Враг (Сломанные)

      Я почувствовал прожигающий насквозь взгляд между лопаток, даже не оборачиваясь. Сразу понял, что это ОН. Не видел. Просто знал.        Мы сидели в «Медузе» за самым дальним столиком, в тени от любопытных глаз и бильярдных столов, где всегда царило оживление. Из ребят все свои: Валик, Маринка, Стёпка и ещё какой-то белобрысый пацан, имени которого я не запомнил. Он пришёл вместе с Маринкой и, кажется, был её двоюродным братом, то ли на год старше её, то ли младше. В общем, интереса к своей персоне он у меня не вызывал, по сему внимания моего не удостаивался вообще.        Перед нами на столе стояли початые бутылки с пивом, и ещё штук восемь пустых уже успела убрать шустрая официантка. Пепельница с десятком смятых бычков и косяк с травой в моих руках, который в ближайшее время мы собирались выкурить на всех, выйдя на улицу. Я не особо прятался, тут таких «любителей» через один. Но теперь, судя по всему, с этим придётся повременить. Не то чтобы я боялся, просто появление Лекса вызвало лёгкий мандраж в мышцах и непонятное волнение. Я же не дурак, жопой чувствую, что мне эту траву туда же и затолкают, если я проявлю наглость спалиться. Хотя любой другой на моём месте решил бы, что ЕМУ плевать, всё же четыре месяца прошло. Признаюсь, я тоже вначале так подумал, но что-то внутри говорило мне быть поосторожнее. Вот что ему дома не сидится? Родители соскучились, младший братишка к потолку от радости скачет. Вот и отдыхал бы в семейном кругу, а не с этими… — Вся свора в сборе, — пробубнил Стёпка заглядывая мне за спину. — Васька, сука, жополиз, уже мечется, столик ищет.       Не оборачиваюсь. Делаю вид, что меня это вообще не интересует. Ну, пришёл новый посетитель с компанией, мне-то какое дело? — Говорят, что Волка на вокзале все его ребята встречали, а Васька даже у дядьки машину выпросил, чтобы домой отвезти, — негромко добавляет Валик, делая глоток из бутылки. — Шестерит, как всегда, — хмыкает Маринка и потом со вздохом, ни к кому конкретно не обращаясь. — Ну вот почему все самые красивые парни всегда либо бандюганы, либо ещё какие криминальные личности, или вообще голубые… А иногда ещё и женаты. — Ты это о ком? — Стёпка поднимает вопросительно бровь. — О Волке… — Маринка шарит взглядом по залу, практически сразу отслеживая объект своих воздыханий. — Волк голубой? Или жениться успел? — Стёпка даже привстаёт, чтобы разглядеть получше того, о ком сейчас разговор. Стёпка такой парень, он как всегда вырвал слово из контекста и уже себя накручивает. — Дурак, что ли?! — девушка толкает его в плечо. — А вот по поводу его криминальных делишек, я о многом наслышана. — Например? — слова вырываются из меня сами, и я об этом тут же жалею, дёрнул же чёрт меня за язык. — Да хоть вот это, — Марина кивает на сигарету с травой в моей руке. — Васька же не с потолка её берёт. Говорят, всё от Волка идёт. И уехал он в город только потому, что там с этим вот возможностей больше. — А что же тогда Васёк ныкается от него? — Стёпка недоверчиво косится на Васю, который уже надыбал столик почти рядом с нашим, предварительно выгнав оттуда какую-то парочку подростков, распивающих кофе. Тут, кстати, и такие бывали, времени всего восемь вечера. — Знакомый один говорил, что Волк своим, поселковым, продавать не позволяет. И школьникам толкать тоже запрещает. — Типа правильный? — смеётся Валик. — А чужим, значит, травку толкать — это нормально? И какая разница, ты старшеклассник или студент? — Тебе-то что? — вставляю своё и я. — Или охота втридорога в городе где-то брать? Там тебе и не продаст никто. — Точно, — кивает Стёпка. — Может, выйдем уже?       Делаю фейс кирпичом, надеюсь, что выглядит убедительно, и отодвигаю стул, вставая. Всё ещё чувствую на себе пробирающий до костей взгляд, но не останавливаюсь и не оборачиваюсь, когда выхожу из бара на морозный воздух.       