***
Чонгук мчит по городу, легко лавируя между машин на своем массивном железном коне. Наён, прильнув к горячей спине, молчит виновато. Лишний раз боится пошевелиться и слово сказать. Почему-то изнутри точит непонятное чувство стыда за произошедшее, хоть повода она и не давала. Рёв мотора в её ушах звучит укором. За то, что допустила подобное и позволила этому типу распустить руки. Чон, увидев такое, был явно в ярости. И девушку совесть грызёт за то, что ему пришлось испытать эти отравляющие душу эмоции. Очухаться от этих совсем безрадостных мыслей брюнетке удаётся только тогда, когда байк останавливается, и стихает шумное урчание движка. Она отрывает лоб от гладкой чёрной кожи, которой обтянута широкая спина, осматривается и понимает, что находится в своём любимом месте у реки. Только-только начинает зацветать вишня, и деревья постепенно обсыпает белоснежными цветами. Дует приятный тёплый ветер, донося с реки прохладу и запах талой воды. Поют птицы каждая на свой лад. Неужели уже наступает весна? Так быстро? Наён тянут за руку, заставляя слезть с мотоцикла. Чонгук крепко-крепко прижимает тоненькое тельце к себе. Вздыхает. Проводит широкой ладонью по волосам. — Прости, я не предполагала… — Даже не думай извиняться. Ты ни в чем не виновата, — тихий, но твёрдый голос прерывает начавшийся было поток оправданий. — Но теперь всё оставшееся время до увольнения я буду тебя провожать и встречать. И возражения не принимаются. Пак чувствует, как каменеет челюсть Гука, которой он опёрся о её макушку. Молодой человек ещё не остыл и намерен защищать своё до конца. Она обнимает его в ответ, уткнувшись носом в грудь. Чувство защищённости и безопасности переполняет всё нутро. Наён за ним, как за каменной стеной. И нет ничего лучше этого ощущения! Позже пара, расположившись у берега под цветущим деревом, просто молча любуется водной гладью, трепетно держась за руки и обнимаясь. Им хорошо вдвоём молчать и просто наслаждаться обществом друг друга. Слышать дыхание своей половинки, ощущать согревающее тепло. Они столько пережили вместе, что такие спокойные, нежные моменты сейчас на вес золота. Чон поправляет тёплый плед на плечах девушки, укутывая её плотнее. А Наён кладёт ему голову на плечо, обвивая руками за талию. — Куги*… — тихо произносит девушка и слышит вопросительное мычание. — Ты сказал, что видел Чимина. Там… В загробном мире, — она замолкает на какое-то время, будто не решаясь продолжить. Словно боясь услышать ответ. Глубоко вздыхает и продолжает еле слышно. — Только его? Чонгук, нахмурив брови, неподвижно застывает на мгновение. Вздыхает протяжно, будто надолго задерживал воздух в лёгких. Разворачивает Наён корпусом к себе. Он бережно берёт Пак за руки. Смотрит, как её ладошки утопают в его пятернях, проводит большими пальцами по тонкой коже. Потом поднимает глаза. В них плещется такая непередаваемо щемящая нежность и печальная теплота, что брюнетка сглатывает непроизвольно от странного предчувствия. — Он помог мне встретиться кое с кем. Ёна… Я видел твоего отца. Имел честь с ним познакомиться поближе, — молодой человек видит, как карие глаза напротив моментально увлажняются слезами. Сжимает руки крепче. — Он знает о тебе всё, потому что всегда рядом незримо. И был счастлив мне дать разрешение… — Ты брал у него разрешение? — Наён улыбается сквозь слёзы. — Конечно! У меня серьёзные намерения! — Чон ласково вытирает мокрые дорожки с щёк. — Я тебе не рассказал ещё об одном. Именно я забирал твоего отца на смертном одре тогда. Я понял это давно. Ещё когда охотился на того демона, но не придал этому значения. Почему-то сейчас мне кажется, это не было совпадением. Девушка закусывает дрожащую губу, стараясь не расплакаться. И парень обнимает её, притягивая к груди. У Пак с души падает последняя тяжесть. Получить спустя столько времени хоть какую весточку от папы — это невероятное облегчение и счастье. Больше её сердце не будет болеть в неведении. С ним всё хорошо! Он счастлив. И одобрил их союз. Большего ей и не надо.***
