Становясь

После того, как еще один приступ скрутил его корпус, Блюстрик пытался понять, когда, собственно, все пошло так ужасно неправильно. Все было нормально, когда Родимус и остальные снялись и оставили их позади. Вернее, Блюстрик думал, что они покинули корабль по своему желанию. Эта часть кажется немного нечёткой. Потом произошла эта мерзость с Тандерклешем в шаттловом отсеке, которая все еще сбивала с толку. Но потом! Затем они достигли Киберутопии! Кроме того… что это было не то, что они ожидали. Эту часть Блюстрик помнил с кристальной ясностью. Он корчился, чувствуя, что его проводка и внутренние жидкости становятся всё горячее, обжигая, а его кабели удлинились и вытянулись, изменяясь. Где-то, позади себя, он услышал чьи-то крики. Стиснув денты, чтобы не расплакаться, Блюстрик сосредоточил свое внимание на том, чтобы вспомнить, что произошло дальше, а не на мучениях, которые этот вирус обрушил на него. После приземления они обнаружили, что Киберутопия была пустынна, никаких меха и любых сущностей. Это было похоже на оборотную сторону этих съёмочных павильонов в Голливуде на Земле: спроектирован, чтобы смотреться великолепно только с одного ракурса, но, как только ты обходишь его со стороны, то можешь взглянуть сквозь иллюзию. Это было примерно в то время, когда появился Скорпонок. И… он присоединился к команде? Эта часть ставила Блюстрика в тупик, но он знал, что Гетевей найдет хорошее объяснение для этого. Когда Гетевей все объяснил, это казалось настолько разумным, даже несмотря на то, что Блюстрик не мог вспомнить никаких подробностей. А теперь это. Блюстрик уставился на свои руки, сквозь сузившуюся от боли оптику, наблюдая, как пальцы вытягиваются в опасные когти. Где-то, во время одного из этих событий, все пошло наперекосяк. Блюстрик просто не мог понять, когда именно. Его потряс ещё один спазм, когда протоформа мутировала под его броней. Его кабели стали длинными и жилистыми, почерневшими от смазки. Он смотрел с болезненным увлечением, как появились два кабеля из его локтевого сустава и переплелись друг с другом, становясь единым, толстым и узловатым. О, Праймус, как больно. Он чувствовал, как будто его выворачивает наизнанку. Может быть, так и было. Ему нужен медик. Рэтчет… Где он находился? Ах, да. Он ушел с остальными. Так же поступила и новый доктор — Велосити. Где был Ферст Эйд? Он ведь вернулся, верно? Блюстрик смутно помнил, что тихий медик вернулся на Лост Лайт, но… Он снова ушел? Стеная, пока дополнительные кабели вырывались из его спины и ног, Блюстрик понял, что не может сложить кусочки этой головоломки вместе. Хойст! Хойст был все еще здесь. С усилием Блюстрик поднял шлем и обнаружил инженера, зараженного тем же вирусом, который атаковал их всех. Хойст сидел на земле и просто уставился прямо перед собой, в его оптике читалось замешательство. Смятение и беспокойство. Рядом с Хойстом находился Хаунд, рухнувший на руки и колени, но он изо всех сил пытался подняться. Его голубая оптика теперь стала бледно-жёлтого цвета, и толстые черные кабели хлестали вокруг него, погружаясь в трансформационные швы. Густая жидкость, похожая на свернувшийся энергон, стекала изо рта Хаунда, пока он стучал кулаком по полу, издавая утробный рев чистой ярости. Прежде чем Блюстрик смог сделать что-то большее, чем дотянуться до второго помощника, мир завертелся. Он был захвачен толстыми черными кабелями, которые — нет, кабели были частью его. Это были его собственные кабели, сжимавшие его, упираясь в пол и поднимая его в воздух. Они перевернули его на спину и стали просачиваться в каждую щель в его броне. Он вдруг понял, почему Хаунд сопротивлялся: его раздирало изнутри. Броня ослабла, топливопроводы были вытащены наружу, его внутренности были вырваны и поменяны местами. Это больно. Это жжет. Это была агония. Как только Блюстрик открыл рот, чтобы закричать, один из кабелей нырнул в его топливоприемник, и его грубая поверхность разодрала все внутри его горла. Оптика Блюстрика раскрылась широко, его рвало, но кабель скользнул еще глубже. Он извивался в его топливном баке, где пробил отверстия в стенках бака и начал уничтожать то, что осталось от его основных систем. С внезапной ясностью Блюстрик осознал, что он умрет. И тогда вирус начинал перезаписывать его основные программы. Он постоянно получал предупреждения на свой внутренний экран о том, что делается с его корпусом, изменения, которые были нанесены корпусу и ходовой части. Предупреждения были тревожные, но ощущать, как они происходят, было еще хуже. Блюстрик не думал, что может стать хуже. Теперь становилось хуже. Он чувствовал, как по крупицам утекают кусочки его самого. Те самые вещи, которые делали его тем, кем он являлся, были стерты и заменены яростью и неописуемым голодом. Обрывки памяти всплывали, как будто они были удалены. Смеясь над Старскримом, когда он отшатнулся от коматозного Мегатрона в его камере. Собрав последние силы, что смог, духовные и физические, Блюстрик извивался в путах, образовавшихся из его собственного тела. Если бы он только мог… Если бы только он мог… Мрачно затягивая болт на шаттле, который они строили в пустыне на Земле. Чувствуя, как последние останки того, что некогда составляло его, Блюстрика, уносило от него прочь, Блюстрик, наконец, закричал от боли и ярости. Наблюдая, как Каон размазал мозговой модуль Трейлкаттера о стену из его собственного защитного поля. Не так. В шлак всё это, он не хотел вот так уйти! После всего, что он прошел, все, что он пережил, все, что он видел и делал… Он не хотел умирать таким образом! Не так!