Дейдара и Сакура. Вечный плен.

Зеленые, как нефрит, глаза неотрывно смотрели на закат. Алое небо, расчерченное облаками, напоминало какую-то дивную картину, созданную искусным художником. При мысли об этом на губах девушки появилась печальная улыбка, которая так часто появлялась последние полгода. Искусство, художник, картина — все эти слова теперь ассоциировались у нее только с одним человеком. И с его подарком. С тем портретом, который он нарисовал для нее. Каждый раз, глядя на него, Сакура поражалась. Она не верила, что кто-то может видеть ее настолько красивой. Что для кого-то она такая, как на том листе бумаги, который передал ей Дейдара. Который она всегда носила с собой. Куноичи часто доставала портрет и, встав у зеркала, безуспешно искала в нем сходство с оригиналом. Нет, бесспорно, это было ее лицо, ее волосы, ее улыбка, но что-то, возможно, само выражение зеленых глаз, казалось ей неправильным. Слишком идеальным. Возможно, все дело было в чувствах, которые были вложены в рисунок. Говорят же, что художник вкладывает частичку души в свои картины? Сложно было поверить, что он видел ее такой. Настолько ослепительной, настолько невероятно притягательной. Сложно было найти сходства между нею и портретом. Сакура инстинктивно сжала руку, словно пытаясь удержать что-то. Чувства, время, его…? В зеленых глазах стояли слезы, так же, как и тогда. Тогда, полгода назад, когда он улетел. «Полетели со мной?» — слова эхом отдавались в ее голове. Она запрокинула голову, позволяя слезам свободно струиться по лицу, тщетно высматривая в небе силуэт белой птицы. Она помнила, как стояла тогда посреди полянки, слезы так же бежали по лицу, а глиняная птица поднималась все выше и выше, пока ее силуэт не слился с облаками. Она помнила, как разрывалось сердце, когда Дей становился все дальше и дальше с каждым взмахом белоснежных крыльев. Помнила, как кричала, как умоляла его вернуться. Как шептала, когда ее голос окончательно отказал ей. Как беззвучно шевелила непослушными губами, тщетно умоляя его не улетать. Сакура проклинала себя каждый день. И каждую ночь ей снились сны. В них она не стояла растерянная, размышляя о том, что не может бросить все и последовать за ним. В них она не смотрела на него наполненными слезами глазами. Нет. В каждом своем чертовом сне Сакура молча сжимала руку любимого и, не давая себе задуматься, улетала вместе с ним в неизвестность. Она прижималась к его спине, чувствуя его сбившееся дыхание и слыша безумный стук сердца, ощущая безграничное счастье. Просто потому что он рядом. И каждое утро, проснувшись, она судорожно сжимала одеяло, пытаясь удержать видение. Надеясь, что оно станет реальностью. Каждый день она шла в госпиталь и выполняла свою работу. Работала она много, на износ, не позволяя себе думать и вспоминать. Не позволяя себе надеяться. Пыталась забыться, захлебнуться работой, погрузиться в нее настолько, чтобы забыть, кто она. И что она сделала. Но каждый вечер, когда заканчивалась ее смена, вместо того, чтобы идти домой, она приходила сюда и смотрела в небо. Стояла, закинув голову, напрягая затуманенные слезами глаза, силясь разглядеть белую птицу. Стояла, надеясь, что Дей вернется сюда, в то место, где она сама все разрушила. Многие видели перемены, произошедшие с Сакурой. Особенно Наруто. Он постоянно пытался ее разговорить, но ничего не получалось. Тогда он улыбался своей глупой улыбкой и говорил взять себя в руки. Отпустить то, что терзает ее. Говорил то же самое, что Ино, мама и многие другие. Сакура усмехнулась. Неужели они думают, что она не пыталась? Неужели, они думают, что ей это нравится? Неужели, они думают, что ей нравится чувствовать эту боль. Боль, которая, раздирает изнутри, заставляет медленно гореть в агонии. Боль, которая всегда с ней. А как можно не испытывать боли, когда перед глазами застыло его лицо? Такое открытое и доверчивое. С наполненными любовью и ожиданием глазами. Как не испытывать боли, вспоминая, как огонь в этих глазах медленно гаснет, в ожидании ответа? Вспоминая, как сильные руки, обнимавшие ее, становятся неожиданно слабыми и соскальзывают вниз, безвольными плетями свисая вдоль тела. Вспоминая, как он подходит к птице, которую Сакура теперь так ненавидит, и оборачивается в последний раз. Вспоминая надежду, с которой он посмотрел на нее, прежде чем сказать последнее «прощай». Куноичи молча смотрела ему вслед, не решаясь остановить. А когда, наконец, слова вырвались, было уже поздно. Он был уже слишком далеко и не мог ее услышать. Да и не верилось Сакуре, что он вернулся бы. Слишком долго она медлила. Слишком о многом жалела, чтобы просто так улететь с ним. Сейчас она понимала, что ей не надо было думать. Надо было отбросить все и последовать за ним. За тем, кто держал в своих руках ее сердце. Наплевать на все и просто быть счастливой. Только потом она поняла, что без Дейдары, ее мир неполноценен настолько, что в нем нельзя жить. Можно только существовать, без конца воскрешая в голове все, что было связанно с ним. Слишком поздно до Сакуры дошло, что весь ее мир не стоит ничего, если Дея нет рядом. Когда последние лучи солнца погасли, и темное небо осветила россыпь звезд, девушка смогла покинуть поляну, на которой в последний раз разговаривала с Дейдарой. Он не прилетел. Надежда, каждый вечер теплившаяся в истерзанном сердце, в очередной раз разбилась в пыль. Но Сакура знала, что весь следующий вечер проведет здесь. Как и каждый вечер до этого. Как и каждый вечер после. Слезы окончательно высохли, когда она подошла к деревне, в которой царило странное возбуждение. Несмотря на поздний час, по улице сновали шиноби. Девушка насторожилась и, заприметив в толпе Наруто, быстро оттащила его в сторону. Ей даже не пришлось спрашивать, что же произошло — Наруто тут же затараторил, пытаясь как можно быстрее разъяснить ситуацию. — Сакура-чан, во время задания пара джонинов захватила беглого нукэнина! Помнишь того, которого мы с Какаши-сенсеем преследовали, когда пытались вернуть Гаару? — после этого, Сакура уже не слышала его, оцепенев от ужаса. Единственное, что она узнала, это имя того, кто будет допрашивать Дейдару. Ибики Морино.