Чон останавливается у подъезда и глушит мотор. На город опустился глубокий вечер, когда они с Наён наконец покинули секретное место у реки. Пара стоит недалеко от парадной, не может расстаться и отпустить руки друг друга. Гук лёгким движением заправляет за ухо девушки прядь волос. Заключает её лицо в свои большие ладони. Целует таким нежным, невесомым прикосновением, оставляя на губах своё тёплое дыхание, что у брюнетки трепетно вздрагивает сердце и начинает рваться к нему навстречу. — Я буду скучать, — шепчет парень, не отрывая взгляда от любимой. — Я тоже, Куги… В темноте улицы чёрные глаза кажутся такими глубокими и космическими. Он отпускает наконец Пак, позволяя ей отступить к подъезду дома. Но девушка на самом пороге вдруг останавливается, так и не открыв стеклянную дверь. Всё её естество сейчас противится разлуке. Не испытываемые ранее эмоции захлёстывают разум. Обернувшись, она видит, что Чон до сих пор стоит в отдалении, прислонившись к байку, и смотрит вслед. Ветер треплет волосы, открывая взору лоб и чёрные густые брови. Свет от фонарей окрашивает его кожу в бронзовый оттенок. Аж замирает всё в груди, насколько он красив! Нет, Чонгук нужен ей сейчас! Как глоток свежего воздуха после заточения. Как живительная влага после засухи. Как прохладный бриз для разгорячённой кожи. Она не хочет сегодня оставаться одна. Наён торопливо бежит к нему обратно. Останавливается всего в паре шагов, дожидаясь, когда Гук поспешно приблизится навстречу. Смущённо теребя ремешок сумки в руках и не смея поднять глаза на мужчину, она выдаёт взволнованно: — Может… хочешь чаю? В квартире девушка, сбросив обувь и пиджак с лёгким пальто, первым делом демонстративно несётся на кухню. Встречный шаг-то она сделала, а вот что делать дальше, не знает. Её вдруг начинает медленно накрывать паникой от неловкости. Наён нервничает и суетится. От волнения разводит кипучую деятельность: стучит чашками, ставит чайник, роется на полке с заварками, кусая сконфуженно губы. Как ему ещё намекнуть? Как сказать? Не думает же он, что она и правда чай позвала пить? Господи, как выдержать это напряжение желанной близости?!♫ Two Steps From Hell — Compass
Мужские руки мягко останавливают беспорядочные и суматошные движения, аккуратно забирают чашку из дрожащих пальцев и ставят на столешницу. Наён смотрит на эти запястья и жилистые предплечья, покрытые дивными рисунками, и сердце заходится, как сумасшедшее. Чонгук поворачивает её лицом к себе. Когда она видит затуманенный взор и золотые огоньки в тёмных глазах напротив, понимает, что готова отдать любимому всё: душу, сердце, тело, себя без остатка. Брюнетка, как завороженная, глядит на раскрытые губы. Потянувшись, подаётся вперед и приникает к ним, одаривая робкими поцелуями и несмело зарываясь пальчиками в густые волосы. Крепкая ладонь скользит по её спине и прижимает к твёрдому, как скала, телу. Чон целует в ответ так страстно, что у девушки разом сбивается дыхание. Внутри вдруг вспыхивает незнакомый и неистовый огонь. Языки этого пламени расходятся по всему телу, опаляют, лижут. Его язык осторожно проникает внутрь, отчего сердце подпрыгивает и начинает гулко колотиться. Эти жгучие губы и недетские поцелуи кружат голову, будоража сейчас все чувства. Чонгук щекотно скользит подушечками пальцев по гладкой, как атлас, коже. Так, что мурашки разбегаются по всему телу в сладком предвкушении. В солнечном сплетении растёт неведомый ком, посылая импульсы. Молодой человек подцепляет бретельку белого топа и медленно спускает её с плеча. Дыхание его тяжелеет и становится глубже. Этот нежно-розовый бархат