Губы твои так пленят — это яд

«Страх – это то, что всегда будут использовать другие против тебя. Настоящий мужчина, Гэвин, должен уметь преодолеть это и двигаться дальше».

      Рид лежит на смятых простынях в собственной постели и матерится сквозь плотно сжатые зубы, проклиная тот день, когда из чувства жадности и желания доказать собственное превосходство, он стащил из-под носа Андерсона дело о пропавшей маленькой девочке. Стандартная схема – родители не уследили за своим непослушным чадом, домашний андроид на месте не обнаружен. Гэвин тогда радовался, как ребёнок, предвкушая быстрое раскрытие дела и положенные премиальные – Ричард работал продуктивнее Коннора, что позволяло напарникам быть всегда на шаг впереди пресловутой парочки, вот только детектив и предположить не мог, что сраный андроид, подверженный стрессовым ситуациям, так неудачно прицелится. Подстрелили на задании – лежи дома и не рыпайся, иначе увольнение «по собственному желанию» и никакого оплачиваемого больничного. Как итог – четыре стены, набор бесконечных эластичных бинтов и резкий запах зелёнки, пара металлических костылей «на первое время» и персональная механическая сиделка. – Разве ты не должен заниматься работой, железяка? То, что я лежу здесь, как мешок с костями, не означает, что работы стало меньше, так что давай вали отсюда. Мне твоя забота не нужна. – Я успеваю заниматься работой между посещениями. Лежите тихо, детектив, иначе мне придётся принять соответствующие меры, – Ричард спокоен и сдержан, не срывается по каждому поводу, как это делают другие, а молча выполняет свою «работу». Удерживает Рида на одном месте, пресекая любые попытки подняться раньше времени, аккуратно перематывает повреждённую и здоровую (на всякий случай) ногу бинтом и, ради собственного удовольствия, кормит детектива «с рук». Рид понятия не имеет, что андроид успел перебраться в его скромное жилище – несколько раз в день проводит влажную уборку, кормит пушистую кошку и ухаживает за немногочисленными растениями, которые натащила в дом, кажется, одна из бывших мужчины. Детектив только бесится и краснеет, когда RK приходит на помощь в исполнении естественных повседневных процедур, хоть и упорно пытается доказать ему, что вполне может справиться с этим самостоятельно. А потом Ричард впервые решается остаться на ночь, понимая вдруг, что последний автобус ушел несколько минут назад – кто-то слишком увлёкся готовкой для привередливого человека. Гэвин в соседней комнате громко и нецензурно комментирует волейбольный матч – Ричард ничего не знает о предпочтениях детектива в спорте и остальных вещах, но предпочитает не вмешиваться, зная, как агрессивно порой может отреагировать напарник. Заходит в комнату только после двенадцати. Гэвин недовольно давит на кнопки пульта, пытаясь найти хоть что-то интересное, но механические руки опережают, отключая «надоедливый» ящик вовсе. – Больной совсем? А ну верни. – Напоминаю, детектив, что больной тут как раз-таки Вы. И пока Вы болеете под мою прямую ответственность – не вам решать, когда и чем заниматься, если это вредит здоровью. – Пошёл нахуй, – Рид демонстративно отворачивается к окну, шаря руками по прикроватной тумбе в поисках телефона; Ричард тянется к выключателю рядом, поправляя сбившееся одеяло. – Доброй ночи, детектив. – Не выключай. «Учащенное сердцебиение, возрастание общей возбудимости». По мнению Фрейда, при страхе внимание направлено на объект, тревога же относится к состоянию человека. Другими словами, при переживании человек не связывает чувство тревоги с конкретным объектом из внешнего мира, что отличается от чувства страха, где оно привязано к конкретному объекту. – Вы боитесь темноты, детектив? – Ричард изображает кривую улыбку, опираясь на стоящую позади тумбу; руки скрещены на груди, тириумный насос работает в привычном режиме. Андроид что-то анализирует, но даже не пытается это скрыть. Диод мерцает желтым. – Ты совсем с катушек слетел? Ничего я не боюсь. – Но Вы боитесь. – Нет. «Учащенное дыхание, повышение артериального давления». Страх – эмоция, возникающая в ситуациях угрозы биологическому или социальному существованию индивида и направленная на источник действительной или воображаемой опасности. В отличие от боли и других видов страдания, вызываемых реальным действием опасных для существования факторов, страх возникает при их предвосхищении. – Вы боитесь, и завтра об этом будет знать весь департамент. Поверьте, информация дойдёт даже до капитана Фаулера. Я лично проконтролирую. – НЕТ! – Рид подрывается со своего места, игнорируя острую боль в области бедра, хватает ухмыляющегося андроида за воротник форменной куртки и притягивает так близко, как только может. Алеют даже кончики ушей – никто не смеет распространяться о подобном, подрывая образ, который Гэвин выстраивал годами, укладывая кирпичик за кирпичиком на шаткий фундамент. Ричард же никак не реагирует на агрессию со стороны человека, но в отместку крепко стискивает механическими пальцами запястья, вызывая у детектива новый всплеск негативных эмоций. Гэвин – беззащитный зверёк в руках опытного хищника, раздирающего свою добычу без всяких прелюдий. Хищник наблюдает за реакцией, будто гипнотизирует свою жертву, трогает чужие руки и склоняется к самому уху, опаляя горячим дыханием – пришлось достаточно повозиться, чтобы верно настроить нужные сенсоры и обновить систему. – Тогда целуйте меня, детектив. И по взгляду ледяных глаз становится предельно ясно – не шутит. Блядский андроид не шутит, применяя наглый шантаж в угоду сохранения репутации детектива, и последний не желает мириться с этим фактом от слова «совсем». Тянет механического ублюдка на себя, пытаясь успокоить сбившееся дыхание, и прижимается к синтетическим губам как-то отчаянно, стыдливо прикрывая глаза. Ричард отвечает охотно, шарит руками по чужому телу, отбирая инициативу в свои руки, и опрокидывает детектива на мягкие подушки, уверено хозяйничая в ротовой полости последнего. Они самозабвенно лижутся, как двое безумцев, несколько минут, пока у Рида не заканчивается кислород; андроид молча поднимается со своего места, зато пялится так, словно не машина вовсе, а кот, объевшийся в тайне хозяйской сметаной. Стирает краем светлого пододеяльника тириум, выступивший на губах в результате голодных укусов, и с прежней ухмылкой тянется к выключателю. Детектив, жадно хватающий ртом воздух, не сразу понимает, почему вокруг вдруг стало так темно. Страх возникает не в «здесь и теперь» с реальным объектом, а в некотором в фантазийном слое. В зависимости от характера угрозы, интенсивность и специфика переживания страх варьирует в достаточно широком диапазоне оттенков. – Спокойной ночи, детектив.