*негейственность
Така кивнул что-то одобрительное и направился к нему. Он подошёл к Тору почти вплотную, едва ли не настолько, что между ними оставался считанный миллиметр свободного пространства, и, хитро сощурив глаза, схватил его за воротник, притягивая лицо немного удивлённого гитариста совсем близко к своему — слишком близко, если честно. Тору, конечно, было ужасно любопытно, что же Така собирался ему сказать, и он, следуя требовательному движению Такахиро, наклонился, чтобы быть с ним одного роста. Горячий шёпот обжёг ушную раковину, и стайки мурашек тут же настойчиво поползли по спине. — Я хочу стащить с тебя эту идиотскую куртку и трахаться с тобой до потери сознания. Тору моргнул, осмысливая услышанное. Оу… Гитарист чувствовал, как горячая кровь начинает медленно приливать к лицу, опаляя щёки. Словно кто-то чиркнул спичкой, поджигая фитиль, и теперь эта искра неслась по венам, распространяя жар по всему его организму. Мориучи отстранился, ухмыляясь и одаривая Тору самым бесстыдным взглядом своих миндалевидных глаз. Что? Тору показалось или он действительно подмигнул ему? — явно довольный собой, Така отчалил к оставленной им компании хихикающих девушек. Хм, похоже, он отлично с ними ладил. Тору вообще казалось, что Така с девушками с лёгкостью находил общий язык. Хах, нет, не как коварный обольститель, просто они его принимали, как своего, типо того. Ну, к примеру, они могли бы пригласить Таку на девичник, и все вместе заплетать друг другу косички и красить ногти — эээ, минутку, это больше похоже на старшеклассниц. Тору отчаянно пытался отмахнуться — как от противных назойливых букашек, докучающих в летний день — от картинок Такахиро, одетого в форму старшеклассницы, которые ему любезно подкинули его извращённые, и сейчас к тому же пьяные, мозги. Нет, нет, не то! В любом случае, все девичники сводятся к одному — девочки напьются каких-нибудь сладеньких алкогольных коктейлей и будут обсуждать мужиков. В целом, Такахиро тут было чем похвастаться. Тору, конечно, не был ярым приверженцем самолюбования, но он мужчина хоть куда, это нельзя отрицать. Повезло Таке, что именно ему достался такой мужчина, все девчонки бы обзавидовались. На самом деле, если бы Тору лично не убедился в том, что у Мориучи были такие, несомненно, мужские атрибуты, как утренняя щетина и какой-никакой, но всё-таки член, он бы не сомневался, что Такахиро должен был родиться девушкой. Своенравной, острой на язык стервой — которой, впрочем, он и так был. Возможно, это такая защитная реакция его хлипкого организма? Не можешь задавить силой — тогда уничтожь врага потоком отборных грязных ругательств, используя всю свою колючесть и нахальство. Тору частенько испытывал все прелести Такиного характера на себе. Но Така казался жуткой стервой лишь на первый взгляд. Чтобы в этом убедиться, достаточно было узнать его чуть-чуть получше. Тору знал его слишком хорошо, и он знал, что когда они останутся наедине, это будет совсем другой Така. Настоящий Такахиро был очень скромным, чувствительным, нежным, хрупким юношей, робким и стеснительным— По крайней мере, он был им — ну, в моменты, когда они оставались наедине — в те времена, когда ёбаный сталкер Тору Ямашита — молодой, преисполненный энтузиазма и боевого духа Тору — в процессе отвоёвывания своей группе лучшего в мире вокалиста не заметил, как втрескался в этого самого упрямого, несговорчивого вокалиста, по самые уши, как глупый мальчишка, которым он тогда и был, и завоевал заодно и сердечко этого самого вокалиста, а потом ещё и склонил его… ко всяким смущающим действиям, чёртов хентай*!*извращенец
