Caged Bird

      Шевалье вздохнул и уставился за окно медленно движущейся кареты, в коей они с Филиппом неслись по ухабистой дороге в Версаль. Он вздохнул еще раз, когда повозка покачнулась, и после повернулся к Месье, который глядел в противоположное окно и, казалось, ничего не замечал.              — Путешествия — это безумно скучно, — сказал Шевалье, осматривая свои ногти.       — Это недалеко, — ответил Филипп. — Чтобы скоротать время, мы должны придумать какое-нибудь интересное занятие.              Воздух был таким холодным, что, кажется, можно было увидеть собственное дыхание.              Месье мельком взглянул на Шевалье, прекрасно зная, какую эмоцию увидит на его непокорном лице. Он постарался не ухмыльнуться, настолько был прав со своим предположением.              — Ничего такого. Продолжай думать, — сказал он.              Придвинувшись ближе, Шевалье как-то почти жадно погладил пальцами ладонь Филиппа.       — Такие нежные руки, любовь моя.       Филипп повернулся и снова посмотрел на него, задержав взгляд дольше, чем прежде, и слабо улыбнулся.       — На дороге может быть что-нибудь интересное. Всем известно, что скопища бандитов могут выскочить из-за этих деревьев в любой момент, размахивая острыми серебряными мечами.       — Это твой вариант развлечения?       — Зависит от того, кто владеет мечом! И в любом случае, это может быть весело. Возможно, мне придется броситься на тебя, чтобы защитить!       — Ах, что ж, я думаю, я смогу подыграть, если ты этого хочешь. Что ж, давай, защити меня, сыграй героя. Ты очень хорош в этом.              Филипп вздрогнул, когда почувствовал, как пальцы Шевалье щекочут его шею. Он оттолкнул его руки, стараясь не смеяться, и выпрямился.       — Итак, ты хочешь, чтобы я притворился, что это засада и я должен спасти тебя от бандитов?       — Нет. Я хотел бы, чтобы ты согрел меня и чтобы ты, мой ангел, накинулся на меня, подобно уютному одеялу, — Шевалье наклонился вперед, высунул язык и как-то дьявольски облизал губы.              С кроткой улыбкой Филипп отвернулся от его внимательного взгляда и снова принялся наблюдать за видами снаружи.       — Экипаж всегда может потерпеть крушение. Лошадь напугана, и повозка несется по небольшому утесу…       — Ты точно в веселом настроении, — сказал Шевалье, заерзав от неудобства на месте и слегка отодвигаясь от Филиппа. — Это столь романтично, что ты представляешь мою кровавую кончину.              Филипп притянул Шевалье ближе к себе, так что их глаза были устремлены прямо друг на друга.       — Смерть плечом к плечу — не такое уж несчастье.       — Нет, но я думаю, что, возможно, несколькими годами позже, плечом к плечу в теплой постели, а не лежа в канаве, где каждый может украсть мои великолепные одежды с моего гниющего тела.       — Червям ты покажешься очень привлекательным, — поддразнил Филипп.              Шевалье проигнорировал последний комментарий, не в восторге от напоминаний о времени, которое он провел в тюрьме, окруженный жуткими извивающимися существами, вызывающими мурашки. Он содрогнулся и затем, пытаясь избавиться от ощущения, будто нечто ползет по нему, уперся головой в плечо Филиппа, будто в поисках утешения, и вздохнул с наслаждением.              Они сидели в тишине какое-то время, и Филипп смотрел на деревья за окном, казалось, концентрируясь на каждой ветке, когда карета медленно остановилась. Шевалье, заметив, что тот глубоко задумался, повернулся, чтобы тоже оценить зрелище, которое столь захватило воображение Месье.              — Что так заинтересовало тебя, Mignonette*? — спросил Шевалье.       — О, ничего. Я просто наблюдал за маленькой птицей вот здесь. Она, кажется, не очень охотно присоединяется к другим, правда?       — Как ты, любовь моя, — Шевалье слегка наклонился над Месье, чтобы посмотреть внимательнее. — Возможно, это чудное создание впервые сумело покинуть пределы своей клетки и ищет свободы.       — Но скоро придется вернуться и петь под дудку хозяина, — вздохнул Филипп.       Шевалье улыбнулся:       — Мы все еще говорим о птице?              Но Филипп не ответил и вместо этого продолжить с любопытством смотреть на создание, которое тихо мелодично щебетало. Двое мужчин некоторое время с увлечением слушали этот маленький концерт.              Когда птица понеслась вверх и вниз по веткам, собирая крошечные прутья в клюв, Шевалье завел волосы за ухо.       — Думаешь, он знает, что мы наблюдаем за ним? — спросил он.       Филипп фыркнул:       — Я сильно сомневаюсь в этом.       — Возможно, он строит гнездо для своего птичьего любовника. Возможно, его любовник замерз и его стоило бы обнять этими прекрасными крыльями.        Филипп вскинул брови.       — Мы все еще говорим о птицах?       Он взглянул на довольное выражение Шевалье и постарался не ухмыльнуться. Чувствуя, что выказал слишком много энтузиазма для обсуждения пернатых созданий со своим возлюбленным, мужчина несколько напрягся.              — Почему так долго? — он высунулся из окна. — Почему задержка?       — О, предоставь это им, дороги пребывают в хаосе после того шторма, — прошептал Шевалье.       — Ты прав, спешка ни к чему, я думаю.              В повозке повисла тишина. Филипп продолжал смотреть за окно, пока с пути убирали мусор, а Шевалье принялся изящно расстегивать свой сюртук холодными пальцами.              Филипп обратил на это внимание.       — Раздеваешься здесь?       — Не раздеваюсь, а устраиваюсь удобнее.       — Тебе бы понравилась возможность раздеться здесь, скинуть путы и удовлетворить себя.       — Ох, как хорошо ты понимаешь меня, Mignonette.              Пока Филипп ждал, когда его любовник «устроится удобнее», экипаж снова двинулся в путь, который теперь продолжился без особых проблем. Шторм прошлой ночи оказался неумолимым для дикой природы — маленькие деревья и растения были безжалостно вырваны из почвы, и небо, как казалось, навсегда осталось отчаянно серым, но этот урон являлся лишь остатками того, что было, и сейчас погода оставалась вполне спокойной и безветренной. Однако это сделало путешествие длиннее, чем ожидалось.              — Ты помнишь, как однажды я гнался за тобой в этих местах? — спросил Шевалье, когда экипаж ехал через дикий подлесок.       Филипп слегка улыбнулся, когда увидел маленькую птичку, что пролетела мимо, будто следуя за ними. Затем он кивнул.       — Да, я помню. Не смог схватить меня, не так ли?       — Мне хотелось, чтобы ты так думал.       Филипп усмехнулся:       — Конечно, — он отвел выбившуюся прядь волос от лица. — Я помню, мы опоздали и мой брат зачитал нам целую лекцию.       — Это стоило того, чтобы видеть то выражение на его лице.       — Ищущая свободу птичка будет однажды поймана в клетку опять.       Шевалье взял руку своего любовника и мягко поцеловал.       — Ты пообещаешь мне вылететь снова, если будет возможность?       — Я постараюсь.       — И тогда, я обещаю, я поймаю тебя.              Филипп улыбнулся и почувствовал слабость в коленях. Шевалье мог никогда не схватить его в игре в погоню, но он точно захватил его сердце.                                   * — Милый (фр.)