Excuso

      Первый раз Лео встречает его в небольшой кофейне, расположенной недалеко от здания университета, в котором он с недавних пор посещает курсы филологии и лингвистики. Не то чтобы ему нужно было это делать, не то чтобы ему хотелось. Но у него слишком много свободного времени и даже чуть больше, чем положено иметь человеку в его возрасте. К тому же, университет располагает обширной библиотекой, в которую разрешен доступ только студентам, и, пожалуй, для Лео это сыграло ключевую роль в решении подать документы именно в это учебное заведение. Поступить оказалось не такой уж большой проблемой. Все же, если у тебя есть деньги, то любая дверь, словно по мановению волшебной палочки раскрывается перед тобой сама собой. Возможно, раньше бы он посчитал бесчестным и низким такой образ мышления, но прошло так много времени с тех пор.       Действительно так много, что в какой-то момент Лео просто сдался и начал брать от жизни все. Точнее так казалось ему самому, но, по словам Винсента, это было больше похоже на предсмертные вопли утопающего. Пусть — решил для себя тогда Лео, — но разве это не лучше бесконечной апатии, которая стала верным ему спутником с давних пор?       К слову, Винсент тоже не производил впечатление счастливого человека. После смерти Ады он перестал даже притворяться, и это бесило Лео. Бывшему Найтрею не было места в трагедии, которую раз за разом он разыгрывал для себя, поэтому кислое лицо Винсента хотелось видеть еще меньше, чем весь этот осточертевший мир. «Оз бы, наверное, разозлился, если бы услышал меня сейчас» — бесшумно хмыкнул Лео, выбирая между стандартным ванильным латте и крепким капучино. — Какого черта ты здесь стоишь и ухмыляешься?! До начала пары осталось десять минут, давай живее! — громкий резкий голос выводит из приятного состояния задумчивости, и Лео раздраженно оборачивается, чтобы выказать свое недовольство.       Но он застывает с открытым ртом и не смеет даже пошевелиться. В его голове за секунду проносятся тысячи мыслей, больше половины из которых состоят из вопросов, на которые Баскервилль не уверен, что хотел бы получить ответ. «Почему именно сейчас?» — почти набатом бьет где-то на периферии сознания, и Лео склоняет голову, понимая, что еще чуть-чуть и он заплачет. Впервые с тех пор. Парень, так бессовестно разрушивший все его столетнее меланхоличное спокойствие, неловко переминается с ноги на ногу и, немного подумав, дотрагивается до плеча Лео: — Эй, ты что, плачешь? Прости за это, просто ты задумался, и я… Договорить ему не дают, резко стряхивая руку с плеча и впечатывая кулак прямо в скулу. — Ты что творишь, идиот?! — начинает орать парень, отступая на пару шагов назад, опасаясь еще одного внезапного удара, которого, впрочем, не следует.       Бариста, довольно пышная девушка лет двадцати, растеряно оглядывает единственных посетителей и прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу, словно решая, звать ли администратора, или она сможет уладить все сама, пока конфликт не перешел в стадию драки. — Извините, — негромко начинает она, но ее бесцеремонно прерывают. — Почему сейчас?! Черт тебя побери, Бездна, почему именно сейчас?! — наконец озвучивает свои мысли Лео, переходя на крик. — Неужели это такая извращенная насмешка надо мной? Неужели я недостаточно страдал все эти годы? И вот теперь появляешься ты! Невероятно! В самое неподходящее время!       Теперь очередь парня замереть от удивления. Он медленно сводит брови к переносице, но ничего не говорит, выслушивая монолог Лео. Тот, в свою очередь, еще раз чертыхается и вылетает из кофейни с максимальной скоростью, на которую способен человек, по пути довольно ощутимо задевая своего оппонента плечом. Когда ошарашенный посетитель поворачивается к девушке за кассой, то она выглядит еще более удивленной, чем он сам, хотя это, казалось бы, невозможно. — Вы его знаете? — вежливо спрашивает она, выдавливая из себя улыбку. — Нет, но теперь просто обязан узнать, — недовольно бурчит парень, потирая покрасневшую от удара скулу и, явно показывая, что разговор о произошедшем исчерпан, наконец-то делает заказ.       На часах почти восемь и похоже сегодня он опять опоздает на пару. Парень недовольно вздыхает и выходит из кофейни, мысленно проклиная ее, ненормального посетителя, ни в чем неповинную девушку-баристу и все это кошмарное утро.       