табельное оружие майора разумовского

Сергей задумчиво вертит на столе пистолет, и Олегу жутко хочется пошутить про то, что, если тот выстрелит, Серега оправдается перед начальником чем-то вроде «пистолет сам выстрелил». И будет хорошо, если начальник поймет отсылку. Скучно. Работы нет никакой, потому что уже все переделали (он, по крайней мере), от Чумного Доктора ни слуху, ни духу — как сквозь землю провалился. Грома вон по телевизору крутят без конца — прием у него какой-то в честь открытия детского дома. Позер. — Выглядит как пидор, — без интереса замечает он. — Как самый настоящий пидор. Серега тихо прыскает, перекладывая на столе бумаги: — Ты на меня посмотри для начала. Гром по сравнению со мной мачо. — Не, — он со скучающим зевком щелкает пультом и поворачивается к Сергею, — ты выглядишь как гей. А он как пидор. — А есть какая-то разница? — Серега даже от бумаг отрывается, смотрит на него через очки, приподняв одну бровь, пока несколько выбившихся прядей лежат у него на плечах. — Ну, тебя бы я разложил на этом столе. Грома — нет. — Ты задумывался над тем, чтобы трахнуть миллиардера Игоря Грома в нашем задрипанном кабинете? — Нет, но теперь задумался. Он ловко уворачивается от прилетевшей подушки и смеется. Серега пытается скорчить обиженное лицо, но получается плохо — улыбка так и ложится на губы. — И нормальный у нас кабинет, — он встает, чтобы подойти к тумбочке и включить стоящий на ней электрический чайник. — Диван, правда, говно скрипучее, но это, наверное, из-за того, как мы на нем прыгали. Ну как «мы». Сергей тихо фыркает: — Я просто был рад, что мы раскрыли то дело. Нальешь мне кофе? — Не налью, Серег, мы же договорились поберечь твое старческое здоровье. Кинь мне чай свой, я тебе пачку в стол утром клал. Сергей со вздохом тянется к ящикам, достает пачку. — Напомни мне, из-за чего я начал выебываться и пить зеленый чай? — Мы поспорили, — спокойно напоминает он, принимая пас запечатанной коробкой. — Ты сказал, что ты достаточно гей, чтобы пить зеленый чай в течение месяца. Исключительно зеленый. — О. Я был пьян, да? — Нет, ты тогда не спал вторые сутки и уронил меня на пол, споткнувшись о собственные ноги, устроился у меня на плече и начал нести всякий бред. — Пиздец, — заключает Разумовский. — А ты только и рад, да? — Конечно, — он достает из ящика кружки и закидывает туда пакетики, заливая водой из закипевшего чайника. — Знаю же, что ты его не переносишь. Ты бы видел свое лицо каждый раз, когда пьешь его остывшим. — Скотина. — Всегда пожалуйста, Сереж. Получив свою кружку, Сергей делает глоток, зажав двумя пальцами нос, словно пьет что-то отвратительное (Олегу, на самом деле, не понять, он к зеленому чаю отношение имеет ровное, как поверхность стола Сереги, к которому он прислоняется бедром), а потом откашливается и безапелляционно заявляет: — Если ты продолжишь так довольно ухмыляться, я сниму пистолет с предохранителя и покручу им в твоем направлении. — Это преступление. Разумовский откидывается в кресле, разводя руками, и приподымает брови, улыбаясь почти что не-ехидно: — Ну так вызывай полицию. Они смеются вместе, и Олег думает, что это даже неплохой день, если не учитывать того, что им немного скучно. — Это, знаешь, как в «Чикаго»: «И он напоролся на мой нож. Он напоролся на мой нож десять раз». — На нож, говоришь? — Сергей внезапно начинает смеяться, а потом двигает бровями, сдерживая смешки. — На _нож_, да? Он фыркает от смеха в кружку, и немного чая чуть не выплескивается через край. — Майор Разумовский, как вам не стыдно думать о всяких пошлостях. — Я? Я ни о чем не думаю, просто интересуюсь орудием убийства. — Почему я совсем не верю твоим огромным голубым глазам? — Потому что они такие же голубые, как моя ориентация? Он уже думает, что бы такого ответить, чтобы не заставить Серегу случайно пролить на себя так ненавистный ему зеленый чай, как дверь открывается, а в кабинет к ним чуть ли не залетает Шура: — Вы слышали? Труп нашли еще один! От Гражданина! Разумовский тут же вскакивает, быстро стягивая с носа очки: — Уверен? — На все сто, — Шурик серьезно кивает, а потом машет рукой. — Прокопенко вас вызывал и хотел сам рассказать, но… — Не выдержала душа поэта? — он смеется, когда Шурик кивает, и отставляет свою кружку. — Ну пошли, поэт, узнаем, что там за труп. Сергей фыркает, выходя из-за стола: — И даже никто не крикнет «возможно криминал, по коням»? — Серег, нам Прокопенко потом так крикнет, что дубу дадим. — Ну вот чего ты начинаешь. Шура успевает выскочить за дверь, пока они медленно плетутся следом. Собственно, Прокопенко их ничем не удивляет: все те же обезображенные трупы, все те же неясные мотивы, все те же отличительные признаки Гражданина. Уже на подходе к машине, Сергей вдруг замирает, словно в землю врос. — Олеж, — это рыжее недоразумение как-то растерянно хлопает себя то по карманам куртки, то по ремню, — я, кажется, пистолет в кабинете оставил. — Разумовский, еб твою душу мать, — он щелкает сигналкой, закатывает глаза, открывая дверцу. — Одна нога здесь, другая там. Как ты вообще дослужился до майора, если ты иногда не рыжий, а блондинка? — Иди ты нахуй, — резко огрызается Серега, — стереотипы про цвет волос — сущее дерьмо и сексизм. Сейчас вернусь. Возвращает Серега спустя четыре минуты и двадцать девять секунд. Да, он считал. Возвращается почему-то со стаканчиком кофе в руках — и тут же плюхается рядом. На его недоуменный взгляд только жмет плечами: — Мне Настя отдала свой. — А Настя не знает, что тебя после кофе косоебит? — Неа, — Серега расплывается в довольной почти что детской улыбке и делает глоток из стаканчика. — Зато она знает, что мы с ней одинаково любим капучино. Он вздыхает. — Я с ней поговорю потом. — Не злись, большой и страшный серый волк. — Я не злюсь, меня беспокоит твое здоровье, мудак ты рыжий. Серега улыбается все еще, но уже выглядит более сосредоточенным на том, что они вообще-то едут смотреть на истерзанный Гражданином труп, а не в кино на свидание. Впрочем — Олег заводит мотор и медленно выезжает с парковки — на свидание в кино он скататься совсем не против. Но сначала дело. И ведь, блять, не выбрал этот Гражданин времени получше, чтобы начать убивать — хоть бы совесть имел, падла. Сергей протягивает ему стаканчик и он с удрученным вздохом делает глоток. Нет, ему определенно нужно свидание. Просто необходимо — потому что иначе он кого-нибудь грохнет ненароком, и слово «свидание» приобретет для него совершенно другой оттенок, один из тех, где нельзя мыло в душевой поднимать и неправильно отвечать на загадку про два стула. Но, пожалуй, Сереге пока об этом говорить не стоит.