Лук

Лай Хуана давно затих вдали, а они все скакали прочь. Наконец Келегорм слегка сжал коленями бока коня, тот замедлил бег и наконец совсем остановился. Келегорм соскочил на землю. - Слезай, - глухо сказал он брату. Куруфин замешкался. Отбитые в падении и драке бока все еще давали о себе знать, а временами на него нападал кашель, он все еще не мог восстановить дыхание после сжимавших его горло сильных рук смертного. Он слез осторожно, при каждом вздохе кололо в груди, должно быть, ребро сломано, а то и два… - Давай сюда, - Келегорм показал на свой лук, все еще болтавшийся на плече младшего брата. Куруфин отдал лук. Келегорм смотрел куда-то в сторону, глаз его Куруфин не видел, но губы Келегорма подергивались, так было всегда, когда он злился. Келегорм рванул еще натянутую тетиву. Сплетенная из лучшего шелка, она подалась не сразу, но все же подалась, недаром отец назвал третьего сына Могучим. На пальцах Келегорма показалась кровь. Он принялся ломать лук на части, на маленькие деревянные кусочки, и пятна крови оставались на них. - Что ты де…? – Куруфин осекся, потому что брат наконец посмотрел на него. Когда орки в бою видели этот взгляд, у некоторых выпадали ятаганы из рук, а другие просто бежали. Куруфин молча смотрел, как прекрасный валинорский лук превращается в груду щепок, годных разве что для растопки. Стрелы, все до единой, постигла та же участь. Пустой колчан Келегорм просто отшвырнул прочь, после чего, не бросив и единого взгляда на брата, подошел к коню и сел на него. Сейчас он просто ускачет. А Куруфин останется один на смертельно опасной Северной Дороге, без лошади и оружия, и только Высшие знают, кто и когда найдет его кости. Но Келегорм не уезжал. Долгую минуту он просто сидел на коне, Куруфин видел лишь его спину и вцепившиеся в гриву руки. - Садись, - так и не глядя на брата, сказал Келегорм. Куруфин осторожно взобрался на лошадь. Спина у брата была будто каменная. *** В Химринге говорил один Келегорм, старший. Они стояли посреди большого зала, будто преступники, а Маэдрос сидел в кресле правителя. Они были одни, Маглор уехал на северные рубежи, а других Маэдрос не допустил, желая узнать сначала все сам. Он слушал молча, и взгляд его, и так обычно тяжелый, наливался гневом. Келегорм дошел до Бретиля. Куруфин весь сжался. Самый тяжелый, самый позорный эпизод. - Мы хотели убить их. Куруфин вскинулся, но наткнулся на бешеный взгляд Келегорма, и промолчал. - Мы хотели убить их, - повторил тот. Разделенный гнев будет легче. И Куруфин понял, что прощен.