Интервью.

Ночью здесь всегда многолюдно и шумно. Народ целыми компаниями выбирается отдохнуть от повседневной рутинной работы. Но особенный аншлаг здесь именно в выходные или в пятничный вечер. Ночной клуб на то и ночной, чтобы собирать вокруг себя толпы народу, ищущего кто чего. Кому-то подавай компанию на ночь, кому просто хорошее время препровождение. Здесь всегда шумная музыка и танцы до упаду. Можно на столе, можно на танц-поле, а можно увести понравившегося человека в отдельную комнатку. В этом месте свое очарование, свой шарм, ведь в большинстве своем ты не знаешь, чем кончатся пара коктейлей (и с кем они кончатся, если честно, тоже не знаешь). Но тут ты можешь чувствовать себя если не королем, то принцем точно. Можно расслабиться и не думать ни о чем, оставить все проблемы за стенами клуба, или на дне бутылки, это кому как удобней. Всем, кто вокруг, фактически наплевать на то, кто ты, что ты и зачем ты, потому что им самим меньше всего хочется, чтобы их расспрашивали о проблемах и неурядицах в личной жизни или на работе (если конечно ты пришел сюда не с компанией, которой собирался все излить). Собственно, вот мы и подошли к сегодняшнему герою шоу. Молодой рыжеволосый парень, сидящий за стойкой бара, рядом с неким седовласым юношей. Довольно странная парочка, если подумать. Хотя, зачем тут думать, если есть виски и кола. Рыжий запрокинул в себя еще один бокал и перевернул его вверх дном, показывая, что он пуст. - Ну, а он что? – крикнул ему на ухо беловолосый, перекрывая шум грохочущей музыки. - А он… этот кретин сказал, что мой материал никому на хер не нужен, – пожаловался на жизнь свою тяжкую рыжик и жестом показал бармену повторить, – А я, блять, за ним неделю. Не-де-лю! Гребаную неделю моей жизни скакал! - Ну-ну, тише… - дружески похлопал по спине парня его спутник. Блондин в отличие от рыжего не пил, да и выглядел более или менее прилично. В смысле более оцивиленно. Обычные черные брюки, белая сорочка, ничего особо запоминающегося, кроме красной пентаграммы на лице. На рыжике же буквально висела табличка «Я ГЕЙ!». Строго говоря, геем он и являлся, и сидели они сейчас в гей-клубе, но все равно на фоне остальной публики он выделялся. Не тем, что вел себя жеманно или как-либо еще кривлялся. В его «прикиде» было очень много цветов, можно было подумать, что каждое утро он старательно примеряет вещи перед зеркалом, сочетая их то так, то сяк, но правда была иная: что на полке глаженое да чистое – то и одел. - Что тише! – Лави, так звали нашего замечательного пьяницу, опрокинул внутрь своего организма еще полстакана, - Я же не железный! Сколько, блять, можно? Я, сука, из шкуры вон лезу, чтобы ему угодить, а ему хоть бы хны! - Можно подумать, тебе с ним спать… - меланхолично проговорил Аллен (тот самый беловолосый спутник). Если честно, то ему уже откровенно надоело нытье коллеги по работе. Они оба журналисты, только работают в разных стезях. Он сам – телевизионщик, а Лави – газетчик. По правде говоря, совершенно неплохой. Его статьи были замечательны: остры на слово, свежи на тему, полезны обществу и вообще, их приятно было читать. Но вот журнал, в котором он сейчас работал, решил перейти на желто-прессное издательство. То есть, теперь тот протест, тот замысловатый, искусно скрытый сарказм, оказался не нужен. Теперь его начальству нужны свежие сплетни о жизни звезд. Самые грязные подробности, самые пикантные эпизоды. - Да, не спать! Но почему! – новая порция обжигающего напитка полилась в горло рыжего парня, - ПОЧЕМУ Я, Я!!! Я ДОЛЖЕН КОВЫРЯТЬСЯ В ЧУЖОМ ГРЯЗНОМ БЕЛЬЕ!!! - Да ты и не должен. Уйди, – посоветовал в пятый раз за месяц Аллен. - КУДА?! – закричал Лави, привлекая внимание мужчины, сидящего напротив него. Мужчина махнул ему рукой, в ответ на что получил неприличный жест, – Как ты себе это представляешь? Здравствуйте, я паршивый неудачник, мне нужна работа, – Лави обхватил голову руками и потянул за беспорядочно торчащие рыжие пряди, – Это же все. ВСЕ! Начинать