***
— Ведёшь себя как школьница, — однажды сказала ей Вдова. — Сама того не понимая, лезешь буквально ко всему, что может откусить тебе голову. — А-ах, qué lindo, — воскликнула в ответ Сомбра. — Я конечно польщена и все такое, но давай лучше останемся друзьями. — Дура. — Это один из немногочисленных случаев, когда она когда-либо видела морщинки на лице Вдовы от того, что та насупила брови. — Мне все равно, что ты делаешь, однако подобное не скажешь и о нем. — Тот мягкотелый старикашка? Он всего лишь пережиток прошлого, не более чем страшилка о призраках. — Сомбра пожала плечами. — Но, с другой стороны, мне всегда нравились такие истории, когда я была поменьше. — И ты знаешь наверняка, что случается с детьми в этих страшилках? — Пожалуй, это первый и единственный раз, что они завтракают со Вдовой. Француженка отхлебнула кофе, и от горячего румянец даже не коснулся ее щек. Как будто это могло быть когда-либо возможным. — Я просто хочу избежать бумажной волокиты, когда найдут пулю в твоей прекрасной головушке. Так было раньше. Сейчас же, взамен café con leche, она пьет виски с джином. Бар уже близился к закрытию, клиенты расходились по домам, а некоторые, особо бесцеремонные, храпели прямо за столиками. Самым громким из всех оказался этот vaquero в углу, на нем шляпа и рваный балахон, и ремень с бляхой, буквально вопящей «укради меня!» своими блестящими золотыми буковками. Когда-то давно она бы так и поступила, если бы на бляхе не было столь идиотской надписи. К тому же, на улице Рождество, и это делает ее менее склонной к воровству. Наверное, все дело в ностальгии. Благодаря киберпротезу руки она всегда знает, где находятся ее питомцы. Жнец был занятым человеком. Он был повсюду и везде, двигаясь куда быстрее, чем обычные люди. А француженка явно наслаждалась обстановкой, раз за последние два часа не сдвинулась с места. Приняв на грудь остатки на дне стакана, она подбросила немного деньжат бармену и вышла на улицу, особо сильно скрипнув дверью. Ей не стоило надолго здесь задерживаться: татуировки Лос Муэртоса все ещё пятнали её кожу — плата за возможность войти в семью, в которой никто не будет знать ее в лицо, в отличие от «Когтя». Она сомневалась, что кто-нибудь вообще вспомнит о маленькой девочке с прической бунтаря и рюкзаком, полным технологических прибамбасов. Но, как она вскоре узнала, нужно быть очень осторожной. Как по щелчку клавиши клавиатуры она отправилась с Калевараса куда-то на задворки возможного Парижа. Плевать она хотела на Францию с высокой колокольни, чтобы заморачиваться с ее географией. — Подсматривать не хорошо, — произнесла Вдова. Снег тяжелыми комьями оседал на землю, припорошив красную розу, лежавшую на надгробии. — Всего лишь безобидное развлечение. Я ведь так беспокоюсь о своих друзьях! — Даже если и так, Сомбре уже явно наскучило. С самого первого дня прошлое Амели оказалось не так просто достать. Покойник, на могилу которого приходит жена-убийца… Как бы все это не походило на хорошенькую драму для отстойной теленовеллы, Сомбра её уже видела. — Ему это не понравится. — Тогда, думаю, то, о чем он не догадывается, ему не повредит. Подмигивание, взмах руки и вот она стоит, довольствуясь перекошенным лицом Вдовы. Какой бы бездумной машиной для убийств Амели не была, она точно обиделась.***