Вообще-то, если быть откровенными, Такахиро не то чтобы сильно и сопротивлялся. По началу он, конечно, был в полнейшем ахуе и краснел, как помидор, суча ногами, упираясь и истошно вопя. «Это… это что, в меня?! Да как… да ты… да никогда!!!» Но потом привык и позволял Тору развращать себя весьма охотно, но по-прежнему стыдливо краснея и смущаясь. Тору сам удивлялся, почему же он тогда нихрена не смущался. Наверное, это Така так на него действовал. Нет, он смущался на самом деле, но желание творить с Такахиро всякие извращённые вещи отметало смущение куда подальше. С тех пор они повзрослели и стали куда более смелыми, и всё же Тору по-прежнему так нравилось смущать его, дразнить, может быть, ему хотелось нежно ласкать тонкое тело, которое плавилось в его руках, неторопливо, почти мучительно — для Такахиро — медленно исследовать каждый миллиметр бархатной кожи, с наслаждением ловя каждый стон, что срывался с пухлых влажных губ. Однако, каким бы застенчивым и пугливым не был Такахиро, в такие минуты, извиваясь и хныкая от возбуждения, он приобретал вид совершенно развратный, поэтому спрятанные в тихом Тору черти вылезали наружу и нагибали вокалиста грубо и грязно, с пошлыми звуками от соприкосновения двух обнаженных горячих тел. Всё менялось когда Така был пьян — фактически, в такие моменты они менялись ролями. А пьян был Така если не постоянно, то довольно часто. Стоило влить в это тщедушное тело несколько стаканов крепкого алкоголя, и милый застенчивый мальчик превращался в похотливое чудовище. О, и этот чёртов подлец Тору не упускал случая затащить пьяного Мориучи в постель. Ведь если Така напьётся, его блядский рот будет творить немыслимые вещи, с пошлыми чавкающими звуками он возьмет так глубоко, пока член гитариста не достанет ему до самой глотки, а потом он сам запрыгнет на кровать или сразу на Тору и бесстыдно попросит взять его, призывно раздвигая ноги. Пьяный Така не стеснялся, ему основательно сносило крышу. Эти мысли заставляли нетерпеливо облизывать губы, сладкое чувство предвкушения наполнило гитариста, когда в его воображении возник образ такого Такахиро. Он подумал, что, возможно, сегодня ночью Така выпустит своих демонов порезвиться, и уголки его губ растянулись в небольшой довольной улыбке. Тору решил, что пора бы уже сваливать с этой вечеринки и отправиться домой, чтобы воплотить в жизнь свои тайные желания. Его взгляд начал искать Таку, который только что был здесь, но внезапно — чёрт, так не вовремя — куда-то пропал из поля зрения. Конечно, за ним ведь нужен глаз да глаз, этого карли— миниатюрного вокалиста очень легко потерять. Наконец, его глаза выцепили среди кучи народа едва виднеющуюся знакомую макушку в кепке. Тору удовлетворённо хмыкнул и направился за Такой, попутно подумав, что куртку он оставит себе.***
Какого хуя? Какого хуя, я спрашиваю?! Они с Такой ехали домой — наконец-то, блять — на такси, именно так, как и должно было быть. Но какого хуя вместе с ними ехала ещё целая херова туча народа, а?! Тору так предвкушал тот момент, когда он возьмёт Мориучи за руку — пока тот окончательно не надрался и всё ещё был в состоянии стоять на ногах — и утащит с этой вечеринки домой. Всё шло так, как он и планировал. Он затолкал чрезмерно весёлого Таку в такси, они ехали домой, и он даже слегка опасался, что ему будет ужасно трудно сдерживаться, чтобы не наброситься на Такахиро прямо в машине на радость охреневшему водителю, но спасибо, ублюдки, вы так заботливо оберегли меня то этого! Сейчас, вместо Такахиро, Джамиль своей задницей отдавливал его ногу, притесняя Тору к самой дверце — как вообще эти ублюдки смогли утрамбоваться в одно такси?! — а Така с противоположного края сидел на коленках у Ролы и очень жизнерадостно — скорей, пьяно — о чём-то чирикал своим звонким голосом. Тору беззвучно гневно пыхтел себе под нос. Убери свои ухоженные ручки от моего котика, женщина! Друзья, да-да, я знаю, конечно, близкие друзья, но, Тору с удовольствием послал бы всех этих подвыпивших друзей к чертям собачьим, потому что единственное, что он сейчас хотел — это