***

Последующие три дня, Сакура собирала то, что могло ей понадобиться. Она старалась ничем не выдать себя и надеялась, что никто не заметил, как предательски дрожал ее голос, когда она расспрашивала о пленнике. Как хмурились тонкие брови, когда она погружалась в размышления о своих планах. Она больше не сомневалась в том, какая у нее цель. Она просто искала средства. И мужества, чтобы не струсить в самом конце. Несмотря на все опасения Сакуры и ее весьма странное поведение, никто ничего не заподозрил. Только мать и Наруто заметили, что девушка стала более ласковой к ним, а глаза ее блестели лихорадочным блеском, словно у нее был жар. Но они радовались этим переменам, решив, что Сакура, наконец, оправилась от того, что терзало ее все это время. Когда все приготовления были завершены, девушка с трудом сдерживала свое волнение, дожидаясь вечера. Как только на Коноху опустилась ночная мгла, она выскользнула из окна, и направилась к месту, где содержали подрывника. Пара улыбок и давно знакомые ей шиноби, сторожившие камеру, согласились угоститься сладостями домашнего приготовления, которые Сакура щедро сдобрила снотворным. Сакура с трудом сдерживалась от того, чтобы не врезать им, по старинке. Но снотворное хоть и было менее разрушительным, производило куда меньше шума, нежели кулаки куноичи. Как только парни упали лицами на стол, она стащила ключ от камеры и направилась к двери. Руки снова дрожали, но Сакура знала, что не отступится от своего плана.

