***
Чонгук просыпается в мрачном настроении практически уже к полудню. Тяжело поднимается с постели, чувствуя на плечах не голову, а неподъёмный чугунок. Опять эти странные и непонятные сны. Короткие, яркие вспышки каких-то эпизодов, которые никак не хотят складываться в общую картину и лишь всю энергию из него выкачивают. А после того, что произошло несколько дней назад, в них теперь еще и та девушка стала постоянно появляться. Её образ даже днём не выходит из головы, нет-нет да занимает все мысли парня. Надо было узнать имя! Что, если она имеет отношение к его потерянному прошлому? Чона терзают смешанные чувства. Он никак не может в них разобраться. Раздражается каждый раз. Что за чёрт?! Он подходит к окну. Сонный дурман всё еще обволакивает сознание, продолжая накатывать мутными фрагментами из сновидений. Как же хочется закурить! Молодой человек распахивает створки и вдыхает полной грудью холодный воздух. Сколько уже времени он, с того момента, как его нашли, пытается вспомнить свою жизнь и снова найти себя. Но всё бестолку. Память словно стёрли начисто, не оставив ничего. Ни единой зацепки, ни крохотной ниточки, за которую можно ухватиться. Человек без прошлого, без биографии, без воспоминаний и без имени. И в жизненном багаже есть только последние четыре года, настоящее и будущее. Первый год молодого человека переполняло отчаяние. Он давал текстовые объявления в газеты, выкупал информационные баннеры, искал везде свою реальную личность, но никто до сих пор так и не объявился. Ни родственники, ни друзья. Парень не хотел верить в то, что все старания пусты и бесполезны. Пытался не сдаваться, не терять надежды, думая, что надо приложить ещё чуть-чуть усилий, немного поднапрячься. Такого просто не может быть, чтобы не было в стране ни одного знающего его человека. Он злился на мир. На врачей, что не могли объяснить причину такой потери памяти и лишь разводили руками. На нашедших его в бессознательном состоянии полицейских, что при всём старании так и не обнаружили виновных и причастных к этому. На себя. На мироздание. Что он сделал не так? Как оказался в таком положении? Как ему вернуть жизнь? Пытался договориться с собой, начинал поиски заново. Кидался в разные области в надежде, что это даст толчок к возвращению хотя бы частичных воспоминаний. Ничего. Чонгук закрывает окно и бредёт в ванную, где включает контрастный душ. Он принял в конце концов своё поражение и смирился с судьбой. Бросил курить, выкинул весь алкоголь, которым заливался в период жесточайшей депрессии. Взялся за своё здоровье, начав усиленно заниматься спортом. Поменял имя на то, которое ему самому нравилось, забыв с облегчением то, каким его окрестили в больнице. И, кажется, нашёл-таки своё дело. У парня появились увлечения, хобби. Только близких друзей Чон так и не приобрел. Все окружающие до сих пор держались на уровне знакомых и приятелей. Он удивительно ясно видел всю подноготную людей и сторонился их. Будто отвык от такого общения. Или вовсе никогда его не имел. Опершись мокрой ладонью о кафель, Чонгук закрывает глаза, позволяя струям воды заливать лицо и волосы и спускаться потоком по широкой спине к пояснице. В памяти снова всплывают огромные карие глаза девицы. Почему она на него так смотрела? Словно призрака из прошлого увидела. Кто она? Сейчас, когда у него другая жизнь, начавшаяся с нуля, он совсем не уверен, что хочет возвращаться к былому. Как бы это не звучало избито, но прошлое лучше оставить в прошлом.***
— Но, хакчжанним, почему вдруг я? — восклицает Наён, поднимая брови домиком. Подумать только! Выезд на объект! И не просто что-то достойное звания настоящего журналиста, а обычный сбор рекламной информации для заполнения крохотной колонки в журнале. Такое задание дают только провинившимся в чём-то коллегам, которых хотят исподтишка проучить. Она же просто стажёр, что занимается бумажной волокитой. За что? — Дорогая, у тебя заканчивается контракт, ведь так? — босс с важным видом откидывается на спинку кресла, складывая руки на груди. — Стоит отлипнуть от бумажек и показать, чего ты стоишь. Ты же давно хотела! Вот и езжай. И тогда твоя кандидатура будет рассмотрена на перевод в основной штат. Девушка поджимает губы, принимая документы с адресами. Сдерживает разочарованный вздох и уходит к себе за стол: — Я всё равно не собираюсь переводиться к вам в штат на полную ставку… — горестно бормочет она себе под нос. Теперь придётся разъезжать по району по новым, открывшимся недавно местам, тащить фотоаппаратуру на себе, брать никому не нужные интервью у владельцев. «Что особенного в вашем заведении? Чем вы привлекаете клиентов? Как планируете расти дальше?» А самое неприятное — требовать намёками взятку за хорошую рекламу и положительные отзывы. Журналу нужно заполнить печатное место, но при этом и нажиться лишний раз не помешает. Это очень мерзко и противно. Почётная работа, ничего не скажешь! Справа с тихим шорохом подкатывается на кресле Кан Мёнсу. Он вплотную прижимается к плечу, заговорщицки понижая