сначала! - Лави, брат, успокойся, пожалуйста, - седовласый погладил друга по спине и извиняющимся взглядом посмотрел на мужчину, который оказывал рыжику знаки внимания. Рыжик поднял глаза и отвернулся от барной стойки. Жизнь била ключом. Если бы не груз работы, висящий на его шее, он бы сейчас пошел танцевать. Вон как тот парень. Да, его взгляд попал на смазливого парнишку, грациозно извивающегося в ритм музыки. «Ему-то хорошо…»-подумалось Лави, - «Вон в какой отрыв ушел…». И на самом деле, юноше, как будто бы дела не было до всех остальных, в его движениях сквозила независимость, ему было классно вот так с самим собой, одному. Рыжик отвернулся обратно. - Я никогда не найду в себе силы сделать это! – воскликнул он, прерывая зрительный контакт между своим спутником и тем хлыщом, что пытался клеиться к нему. - Сделать что? – непонимающе спросил Аллен, который, кажется, успел забыть, что у его лучшего друга такие проблемы. Лави был сейчас cлишком разгорячен алкоголем, поэтому не заметил этого. - Интервью. Я. Не. Смогу. Издеваться. Над. Кем. Нибудь, – отчеканил рыжик и одним махом осушил остатки виски с колой. - Да кто простит-то? – возвел очи к небу Аллен и взмахнул руками. - ШЕФ!!! – в три восклицательных знака крикнул Лави и снова отвернулся от беловолосого. Он внимательно оглядел толпу. Скучно. Внезапно стало так скучно, что захотелось выть. Потом захотелось рвать и метать. Затем убивать, а когда все сиюминутные страсти молодой пьяной души улеглись, накатила волна бездействия. Однако в толпе показался знакомый силуэт. Тонкий, изящный. Канда. - БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯТЬ! – крикнул Лави и откинулся назад, скинув локтем стакан со стойки. – Бармен! Повтори! - Лави, хватит тебе уже! – прошипел на проколотое ухо рыжику Аллен. - Я сам решу! – буквально зарычал журналист-печатник, не сводя глаз с Юу Канды. Скандального поэта, широко известного в узких кругах скромного поэтического мира. Этот высокий худощавый красавчик был, пожалуй, самой темной личностью творческих общин. О нем не было известно ничего, кроме того, что он непримирим с обществом, не любит людей, хотя довольно часто светится в таких злачных местах. Канда сел за столик, скучающим взглядом обвел толпу и стал ждать официанта. Лави неотрывно следил за поэтом, пока его внимание не привлек бармен, подавший новый коктейль. Рыжик взял любезно придвинутый ему стакан и принялся методично его осушать, периодически поглядывая на знаменитость. По мере того, как в организм поступал алкоголь, в голове стали появляться все более дикие и неимоверные идеи. Тем временем к брюнету подошел официант, они о чем-то поговорили, и Юу Канда пошел по направлению VIP-зоны. - Я ушел… - крикнул Лави Аллену, решив, что сейчас или никогда. - Куда ты направился в таком виде? – удивленно произнес беловолосый, к которому уже подсел смуглый высоченный парень со смешной маленькой родинкой под левым глазом. - Попробую взять интервью у Канды, - проорал рыжик и, бросив деньги на барную стойку, встал со стула. - Сиди на месте! – воскликнул седовласый и попытался схватить за руку своего товарища, но тот хоть и был изрядно пьян, ловко увернулся и продолжил свое продвижение к будущему интервью. - НЕ РУШЬ МОЮ КАРЬЕРУ!!! – крикнул Лави, не оборачиваясь, и скрылся из виду. Аллену оставалось только опустить руки и вернуться на свое место. *** По мере того, как Лави отдалялся от основного зала, тем приглушенней звучала музыка, и тем меньше становилось народу вокруг. Коридоры здесь были малоосвещенными и узкими, рыжик заглянул по меньшей мере в пять комнат, прежде, чем застал Юу Канду, одиноко сидящего на белом кожаном диване. Журналист ожидал много чего, но не фразы: - А ты быстро… Ну проходи, – произнес азиат и встал, встречая парня. Раньше рыжик не слышал вблизи голоса поэта, но когда услышал – он показался ему таким соблазнительным. Но думать об этом было нельзя, сейчас на первом плане должна быть работа. - Здравствуйте, я Лави, - проговорил журналист и