***

Три дня слились в одно размытое пятно: серые стены, серые цепи, серое лицо Ибики и пытки. Пытки, много пыток, одна мучительнее другой. И только серость и в мыслях, и в душе. Безразличие ко всему, даже к боли. Ибики уже сам устал пытать Дейдару, который за три дня плена не сказал ничего. Вообще ничего. Только изредка стонал от боли и все. — Иноичи! — голос Ибики доносился откуда-то издалека. — Промой ему мозг, хотя бы. Я сломал ему пять ребер, обжег обе руки, отбил все органы, облил кипятком ногу! Он молчит! — Я бессилен, — развел руками шиноби. — Его мозг закрыт печатью. Мне нужно еще время, чтобы сломать ее. Я пойду, поищу в книге дзютсу. Иноичи покинул подвал, а Ибики в очередной раз злобно посмотрел на скованного цепями Дейдару и сплюнул. — Я ломал шиноби и покрепче тебя, подрывник. Скоро ты расколешься и все нам расскажешь! Я устрою тебе ад. Дейдара впервые за три дня посмотрел в сторону мучителя и даже бросил на него какой-то осмысленный взгляд. — Что мне твои пытки, придурок? Я уже полгода горю в аду, да, — хрипло сказал Дейдара и снова прикрыл уставшие глаза. — Не знаю, что с тобой сделали, но я хуже, — Ибики, оставив за собой последнее слово, тоже покинул подвал. Дейдара остался один. Лежа на холодном полу в цепях, без единого живого после побоев места, он вспоминал Сакуру. Нет, не вспоминал. Он ведь не забывал о ней и на секунду. Он думал о ней. Думал что, возможно, она ходит сейчас по улицам Конохи. Так близко и так далеко от него. Он думал о тех далеких днях, что они провели в логове Акатски. Вспоминал ту единственную ночь и тот день, в который она не ушла с ним. Она осталась верна Конохе, своей семье и друзьям. И он не мог винить ее за это. — Я ее не заслужил. И никогда не заслужу, — прошептал подрывник, вспоминая нефритовые глаза. — А если бы я был порядочным шиноби, жил бы в своей деревне и как-то бы встретил ее? Была бы она со мной? Навряд ли. Перед ней меркнут звезды, а произведения искусства кажутся нелепыми убожествами. Я не достоин такой красоты. Тяжелая дверь тихо скрипнула, и Дейдара снова прикрыл глаза, ожидая пыток. Сопротивляться не хотелось, пытаться бежать тоже. Когда ты мертв внутри, остальное уже безразлично. Шаги были необычайно легкими, и сначала Дей подумал, что это опять Анко со своими змеями. — Дей… Дейдара, — тихий сдавленный болью шепот заставил подрывника дернуться, загремев цепями и распахнуть глаза в неверии. — Тише, — прошептала Сакура со слезами на глазах и, достав из сумки какие-то склянки и шприцы, опустилась на колени, не зная, какую рану лечить в первую очередь. — Я умер и вижу ангела, ага? — глупо прошептал Дейдара, дернувшись от боли, когда Сакура коснулась его обожжённых рук. Хотя и руки, и сердце жгли скорее прикосновения девушки, чем ее лечение. — Ты один чуть не разрушил целую деревню песка и не смог справиться с парой джонинов Конохи? — в слезах прошептала Сакура, залечивая его ребра. — Я не верю, что ты так легко оказался в плену. Слова про ангела она просто проигнорировала. — Разве это плен? — Дейдара с трудом улыбнулся разбитыми губами, в уголках которых запеклась кровь. — Это ты мой плен. И никто больше. А отсюда я могу сбежать в любую минуту. — Тогда зачем? — взмолилась Сакура, дрожащими руками делая ему уколы с сыворотками. — Зачем все это? — А ради чего или кого мне жить? Ради искусства? Я ничего не лепил и не взрывал уже много месяцев, да. Семьи? У меня ее нет. Хм, страны? У меня ее тоже нет. Ради тебя? Я тебе не нужен, я никогда не буду достоин тебя. Лучше убей меня прямо сейчас, — голубые глаза Дейдары обреченно посмотрели на девушку. — Умереть от твоей руки, да. Хм, это лучшее, о чем я мог мечтать. — Спятил? — Сакура перестала залечивать раны и обхватила ладонями его лицо. — Не говори так! — Я сказал, убей меня! — громче крикнул Дейдара, натягивая стальные цепи. — Посмотри на меня! Я в цепях у твоих ног. Послушай стук моего сердца! Оно бьется впервые за много лун, из-за тебя и ради тебя. Я люблю тебя той страстью, которой ты никогда не полюбишь меня! Я… Сакура заткнула подрывника, впившись поцелуем в его ледяные губы, хранившие вкус крови. Жадно, неистово, отчаянно целуя. Воздух вышибло из легких, сердце словно упало со скалы вниз, разбиваясь вдребезги. Лед и пламень, кровь и слезы. Боль. Дейдара отстранился. — Это прощание, да? Сакура не ответила, снова целуя такие желанные губы. Руки девушки вцепились в плечи подрывника, стягивая лохмотья, когда-то бывшие одеждой. — Хватит, Сакура, я и так в аду, — взмолился Дейдара, когда куноичи выкинула в сторону свой топ и прижалась к нему теснее. — Если кто-то войдет, как