спустить с Такахиро его драные джинсы и войти в эту маленькую упругую задницу! Он что, слишком многого хотел?! И что самое главное, Така ведь тоже этого хотел, между прочим, это он первый тонко — прямым текстом прямо ему на ухо — намекнул о желании с пользой провести эту ночь. Тогда какого хуя он потащил эту бухую компашку к себе домой продолжать веселье?! Воображаемые чёрные тучи сгущались над головой гитариста, пока его лицо превращалось во всё более угрюмую мину. Тору надулся и, скрестив руки на груди, обиженно жевал нижнюю губу, чувствуя себя самым наёбанным в мире человеком.***
Что ж, надо признать, всё оказалось не так плохо. Дома они проводили время достаточно весело, в непринужденной уютной обстановке. Тору даже слегка смягчился и начал получать удовольствие. Конечно, он предпочёл бы не песни петь, а трахать Таку или, ну там, например, вместо гитары держать в руках Такину задницу? О да, его маленькую аппетитную упругую попку, по которой так и хотелось от души шлёпнуть, а потом ещё раз, ещё… и ещё. Пока бледная кожа не покраснеет и не начнёт гореть, а Такахиро на его коленях извиваться и жалобно хныкать… Было бы здорово, если бы он при этом ещё был в форме старшеклассницы. Тору тряхнул головой, отгоняя снова настигшие его образы Такахиро в школьной форме. Но Тору любил играть на гитаре, это были две вещи, которые он любил в этой жизни больше всего — играть на гитаре и Таку. Именно в таком порядке, потому что гитара — святое. Поэтому он наслаждался, когда они с Такахиро исполняли «Heartache» под одобрительные пьяные возгласы друзей. Он не сводил с него глаз, следя, как ёбаный сталкер — которым он, как мы помним, когда-то и был — за тем, как менялось выражение его лица в особенно эмоциональные моменты песни. За тем, как Така без всякого стыда и совести читал с телефона текст своей собственной песни, и даже так всё равно умудрился сбиться и перепутать слова. Тору смеялся над его смущённым лицом очень громко и искренне. Ах, он обожал вот так исполнять песни вместе с Такой, наслаждаться его мелодичным голосом под ненавязчивую мелодию своей акустической гитары. Ну, и ещё они, конечно же, пили. Всё-таки, вечеринка плейбоя какое-никакое, но официальное светское мероприятие, на котором нажираться в говно было бы не вежливо — но я почти уверен, что Такахиро всё равно бы попытался это сделать. А дома было можно, а благодаря Таке у них дома был почти собственный винный склад, так что гостям было чем поживиться. Молодой и горячий Рен, который грозился перепить самого Таку, уже беззаботно сопел, уткнувшись носом в салат. Ха, дилетант! Я бы на его месте даже ввязываться в такую авантюру не стал. В алкоспорте Така был настоящим профи. Оставалось только дождаться, когда все гости напьются настолько, что не заметят их отсутствие, тогда он сможет увести Такахиро в спальню наверху. Гитарист обвел присутствующих взглядом и остался доволен — ждать осталось недолго. Он и сам порядком был пьян.***
— Ах, подожди, — хватаясь за плечи Тору, Така шумно выдохнул, в то время как руки гитариста настойчиво гладили его по спине. Он зашипел, когда большие ладони соскользнули с его поясницы ниже и крепко сжали его задницу. — Да подожди же ты, — Така извивался, пытаясь отыскать дверную ручку, пока Тору горячо дышал ему в шею, прикусывая и засасывая нежную кожу, заставляя Такахиро дрожать и извиваться ещё сильней. Наконец, рука вокалиста смогла нащупать ручку и открыть дверь, позволяя Тору втолкнуть его в спальню. — Ты и так уже заставил меня ждать слишком долго. Гитарист тут же резко развернул его, вжимая своим большим телом миниатюрного Таку в стену, и развел коленом его ноги, надавливая на возбуждение. Така приглушённо застонал, когда его почти размазали по этой стене. И, если бы его спина сейчас не упиралась в неё, и если бы Тору не прижимал его к холодной поверхности