закрыл за собой дверь, проходя в комнату окончательно. - Как официально, - хмыкнул брюнет и подошел к рыжику, - От тебя за версту несет алкоголем, знаешь ли… - Это мне ни разу не мешало, - самодовольно ухмыльнулся Лави и с удивлением обнаружил себя прижатым к двери сильным телом поэта. - Ну проверим… - горячо прошептали ему на ухо, а затем принялись целовать в губы. «О, боже» - первая мысль, появившаяся в голове очаровательного пьянчужки, второй была: «А он неплохо это делает…», а третьей на свет явилась «А зачем он это делает?» но как-то слишком быстро отпали все вопросы, когда немаленькое тело журналиста подняли над землей и еще крепче вжали в стену. Губы азиата были сухие и теплые, уверенные, их безмерно приятно было целовать. Это кружило рыжику голову и, если бы он сейчас стоял ногами на полу, а не обвивал ими талию брюнета, то точно упал бы. Лави тихо простонал и обнял Канду за плечи, отвечая на горячий поцелуй. Юу как-то сразу завладел лидерством, он подчинял этим поцелуем каждую клеточку парня напротив, его язык изучал рот партнера неимоверно тщательно. Рыжик же в свою очередь безропотно подчинился, расслаблено откидываясь на дерево двери. Журналист не понимал, что происходит, да, ему нравилось, но пришел он сюда не за этим. - Послушай… Эй… - произнес он, пытаясь освободиться от крепкого захвата чужих теплых рук, приятно давящих на тело. - Помолчи, не люблю разговоров, - будоражащим воображение голосом произнес японец и запустил руки под футболку рыжему парню. От этого нехитрого действия Лави вздрогнул, но потом расслаблено выдохнул и с наслаждением почувствовал горячие прикосновения к своей коже. Он хотел было сказать, что пришел сюда именно для того, чтобы говорить, но его грубо заткнули страстным поцелуем и рыжик решил, что сообщит об этом немного позже. Когда свыкнется с тем, что земля из-под ног уходит. Канда отстранился от Лави, поставил его перед собой и оглядел парня с головы до ног, кивнув чему-то, он скомандовал: - Раздевайся. Рыжий недоуменно посмотрел на поэта: - Зачем? – спросил он, неловко переминаясь с ноги на ногу, пытаясь скрыть внезапно появившуюся эрекцию. В самом деле, с чего тут возбуждаться? Пришел брать интервью, а тут тебя целуют, к стенам прижимают и недвусмысленно так намекают. - Господи, чему тебя только учили! – хрипло произнес Юу, - Так удобней, знаешь ли. Лави за всю свою журналистскую практику ни разу не натыкался на таких проблемных объектов интервью, но тут в его голове мелькнула догадка, а что если о Юу Канде ни разу не публиковалось ничего именно потому, что никто не осмелился играть по его правилам. Может в той стране, откуда он приехал было так принято. Поэтому рыжик стал стягивать с себя одежду. - Вот так-то лучше, - удовлетворенно произнес Канда, - Делай это медленнее, - и брюнет сел на диван, оставив несчастного пьяницу посреди комнаты с его жилеткой в руках. Журналист послушно стал раздеваться так, как его попросили. Он плавно снял с себя жилетку, потом стянул футболку, попытался свернуть, но бросил это бесполезное занятие и закинул их куда-то в угол. Юу буквально пожирал его глазами, ему нравилось представление. Пусть и вызывало недоумение: обычно мальчики здесь славились тем, что великолепно умели показать свое тело во время художественного раздевания, а в простонародье – стриптиза. Этот же был мало того, что изрядно под шафе, так еще и делал все медленно, как и заказывали, но не было никаких па, никаких грациозных изгибов тела, призванных возбудить клиента – он просто брал и снимал с себя одежду, по мере возможностей аккуратно сворачивая, а потом кидая в кучу. Это вызывало добродушную улыбку, и поэту это нравилось. - А трусы тоже снимать? – произнес Лави, держась большими пальцами за резинку боксеров, прикрывающих возбужденный член. Да, журналист стеснялся того, что возбудился от парочки поцелуев, но не выдавал своего душевного состояния. - Да, - утвердительно кивнул азиат и расстегнул верхнюю пуговицу на своей белой шелковой сорочке. Канда, к