до волос Кили (а Эйдан во время съемок даже не ощутил прикосновения), стер кровь со лба Фили и застыл, уткнувшись лицом в родную землю. - Ты паршиво играешь, Тернер, - услышал Эйдан хриплый голос Серкиса. – Вы все паршиво играете. Эйдан ничего не ответил, развернулся и пошел, спотыкаясь на каждом шагу. Теперь он понял, почему ему велели умирать с закрытыми глазами. Потому что иначе он бы… а впрочем, что толку? Все равно он увидел, узнал. Как и Дин. И теперь перед глазами все стояли стоп-кадры фильма. Его собственное умиротворенное лицо – как будто просто прилег отдохнуть. Яростное лицо Фили с мгновенно выцветшими глазами – потому что он только что умер вместе с братом. И его застывшее навсегда лицо, на котором под легким ветром дрожала золотая прядь, зацепившаяся за ресницы… - Дин, открой, пожалуйста, - Эйдан поскребся в дверь трейлера. О‘Горман распахнул дверь. – Иди сюда, нечего дымить внутри. Они уселись на ступеньках, Тернер забрал у Дина сигарету, зато вручил ему бутылку. Потом они поменялись, и не раз, деля глотки огненного дыхания дракона и затяжки погребальных костров на двоих. Ощущая живое тепло, делясь тихой грустью, касаясь родного плеча – умножая все это на двое. А вот мир и молчание вокруг были вечными и потому - единственными. Ричард, возвращаясь к себе, услышал тихое пение на два голоса. Дин и Эйдан – или Кили и Фили? – пели «Misty mountains». Он остановился, прислушался. Нет, пели немного другое. Та песня из фильма была как темная опасная ночь. А эти двое пели про приближающийся рассвет.