Широко известно, что целями преследования призраков становятся или какие-то конкретные места, или какие-то конкретные люди. Лишение чувства выполненного долга, неудовлетворение или отрицание — нет ничего трагичней, чем бремя призрака. И в случае со Жнецом, он преследует вполне определенного человека. Он возвратился в «Коготь», появившись из тени безматериальной субстанцией. Настоящей была только белая маска. До чего же завораживающее зрелище — видеть его таким. Способым собраться в кучу настолько, чтобы создать собственную иллюзию. Или может он и вправду вот так существует? Каждую секунду собирает по крупицам свою душу и складывает их воедино, до той человекоподобной субстанции, благодаря которой он может ходить в виде этой сломанной оболочки? — Скучаешь по нему? Резкий оборот, взведённый курок. Ствол дробовика приставлен к её лбу. Это произведение искусства — то, как двигается Жнец. Его плащ топорщится подобно темным крыльям птицы, и, хоть и не признаваясь себе, это движение она хотела однажды отточить до совершенства. Она практически могла учуять порох и придумать в голове образ отдачи, которая откинет их в стороны. Хах. Возможно Роковая Вдова была права тогда. Но то, что он держит её на мушке, только рассмешило ее. — Ты так пытаешься убить себя? — раздражённо спросил он, но пушку не убрал. — Просто хотела пожелать тебе Feliz Navidad. — Её глаза широко распахнулись, в них разом заиграли радость и нетерпение. — Ну и показать тебе кое-что! Он непрост, она это точно может сказать. Опустив оружие, Жнец слегка заворчал. Это дало ей время обрадоваться наличию пульса на шее. Прикусив губу, она показала проекцию молодого человека, находящегося предположительно в кругу семьи. Жена, сын, какая-то домашняя зверушка, взятая чисто для галочки. Они в центре города, стоят под дождем, но лицо каждого светится неподдельной радостью. Внезапно Жнец сжал пальцы в кулаки. Дробовики исчезли, а значит он послал всё к черту, потому что она прекрасно могла услышать, как кожа его перчаток зарипела от вонзившихся в нее когтей. — Где ты это взяла? — Поспрашивала вокруг. — Она свернула изображение, спрятав от него. — Ну так, скучаешь по нему? Секунда, и вот он возвышается над ней. Неповоротливая тень, оборванный силуэт, темнеющий на стене. — Я могу тебе дать все, что только пожелаешь, — промолвила она голосом, преисполненным напыщенной деловитостью, навевающей холод в сердце. — Где он работает, что ест на обед, за какую баскетбольную команду болеет — все те мелочи, на которые всем начхать. Но тогда Гейб ты семьянин, как никак. С её-то профессией, большинство взломов проходят вместе с банальными предположениями, методами проб и ошибок. И, будь то опыт или шальная удача, она как никогда права в своем эксперименте. Жнец сомневался в ней. Может, он подумывал заехать ей своими когтями по лицу, или силком втащить в комнату для допросов, чтобы узнать несказанное. В конце концов призраки отличаются исключительной злобой, однако подобное не мешает становиться отчаянными. И, что за бедняга, у него даже нет никакого преимущества перед другими призраками. Он даже не может проходить сквозь стены, или двери. — Брешешь, — выплеснул он слова подобно яду. Даже ей стоит признать, что это малость обидно. — Ну что же ты, какой мне толк врать тебе? — Резко вздохнув, она сделала шаг вперёд, став лицом к лицу с ним и наклонила голову в сторону. — Что, если я открою тебе его имя?.. Как она и думала, призраки — отчаянный народ. А если нет, с какой кстати им тогда оставаться рядом?***
«Коготь» расставил повсюду камеры, однако даже по ним не скажешь, что что-нибудь изменилось. И, на поверхности, так оно и было. Жнец все так же буквально рычал все, что произносил, а Вдова смотрела на всё и всех с нескрываемым раздражением, наверняка мечтая высосать кровь из других оперативников, или какое там у неё хобби на примете. Сомбра не осуждала. К сожалению, это значило, что ей придется найти другую подружку для совместных завтраков. Даже больше, ей понадобится новый друг. Жнец по своему безмолвно и тихо молил у неё об информации. Это значило, что он держался к ней близко, его неожиданная молчаливость только подстегивала девушку пинать его время от времени. Значило, что каждый раз, когда она звонила ему, устроив скучную до усрачки засаду на какой-нибудь сторожевой башне и заныв «Гейб, мне грустно и одиноко», он бросал