своим горячим телом так напористо, что Таке было трудно дышать, он бы уже давно сполз на пол, не в силах устоять на подкашивающихся ногах из-за того, что рука гитариста так требовательно сжимала его член через грубую джинсовую ткань. Така хватал ртом воздух, с его приоткрытых губ срывались короткие судорожные вздохи, когда пальцы ещё крепче цеплялись за сильные плечи Тору. Гитарист наклонился в попытке поймать его губы своими, но вместо этого встретился лбом с козырьком съехавшей на бок Такиной кепки. — Ауч! — Too much party, Тору-сан, — с улыбкой протянул Така, пьяно хихикая, и стягивая с себя мешающий головной убор, отправляя его одиноко валяться где-то на полу. — Я вовсе не… — он не успел закончить, потому что его губы столкнулись с ох, такими мягкими, пухлыми Такиными, когда тот притянул Тору ближе. —…Не пьян, — выдохнул он уже в его рот, чувствуя, как Така довольно улыбается. Пока их языки сплетались в страстном голодном танце — пока они обменивались этими требовательными, тягучими поцелуями, почти задыхаясь от нехватки кислорода, но не желая отстраняться и уступать в упорстве друг другу, руки гитариста по-прежнему наглаживали тонкое тело, но уже пробравшись под футболку Такахиро. Така вздрагивал от каждого настойчивого прикосновения горячих ладоней, тесней прижимаясь к лидеру всем своим телом. Он нетерпеливо подтолкнул Тору, не разрывая поцелуя, в сторону кровати. Они едва не упали, не в силах оторваться друг от друга и не удосужившись даже взглянуть, куда ведут их заплетающиеся ноги. Не то чтобы их это вообще волновало, но Тору почувствовал себя несколько уверенней — скорей, устойчивей, что было важно для его пьяных неустойчивых конечностей — когда приземлился на мягкий матрац. Такахиро тут же оседлал его бёдра, перехватывая — отбирая — инициативу, забираясь на гитариста сверху, его маленькая вертлявая задница изо всех сил тёрлась об его пах, заставляя его и без того возбуждённый член твердеть ещё больше. — Чёрт возьми, наконец-то, — выдохнул Тору, когда вокалист оторвался от его губ, чтобы оставить несколько поцелуев на его шее. Така тихо засмеялся, отстранившись. — Какой ты нетерпеливый, Тору-сан. — Между прочим, я уже слишком, слишком долго жду сегодня и, если бы кому-то не присралось притащить домой всех своих друзей после этой вечеринки, я бы уже давно был удовлетворён. Ты просто мастер завести и не дать. — Ты такой эгоист, — обиженно надув губы протянул Така. — Нельзя же было бросать их там одних, пьяных и беспомощных. — А бросать меня одинокого и неудовлетворенного можно было?! Така улыбнулся, хитро прищурив глаза. — Я компенсирую твоё столь длительное ожидание, нэ? — прошептал он прямо в лицо гитариста, притянув его за ворот куртки совсем близко к своему, едва не коснувшись его носа своим. Тору посмотрел в искрящиеся озорным блеском глаза перед собой и одобрительно кивнул. Така хмыкнул, дёргая молнию на его куртке. Он расстёгивал её, торопливо, своими трясущимися от предвкушения пальцами. С каждым сантиметром, на который сдвигалась застёжка, с каждым открывающимся ему кусочком горячей кожи, его сбившееся дыхание всё учащалось. Он был похож на нетерпеливого мальчишку, которому хотелось поскорей развернуть свой подарок на Рождество и узнать, что же скрывалось за блестящей обёрткой, что принёс ему Санта за то, что он всегда был послушным и хорошим мальчиком. Такахиро, восседающий на бёдрах Тору не был хорошим, о, этот мальчишка был дрянной и развратный. Его прикрытые пушистыми ресницами глаза потемнели от желания, пухлые розовые губы были приоткрыты, на висках выступили маленькие капельки пота, а его возбуждённое лицо было напряжено и сосредоточено. — Вау, — восторженно выдохнул он, когда полы блестящей куртки разъехались в стороны, обнажая рельефный торс гитариста. — Когда это ты успел, Тору-са— Тору самодовольно ухмыльнулся. — Не