Момент, изменивший жизнь

      Даже глубокая ночь не являлась причиной прекращения бурной жизни. Небоскрёбы, упирающиеся в облака, подсвечивались яркими огнями. Фары машин освещали всю трассу. По тротуарам ходили подростки, наслаждающиеся своей юностью и пытающиеся доказать свою независимость такими поздними прогулками. Множество рекламных щитов были расставлены по среди главной улицы. Из ночных баров доносились довольные крики подвыпивших людей. Парк, который освещала яркая луна, был наполнен множеством влюблённых парочек, державшихся за руки. На небольших домиках зажглись красные фонари, отдающие алым цветом. Хоть света от них было критически мало, но во всём этом безумии они создавали некий уют.       Веселье, шум и суета. Риваю хотелось убежать от этого города в родную Англию. Где было только спокойствие, тишина и пасмурная погода. Но почему-то именно в суетном Киото он не чувствовал себя одиноко, как это было на родине. Множество людей окружали его каждый день на острове, где в пять принято пить чай, но эти они просто проходили мимо, лишь ненадолго останавливаясь на станции «Ривай». А сейчас он идёт к своей улице и… улыбается? Да, он улыбается. Шум города не даёт углубиться в грустный мысли, проходящие мимо люди что-то говорят на своём «марсианском» в адрес Леви, весело шутят и смеются. Это всё конечно замечательно, но… он думал о только что совершённом поступке. Ему не было стыдно, и ему не было жаль парня из кафе. Ривай привык не сожалеть о совершённых поступках. Говоря, что о них он будет думать на том свете. Сейчас было просто страшно и неспокойно. А что, если он больше не встретит того незнакомца из самолёта? Что, если он так и останется наедине со своими чувствами? Погрязнуть в мысли и не обращать внимание на реальность – то, что Ривай умел лучше всего. Он всегда находил выход из ситуации, думал здраво и рассудительно, но в этот раз всё было не так. В этот раз мужчина думал сердцем, а не головой. Чувства взяли вверх. Во что бы то ни стало он найдёт того юношу. Свернёт весь мир, но найдёт его. Как говорится: «Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе». Мыслительный процесс закончился на том моменте, когда мужчина дошёл до нужной улицы. Это было скорее плохо, чем хорошо. Теперь никто не отвлекал его от того, чтобы полностью впасть в депрессию. Небольшой тротуар освещали фонари, обливая холодный камень тёплым светом. Нужный ему дом находился прямо, а затем направо. В этом районе так тихо и безветренно. В данный момент это только напрягает до головной боли и раздражает. Его могла успокоить лишь уборка. Глобальная. До мозолей на руках и до жуткой боли в спине. Заглотнув побольше воздуха, Леви на ватных ногах поковылял к дому. Подходя к своему повороту, в самом далеке возле собственной калитки он видит высокий, стройный силуэт с небольшим чемоданом. Он приблизился до того расстояния, когда смог его немного разглядеть. Человек был ему знаком. Вдруг фигура поворачивается и на всю улицу раздаётся: «Рииииввваааайййй!» Теперь до него дошло. Это был его обожаемый начальник - Эрвин Смит собственной персоной. Леви подходит к своему «дому принцессы», окидывая мужчину взглядом «Какого хрена ты тут делаешь!?», и отпирает калитку. Они вместе идут до главного входа. Аккерман открывает железную дверь и просачивается через небольшую щелку. Он закрывается на замок, и тут же слышит недовольные возгласы. — Ей! А я? — стуча кулаками по железному куску, прокричал Эрвин. На улице было не очень-то и тепло, а учитывая то, что он пробыл на свежем воздухе не первый час, можно было догадаться, что тот замёрз. — Если останется хоть одна вмятина, я выправлю ее твоей головой, а потом кулаками настучу тебе по лицу, представляя тебя дверью! — в ответ выругался Ривай. От этого Эрвину стало легче. Если бы Леви не хотел его впускать, то даже не откликался бы на его жалобные крики. Всё-таки Смит хорошо знал мужчину. — Проваливай! Тебя не звали! — продолжил тот. Послышались шаги, удаляющиеся вглубь дома. Вот теперь точно было можно паниковать. Не