все и мигом приезжал к ней, чтобы составить компанию. А в три утра, когда она изнывала от скуки, он приходил поддержать ее в полуночном перекусе. Он исполнял все её прихоти до единой. Он ломает торговый автомат в поисках чипсов, а она выдает ему очередную порцию о лакомом для него человеке. А когда недельная зарплата от «Когтя» составила считанные гроши, она попросила у него в долг. И вернула его, сказав название магазина, где на прошлой неделе был тот мужчина. Это детский магазин, если быть точным. Отдел для младенцев. Может, он закупался для своего ребенка? Или выбирал подарок для какого-то далекого племянника. Разве Жнец был знаком с кем-то подобным? — Никакого фантазирования, — сказал он тогда, взбешенный до предела, но дальше угрозы дело не дошло. Дверь к нему оставалась открытой, и когда ей становилось запредельно скучно или же она нуждалась в месте, где можно укрыться, она заходила к нему, по-хозяйски плюхалась в одно из кресел и легко окидывала взглядом всю скудность комнаты. — Что, даже фотографии нет? — как-то язвительно заметила она. — Стареешь, и в один прекрасный день начнёшь все забывать. И он просто выслушал эту колкость, не проронив ни слова в ответ, а она испытующим взглядом окинула его грудь, посмотрела на окружающие их пустые, ничего не значащие предметы для него, посмотрела на прилипший к нему пуленепробиваемый кожух. Это неудивительно, что призраков можно убить сотни-тысячи раз — фокус состоял в том, что те с самого начала числятся мертвыми. — А вот теперь ты действительно ведёшь себя как дура. — Прижала Сомбру одним солнечным днём — единственным днем, когда у нее не было плана для побега — Роковая Вдова в одном из залов. Подобная оплошность случалась, когда у девушки после бессонной от кодирования ночи заканчивалась газировка. Прошли уже месяцы с тех пор, когда она последний раз ощущала себя такой уязвимой. — И ты собираешься сказать, что я впутываюсь в паутину лжи? — заметила Сомбра, улыбаясь. — Умолкни. — В ее голосе послышалась какая-то заминка, сравнимая с естественным рокотанием Жнеца, но более приземистая, более шипящая. — На всякий случай, если ты не заметила, он не из тех, кто просто прощает ошибки. Положив руку на бедро, Сомбра призадумывалась. — Знаешь, я вот думаю, почему это тебя вообще колышет. Я же считала, что тебе все равно? Ох! — Она широко улыбнулась. — Может, ты хочешь его себе? Вот в чем дело? Привлекательный сильный мужчина, после того как ты перерезала горло другому… — Мне все равно. — И снова это шипение. Убийственное, но и весьма чувственное. Сомбре стоит у неё подучиться. — Я не гонюсь за беспорядком. Наклон головы, пожатие плечами, и Сомбра проходит мимо. — Ты занята не тем, чем нужно, amiga.***
Не вся её информация являлась правдой. Она подозревала, что Жнец знал об этом. Но вся соль в том, чтобы понять где ложь, а где — нет. До чего же замечательная игра. Отыскать ложь в стоге правды — легче сказать, чем сделать. Порой было куда безопасней просто принять всё без разбора, что и сделал Жнец. «Сегодня он отправился в деревню, — сказала она ему. — Ох, или, может, это был городок?» «Он недавно сделал инвестиции в этот старт-ап. Ну, или может он просто все продал, чтобы избавиться от финансовых трудностей». «Он работает на заводе… или консультантом. А может и там, и там». «Ему сильно нравится шоколадное мороженое, не считая того случая с тестом для кексов». «Хоть у него и аллергия на ананасы, на прошлой неделе он купил крем для кожи с этим ингредиентом». Информация противоречива, это явно. И Жнец знал об этом, но едва мог что-либо изменить. У того человека появились новые связи? Какие-то государственные шишки? Ну разве это не сенсационное открытие? Гейб, amigo, ты что, переживаешь за него, что ли? Она уже знала, кем Жнецу приходится мужчина — такие сведения можно найти едва ли не в первом