кожи сводит с ума! Он смотрит на возлюбленную, и от трепета её густых ресниц рассудок его тает, а внутри всё крошится. Нетерпеливые уста впечатывают поцелуи во влажную душистую кожу на шее. Руки накрывают округлые ягодицы и прижимают к себе силой так, что пряжка ремня врезается в живот. Тихий стон вызывает невиданный физический отклик, от чего Гуку чуть ли не сносит крышу. Она так чутко реагирует на его касания, что сосуды, кажется, узлом завязываются и рвутся с треском. В груди полыхает пожар, раскаляя воздух добела. — Ёна… Его осипший голос полон чувственности и определенности намерений. Тёплые губы снова прижимаются к пульсирующей жилке, нос утыкается в чувствительное местечко за ухом. Дрожь прокатывается разрядом по всему телу. — Чонгук… — Наён задыхается от переполняющих её эмоций и внутреннего томления. Парень обхватывает её за талию и поднимает рывком. Огибая стол, он направляется в спальню, не переставая целовать. Тонкие руки сминают белоснежные простыни, ложатся на влажную спину, бегут по позвоночнику вниз к узкой пояснице, зарываются в короткие пряди. Каштановые волосы разметались по подушке. Глаза любимой светятся безграничным доверием, и Чонгука от этого накрывает эйфория. Она так прекрасна! Он жадно сминает губами алые от поцелуев уста. Двигает бёдрами аккуратно и медленно. Неспешными осторожными проникновениями доводит постепенно до блаженства. Шумное дыхание наполняет комнату. Брюнетка стонет от восхитительного чувства наполненности, и Чон вторит ей в унисон. Юноша ускоряется, лишь почувствовав надвигающийся пик. Сильнее обнимает податливое, вздрагивающее от приближающейся разрядки стройное тело. Оргазм накатывает одновременно. Пробегается по венам чистейшим кайфом и наслаждением, опьяняя и дурманя сознание. — Я люблю тебя! — вскрикивает Наён, запрокидывая в упоённом экстазе голову. — Люблю тебя… — синхронно откликается Гук, накрыв сверху разгорячённым телом.***
Птицы щебечут так громко и заливисто, что слышно даже сквозь плотные стеклопакеты. Весна вступает в свои права, распространяя энергию тепла и света. Природа просыпается от глубокого зимнего сна, набухает почками на ветвях, журчит ручьями, цветёт вишнями. После тягостных холодов, тёмных вечеров и зябкой стужи всегда приходит новое начало и новая жизнь. И это так символично сейчас для той пары, что до сих пор нежится в постели. Наён, привыкшая просыпаться рано, смотрит ласково на спящего Чонгука. Его лицо прямо напротив. Так близко. Она проводит аккуратно пальчиками по широким бровям, убирает выбившуюся прядку со лба, касается любимых родинок и губ. Оглаживает ушную раковину, переходит на рельефные плечи, рассматривая тату. Чон спит крепким богатырским сном, никак не реагируя. Девушку переполняет целый вал непередаваемых чувств: и нежности, и слепого обожания, и пылкой страсти, и глубокой любви. Она знает точно, что никогда не сможет с ним расстаться. Хочет пройти с Чонгуком бок о бок весь жизненный путь от начала и до конца. — Я так сильно тебя люблю… — вполголоса произносит Пак, уверенная, что её все равно не услышат. Но Гук вдруг улыбается счастливой довольной улыбкой и открывает глаза. Наён ойкает от неожиданности и смущенно натягивает до носа одеяло. Ей вдруг становится неловко от того, в каком виде она сейчас предстает перед своим мужчиной: заспанная, нечесаная, неумытая. А Чон, протянув руку и обхватив за плечи, уверенно притягивает её к себе, прижимая к горячему от сна торсу. Обнажённые тела соприкасаются друг с другом, моментально посылая по нервным окончаниям импульсы приятной истомы. Покраснев, брюнетка утыкается молодому человеку в голую грудь, щекотно обводя пальчиком широкий шрам на левой стороне. Чонгук звонко чмокает её в макушку: — И я тебя люблю. Больше жизни! Прости, что сразу не узнал. Я теперь тебя никогда не отпущу.