Reflexionen

Очередная доза мед-Х, очередная попытка ненадолго сбежать от реальности. Постоянная пульсирующая боль в голове стихает, оставляя за собой опустошённость и, как назло, абсолютно ясный разум. Джонатан ненавидел себя за такую стойкость. Надо было слететь с катушек ещё в Анкоридже, когда из всего отряда остался только он, неопытный техник с неуёмным инстинктом выживания, да снайперская винтовка. Или хотя бы после войны, когда он снова оказался вдалеке от фронта, разбитый, потерянный и совершенно не умеющий жить мирной жизнью. Тогда друзья из института не дали спиться и пропасть, подкинув работу в РобКо — теперь познания в довоенной технике помогали выживать и изощрённо убивать. Забавно. А ведь он успел добровольно вписался в какое-то антимилитаристическое движение. Или в тот день, когда упали атомные бомбы, можно было поддаться панике, в ужасе застыть перед раскалённым радиоактивным облаком, оставить после себя очередной скелет, застывший в нелепой позе посреди дороги. Или медленно сойти с ума в криокамере, разбивая в кровь кулаки от удушающей клаустрофобии и беспомощности, пока наёмники Института убивали его жену. Кстати, ещё один забавный факт — этот Институт он закончил лет 200 назад. Или, увидев мир после апокалипсиса, тихонечко покончить с собой в своём же полуразвалившиеся доме. Или в соседнем, но далеко не факт, что там часто убирается Кодсворт. Или свихнуться после бешеного забега по Содружеству, во время которого его подгоняли сразу и безумная надежда, и отчаяние, когда сын безо всяких эмоций рассказывал об эксперименте длиною в жизнь, проведённом над своим отцом. Тогда Джонатан с вежливым оскалом спокойно слушал этого чужого старика, преданно смотрел в его пустые глаза, обещая продолжить великое дело, а через некоторое время тот ушёл в мир иной от внезапного обострения рака. Всё-таки в Содружестве слишком легко можно достать и наркотики, и яды. Наверно, Джонатан просто особо извращённый мазохист — Пустошь милосердно предлагала множество способов закончить страдания, а он так и не воспользовался ни одним из них. Сейчас оставалось только одно — сидеть в этих стерильно чистых, будто вышедших из малобюджетной научно-фантастической картины стенах и ждать, пока его прикончит болезнь, которая почти убила его сына.