своему удивлению, возбудился, глядя на это недоразумение, – Иди сюда. Рыжик послушно подошел, не сознавая, какое впечатление на сидящего человека производит его тело. Длинные стройные ноги, в меру накачанная грудь, сильные руки. Он встал напротив поэта и посмотрел на него сверху вниз. - Что дальше? – спросил Лави и наклонился к лицу японца. Канда сразу же его поцеловал, притягивая к себе, усаживая на диван. Он принялся ласкать обнаженного парня, не отпуская его губы из плена своих. Юу ущипнул журналиста за сосок и удовлетворенно рыкнул, услышав тихий стон, послуживший реакцией на последнее действие. Рыжий не ожидал такого напора, он впервые в жизни чувствовал себя настолько уязвимым. Ощущения незащищенности не умаляла и чужая эрекция, которую он чувствовал своим бедром. Но он еще ни разу он не ловил такого кайфа от незатейливых ласк. Остроту ощущениям добавляло и то, что журналист не имел ни малейшего понятия о том, что собирается с ним сделать дальше азиат. Довольно странный способ давать интервью, не удивительно, что все его коллеги сбегали от поэта с громкими воплями ужаса. Но для Лави подобное не было проблемой. Тем более уверенные руки поэта, заставляющие его тело превращаться в желеобразную массу, тихо поскуливающую от удовольствия, были довольно весомым аргументом в пользу того, что нужно остаться. Рыжий парень стал расстегивать на партнере рубашку, чтобы почувствовать себя более защищенным, или, по крайней мере, сравняться в положении. Руки его слушались плохо, и приходилось постоянно прерываться, потому, что Юу ни на секунду не прекращал мучить его тело, касаясь пальцами самых запретных мест. Журналисту оставалось только догадываться о том, откуда незнакомый доселе человек может столько о нем знать. Канда смотрел на парня под собой пытливо и изучающе, но ровно до того момента, пока тот не поцеловал его шею, языком забравшись за ухо. Это стало едва ли не последней каплей, возбуждение, и до этого клокотавшее внутри, резко дало о себе знать. Мужчина застонал и прижался голой грудью, которую Лави высвободил из одежды, к рыжику. Ощущения были просто непередаваемые, из легких будто бы откачали разом весь кислород, да еще и всяких мотыльков светящихся перед глазами напустили. Лави, видимо, поняв, что нашел слабое место партнера, снова сделал то же самое, заставляя Юу вновь застонать. Азиат прогнулся в спине, увеличивая точки соприкосновения разгоряченных тел, и оба юноши в унисон застонали. Журналист кончиками прохладных тонких пальцев выводил на спине поэта странные узоры, которые подсказывал ему пьяный мозг, а Канда тихо плавился под легким напором неожиданной нежности. - Ты новенький, что ли? – прошептал азиат на ухо Лави, позволяя тому стянуть с себя брюки, до которых так долго добирался партнер. - Нет, я уже пять лет в профессии, - так же тихо ответил рыжик, смотря на мужчину над собой. Боже, на секунду его сердце замерло, когда он смог полностью рассмотреть поэта. То, что его называли красавчиком, преувеличением не было. Лави чуть слюной не захлебнулся, когда увидел, как перекатываются мышцы под смуглой кожей, присущей всем азиатам. Захотелось облапать все, что только было доступно, расцеловать каждый нанометр безмерно сексуального тела, или на худой конец провести влажную дорожку языком по груди. - Тогда сделай мне минет… - Лави показалось, что это говорил не просто человек, а как минимум бог, настолько сексуально звучал его голос. И рыжик, словно завороженный сполз с дивана, устраиваясь между ног брюнета. Он отчаянно не понимал как, как можно добровольно убежать от такого парня, методы сообщения информации которого все больше и больше начинали нравиться журналисту. Как связан его профессиональный стаж и умение делать минеты, Лави так и не понял, но когда его взгляд упал на член Канды, все вопросы отпали. Гейская сторона его натуры пересилила журналистскую логику, и рыжик поцеловал кожу под пупком азиата, чуть касаясь ее языком. Он обвел кончиком языка контуры нижних