задавай глупых вопросов, просто продолжай. Така пробубнил что-то недовольное, но вернулся к раздеванию гитариста. Проводя ладонью по крепкой груди, по подтянутому животу, вокалист с восхищением наблюдал, как напрягалась каждая мышца от его прикосновений. Его руки переместились на его плечи, позволяя куртке соскользнуть с них и предоставить Таке полную власть над телом Тору. Он проследовал от самой шеи, оставив под подбородком алеющий яркий след, вниз к ключицам, вырисовывая своим языком мокрые узоры на его шее. Его руки наглаживали горячую кожу, в то время как губы оставляли влажные дорожки поцелуев на ней. Така неторопливо спускался всё дальше и дальше, с удовольствием слушая тяжёлое громкое дыхание гитариста и не скупясь на укусы и засосы. Дойдя до конца — столкнувшись с тканью его джинс — Такахиро сполз с Тору, опуская свои ноги с кровати и устраиваясь между коленями гитариста. Проворные тонкие пальцы в одно мгновение расправились с пряжкой ремня и молнией на брюках, скользнули под бельё и вытащили возбуждённую плоть, заставляя лидера над ним очень шумно выдохнуть. Така поднял глаза, встречаясь своим прожигающим взглядом с Тору. Гитарист сглотнул. Чёрт, какой же развратный вид. Он, похоже, был загипнотизирован этими бесстыдными глазами, которые казались бездонно-тёмными и блестели, как чёрная водная гладь, Тору готов был шагнуть в этот тёмный омут с головой и утонуть в глазах Мориучи. Совершенно очарованный его взглядом, он неосознанно потянулся к его лицу. Рука Тору подхватила точёный подбородок, а большой палец провёл по полной нижней губе вокалиста, Така следовал его движениям, с удовольствием подставляя лицо его второй руке, подушечки пальцев которой неспешно ласкали его щёки. Он немного отрезвил гитариста, не сильно укусив того за палец, а потом игриво скользнув по нему языком и обхватив своими мягкими губами. Тору почувствовал, как приятно тянет в паху от этого, о боже, он не мог дождаться, когда эти пухлые, сочные губы точно также сомкнутся на его члене. Он несильно потянул Мориучи за подбородок, как бы приглашая того приступить к делу. Така тряхнул головой, скидывая руки гитариста со своего лица, прежде чем обхватить его член своими мягкими пальцами и очень медленно провести по твёрдому стволу языком, слизывая с головки выступившую каплю смазки. Така лениво облизывал возбуждённый орган, целуя, прихватывая губами, а иногда и задевая зубами нежную кожу, заставляя гитариста вздрагивать и дёргаться. Он водил по нему языком вверх-вниз, прослеживая выступающие мягкие вены, неторопливо, испытывающе — блять, как будто пробовал на вкус и смаковал чёртов леденец — но не спешил брать в рот. Наконец, его губы сомкнулись вокруг горячей головки, Така заработал хриплый удовлетворённый стон облегчения от гитариста, который тут же нетерпеливо двинул бёдрами ему навстречу, но всё же Такахиро по-прежнему не торопился. Он посасывал её, настойчиво обводил языком, как будто действительно играл с хреновым чупа-чупсом, периодически поднимая свои хитрые глаза на Тору. А Тору порядком уже изнывал от возбуждения, мучительно медленные ласки, которые дарил жаркий рот Мориучи, сводили с ума, держа его в постоянном напряжении. Вокалист ощущал невероятное чувство удовлетворения, украдкой наблюдая за тем, как хмурилось его красивое лицо, как на его лбу и висках выступали блестящие бусинки пота, а сам он загнанно тяжело дышал и кусал губы. — Ну же, Така, — почти простонал Тору. — Возьми его полностью, скорей. Вокалист, действительно, послушался, его рот опустился ниже, вбирая член гитариста почти наполовину. Тору хотел бы вздохнуть с облегчением от того, что Мориучи, наконец-то, блять, закончил свою пытку, но тот сделал несколько неторопливых движений, прежде чем — к глубочайшему разочарованию Тору — выпустить его член изо рта, громко и похабно причмокнув