спать же начальнику в солидном костюме на коврике перед дверью? — Где ты был!? Я ждал тебя четыре часа! — голосом начальника отточил Эрвин, переваливаясь с ногу на ногу. —Может, впустишь? Мне холодно, — жалобно продолжил тот. — Твои проблемы! — послышалось с другой стороны. — Какого хрена ты вообще прилетел? Я тут, знаете ли, не на курорте! — продолжал ругаться Леви. Еще бы немного и Эрвин бы и правда ушёл, всё-таки гостиница была недалеко, но в последний момент он услышал скрипучий звук двери. Перед ним стоял коротышка, сложивший руки перед собой. После недолгих споров и оправданий Леви впустил в свой дом Смита. Тот объяснил ему, что волновался, и чтобы не беспокоить Ханджи, полетел сам, якобы проверить не случилось ли чего. Ривай в тот момент думал, что он бы лучше послушал сумасшедшую бабу, чем взбивал подушку начальнику-извращенцу.       «Докатился», — подумал мужчина, выключая свет в тёмной спальне. С того момента, как прилетел в Киото, Аккерман страдал бессонницей. Он мог лишь задремать или лежать с закрытыми глазами. Сейчас Леви ночевал под одной крышей не один, а с Эрвином. Он не знал, что хуже: что его в любой момент могут изнасиловать или то, что Смит может пристать к нему с душевными разговорами. Но позже мужчина заметил. Всё это недолгое время общения со Смитом, если это можно было так назвать, он ни разу не вспомнил того парня из самолёта. Он даже не знал его имени… Поэтому в голове прикидывал, как его могут звать. «Джастин, Клаус, Майк, Эрен…» — почему? Почему именно это имя вскочило в его голове? Имя того, кого он должен убить. Да, бесспорно, «Эрен» — было лучшим вариантом из выше перечисленных. И вот опять. Он опять это делает. Вспоминает того самого незнакомца, который запал ему в душу. Ривай даже понять не мог, что его так привлекло в этом псевдо Эрене. Задавая себе этот вопрос, глубоко в душе он уже знал ответ – абсолютно всё. Начиная запахом и заканчивая растрёпанными волосами. Мужчина не смыкал глаз до самого рассвета. Бессонница часто мучила его, но этот случай был особенный.       Первые лучи солнца уже достигли окон двухэтажного дома, проникая во все комнаты. Но шторы в спальню Ривая были задёрнуты. Он сидел в полной темноте. Просто сидел, не думая ни о чём. Эту печальную обстановку прерывает стук в дверь. Немного неуверенный, но достаточно громкий, чтобы привести Леви в чувства и вернуть в реальность. Незваный гость топтался возле его двери, что-то бормоча себе по нос. — Тоже не спится? — послышалось с другой стороны. Эрвин был умным человеком, но в тот момент, когда он открыл дверь в «преисподнюю», где царила лишь безысходность, он был глуп. Смиту было плевать на чужие проблемы, если дело не касалось его близких или друзей. Так как Ривай, как-никак – его друг, он вмешался. Леви очень редко открывался людям. Всякий раз, когда это происходило, случалось одно то же – его кидали, предавал или просто по-тихому уходили, избавляясь от всяких проблем. Единственный человек, которому Леви когда-то доверился и тот его не предал, был Эрвин. Он не только помог выйти из депрессии, но и взял полбеды на свои плечи. Но сейчас Риваю не хотелось ничего ему говорить. Зная, что Эрвин не был равнодушен к нему, своим душеизлияниями он подольёт масло в огонь. Дверь открылась. В тёмную коробку пролился тусклый свет из коридора. — Проваливай, —шепнул Леви. Сейчас его голова разрывалась от надоедливых мыслей. Эрвин и Эрен. Два человека, настолько близких и настолько далёких. Смит проходит в тёмную, полупустую спальню. Он еле замечает силуэт Ривая, сидящий на кровати. Дураку было понятно, что его что-то мучало. — Я не уйду, пока ты не скажешь, что случилось, — Эрвин присел рядом с мужчиной. Тот посмотрел на него унылым и усталым взглядом. Тёмно-серые глаза врезались в душу и как будто передавили всю безысходность ситуации. На свой вопрос мужчина не получил ответа, лишь молчание и мурашки. В тот момент хотелось сделать лишь одно – поцеловать своего подчинённого. Нежно и любя. Показать, что рядом кто-то есть. Что он не один. — Я