кубиков накаченного пресса японца и положил руки на бедра поэта. Рыжик с наслаждением лизнул головку широким кошачьим движением, однако этого казалось мало, так катастрофически мало, что парень, даже особо не задумываясь о том, что делает, вобрал член почти на всю длину, едва перебарывая рвотный рефлекс. Сверху донесся сдавленный стон, который послужил лучшей наградой для Лави, ему захотелось выжать всю возможную гамму звуков, которые может воспроизвести этот чудесный хрипловатый мужественный голос. Хотелось довести неприступного красавчика-поэта до желеобразного состояния, чтобы тот умолял о продолжении. Канда не ожидал такого резкого подчинения. Он думал, что этот Лави опять спросит «зачем?». Должен же он был чем-то развлекать клиентов целых пять лет. Хотя, если до того, как Лави взял в рот его член, Юу обуревали сомнения по поводу правдивости его слов, то после, он готов был поклясться, что видел рыжика здесь на протяжении пяти лет, выходящим из других комнат. Казалось, рот этого парня был просто создан для минетов. Поэт подавился воздухом только от одного простого прикосновения. Боже, да этот рыжий просто идеален. Вокруг его члена сокращались стенки еще не привыкшего к вторжению и напряженного горла, и это было по истине божественно. Поэт снова застонал, толкаясь бедрами навстречу, не получая при этом совершенно никакого сопротивления со стороны партнера. Лави безропотно позволил члену азиата двигаться в его рту так Юу этого хотелось. - Да, детка, вот так… - хрипло произнес Юу, чувствуя, как пальцами журналист играет с его яичками, - О, Боже… Канде делали минеты многие, но никогда так не сносило крышу. Тем более мало кто позволял вот так вгонять в себя немаленький по размеру член. Ему моментально стало жарко, потом его кинуло в холод, Юу вцепился в волосы своему сегодняшнему партнеру. Но вседозволенность продолжалась не так долго, как хотелось бы. Лави сначала отстранился, а потом принялся играть языком с головкой, рукой водя по стволу идеального, с его точки зрения, члена. Канда тихо застонал, двигая бедрами вперед, пытаясь заставить невероятные губы вновь сомкнуться на его детородном органе, но рыжик виртуозно крутил им так, как хотел. Журналист любил делать минеты, однако не каждый раз он подходил к делу столь ответственно, а вскоре ему и самому надоели такие разогревающие воображение процедуры, поэтому он снова взял член в рот полностью, на этот раз уже делая настоящие движения головой. Он прижимал головку члена азиата к своей щеке, нежно обхватывая губами ствол и тихо стонал. - Все, стоп, – резко произнес Канда и потянул рыжика за его мягкие пряди. - Что такое? – слегка запаниковал Лави. Неужели все было плохо, и его тоже прокатят с интервью (и обломят с сексом, что тоже немаловажно). Но Юу впился в его губы и притянул к себе на колени. Он снова крепко его обнимал, от чего у рыжика все пропало из головы. Чувствовать на своих ягодицах уверенные сильные руки – просто невыносимо и прекрасно. Было неимоверно хорошо и горячо. Казалось, не было того места, где бы Канда не коснулся торса Лави. Он его целовал и кусал, мучил нежными до одури прикосновениями. И журналист стонал, стонал в голос, заставляя Юу желать большего. - Ты готов? – произнесли у него над ухом. - Всегда готов… - невнятно пробурчал Лави, с одной стороны жалея, что придется прерваться на таком этапе и начать задавать вопросы. Тем более, что мозг его совершенно не готов к такому испытанию после такого. Такого! – Так вот… - прошептал он, но его не услышали, потому, что коснулись узкого отверстия ануса. - Маленькая врушка… - проговорил Канда, - Давай, подготовь себя для меня… И опять Лави не смог устоять перед голосом Юу. Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, включая свои мысли, которые до этого разбредались в разные стороны. Тело горело от жадных прикосновений, наутро, наверняка, появятся синяки и будут видны следы его сегодняшней страсти, но это даже возбуждало, обычно никто не осмеливался оставлять на нем следов. - Д-да… - кивнул он и вопросительно глянул на Канду. Тот устроился на другой стороне дивана, протягивая ему баночку с любрикантом. Лави не успел подумать откуда она взялась, так как поймал взгляд азиата. После того, как это случилось, рыжик понял, что черт с ним, с интервью, только бы эти глаза сейчас также смотрели на него. Эти невыносимо притягательные глаза, в которых плескалось неутоленное до сих пор желание. Эти глаза затягивали в сладкий плен, но самое приятное, что их хозяин весь буквально дрожал от нетерпения. Журналист взял в руки баночку и осторожно свинтил крышечку, не прерывая зрительного контакта. Он зачерпнул немного смазки, расставил пошире ноги и медленно приблизил пальцы к своему колечку сфинктера. Полноценного секса у него не было довольно-таки давно, так что можно было догадаться, что будет несколько больно. Но это не остановило Лави ни на секунду, хотя раньше бы он послал куда подальше своего партнера. Рыжик ввел в себя два пальца и с упоением увидел, как тяжело стал дышать поэт. Он дразняще провел языком по губам и двинул бедрами, поглядывая на Юу из-под разметавшейся по лбу челки. Канда никак не мог понять, что с ним происходит. Раньше он этого рыжего точно тут не видел, иначе бы давно уже сделал своим фаворитом, потому что он не был похож ни на кого из ранее видимых Юу. Лави заставлял его кровь бурлить одним только взглядом, любым своим движением, и такое вгоняло поэта в ступор. Он, наслаждаясь, смотрел, как рыжик готовит себя для него. Черт, любого другого он бы выставил за дверь, говоря, что его не интересуют такие подробности, но с этим парнем не получалось. Он завораживал. То, как он положил руку на свой член, помогая себе расслабиться, как двигал пальцами внутри, как шумно выдыхал, запрокидывая голову, все это подстегивало воображение, крало воздух из легких и заставляло голову наливаться свинцовой тяжестью желания. Лави не мог себе дать рационального объяснения по поводу своей деятельности. Задним умом он понимал, что, наверное, ничего хорошего из этого не выйдет, что его просто трахнут, но, черт, он бы не остановился ни за что на свете. Не сейчас, только не сейчас. Он находился в плену голоса, глаз и тела поэта. Он хотел того, что должно сейчас произойти. Он ввел в себя третий палец и сдавленно застонал, было немного стыдно, и на задворках сознания совесть пыталась донести до мозга единственную мысль: «Ты, блин, видишь его впервые в жизни!». Но мозг хотел Юу Канду, а не совесть, поэтому Лави продолжал растягивать себя. Азиат неотрывно смотрел на журналиста, хотелось подмять под себя этого странного парня, поцеловать, укусить и долго, с упоением доказывать, что хотя бы сейчас, он принадлежит ему, а не кому-то другому. - Все… - доверительно прошептал рыжик, вынимая из себя пальцы. Канда замер в нерешительности, будто бы боясь причинить боль, но вскоре оправился и, разорвав упаковку зубами, надел на себя презерватив, аккуратно раскатав латекс по члену. Японец навис над Лави, который хитро поглядывал на него из-под челки и резко вошел в расслабленное тело. Азиат хотел не церемонясь продолжить, так бы он поступил в любой другой ситуации, но болезненно-надтреснутый и жалобный стон рыжика заставил его остановиться и дать журналисту привыкнуть к ощущениям. Внутри Лави оказался чертовски узким, даже до боли. И горячим, таким, что Юу стоило неимоверных усилий дать рыжику передышку. Журналист чуть не задохнулся от нахлынувших ощущений. Было больно, но как-то пофиг. Дурацкие заботы о работе и шефе-придурке были забыты, как тут думать о чем-то постороннем, если рядом с тобой, уже в тебе, самый охуенный парень во вселенной. И если он сейчас двинется снова, то рыжик даже забудет свое имя. - Божечки святые… - полушепотом выговорил Лави, - Продолжай, ради всего святого… - журналист двинул бедрами навстречу и снова застонал от боли и чувства заполненности. - Согласен… - прошептал Юу и резко двинул бедрами внутрь рыжика. Оба застонали, и журналист крепче вцепился в