Поначалу никто не собирался уж слишком шифроваться. Обычно мы раскуривали косяк прямо за углом, но в этот раз я всё же решил перестраховаться. Конечно, вариант, в котором Лекс забил на меня и забыл меня за это время, имел право на существование, но что-то подсказывало мне, что мои надежды напрасны. Будь я один, специально бы прямо перед дверью закурил, но подставлять ребят не хотелось, тем более с нами девушка.       А вот как он нас запалил в укрытии бывшей старой подсобки, которая теперь маячила чёрным прямоугольным провалом вместо двери — это уже другой вопрос. Скорей всего Васька сдал, он сюда тоже иногда курить бегал. — Как, интересно, ваши сигареты называются? Запах просто удивительный, я бы и сам такие попробовал, — Лекс появился в проёме неожиданно, и Стёпка, который как раз затягивался, тут же подавился дымом и закашлялся до слёз. — Тебе лучше знать, — нагло намекаю на его дружка, и Лекс хмурится, кажется понял меня правильно. — Ты поссать сюда заглянул? Мы уже уходим, не будем тебя стеснять, — ехидно улыбаюсь прямо ему в лицо, а ребята, все как один, испуганно косятся на выход.       А я и сам не знаю, что на меня нашло, просто хотелось зацепить его, поиздеваться. Страха не было. Была обида. Хотя, если меня сейчас спросили бы на что я обижаюсь, я бы не смог толком объяснить. — Они — точно уходят, — Лекс почти незаметно кивает головой, и ребята, опустив голову, просачиваются мимо него, оставляя меня в облупившихся стенах подсобки. — Ты что творишь?!       Ну, спасибо, хоть дождался пока все уйдут, а не начал орать сходу. Отвечать не хочется, в голове уже приятное марево, оставленное парочкой глубоких затяжек, поэтому просто стою и разглядываю его. Почти не изменился, волосы только отросли немного, и летний загар на лице разбавился лёгкой белизной, или это просто в полумраке он такой бледный? Ну, может ещё похудел чуток, хотя так могло показаться из-за чёрного обтягивающего свитера под горло. — Дима?! — хватает меня за плечо и вытаскивает на свет фонаря, а я даже не сопротивляюсь, мне как-то фиолетово. — Ты укуренный, что ли? — Допустим, — поднимаю лицо к небу и ловлю губами падающие снежинки. Странно, я всё ещё его не боюсь и всё ещё обижаюсь, а может быть, это от травы такой частичный похуизм? — С каких пор ты превратился в крашенного нарика? — шипит сквозь зубы, явно разглядев и фиолетовую прядь в волосах, и слегка подведённые глаза. — Или я чего-то не знаю? — Тебе по статусу знать не положено, — улыбаюсь ему и надеюсь, что это не выглядит слишком стрёмно. — Вот скажи: ты мне кто? — Ты о чём? — серые глаза сверкают яростью. — Я о том, что ты мне ни брат, ни сват и даже не ёбарь, — на последнем слове его прямо перекашивает. — Как говорится: один раз не пидорас. То есть в нашем случае, даже не любовник. Так, перепихнулись разочек. Спасибо. Было классно, но простите, это не моё амплуа, — добиваю его окончательно и одновременно копаю себе могилу. Прямо чувствую, как повеяло холодочком из глубокой ямы под ногами.       Вот это меня понесло! Сам себе удивляюсь. Никаких инстинктов, одни рефлексы, причём не самые хорошие. Вспомнилась соседская шавка, полкило с когтями, максимум. Эта злобная тварь обгавкивала всех и всё, на что только можно было тявкнуть, даже огромного кавказца в Олеговом дворе. Вот почему-то сейчас, когда я попытался глянуть на себя со стороны, я сравнил себя с этой недопсиной. Только вот ей, мелкой рыжей бестии, прощал даже кавказец, лишь смотрел как-то снисходительно и лениво шевелил слегка подрезанными ушами. В моём случае я как-то сомневался, что Лекс окажется большим псом—добряком. Скорее уж Волком, как ему и положено. — Всё сказал? — я даже подпрыгнул от неожиданности, так задумался о том, с какой стороны мне сейчас