губами, отстраниться и вновь уставиться на него. Мориучи ухмылялся ему, как сумасшедший. — Така, прекращай, — вымученно прохрипел Тору. — Что? — спросил он с выражением абсолютного детского непонимания на лице, не спеша двигая рукой по члену гитариста, не давая тому расслабиться ни на секунду. — Сделай уже это как следует. Прожигаемый этим испытывающим взглядом, Тору знал, чего хочет этот маленький садист. Он должен его попросить. И Тору не мог больше терпеть и сдался. — Така, пожалуйста. Как же всё-таки приятно слышать это от всегда хладнокровного и сильного Ямашиты Тору. Он мог бы подразнить его ещё совсем немного, нэ? Заставить гитариста почти потерять рассудок и просто умолять взять в рот и сосать его изнывающий от возбуждения член, довести его до грани, до безумия, но, похоже, Тору и так был близок к этому. И, кроме того, Така ведь обещал не томить его долго, но уже заигрался, поэтому он решил уступить. — Ах, ну раз Тору-сан так просит. Самодовольно ухмыльнувшись, Мориучи снова придвинулся ближе, вбирая его член в свой горячий влажный рот и наслаждаясь раздавшимся над ним протяжным стоном. На этот раз Така не прекращал своих движений, его губы плотно сомкнулись вокруг толстого горячего органа, а сам он начал размеренно двигать головой, скользя языком по твёрдому стволу. Прикрыв глаза, Такахиро качал головой, стараясь взять его глубже и глубже, когда почувствовал, что рука Тору вплелась в его волосы на затылке, задавая ритм его движениям — словно помогая ему — опуская его всё ниже. Он гортанно застонал, посылая волны дрожи по всему телу Тору — который запрокинул голову назад, задыхаясь от этого восхитительного ощущения вибрации на собственной плоти — почувствовав, как член того упирается в его горло, и попытался расслабиться, чтобы пропустить его ещё дальше. Гитарист над ним тяжело дышал, его приглушённые низкие стоны эхом отдавались в ушах Такахиро, распаляя ещё больше. Отстраняясь на мгновение, чтобы глотнуть воздуха, Така ловил его полный желания взгляд, его чёлка растрепалась, упала на лицо, а светлые пряди прилипли к влажной коже. Он выглядел таким растерянным, таким взволнованным. И Таке это нравилось просто до дрожи, настолько, что собственная эрекция становилась болезненной. Он вновь отстранился — его покрытые собственной слюной влажные губы соблазнительно блестели — чтобы немного отдышаться, поднимая свои полуприкрытые глаза на Тору. — Kimochi*?*Приятно?
— Ii yo*. Такахиро, не останавливайся.*приятно
Его грешный рот вернулся к работе, заставляя Тору снова задохнуться от удовольствия. О да, чёрт возьми, как хорошо! Така просто чертовски хорош. Порноиндустрия потеряла такую звезду в лице Такахиро Мориучи! Если бы Така не был музыкантом, он мог бы великолепно смотреться в фильмах для взрослых, серьёзно. Вид, от которого гитарист не мог отвести свой взгляд, был слишком извращённым, слишком развратным — как яркая картинка из грязного порно. Такахиро отсасывал ему, как искусная шлюха, с бесчисленным количеством непристойных влажных звуков, которые исходили из его пошлого рта. Паршивец, казалось, специально пытался издавать их как можно больше — блять, да ему это нравилось — он стонал, двигая головой всё быстрее, доводя гитариста, рука которого крепче сжимала его волосы, до грани. — Блять, Така… аагх, — Тору протяжно застонал, чувствуя, как приближается такое долгожданное, такое желанное ощущение разрядки. Он схватил тёмные кудри Таки второй рукой, не позволяя тому отвести голову, когда вокалист, почувствовав, что гитарист напрягся и задрожал, попытался отстраниться. — Глотай, Такахиро. Така, сдавленно мыча, вцепился в его бёдра, жмурясь, когда Тору кончал в его рот, безжалостно — до боли — стискивая его волосы. Он потянул вьющиеся пряди, заставляя Такахиро закинуть голову назад, наблюдая за тем, как розовый язык слизывал его семя