Сегодня ночью её дух сломлен, Потому что она не такая как все.
Я легко выхожу на сцену и начинаю играть, привычно окидывая зал взглядом. И да, ты снова на месте. На своём любимом подоконнике, глядя в окно, в своих драных чёрных джинсах, в мятной толстовке на пару размеров больше, в кислотно-зелёных кедах, этот цвет заставляет кривиться, но тебе всегда откровенно наплевать. Ты не волнуешься, что о тебе подумают, поэтому в первом ряду, прямо напротив меня, всегда пустует одно место, потому что билет лежит в кармане твоей толстовке, а ты даже не думаешь сесть, как остальные зрители. Но деньги продолжаешь тратить, а ведь мои концерты не из дешёвых. И зачем тебе это надо? Я заканчиваю играть. Зрители привычно встают с мест, аплодируя стоя. Я легко улыбаюсь, кланяюсь и краем глаза вижу твой удаляющийся силуэт. Это обстоятельство манит меня к тебе сильнее, но ущемляет моё самолюбие. Кто ты такая, что заставляешь моё сердце так трепетать? Я раньше творил лишь для себя, посвящал музыку лишь себе, а теперь только о тебе мои мысли. Как же мне хочется наконец увидеть твой прямой взгляд, а не через отражение стекла, где всё вывернуто наизнанку. Неужели тебе так трудно обратить на меня свой взгляд хоть на мгновение? Или противно? Я никогда не смогу узнать правильный ответ без тебя, моя таинственная, влекущая к себе незнакомка.Ночи напролет она плакала в одиночестве Слезами, полными гордости.
За месяц до начала тура я подхватываю вирус. У меня нещадно болит горло, из носа течёт, в голове пустой гул. Мне плохо, так ещё и менеджер говорит, что я полный раздолбай, раз позволил себе заболеть перед туром. А мне будто не обидно за себя? Я тоже, между прочим, виню себя в излишней любви к отсутствию шапки на моей башке, к ветру в волосах и ушах. Менеджер ссылает меня в больницу, чтобы проверился. Меня закутывают в сотню слоёв, сажают в машину и отправляют в путь-дорогу. Я хлюпаю носом каждые пять секунд и кашляю на каждом повороте. Это раздражает, и я очень стараюсь не разораться с больным горлом. В больнице дежурный врач выявляет у меня опасный вирус и отправляет на длительное лечение к высококвалифицированному врачу. Я поднимаюсь на пару этажей вверх и иду к кабинету под номером 248, владелец которого — доктор Мун. Я пробую зайти внутрь, но кабинет закрыт, и я сажусь на диванчик напротив и собираюсь ждать. Первые десять минут моего ожидания ничего не происходит. Потом из-за поворота слышатся шаги и голоса. Женский голос говорит: — Советую Вам воспользоваться другим препаратом. Думаю, результат измениться. — Но у пациента может случиться отрицательная реакция, — неуверенно протягивает мужской голос. — «Может» не значит, что «будет», — отрезает женщина. — В нашей работе иногда стоит идти на риск.Только по внешности Её судят коллеги.
Слышится звук открываемой двери, возобновляющиеся шаги, и я вижу тебя в конце коридора. Тебе невероятно идёт этот белый халат и голубая маска, спущенная на подбородок. Но опять я не могу увидеть твои глаза прямо — на тебе очки. Я продолжаю сидеть и смотреть на тебя. Так ты врач в профессиональной больнице. Теперь понятно, откуда у тебя деньги на мои концерты. Ты отрываешь взгляд от бумаг в руке и смотришь на меня. Кабинет доктора Мун единственный в этом коридоре. Неужели, это ты мой лечащий врач? — Вы ко мне? — делаешь вид, что не узнаёшь. Впрочем, у меня сейчас не самый лучший вид, но у тебя на руках определённо моя карта. Я улыбаюсь и поднимаюсь, кивая. Говорить больно, да и сказать нечего. Не буду же я распространять свои философские мысли вслух. Ты достаёшь руку с ключом из глубокого кармана халата и открываешь дверь, пропускаешь меня вперёд. Я захожу в твой кабинет, оглядываюсь и сразу понимаю, что ты очень практичный человек и умеешь делить свою жизнь на работу и дом. Я сажусь на предложенный тобой стул и смотрю на тебя. Ты не предлагаешь мне чай или кофе, ты просто читаешь мою карту и едва заметно хмуришь брови. Почему у тебя