прилетит. — Всё, — вот правильно, нужно включать хоть какие-то мозги. — Тогда домой пошли, — хватает меня за рукав пуховика и толкает перед собой по едва протоптанной в снегу тропинке. — Шевелись. — Руки от меня убери! — шиплю, отскакивая от него на пару шагов. — Я сам знаю куда и когда мне идти. Меня ребята ждут. — Ты точно только траву курил? Может вы там втихаря колёса какие жрали? — поднимает бровь, похоже, что всё никак не поверит, что я иду против системы. — Не твоё собачье дело! — вовремя сдерживаюсь и не позволяю себе плюнуть ему под ноги. — Волчье… — исправляюсь почти сразу.       И жду. Понимаю, что реально жду, когда же он всё-таки не выдержит и врежет мне. Я прямо хочу этого. Требую. — Сюда иди, — он по—прежнему ненормально спокоен, от чего я начинаю злиться. — Сам иди, если тебе надо, — бурчу под нос, чувствуя, как меня слегка ведёт в сторону. Странно, и пил вроде немного, и затянулся всего два раза. На всякий случай отступаю на шаг назад, не хватало ему ещё в руки свалиться, как обморочная принцесса…       На последней мысли зависаю и начинаю ржать про себя, ну, чтобы собеседника своего не обидеть. Про себя не получается, так как эта «принцесса» кажется мне сейчас до неприличия смешной. Вот не знаю, обиделся ли на меня Лекс, но в лице точно изменился, когда из меня вырвался первый смешок — хрюк. — Тащи свою задницу за мной! — рыкает Лекс и выуживает из кармана штанов ключи, а я лениво задумываюсь о том, что он без куртки и ему, наверное, не слишком комфортно на морозе. — Отвезу тебя домой. — Моя задница ещё не планирует появляться дома, — хмыкаю и разворачиваюсь в обратном от него направлении. — Рад был встретиться. Бывай.       Ну, я почти ушёл. Попытался. Потому что в следующую секунду уже валялся мордой в снегу и вспоминал детство, когда я грыз снежки зубами. Даже успел удивиться тому, что такое занятие мне могло когда-то нравиться.       Попробовал подняться, но моя нижняя половина стала вдруг охрененно тяжёлой, я даже ногами не мог пошевелить. Опять утыкаюсь лицом в снег и стараюсь припомнить, когда это я успел стать инвалидом. Вроде только вот стоял, а уже неполноценный. От важных размышлений на тему «почему не работают мои ноги» меня отвлекают довольно грубо. А если точнее, то попросту цапают меня за отросшие волосы и оттягивают мою голову назад. Холодный снег тут же заваливается за ворот куртки и неприятно холодит кожу. Мотаю головой, пытаясь стряхнуть чужую хватку, и мысленно всё ещё надеюсь договориться со своими ногами. Не ползти же мне домой на руках, в самом—то деле? — Ну, как? — слышу голос над головой и вздрагиваю. Блять, я, оказывается, тут не один. — Ноги отказали, — решаю пожаловаться на всякий случай, вдруг человек поможет, подскажет. — Да ладно? Сочувствую… А мозги как? — Не знаю… Они тоже должны шевелиться? — я озадачен, потому что точно помню, что мозги — это не мышца. — Ну хотя бы иногда, — голос над головой озадачивает меня ещё больше. — Как-то не чувствую… — я честно со всей силы пытаюсь. — Наверное, тоже отказали. — Пиздец! Дебилоид обдолбаный, — мои волосы отпускают, и от неожиданности я опять макаюсь рожей в снег. Нет, ну мне это уже не нравится! Сколько можно-то?! — Слышь, чувак? — поворачиваю голову на бок и выплёвываю набившийся в рот снег. Мне кажется, что он даже не совсем чистый. — Глянь, что там у меня с ногами? Они хоть на месте?       Дальше следуют непереводимые даже мной маты, и неожиданно я чувствую, как тяжесть с нижней части моего тела пропадает, и я тут же взлетаю вверх. Ну, со взлётом я, конечно, перегнул. Оказывается, меня просто на ноги поставили. Вот знал же я, что мир не без добрых людей. Хотя нет. Всё же летаю. Только странно как-то. В живот вроде давит и голова почему-то болтается. Прикрываю глаза, чувствуя лёгкую тошноту. Ещё знать бы, куда лечу…