сделаю всё, что угодно, чтобы помочь… — с неким спокойствием произнёс Смит и наклонился ближе к Риваю, ожидая ответной реакции. Тот и правда не испытывал никаких чувств, а просто хотел физического контакта. Это чувство можно было сравнить с тем, что преследовало Леви несколько часов назад в кафе. Звериный инстинкт, и ничего больше. — Хочешь помочь, значит… — голос мужчины немного грубый и охрипший. — Просто улетай. Проваливай в свой Лондон. Подальше от меня. Я больше не могу всё время находиться под твоим вниманием и думать, что между нами ничего нет. Всё изменилось после того раза. Наше общение и отношения. Мне это не нужно. Ты – начальник, я – подчиненный. Всё. Точка, — медленно и максимально понятно объяснял Ривай. — И если у тебя на меня встаёт, то прости. Это не мои проблемы, — продолжил он, поворачивая голову в сторону Эрвина. Их взгляды пересеклись. Не было никакого напряжения. Только спокойствие. Ривай подвинулся ближе и нежно поцеловал Смита. Ответной реакции не надо было долго ждать. Нежный поцелуй перерос во властный, Эрвин, как всегда, был груб. Страсть окружила их, но Ривай прервался в нужный момент. — Это было последнее, что будет нас связывать. Возможно, это задание будет завершающим. Пора менять свою жизнь. Тебе я тоже это советую, — ничего лишнего. — И ещё. Попроси, чтобы тачку убрали от моих ворот. Она мне не нужна, — произнёс мужчина. Всё чётко и по делу. Ривай оттолкнул последнего человека, которому он был чем-то большим, чем просто чистоплюем и угрюмой задницей. Затем мужчина просто вышел из комнаты. Ничего не говоря. Вот теперь он точно один в этом мире. Спускаясь по лестнице, Леви думал о сказанном. Возможно, он поступил правильно, а возможно, нет – это покажет судьба и время. А сейчас он просто выходит из дома и направляется в сторону шумного города.

***

      Прогулявшись по шумному и неутихающему Киото, мужчина привёл свои мысли в покое. Взвесив все «за» и «против», он решил, что изгнать Эрвина из его жизни было лучшей идеей. По крайней мере в данный момент.       Не далеко от дома он обнаружил хозяйственный магазин. Естественно, Леви не упустил такой прекрасный шанс и вошёл в стеклянные двери «рая». Ходить возле стеллажа с моющими средствами и тряпками. Выбирать ковры и шторы. Думать, подходит ли посуда под цвет салфеток – то, что Леви любил душой и сердцем. Спокойная жизнь. Ему этого не хватало, наверное, больше всего. В итоге, мужчина набрал пакет моющих средств, швабру, небольшой ковёр, постельное бельё и еще пару вещей для уютного дома. Конечно, чтобы дотащить это барахло до места назначения, потребовалось много сил, времени и нецензурного лексикона. Пока он пёр это дело по наполненным людьми улицам, на него кидали взгляды множество женщин, да и мужчин тоже. Но, как всегда, Риваю было абсолютно всё равно. Он редко считается с чьим-то мнением.       Дотащив свои сокровища до дома, он обнаружил, что калитка была закрыта. На ручке болталась небольшая бумажка с небрежным почерком. Использовав все возможности своего лица, мужчина подхватил записку ртом и попытался нащупать ключи в джинсах. Спустя несколько секунд угроз, они оказались у него в руках. Дальше в ход шли ноги. Сначала он открыл ими калитку, также и закрыл. А потом применили их на двери, что было немного проблематично, так как ручка находилась немного высоко. Пришлось делать грант батман, повезло, что у мужчины была отменная растяжка. Зайдя в холл, а совместно и в гостиную, Ривай аккуратно положил пакеты на диван, но перед этим разувшись. — Я дома! — крикнул он, только потом вспоминая, что Эрвина он выгнал пару часов назад. Хотя, если бы тот остался, Леви было бы всё равно, но, кажется, слова, произнесённые в спальне, что-то значили для Смита. Мужчина поднял упавшую из его рта бумажку с надписью: «Я буду всегда рядом, только не в этот раз. Я навел порядок в твоём доме и в твоей жизни. P.S. У меня был дубликат ключей, я специально ждал тебя тогда». Красиво. Видно, постарался. Не зря Ривай давал почитать пару любимых книг Эрвину. Подняв глаза на тумбочку, он увидел новый ноутбук, так как прошлый сломался от того, что его кинули об стену, и две большие пачки с бумажками по 100 евро. А сверху лежала еще одна записка/пожелание на будущее: «Это на тот случай, если решишь начать новую жизнь». Ривай был гордый, но не глупый. Деньги ему в любом случае понадобятся, да и ноутбук тоже.       «Нужно будет переименовать «Ублюдок» на «Эрвин», — подумал Леви, пересчитывая деньги. Там оказалось около 10.000 евро. Но этих денег хватит на первое время, потом придётся устраиваться на работу в любом случае.       «Стоп! Я еще никуда не ушёл!» — продолжил думать мужчина, возвращая деньги на стол. На часах было двенадцать дня. Через шесть часов начинался показ. Примерно за это время Ривай успел начисто отдраить дом, починить кран в ванной, повесить шторы в спальне, разложить купленный сервиз на кухне и немного прибрать во дворе. На всё про всё оставалось полтора часа. За окном солнце еще не заходило за горизонт. Если не смотреть на часы, можно подумать, что сейчас еще полдень.       Что надеть, долго не пришлось думать. Новая черная футболка с крыльями и белые джинсы. Где-то в недрах дома Ривай откапал чёрные очки, которые очень шли к лицу, но, чтобы не схватить лишние взгляды, он просто повесил их у горла. Прихватив поддельный пейджер, который Смит отдал ему еще за неделю до задания, Ривай выдвинулся на действо. Взяв первое попавшиеся такси, с помощью переводчика мужчина объяснил, куда ему нужно. Пару раз за дорогу Леви хотелось вырвать руль из рук водителя и положить его в багажник, за незнания правил дорожного движения.       Они выехали из шумного центра, направившись к окраине. По дороге через стекло автомобиля Ривай разглядывал красоты природы: равнины с небольшими рисовыми полями, уютные домики, на крыльце которых сидели миниатюрные японки в народных костюмах, лишь изредка встречались современные дома. Колорит этого города западёт в душу любому. Вот, что называют инь и янь. Черное и белое. Идеально дополняющие друг друга и создающие баланс. По трассе ехали всего несколько машин. В какой-то момент Леви подумал, что они едут не на пафосный показ мод, а на пикник с японской принцессой. Солнце потихоньку начинало спускаться ближе к горизонту, озаряя всё вокруг теплым персиковым светом. Вот они заворачивают на лесную тропинку. Из-за немного открытых окон слышится громкая попса. Теперь-то Леви точно уверен, что они едут в правильное место. Метров за пятьдесят можно было наблюдать пьяных подростков, целовавшихся под каждым вторым деревом. Наконец, они подъехали к главному входу. Современный, огромный, четырёхэтажный коттедж с большими окнами и двумя балконами. Возле главного входа стояла пара охранников, которых Ривай бы уложил, только пошевелив мизинцем. Выходя из такси, он начал ловить на себе презрительные взгляды. Ну, это понятно – все приглашённые приехали на дорогих тачках, которые стоили, как две почки здорового человека. Подходя ко входу, можно было заметить надпись на яркой вывеске, что подсвечивалась огнями ламп: «Новая коллекция Гриши Йегера». Здание светилось множеством фонарей. Люди всё прибывали и прибывали. Осмотрев местность краем глаза, Ривай решается зайти внутрь. — Ваш пейджер, мистер, — хватая того за плечо, произносит один из охранников. — Руки убрал, недомерок, — огрызается Леви, показывая пейджер дохлой охране. — Мистер Аккерман! Прошу прощения, проходите! — сменил грубый тон на смазливую улыбку. Стеклянные двери открываются, и в лицо Ривая светит не один десяток софитов. Первое, что бросалось в глаза – это то, что всё в темных и серых тонах: подиум, столы чёрные, стулья темно-серые, вывеска в начале сцены белая с чёрными крыльями. Кажется, Леви оделся в тему. Пока он шёл до фуршета, ему раз пятнадцать сказали, какой он креативный и классный. Некоторые жали руку, а кто-то просто стоял сзади и чему-то восхищался.       «Видимо, здесь все друг другу задницы лижут», — подумал мужчина, подходя к столу с едой. Учитывая то, что «Леви Аккерман» - выдуманный художник, который не написал ни одной картины, то вся похвала для него ничего не значила.       