Лео не хочется идти домой, но почему-то именно сейчас он ощущает крайнюю необходимость обговорить случившееся с Винсом. Поэтому он прибавляет шаг и через несколько десятков минут оказывается перед огромным домом, больше напоминающим викторианский особняк, в котором открыли музей, нежели чье-то место жительства. Показуха. Впрочем, это вполне в стиле Винсента. Лео пару тройку раз набирает код на домофоне, и через несколько минут ему открывает довольно экстравагантного вида девушка, закутанная в нежно-розовый плед с ног до плеч. — Привет, Лотти, — бросает Лео и мигом, чтобы она не успела его задержать разговорами об очередном недавно просмотренном интересном сериале, взлетает по ступеням, бесцеремонно толкая дверь в кабинет Винсента. — Я видел Элиота! — заявляет он с порога, пытаясь отдышаться от быстрой ходьбы и подъема по лестнице. — Я знаю, — невозмутимо отвечает Винсент, лежащий на софе, прикрывшись очередным глупым романом и усердно делая вид, что спит. — Ты... что?! — вскипает Лео второй раз за день и невольно понимает, что такого выброса эмоций у него не было уже лет сто. Буквально. Он наконец не чувствует себя утопающим, он чувствует себя живым. И это ему не нравится. — Ты видел чертова Элиота Найтрея и даже не подумал о том, чтобы сказать об этом мне?! — Я видел Оза и Алису, — еще более невозмутимо продолжает Винсент. Его голос приглушен лежащей прямо на лице книгой, поэтому Лео поневоле приходится вслушиваться в слова своего вроде как слуги. И это бесит еще больше, — совсем недавно. Думаю, скоро расскажу о них Гилу. Знаете, господин, мне недолго осталось. — Ты не ответил на мой вопрос! — кричит Лео и кидает в Найтрея-Баскервилля первое, что попадается под руку. — Какого дьявола ты не рассказал мне об Элиоте, если видел его?! Винсент ловко вытягивает руку и ловит книгу, которой его атаковал Лео: — Я не видел Элиота, господин, — мужчина потягивается, неохотно снимает свою книгу с лица и садится, в упор глядя на Баскервилля. — но прошло больше ста лет. Вы действительно думали, что после всего, что между вами было, судьба не сведет вас вновь?       У Лео начинает дергаться глаз. Парень понимает, что еще немного, и он начнет кидаться слишком тяжелыми для здоровья Винсента предметами. Возможно, пострадает не только он. Поэтому, чтобы избежать несчастных случаев, Лео заставляет себя успокоится и делает пару глубоких вдохов. — Элиот был моим другом, но прошло слишком много времени, чтобы теперь вспоминать об этом, — как можно безразличней заявляет он и хлопает дверью, прислоняясь к ней лбом с обратной стороны. Лео понимает, что все им сказанное — ложь. Видимо, это понимает и Винсент, чей тихий смех парень слышит из-за двери.       Второй раз они встречаются через неделю в коридоре университета. Лео хватают за локоть и разворачивают к себе. Он уже собирается возмутится такой наглости, как видит перед собой два небесно-голубых глаза, сосредоточенных на нем, и теряется. Лео замечает, как Элиот привычно хмурит брови, и невольно улыбается, совсем незаметно, приподнимая лишь уголки губ. Господи, у него действительно все те же голубые глаза. — Эй ты, какого черта это было тогда, в «Статице»? — Лео понимает, что Элиот говорит о кофейне, название которой самого Баскервилля никогда не интересовало, и ему хочется забиться в припадке истерического смеха от всего происходящего. — Ты меня ударил, поэтому теперь я просто обязан вернуть долг! Жду тебя сегодня в три около входа. И он все такой же идиот. Кто после этого заявления станет ждать его возле входа в университет? Конечно же Лео. — Я не собираюсь с тобой драться, — спокойной выдыхает он, когда Элиот наконец отпускает его локоть и разворачивается, чтобы уйти. — Это не обсуждается! — раздраженно бросает парень и наконец удаляется. Лео понимает, что с этим дураком будет также тяжело, как и в первое их знакомство.       У Лео пары заканчиваются немного раньше назначенного Элиотом времени, ведь он даже не полноценный студент, а всего лишь посещает курсы. Но парень терпеливо ждет около входа, подставляя не скрытое челкой лицо приятному летнему ветерку, и думая о том, как постараться не получить в лицо от Элиота в их вторую встречу. Он дергается, когда ему на плечо ложится чья-то рука. — Долго ждал? — в голосе Элиота явственно скользит удивление, которое он плохо пытается скрыть. Видимо, не ожидал, что его обидчик не убежит куда-нибудь далеко-далеко в первые же секунды после того весьма однозначного разговора в коридоре. Лео фыркает. — Еще чуть-чуть и я бы подумал, что ты струсил, — весело отвечает он, вглядываясь в меняющееся на глазах выражение лица Элиота. Похоже, сегодня Лео не уйдет без фингала под глазом. Это в лучшем случае.       