плечи поэта. Член Канды был до неприличия большим, рыжику казалось некоторое время, что он не выдержит, но прекратить сил не хватало, тем более, что следующий толчок пришелся аккурат на простату. Лави взвился, просящее заскулил и прижался к Юу грудью. Поэт зарычал и, почти не выходя, снова надавил на точку наслаждения. Рыжик застонал еще громче, пытаясь насадиться глубже, но в такой позе было мало возможностей двигаться самостоятельно. Канда, будто прочитав мысли Лави, выскользнул из тела журналиста, под протестующее бессвязное бормотание рыжего. - На живот, - скомандовал Юу, тяжело дыша, в его голове до сих пор не укладывалось, что всего один человек может так его возбуждать и заставлять желать большего не только для себя, но и для партнера. До сих пор он поступал весьма эгоистично, но только не сейчас. Лави в это время уже встал на четвереньки и прогнулся в спине, выставляя Канде на показ свою задницу с раскрытым колечком сфинктера. Поэт глубоко вдохнул и провел руками по бокам рыжика, заставляя его подаваться навстречу прикосновениям. Юу развел в сторону ягодицы журналиста и легонько надавил членом на розовую дырочку Лави. Рыжику всего было мало, чувство стыда, свойственное ему в такой позиции, испарилось, и он без малейшего упрека совести сам насадился на член азиата. Брюнет удивленно вздохнул, а потом размашисто ударил Лави по голой беззащитной заднице. Журналист протестующее что-то промычал, но, сообразив, что Канда не собирается двигаться, сдался и начал скользить по члену самостоятельно. Он тихо постанывал и жмурился от удовольствия, часто проводя языком по своим губам, которые постоянно пересыхали. На теле выступили капельки пота, которые, испаряясь, охлаждали разгоряченную кожу, даря тем самым еще больше наслаждения. Юу ни разу не получал такого удовольствия, рыжик сжимался и это вырывало из груди брюнета хриплые рваные стоны наслаждения. Да и сам Лави стонал совсем не так как остальные, это точно, менеджер ни сколько не обманул, сказав, что приведет самого лучшего. Стоны рыжика были не похожи ни на чьи, казалось, что даже если ему бы не нравилось, он не стал бы этого скрывать. Он не выдавливал из себя восхищенные вздохи и был настолько искренен, насколько вообще возможно сделать это в подобной ситуации. Мышцы ног Лави стали уставать и движения становились все медленнее, в то время как обоим хотелось больше, быстрее, глубже, резче и сильнее. - Юу, меня зовут Юу, кричи мое имя, - проговорил Канда, крепче вцепляясь в бедра партнера и с силой дергая того на себя, проезжаясь головкой твердого члена прямо по простате. - ЮУ! – восторженно воскликнул Лави, прогибаясь и падая на локти, - Юу, - повторил он снова, когда японец резко вогнал в него свой член так, что бедра соприкоснулись, - Аах, да… Боже мой… Юу! И это было офигительно. Канда вбивался в податливое тело, разрешавшее делать с собой все, что угодно, но даже и не думал причинить ему боль. Лави потянулся рукой к своему члену, но уверенная ладонь Юу отбросила ее. - Без рук, слышал меня! – сжав зубы, процедил поэт, притягивая руками бедра рыжика еще ближе к себе, хотя член и так был полностью погружен внутрь расслабленного тела, - Понял, я спрашиваю? - Да-а-а… - выдохнул Лави, умалчивая о том, что никогда не кончал только от массажа простаты, пусть и охуенным членом. Но сейчас он готов был на все, только бы ничего не заканчивалось. Юу продолжил вколачиваться в Лави, задевая внутри все возможные точки, посылающие в мозг сигналы наслаждения. Журналист еще ни разу не чувствовал себя настолько подчиненным, а поэт ни разу не ощущал такой ответственности за партнера. Вскоре Канда почувствовал, как перед глазами замелькали разноцветные пятна, а все мышцы на теле стали жиматься в единый клубок. Дыхания отчаянно стало не хватать, и яркий фееричных ощущений тоже. Японец ускорил темп фрикций, хотя казалось, что дальше уже некуда, и, будто сквозь сплошную пелену услышал наполненные просьбами стоны Лави. У рыжего крышу сносило, ему немедленно