Поглядев на стол глазами голодного человека, Ривай взял пару морепродуктов и убедился, что руки повара точно растут из задницы, а готовит он в унитазе. Наверное, поэтому возле этого фуршета стоял лишь он. Мужчина пробегается по толпе одинаковых богачей и замечает знакомое лицо. Вот кого-кого, а её он не ожидал здесь увидеть. Микаса Аккерман – двоюродная младшая сестра Леви, от которой уже лет пять ни ответа ни привета.       «А она не изменилась», — подумал мужчина. Девушка занималась борьбой – это было видно невооружённым глазом: красивая, подтянутая фигура, руки в меру накачены, как и ноги. За эти курсы борьбы платил он. Тратил свои кровные, чтобы через три года получить новость: «Я выхожу замуж». После свадьбы Ривай больше не видел сестру. Она стояла вместе с высоким юношей. Неплохое тело, но лошадиная морда не изменилась. Вроде, её суженного звали Жан. Сколько бы Леви не сверлил взглядом девушку, та так его и не заметила.       «Соплячка», — ругнулся про себя мужчина, хоть Микаса и могла положить его в рукопашке, но она была младше его на девять лет. Не каждая девушка сможет выйти замуж «по любви» в восемнадцать. Видимо, удачный ей жених попался, хотя Микаса пару раз упоминала, что Жан - сын известного художника - то есть, ещё один дуралей, живущий за папочкин счёт. Может, следующий заказ будет на него. Если он вообще будет.       Вдруг софиты погасли. По краю подиума загорелась блестящая лента белых огней. Яркие лампы наведены на его основание. Как понял Ривай, начало не за горами. Гости начали рассаживаться по местам. Мужчине досталось место у основания сцены в первом ряду. Начала играть уличная попса или что-то, что Ривай на дух не переносит. На подиум выходит первая модель. Рядом с Леви в основном сидели пацаны и, как только девушка приближалась и начинало пахнуть гормонами, все открывали рты и свешивали языки. Конечно же, кроме Ривая. Он немного не по теме женского пола. Примерно так прошла первая часть показа. Красивые тела, сумасшедшие взгляды и запах возбуждённости. «Не легче было дома порнуху посмотреть?» — думал Ривай, смотря в спину очередной красавицы. Тут на белую, яркую сцену выходит блондинка в пышном зелёном платье и с атласными лентами на руках. Это было единственное платье, которое понравилось мужчине. Нет никакого пафоса, только грация, элегантность и страсть. Ему казалось, что он где-то видел этот наряд, но не на девушке, а как будто на картинке. Вторая часть показа идёт повеселее. На сцену выходили накаченные красавцы без верха. Риваю даже один понравился, но ничего нового он не увидел. Порвать джинсы, скинуть рубашку и взять в рот розу он тоже мог, да и выглядел бы лучше, чем все модели вместе взятые. На этой части показа часто можно было услышать вздохи девушек, иногда даже крики и просьбы типа: «Женись на мне». Наконец, последний красавчик уковылял с подиума, и в ту же секунду на него влетает мужчина лет сорока пяти. Не трудно было догадаться, что это был Гриша. Он сказал короткую речь, где поблагодарил всех присутствующих и промямлил что-то не столь важное, что Леви пропустил мимо ушей. Под конец Гриша произносит: — Так же хочу поблагодарить своего сына, который помогал мне в создании эскизов нарядов. Попрошу поприветствовать — Эрен Йегер. Тут к мужчине подходит молодой парень на вид лет восемнадцати. Из зала слышаться крики фанаток и аплодисменты. Ривай поднимает опущенные глаза выше.       «Ну вот и встретились… все-таки имя Эрен и правда тебе подходит», — с некой болью в груди подумал Леви, уставившись на высокого парня в рваных джинсах, белой футболке и с идеальной фигурой. Казалось бы, начатая карьера модельера, но на лице Эрена читались грусть и разочарование, спрятанные под натянутой улыбкой. Он окинул взглядом аудиторию и остановил свой взгляд на Ривае. Эти ядерно-зеленые глаза. Он по ним так тосковал.       «Ну, и что мне делать дальше?.. Эрен…» — эту мысль Леви прогнал у себя в голове и направился к выходу.