Элиот сжимает руку в кулак, но ничего не говорит, спускаясь по ступеням и выходя за ворота университета на улицу. Лео молча следует за ним и осознает, что, несмотря на угрозу уйти сегодня домой побитым, он веселится так, как этого не было уже очень давно. Баскервилль всю дорогу напевает себе под нос, не скрывая своего хорошего настроения от Элиота, чем выбешивает его еще больше. — Тебе действительно весело от всего происходящего? Я хочу разбить тебе нос, а ты, как ни в чем небывало, идешь и поешь песни! — бубнит Элиот, не поворачиваясь к собеседнику и все также упрямо продолжая идти вперед. — Точно ненормальный. — Ты меня не ударишь, — легко отвечает Лео, пытаясь угадать какое выражение лица сейчас у Найтрея. — Это еще почему?! — мгновенно останавливается парень и устремляет свой взгляд на Лео. — Потому что мы не знакомы. А ты ведь не можешь ударить незнакомца ни за что ни про что? Это был бы ужасно бесчестный поступок, — тянет Баскервилль и сам поражается своей дебильной логике. Элиот плохо на него влияет, определенно. — Ты сам ударил меня в той кофейне! — возмущение Найтрея почти доходит до предела, Лео это чувствует. — Это другое, — невозмутимо отвечает Лео и поправляет очки в черной оправе, съехавшие на самый кончик носа. Зрение с возрастом и правда стало подводить. Ему ведь уже давно не шестнадцать. Фактически. — Я перепутал тебя с одним моим старым знакомым. Элиот склоняет голову набок и становится похож на кота, Лео хочется смеяться от такого сравнения. — А ты всех своих знакомых при встрече бьешь по лицу? — с нотками раздражения в голосе, но уже без прежней агрессии замечает Элиот.       Лео не выдерживает и выдает тихий смешок, а потом, уже не сдерживаясь, они оба смеются как сумасшедшие от абсурдности ситуации, стоя посреди оживленной дороги. Баскервилль дергает Элиота за рукав строго черного пиджака и предлагает пройти в парк. Парень не совсем понимает зачем, но все же соглашается. Что-то есть в этом ненормальном с удивительно темными глазами и растрепанными волосами. — Я Элиот, кстати, — через какое-то время нарушает тишину Найтрей и протягивает своему новому знакомому руку. — Знакомишься со мной, чтобы потом ты имел право спокойно ударить меня? — фыркает Баскервилль и тянет руку к Элиоту, собираясь ответить на дружелюбный жест. — Я Лео. Очень приятно. Их ладони соприкасаются, и нынешний Глен понимает — что-то идет не так. Глаза Элиота расширяются, он поднимает полный ужаса взгляд на Лео и хватается за голову. — Темно… Так темно… Мой грех не изменится. Ничто не изменится. Уже… слишком поздно. Слишком… — Элиот продолжает судорожно сжимать ладонь и в какой-то момент Лео перестает понимать, что говорит парень.       Баскервилль отшатывается и только сейчас осознает, какую ошибку совершил. Элиот все вспомнил. Из-за него. Из-за его силы Глена. Он опять все испортил. На что он рассчитывал? Элиоту всегда было без него лучше. Ведь в тот раз Найтрей умер из-за Лео. Это он виноват. Даже в этой жизни, в этой реинкарнации ты умудрился все испортить. С чего ты решил, что достоин стоять с ним рядом? С чего ты решил, что можешь все исправить? Даже за тысячу лет его свет не сможет коснуться тебя, Лео Баскервилль.       Почти полгода после этого Лео не выходит из дома. Он даже старается не выходить из своей комнаты, чтобы ненароком не наткнуться на Лотти или Лили, волнующихся за «своего господина Глена». Лео не хочет ни с кем говорить, а после исчезновения Винсента и вовсе замыкается в себе. В какой-то момент ему становится жаль, что голоса предыдущих Гленов давно замолкли в его голове. Ему было жизненно необходимо услышать упрек, обвинение в трусости, хоть что-нибудь. Он сбежал, оставив Элиота самого разбираться с проблемами, привнесенными в его жизнь именно Лео. — Господин Глен, — слышится стук в дверь и обеспокоенный голос Лотти. Лео думает, какое оправдание придумать сегодня, чтобы не спускаться к ужину. Лео думает, какое