это выходит так красиво, я бы даже сказал — эстетично? — Значит, вирус, — медленно говоришь ты, и я упиваюсь звуками твоего голоса. — А у Вас тур через месяц. Сделаю, что смогу. Смотришь пристально на меня и морщишься. Велишь снимать все те слои, в которые меня закутал менеджер. С трудом, я выполню твой приказ. Мне стало легче не только двигаться, но и дышать. Я благодарно киваю и улыбаюсь тебе. Ты опять хмуришь брови, поднимаешься и идёшь к двери. За ней я вижу палату, она определённо для меня. Ты указываешь мне пройти внутрь и переодеться в больничную одежду. Мне не очень хочется это делать, потому что местная одежда — полная безвкусица, но твоё желание для меня — закон. И послушно натягиваю на себя штаны и рубашку. Ты заходишь и совершенно не смотришь на меня, а любая другая женщина на твоём месте давно бы уже начала флиртовать со мной. Ты странная, твоё поведение выходит за рамки моего понимания, и это меня раздражает и влечёт одновременно. Что ты делаешь со мной, доктор Мун? Месяц, отведённый тебе на моё лечение, пролетает незаметно. А я так и не приблизился к разгадке. Ты — самая сложная человеческая головоломка, которую я когда-либо встречал. Я так тебя и не смог понять, твои мысли и чувства остались для меня за запертой дверью. Я уже здоров, одет в привезённую вчера менеджером одежду и жду тебя, сидя на краю кровати. Я улетаю уже сегодня, а расставаться с тобой так не хочется. Я ищу предлог, чтобы остаться и пропустить концерт, но это так малодушно, что я отвергаю любые идеи по этому поводу. Ты заходишь незаметно в уже не мою палату и останавливаешься рядом. — Ваш курс лечения завершён, — говоришь ты, подтверждая этот факт. — Я вышлю Вашему менеджеру счёт. — Конечно. — Отвечаю я, стараясь скрыть отчаяние в голосе. В голову вдруг ударяет шальная мысль, от которой я не смог отказаться. Я резко хватаю тебя за руку, тяну к себе, чтобы ты встала между моих ног, почти вплотную ко мне. Я кладу пальцы на твой подбородок, притягиваю ближе к себе, дразня себя твоим дыханием на своих губах. — Позволите ли Вы сделать особый комплимент от меня? — А Вам не кажется, что это я должна сделать Вам комплимент, как прекрасному пациенту? — усмехнулась ты. Отнимаешь мою руку от своего лица и властно берёшь меня за подбородок. Я поражён и восхищён твоей наглостью. Ты остаёшься независимой. Ты приближаешься очень близко, едва-едва касаешься моих губ своими, пристально смотришь мне в глаза. Ты дышишь мне в губы, и это заводит до омерзения быстро. Я не могу долго терпеть и тянусь к тебе навстречу, но ты ловко огибаешь моё лицо, слегка мазнув губами по моей щеке. Лишь почувствовав это твоё прикосновение, я уже в эйфории. Я прикрываю глаза в экстазе и тяжело дышу. Проклятье, ты очень опасная женщина для меня. А ты не даёшь нормализовать биение сердца и неравномерное дыхание, осторожно прикусываешь мочку уха, облизываешь и выдыхаешь. Твоё дыхание горячее и ровное, твои руки перемещаются в мои волосы, а я не могу пошевелиться от твоих действий. Чертовка, мочка уха — самое чувствительное место для меня. Ты словно слышишь мои мысли и снова легонько смыкаешь зубы на коже. Ты ласкаешь моё ухо долго, мне так кажется, а на деле прошли лишь тридцать секунд. Я едва сдерживаю себя, чтобы не сорвать горло, да и стыдно немного перед тобой. Ты нежно массируешь мой затылок своими пальцами, шепчешь едва слышно: «Найди меня,» — и резко тянешь за волосы. Я вскрикиваю от боли и опрокидываюсь на спину. Кожа болит на затылке, мочка уха горит, а моя гордость забита твоими ногами. Я с трудом сажусь и вижу пустую палату и открытую дверь. Сбежала, чертовка. Хочешь, чтобы я тебя нашёл? Будь я умнее, я бы ни за что не поддался твоему желанию, но я уже давно оплетён сетями твоего очарования и поэтому смотрю на время. Вылет в семь вечера, сейчас лишь полдень. У меня есть время, чтобы сыграть с тобой.Мы живём в циничном мире. Её не интересовали мода и сплетни. Все эти люди одинаковы.
