Беги что есть мочи в преддверии ночи

      В это раннее утро Петербургский государственный университет спорта (коротко просто ПГУС) стоял на ушах похлеще, чем когда туда заглядывала правительственная инспекция.       Везде царил кромешный хаос. Все были потрясены и ошеломлены произошедшим. Полицейские носились туда сюда. Изредка между ними мелькали люди в белых халатах и медики с носилками. На парковке, которая сейчас была перегружена машинами полицейских и скорой помощи, толпились СМИ, студенты, пришедшие с обещежития и обычные прохожие, собравшиеся поглазеть на всеобщее сборище органов власти и корреспондентов с журналистами.       Крыльцо парадного входа было залито лужами крови, которая ручьями стекала со ступеней вниз, окрашивая светлую плитку, которой была выложена дорога от кованых высоких ворот до самого порога здания. Массивные двери были изрезаны и изрешечены пулями. На их гладкой поверхности алели капельки крови, которые уже начинали засыхать, обретая тёмный оттенок и твёрдую корку.       По всему полу были видны следы борьбы и алые отпечатки подошв обуви, ладоней, которые многочисленными дорожками пронзали и огибали невероятные количества вылитой на пол крови и лежащие в ней, обездвиженные и холодные тела подростков, которые медики активно переносили и осматривали в поисках хоть малейших признаков жизни. Но их не было…       Во всём этом безумии, будто в какой-то параллельной реальности, на больших и широких ступенях, ведущих внутрь кровавого ада, сидела юная девушка. Грязная и забрызганная кровью, с рассечённой до крови лодыжкой и полным отсутствием чего-либо в некогда ясных, серо-голубых глазах. По её щекам, чёрными дорожками стекала тушь, обрамляя круги вокруг глаз, что делало их голубизну слишком явной. После пережитого шока у неё был крайне болезненный вид. Её можно было принять за обезумевшую пациентку психбольницы…       Слишком многое произошло. Слишком много психологических и психических барьеров было порушено за эту ночь…       И вот, усталость взяла над ней верх и девушка еле-еле опустилась на плечо, сидевшей рядом, подруги, чьи светлые и короткие волосы были скрыты под плотной коркой засохшей крови, а руки, дрожа вцепились в футболку худощавого брюнета с тёмными глазами, что-то яро объясняющего одному из полицейских. На его щеке был глубокий порез, который потемнел и теперь был больше похож на чёрную полосу, которую провели маркером, чтобы очертить его, и без того выраженные, скулы. Голова была пробита с левой стороны. Оттуда по шее и спине стекали тёмные дорожки уже засохшей крови. — Я всё понимаю, всё понимаю! — пытался успокоить парня полицейский. — Скоро вам предоставят психологическую помощь и вы сможете рассказать всё, что произошло! Просто успокойтесь и подождите… — Дим, а где ещё один?! — подбежал к полицейскому ещё один мужчина в форме. — Нам бы и у него показания взять…       Голубоглазая вздрогнула. — Он жив?! Просто скажите, что с ним?! — обессиленно прикрикнула она, дрожащими руками опираясь о плечо подруги.       Розоволосая девушка закрыла глаза, и тихо заплакала, падая в объятия блондинки, уже не в силах даже сидеть. — Его медики забрали. Поищи в машинах скорой. — коротко бросил мужчина по имени Дмитрий, жалостливо глядя на девушку и чуть тише сказал напарнику. — Саш, тут бы психологическая помощь не помешала. Сгоняй-ка…       Внезапно позади них, среди толпы, огороженной от творящегося хаоса, вылезли журналисты с камерами и в наглую подбежали к двум полицейским, пихая в лицо микрофон и пытаясь заснять прикрывающих свои лица, подростков. — Вы можете дать короткий комментарий?! Судная ночь закончилась около часа назад, но что здесь происходило? — При чём тут полиция? — выкрикнул ещё один журналист. — Ведь во время Судной ночи все полномочия с органов исполнительной власти сняты и то, что происходит с семи часов вечера и до утра уже обходится без вашего ведома и какого-либо вмешательства. Так почему помимо медиков вы сейчас здесь? — На это есть веские причины?! — поддержал своего коллегу ещё один человек. — Расскажите, пожалуйста!       Полицейские надвинулись на них, отводя навязчивую прессу в другую сторону от подростков. — Никаких комментариев! Ждите официального ответа! Всё! Пошли прочь отсюда! Выметайтесь! — Ребята, — возле подростков, откуда не возьмись, появился ещё один мужчина, в сопровождении пары полицейских. — пройдёмте за мной. Вам окажут помощь и возьмут показания. — А ещё один выживший? — настороженно спросил брюнет, мельком глянув на блондинку и безутешную подругу на её коленях. — Тот, что был вместе с нами. Где он? У него тоже будут…       Но его прервал один из полицейских: — У нас нет такой информации. Пройдите с нами, пожалуйста.       Худощавый юноша нехотя кивнул и потянулся к безутешной подруге, лежащей на коленях светловолосой девушки, чтобы помочь той встать на ноги. — Пошли, Лер. Надо идти. — заботливо и жалобно стала уговаривать её подруга, сочувственно поглядывая на брюнета своими глубокими карими и заплаканными глазами. — Вставай…       Лера медленно напряглась, упираясь ногами в землю, и поднялась, крепко держась за руку Миши. Её нижняя губа дрожала, закусанная до алых пятен, на которых маленькими капельками выступила кровь. Края тыльной стороны ладоней были чёрными от туши, которую она пыталась утереть с глаз. Но стоило учесть, что девушка была не столько ранена, сколько вымотана и подавлена. — Я хочу… увидеть его… — выдавила она, дрогнувшим голосом. — Даже… если он уже мёртв.