ты это объяснишь? — Замолчи, — прошептала девушка, покрывая поцелуями его шею и плечи, покрытые синяками. — Ты идиот. — Прощальный секс, ага? «Зачем ты издеваешься? Ты ведь никогда не будешь моей. Не надо» Дейдара не мог сдерживать чувства, не мог просто реагировать на ее поцелуи, не мог остановиться. Разум давно покинул его, надежда оставила, а веры в лучшее никогда и не было. — Гореть в аду будем вместе, — выдохнула девушка, кулаком разбивая цепи. «Свобода? Нет, все тот же плен» — Ненавижу тебя, дура, ага. Затекшие руки непослушно медленно касались девушки, и Дейдара зарылся носом в ее волосы, вдыхая сладкий аромат. «Если бы ты только захотела, я бы уничтожил мир во имя тебя. Я бы умер сам. Я опустился бы на дно морское, я бы полетел за облака, если бы ты только любила меня» — Дейдара, — прошептала Сакура. — Дейдара. Дейдара. Дейдара, — его имя звучало, как молитва, в ее губах. Поцелуи становились жарче, а молитвы наоборот тише. Непослушные пальцы впивались в кожу, прижимая к себе сильнее словно боясь потерять. Ледяные губы оставляли засосы, словно ставя печати своей собственности. Влажные поцелуи в шею девушки разжигали желание в теле и жар в сердце, готовом взорваться от нахлынувших чувств. — Я так давно тебя люблю… я так сильно себя ненавижу. Если бы я был кем-то другим, если бы… — хрипло шептал подрывник. Разум окончательно оставил его, и только Сакура была сейчас его миром. Ему так о многом хотелось сказать, но девушка прервала его бессвязную речь. — Дейдара. То, как она выдыхала его имя, сводило с ума. Больше не было сил. Подрывник повалил девушку на пол, избавив от остатков одежды. Руки скользили по телу, покрывая прекрасное тело поцелуями. Распухшие губы шиноби блуждали по ключицам. Стон. Зубы прикусывают сосок. Стон. Пальцы проникают между ног Сакуры. Стон. Мягкие, жесткие, снова мягкие движения. Стон. Голова Дейдары опускается ниже. — Что ты делаешь? — Сакура ошарашено смотрит на Дея. — Последний день живу. До боли знакомая фраза. Язык подрывника скользит по внутренней стороне бедра. Лед губ обжигает девушку, вызывая новые стоны. Горячий язык медленно проникает глубже. Пылающее огнем сердце болезненно плавится. «Смерть больше не страшит, если она будет рядом» Стыд напрочь отсутствует. Стоны становятся громче. Удовольствие достигает пика. Дейдара отстраняется. — Прости, я не буду нежным. Подрывник быстро, почти грубо входит в девушку, срывая крик наслаждения. Сдерживаться больше нет сил. Резкие движения. Ноги Сакуры обхватывают его, ей хочется ближе, глубже, сильнее. Движения яростны, сердца отчаянны. И если кто-то зайдет, он умрет сейчас. Перевернувшись на спину, Дейдара посадил девушку сверху. Ладони сжали ее грудь. Полумрак мягко очерчивал все изгибы прекрасного тела. — Мой ангел, мое проклятье, — шепчет шиноби. По изящной шее катится капелька пота. Нефритовые глаза заглядывают в самую душу. Голубые глаза в плену. Девушка двигается быстрее. Дейдара притягивает ее к себе, целуя плоский живот. Пальцы гладят лопатки. — Где твои крылья? — улыбка краешком губ. Поцелуй. Полный любви, полный призрачной надежды. Дейдара снова перекатывается, вжимая Сакуру в пол. Глубоко, до основания, сильно, жестко. Хочется, чтобы запомнила и его, и эту ночь. Хочется убить ее и умереть самому, хочется любить и быть любимым, хочется мечтать. А в данный момент хочется трахать ее до потери пульса и обо всем забыть. Стон — наслаждение. Стон — вершина мира. Стон — воздуха не хватает. Стон — подвал становится тесен. Стон — они в раю.

***

Одевшись, они лежали обнявшись. — Сакура, убей меня, — опять начал Дейдара. — Пожалуйста. — В дорожной сумке у стены одежда, деньги, еда и твоя глина. Я очень долго ее искала, но думаю, это та, — спокойно сказала куноичи. — Сакура… — боль с новой силой пронзила сердце Дейдары. Дверь открылась, и на пороге возникли двое шиноби. Сакура моментально метнула две отравленные иглы, и шиноби упали. — С ума сошла, да?! — Взорви стену. — Не хочу. Кулак куноичи стер ее в порошок. Послышались крики вдалеке. — Лепи уже свою птицу, и полетели отсюда! — заорала девушка, треснув подрывника по голове. — Что ты сказала? — дебильная улыбка стала медленно расплываться на губах Дея. А вот голова заболела не слабо. Какой там Ибики со своими пытками! Куноичи только что снесла стену своим маленьким кулачком. — Я сказала, что если ты не пошевелишься, нас поймают. Я уже отправила письма с объяснениями родителям, Наруто и Тсунаде. — И что ты написала? — Дейдара прыгнул на спину огромной птице и прижал к себе Сакуру. — Написала, что попалась в вечный плен под названием любовь.