Я собираюсь и покидаю больницу. Но на улице я останавливаюсь. И где же мне тебя искать? Я ничего о тебе не знаю, чем я должен руководствоваться? Своим мнением о тебе? Я слишком плохо тебя изучил, чтобы найти тебя быстро. Я огляделся. Вокруг люди, машины и вывески. Куда же ты пошла? Я ищу тебя спонтанно, куда поведут ноги, за что зацепится взгляд. В подобном темпе я посещаю кофейню, магазин, парк, набережную и мост. А тебя нигде нет. Я начинаю терять уверенность. Время опять проходит слишком быстро. Почему только одни мысли о тебе ускоряют ход времени? Уже два часа дня, у меня в запасе пять, это слишком мало для большого города. Я стараюсь не думать о том, что случится, если я тебя не найду. Перестанешь ли ты приходить на мои концерты, пропадёшь ли из моей жизни навсегда? Я не знаю, от этого становится страшно и липко на душе. Я отгоняю мысли прочь и ищу тебя. Я должен тебя найти, просто обязан. А зачем? В чём причина моих поисков? Мы фактически незнакомы, ты всего лишь вылечивший меня врач и мой слушатель. А я — твой бывший пациент и создатель музыки, которую ты слушаешь. Нас ничего не связывает. Но меня к тебе тянет твоя странность, твоя простота и твоя непоколебимость. Эта элементарная мужская гордость, моё тщеславие и моё самолюбие — ты нагло наступила на них ногой и прижала к земле. Ты покорила мою душу непонятно чем, но я не могу больше не думать о тебе, ты глубоко ввинтилась в моё сердце и совсем не собираешься выходить оттуда. Раньше я считал, что моё сердце — это кусок мяса, и если я начну помещать туда незнакомые объекты, то я умру. Но ты так беспардонно проникла внутрь, что защитная система просто не успела среагировать на тебя. А может, сердце приняло тебя за то самое дополнение, что делает из органа символическое понятие любви? Я сам не знаю ответа, но мне одиноко без тебя. Впервые так пусто вокруг меня, твоё присутствие мне просто необходимо рядом. Я хочу разделить с тобой своё личное пространство. За этими мыслями я совсем не слежу за дорогой и оказываюсь в парке аттракционов. Сейчас зима, и потому повсюду висят цепи с замками, на поверхностях лежит снег, отовсюду веет пустотой. И только ты являешься единственной фигурой в движении. Ты сидишь на крыше кабинки Колеса Обозрения и болтаешь ногами в воздухе. Твои руки невесомо перебирают невидимые клавиши фортепиано под звуки моей музыки. Твои глаза закрыты, но ты точно знаешь, что я всё-таки нашёл тебя. Я осторожно подхожу к аттракциону по твоим неглубоким следам, легко взбираюсь к тебе и сажусь рядом. Рядом с тобой, на расчищенном от снега кусочке деревянного покрытия, лежит твой телефон, из которого и доносится запись. Я с умилением слежу за твоими тонкими пальцами, что так плавно перебирают воздушные клавиши. Ты не ошиблась в их расположении ни разу — я знаю, я играл эту композицию много раз и запомнил места клавиш. Ты никогда не видела моей игры вблизи, так откуда у тебя столько таланта? Ты тоже играешь, хотел бы я знать. Музыка замолкает, и твои руки ложатся на колени. Ты молчишь, и я вторю тебе. Твои глаза закрыты, на них нет очков. Я облизываю пересохшие губы. — Я хочу увидеть твой взгляд, — хрипло бормочу я. Ты молчишь, не двигаешься, словно спишь. Я опять теряюсь. Ты рядом, ты так близко, но твоё молчание создаёт между нами стену. — А как же плата? — интересуешься ты, и я готов кататься от смеха по земле. Истерика, что поделать? Я позволяю себе лишь хмыкнуть, прежде чем наклониться к тебе и прикоснуться губами к скуле. Ты со мной играла, теперь моя очередь. Я провожу губами по твоей коже и веду вверх, к уху. Делаю всё то, что вытворяла ты несколько часов назад, и неспешно двигаюсь по линии челюсти к шее. На тебе нет шарфа и шапки, только пальто, но ты совсем не дрожишь. Может, я согреваю тебя? Я целую легко и плавно, словно касаюсь инструмента, одно неверное движение — и вся мелодия будет разрушена. Я слышу твоё дыхание, оно всё такое же ровное и тихое. Это ненадолго. Я припадаю к твоей шее и оставляю свои метки. Надеюсь, такая плата будет достаточной. И ты молчаливо соглашаешься со мной, твои руки поднимают мою голову на уровень твоей. И я вижу твои глаза. Одного только взгляда хватает, чтобы понять, что я безоговорочно влюблён. Как никогда в жизни. В тебя, в твои глаза, твои губы и всю тебя. Я улыбаюсь и осторожно обхватываю за талию, притягиваю к себе и опять отчаянно неровно дышу тебе в губы. Ты опять наглеешь, забираешься на мои колени лицом ко мне, внимательно смотришь и сама начинаешь поцелуй. Наши глаза открыты, зрительный контакт не прерван, словно мы соревнуемся кто первый сдастся. На этот раз ты отступаешь раньше меня и обвиваешь мою голову руками, прижимаясь очень близко. Я тоже закрываю глаза и отдаюсь тебе и твоим поцелуям. Пожалуй, сегодня будет самый экстремальный в моей жизни половой акт. На улице, в снегах, в паре десятков метров от шумных улиц города и людей. Это заводит не меньше. В аэропорту ты меня провожаешь. Стоишь рядом, стискивая мою ладонь в своих, а мой менеджер лишь качает головой. Объявляют мой самолёт, и моё сердце слегка сжимается от разлуки с тобой. Ведь я только-только тебя нашёл. Я поворачиваюсь к тебе и легонько прикусываю мочку твоего левого уха. Ты смотришь сердито и отвечаешь мне тем же, только больнее. Похоже, теперь это наша традиция. Так мы и без ушей может остаться. Я смеюсь и радуюсь, видя твою ответную улыбку. Я целую тебя в губы на прощание и обнимаю. Ничего, весну я встречу с тобой, пусть ты об этом пока и не знаешь.