требовалась разрядка, но он стоически сдерживал руку, так и порывающуюся ласкать свой член. Когда Юу стал двигаться еще быстрее, терпеть стало почти невозможно, но внутри все сворачивалось в тугой узел и наслаждение волнами подкатывало к горлу всякий раз, стоило только восхитительному члену коснуться простаты. Рыжик будто одеревенел, боясь лишний раз пошевелиться, и с невероятным удовольствием ловил каждое движение, партнера, захлебываясь собственными стонами, он просил о большем. Его язык заплетался, то он просил еще, то умолял прекратить все и дать ему кончить. Все вопросы отпали, когда Юу вошел в него на всю длину, точно попадая по простате, так, что мир Лави рухнул. Такого сильного оргазма он не испытывал ни разу в своей жизни. - Юу! – воскликнул журналист, кончая, и рухнул грудью на диван, чувствуя как в него продолжает входить Канда, который тоже долго не продержался, после разрядки рыжего. *** - Ну так сколько я тебе должен? – спросил Юу, глядя как уже одевшийся Лави курит, сидя на столе. - Так это ж я должен платить, разве нет? – подавившись табачным дымом, удивленно произнес рыжик, однако через минуту до него дошло, что имел в виду Канда, - Ты меня за проститутку принял что ли? - А ты кто? – настороженно проговорил азиат, докуривая свою сигарету. - Вообще-то журналист, пришел договориться насчет интервью… Канда мгновенно изменился в лице, на него волной накатило понимание очевидных вещей. Да, дурак, что не заметил, назавтра точно все будут знать о том, чего знать не следовало. - Ясно, - произнес он и стремительно покинул комнату. Рыжик, спохватившись, побежал за ним, но в коридоре было уже пусто, поэтому журналист в срочном порядке пошел к выходу из клуба. Около самой двери на него налетел Аллен. - Ну и где ты шлялся? – закричал он, - Я тебя потерял! – за его спиной возвышался тот огромный парень с родинкой под левым глазом. - Аллен, не сейчас! Я увольняюсь. Да, и все потом. Совет да любовь тебе с брюнетом, езжайте на хату трахайтесь. Завтра позвоню, - на скорую руку отвязавшись от новоявленной парочки, Лави продолжил свое продвижение наружу. Позади себя он оставил ошалевшего Аллена, которого крепко к себе прижимал тот громила. - А ты говорил, что он дружелюбный и веселый… - протянул мужчина с родинкой под левым глазом. - Обычно – да, понятия не имею, что с ним происходит, - ответил Аллен, отстраняясь, - Тикки, прости, его надо его догнать. - Оставь его, - произнес Тикки, - Он проницательный, знаешь ли… - Ты это о чем? - Да так… поехали отсюда, малыш? – мужчина поиграл бровями и широко улыбнулся. *** Лави нагнал Юу как раз в тот момент, когда он садился в свою машину. - Юу! Постой! – крикнул он, надеясь, что его услышат, но азиат уже завел мотор, поэтому Лави пришлось встать прямо перед капотом авто, чтобы добиться аудиенции царя. - Чего тебе? – пробурчал Канда, выходя из машины, - Можешь писать статью, валяй, разрешаю. - Могу писать, а могу и не писать, - откликнулся рыжик, подходя ближе к японцу, на неприкрытой шелком шее которого виднелся его собственный засос. - Сколько тебе нужно? – сухо спросил Юу, отгородившись дверью автомобиля от журналиста. Так он чувствовал себя безопаснее. - Все меришь деньгами? – вопросом на вопрос ответил Лави, берясь пальцами за преграду в виде металлической черной автомобильной двери. Статью он не собирался писать в любом случае. - А что тебе еще надо? – Канда собирался было разразиться гневной тирадой, но его перебили. - Всего лишь свидание, Юу, - прошептал рыжик, - Сходить с тобой в кино, или в кафе посидеть, в парке на аттракционах покататься, сожрать полпуда мороженного и запить это кофе без сахара. - Свидание? – непонимающе переспросил японец, потеряв бдительность настолько, что рыжик без помех проскользнул к нему и обнял, притянув к себе за талию. - Да, свидание, только в следующий раз я – сверху, - прошептал Лави уже в губы японцу, которые уже через мгновение придвинулись навстречу, целуя. - Фигушки, - проговорил Канда, - Я снизу не буду…