голос: — Что, недотрога, у тебя появилось первое серьёзное задание? Поздравляю! — хмыкает он. Отстранившись, коллега хитрым прищуром скользит по стройной фигурке и подмигивает. А Наён сдерживает дикое желание пнуть ногой его стул на колесиках так, чтобы тот укатился в самый конец офиса, с глаз долой. Вот кто удружил, значит! Она утыкается в выданные бумажки, игнорируя очередной подкат. Итак, что там у нас на повестке дня? Пекарня, цветочный магазин, лавочка с жареной курочкой и тату-салон. Четыре разные локации, и срок всего неделя до сдачи полосы. Слишком, прямо катастрофически мало. Придётся серьёзно побегать… Пак раздражённо стреляет глазами в сторону Мёнсу. Какой же мелочный тип! Это его месть за задетое тогда на корпоративе мужское самолюбие, или что? Сидит вон и довольно улыбается. Девушка, вздохнув, снимает трубку телефона и набирает первый номер из списка.***
Уже подходит к концу третий день из той недели, что начальство выдало на проект. Осталось всего лишь одно место в списке. Последнее. Наён совершенно вымотана. Морально и физически. Ей, скрепя сердце, пришлось договариваться с совестью, ломать себя и свои убеждения. И девушка совсем не уверена, что у неё хорошо вышло. Пак сидит у окна, безучастно глядя на мелькающий пейзаж. Автобус мчит по городу в сторону тату-салона. Единственное заведение, до которого так и не удалось дозвониться, сообщения на автоответчике которого так и остались проигнорированными. Она доедет до него, потому что привыкла доводить все дела до конца. Всего один рывок, одно унижение, и всё. Потом обработать всю полученную информацию, распечатать фотографии, сделать черновую вёрстку колонки. Сдать проект, утерев нос и боссу, и подлому Мёнсу. А весной взять и уволиться. И гори оно всё синим пламенем! Наён открывает дверь в салон и, как только ступает на порог, по помещению раздаётся приятная мелодичная трель. Она застывает и удивленно оглядывается, понимая, что заведение выглядит совсем не так, как ей представлялось. В голове, словно фотография, возникает воспоминание о маленькой прокуренной каморке в их старом городке, куда она как-то сунулась с одноклассницей в качестве моральной поддержки. В итоге обе получили от ворот поворот от тату-мастера. Здесь же вокруг царит чистота, порядок и стерильность. Просторный светлый зал ожидания с ресепшеном и уютными диванчиками медленно перетекает в рабочую зону в чуть более тёмных тонах. Индивидуальные кабинеты с креслами заключены в стеклянные кубы вместо непроницаемых глухих стен, и есть даже занавески для особо стеснительных. — Добрый день, чем могу помочь? — окликает Пак высокий мужской голос. Девушка оборачивается, здоровается с высоким молодым человеком за стойкой, что приветливо улыбается, и выкладывает ему всё, как есть. Рассказывает о цели визита, и о плюсах такого интервью, просит разрешения поговорить с менеджером. Парень растерянно чешет в затылке, ошарашенный таким внезапным предложением, нерешительно смотрит в сторону прозрачных кабинетов: — Владелец студии сейчас занят с клиентом, я сам не могу вам дать точный ответ, — он рукой указывает на стеклянные кубики. — Вам, наверно, лучше позвонить, скажем, ближе к вечеру. Я предупрежу босса, чтобы вы с ним лично поговорили. — Понимаете, я так и не смогла до вас дозвониться. Я бы и раньше так сделала… — брюнетка машинально смотрит туда, куда указывает сотрудник. Она замечает лишь широкую спину склонившегося мужчины, что жужжит тату машинкой. Когда тот выпрямляется, повернув голову в сторону, и тянется к столику рядом, Наён осекается, запнувшись на середине фразы. Смоляные волосы, чёрная маска на лице, татуированные руки. Непонятное чувство зарождается в солнечном сплетении. Воспламеняется словно маленький кусачий уголёк и жжёт внутренности. Дыхание сбивается на долю секунды. — Мисс Пак? Мэм! — доносится до слуха, как сквозь плотную вату. Девушка вздрагивает, в замешательстве смотрит на пытающегося дозваться до неё парня. — У нас недавно изменился номер телефона. Оставьте свои контакты. Я уточню и позвоню вам тогда как можно скорее. Девушка рассеяно кивает и протягивает визитку. Снова окидывает взглядом фигуру владельца салона, что постоянно притягивает внимание. Тот, будто почувствовав что-то, оглядывается. «Чонгук!» — мысль взрывается в голове Пак, когда они сталкиваются взглядами. Молодой человек застывает на секунду, мгновенно проваливаясь в эти бездонные карие глаза. Почему-то они вызывают непонятное томление в груди мужчины. Что-то словно тисками сдавливает сердце, и ему это ощущение совсем не нравится. Кажется, проходит вечность, пока брюнетка наконец не спохватывается. Опускает голову, раскрасневшись, и отводит взгляд. Чонгук сглатывает, мотает головой сотруднику. И тот, поняв намёк, вежливо выпроваживает Пак, обещая обязательно с ней связаться. Наён стоит на улице, дышит глубоко, пытаясь успокоиться. Всматривается в вывеску над дверью. «René Ink Tattoo Studio». Она в смятении. Кто бы мог подумать! Это не может быть просто случайностью! Она его вновь нашла!