оправдание придумать для того, чтобы покончить жизнь самоубийством. — К Вам пришли. Баскервилль переворачивается на спину и вздыхает. Он надеется, что это не шумный Оз, который все-таки встретился с Гилбертом, благодаря стараниям Винса. Лео уверен, Оз все вспомнил и теперь может захотеть повидаться со старыми друзьями. А вот Лео хочет умереть. И видеть радостное лицо этого ребенка в его планы вовсе не входит. — Кто? — наконец флегматично спрашивает Лео, хотя ему совсем неинтересно. Он в любом случае не хочет никого видеть. — Это срочно, — Шарлотта подозрительно мнется, что совсем ей не свойственно. Лео не успевает даже открыть рот, чтобы отказать в аудиенции незваному гостю, как дверь с грохотом распахивается и в комнату кто-то влетает, как ураган. Баскервилль слышит извинения Лотти и захлопывающуюся дверь его комнаты. Теперь он уверен в том, кто к нему пришел. — Оз, я не в настроении сегодня обсуждать былые времена. Уходи, — тихо говорит Лео, отворачиваясь к стене, и даже не взглянув на вошедшего. Через какое-то время добавляя, — Пожалуйста. — Я не Оз, — раздается у двери и шаги решительно приближаются к кровати, на которой лежит Глен.       Баскервилль изумленно выдыхает и его начинает потряхивать от страха. Это Элиот. Элиот пришел к нему. После всего что случилось. Это и правда Элиот? Лео чувствует, как кровать прогибается под весом еще одного тела, и ощущает необходимость разрушить эту пугающую тишину. — Зачем ты пришел? — Хотел тебя увидеть, — просто отвечают ему, и пальцы Элиота несильно, но настойчиво поворачивают Баскервилля к себе за плечо. Лео не хочет, чтобы Найтрей видел его такого. Если честно, он вообще не хочет, чтобы Элиот его видел. Ему все-таки приходится развернуться, но на Элиота он не смотрит. Боится того, что может увидеть в его глазах. — Как это романтично, — бросает первое, что пришло ему в голову, подсознательно надеясь взбесить своего бывшего господина. Находиться рядом с ним невыносимо. Вопреки ожиданиям Элиот не начинает орать, как это делал обычно, а лишь вздыхает. — Лео… прости.       Баскервилль хочет ухмыльнуться и спросить, за что этот идиот извиняется, ведь во всем виноват только он сам, но потом до него доходит. Это извинение, которому больше ста лет. Лео наконец поднимает взгляд на Элиота и видит, что тот закрыл лицо ладонью, пытаясь скрыть очевидные слезы. На нем всего лишь одна толстовка и джинсы, хотя на улице уже зима. «О чем он только думает» — отстраненно размышляет Лео, вплетая пальцы в жесткие светлые волосы. — Бывший наследник Найтреев рыдает в комнате своего слуги, так глупо. — Заткнись. Элиот наспех вытирает рукавом глаза и ловит Лео за руку, все еще гладящую его по волосам. Он подносит ее к губам и аккуратно, словно Баскервилль может рассыпаться в любой момент, целует запястье. Лео шумно выдыхает. И теперь уже у него на глаза наворачиваются слезы. — Это все похоже на один из тех драматичных сериалов, про которые мне рассказывала Шарлотта, — усмехается он, пытаясь проглотить ком в горле. — Я виновен в твоей смерти, Элиот. Почему ты приходишь и извиняешься? Почему ты… такой? Почему ты всегда был… таким?       Лео всхлипывает и понимает, что ему сложно говорить. Слезы льются не переставая, и ему бы, наверное, было даже немного стыдно, если бы Элиот не держал его за руку так мягко. Найтрей склоняется к нему, вытирая слезы рукой, и дотрагивается в легком успокаивающем поцелуе до его лба. Лео вдруг впивается Элиоту в плечо пальцами, и заставляет посмотреть себе в глаза. — Мне недолго осталось, Элиот. Полгода, год. Это тело слишком истощилось. Силы Глена не бесконечны. Я скоро исчезну, ты ведь это понимаешь? Элиот молчит, но Лео видит в его голубых глазах темные всполохи боли, с которой Найтрей уже, видимо, смирился. — Хорошо, — тихо говорит Баскервилль, выпуская свою руку из руки Элиота и перемещая ее на подбородок.       Поцелуй получается слишком мягким и соленым от их слез. Лео не нравится. Он бы хотел целовать Элиота при других условиях, в другое время, и не имея багаж общих страданий за спиной. Этот поцелуй похож на прощание, ведь Лео понимает, что сколько бы раз они с Элиотом не перерождались — это последний раз, когда они встретились в этом мире. Их столетние циклы больше никогда не совпадут. — Прости, Элиот, — тихо шепчет он, утыкаясь лбом ему в плечо.