с опухших губ, которые расплывались в довольной, довольной ухмылке. — Понравилось? — Така выпрямился, когда гитарист, наконец, отпустил его волосы, поднимаясь и приближаясь к лицу Тору, а затем нахально ловя его пересохшие губы своими, влажными. — Фу, у тебя губы в сперме. Така фыркнул, тихо засмеявшись. — Ну в твоей же сперме, идиот, — его язык ловко проскользнул в рот Тору, вовлекая гитариста, который чувствовал собственный вкус на мягких губах Такахиро, в ленивый поцелуй. — Разумеется, понравилось, — прошептал он Таке в губы. — Но я всё ещё хочу войти в твою тугую маленькую задницу, — сказал он, когда его ладони подцепили ткань джинс вокалиста и забрались под неё, впиваясь пальцами в мягкие ягодицы. И без того раскрасневшиеся щёки Таки вспыхнули ещё сильней. Только Тору мог говорить такие вещи с настолько прохладным лицом. Да, на минуточку, какого хера его лицо снова стало таким?! Лишь слегка сбившееся дыхание и покрытые румянцем щёки выдавали то, что всего минутой ранее, он почти умолял его, а потом корчился и стонал, пока Такахиро ему отсасывал. — Хентаай, — протянул, он опрокидывая гитариста на простыни и вновь прижимаясь к его губам своими.***
Тору ненавидел летать, он просто до ужаса ненавидел самолёты, и, если уж быть совсем откровенными, в Японии он чувствовал себя куда комфортней, чем в Америке. Но он был счастлив, что Така вытащил его — почти за шкирку затащил упирающегося Тору в самолёт — в Лос-Анджелес. Пошёл к чёрту этот перелёт, он, к слову, прошёл вполне неплохо, и когда было уж совсем стрёмно, Така успокаивающе гладил трясущегося в трясущемся самолёте Тору по коленке, от чего последний трясся и боялся меньше. К чёрту эту вечеринку, на которую Тору тоже не горел желанием идти, ведь он чувствовал себя несколько неуютно в больших компаниях незнакомых людей. Сейчас он был дома, они были дома. Не важно, где, в Токио или в городе ангелов, Така был рядом с ним, а значит, Тору был дома. Может, Такахиро и был его ангелом..? Хорошо, что Мориучи не умел читать мысли, иначе бы он уже задыхался здесь от хохота, узнав, каким чувствительным и романтичным иногда бывал гитарист после жаркого секса. Тору отогнал прочь свои сентиментальные мысли, когда его ангел, что лежал и громко тяжело дышал рядом с ним, перекатился на живот и приподнялся, чтобы заглянуть ему в глаза. Он улыбался несколько загадочно, а мягкие подушечки его пальцев начали неторопливо рисовать узоры на груди Тору. Гитарист вопросительно посмотрел на него. — Это… Тору-сан, только не говори, что трахнув меня всего один раз ты уже устал. — Стареем, — хмыкнул Тору, наигранно покачав головой. Така фыркнул, забираясь на Тору сверху. — Ну да, конечно, Тору-оссан*.*старикашка
— Что? — Гитарист перевернулся, скидывая ахнувшего от неожиданности Таку и подминая того под себя. — Это же ты всё время переживаешь о своём возрасте. — Между прочим, мне совсем скоро тридцать! Тридцать, понимаешь! Така пытался возмущаться, пока Тору гладил его нежную кожу, терпеливо ожидая, когда возмущения прекратятся. Когда Такахиро, наконец, закончил распинаться про то, как стремительно течёт время, а его лучшие годы жизни пролетают один за одним, а он, между прочим, не молодеет, и не успеет Тору оглянуться, как Такахиро — и он тоже — станет дряхлым и совсем не сексуальным, да и какая к чёрту сексуальность, если уже и так не встанет ничего, Тору внимательно посмотрел на него. Выражение его лица было крайне серьёзным, и, похоже, Така ожидал такого же серьёзного ответа, но Тору лишь закатил глаза и рассмеялся. — Я подарю тебе крем от морщин на твой день рождения. — Бакаяро*! — Така обиделся и, выпятив нижнюю губу, отвернулся.*дурак
Наклонившись к его лицу, Тору оставил несколько лёгких поцелуев на щеках Мориучи. — Я тоже люблю тебя, Така, — он похотливо улыбнулся, хватая под коленями гибкие ноги вокалиста…