попавшемся поисковике, просто искать нужно более точечно. Эта та часть информации, что была однозначной правдой, чистее дождевой воды и то, как Жнец тихо смотрел на нее, когда она перечисляла рутину жертвы, только подтверждало это. Серьезно, он такой несчастный. Настолько, что способен жалостью к себе заставить пропустить удар сердце любой женщины, способен заставить возжелать спасти его из глубин его задумчивой тьмы. Не то, чтобы эта мысль бередила разум Сомбры, но, если потребуется, в его спасении она могла сыграть весомую роль. И вот однажды, ему порядком надоели ее байки. Сомбра, лучшая подруга, которую он вообще найти, когда она, замешкавшись, стала обсуждать блинчики, редкое лакомство как для «Когтя» Действительно вкусно, понимаешь? Эй, а ну-ка попробуй!, он напрочь не разделял ее энтузиазма. Вместо этого мужчина поднялся и, с вырывающимся из щелей его маски красным светом, ударил кулаком по столу. Мужчина был готов по одному слабому движению спикировать на девушку как ястреб. — Хватит этих дебильных игр. Прошло уже больше получаса, и ты не сказала ни слова! — Ох, relajate. Я как раз собиралась это сделать. Это зовется «накаливание обстановки», знаешь ли. — Доев, она смахнула крошки со щеки. — Такие истерики доведут тебя до могилы, Гейб… — Не называй меня так. От такого она едва не прикусила язык, но быстро оклемалась. Каким же беззаботным оказался ее смех. Когда Жнец поднялся, она быстро положила ноги на его стул. — А-ах, pobrecito. Чувствуешь себя уязвленным, да? Хочешь поговорить об этом? Поплакать у меня на плече? На секунду у нее перехватило дыхание, по спине прокатилась волна мурашек от глубины его раскатистого голоса. — Придешь, когда будет что-то стоящее для меня. Жнец ушел, распавшись до дыма, до густого громового облака, грозясь устроить бурю прямо в здании. Пф-ф. Излишне пафосно для старика.***
Дав ему три дня остыть, она забеспокоилась. Возможно, что он узнал информацию у другого? Откопал сведения самостоятельно? Как для весьма мстительного порождения, скрытность для него — большая редкость. Нет, она все еще ценна для него. Так что небольшая проверка еще никому не вредила. Жучки, расставленные в его комнате, мало что дали. В половине случаев Жнец вообще не появлялся у себя, из-за чего его жилище пребывало во мраке. Она часто бывала у него. Его комната стала для неё вторым домом. Он ночевал здесь, это она сразу поняла. Как плачущая женщина у ручья он все время скитался по миру, не находя времени на отдых. Холодная постель. До чего же скучно. Она запрыгнула на кровать и улеглась, заложив руки за голову, положив ногу на ногу и устремив взгляд в потолок. Ни единого звука, кроме гудения камуфляжа. Может она слишком наглеет, трогая его вещи? Жнец явно нуждался в новом матрасе. Она придумала суперплан как дождаться его в его же комнате, прям как настоящий друг! Её подруга с России была приятно удивлена подобному поступку, наверняка Гейб обрадуется так же. По крайней мере сейчас ей уютно. Только одеяло, но довольно-таки мягкое, чтобы подложить под спину. Потянувшись к нему, она попыталась потянуть его на себя. Оно оказалось жестким. Материал в руках рипнул, звук, абсолютно не характерный для хорошего одеяла. Это его плащ. Так значит он оставил его здесь. Она провела по ткани ногтями. Смяла капюшон в ладонях, ощутила, как подол коснулся бедер. Теплый. Странно. Теплый как огонь, ласкающий кожу. Как будто бы Жнец снял его лишь секунду назад. Он порван. Это был подарок. Вид вылинявшей ткани на спине напомнил ей робота, который преградил Жнецу путь тогда, у Вольской. Какой позор. От этих чертовых опасностей просто деваться уже некуда. Она надела плащ. Сомбра никогда не пренебрегала возможностью влазить самой в неприятности. Плащ оказался тяжёлым, сильно давящим на плечи. Как будто бы она выходила из воды, а одежда вся промокла и тянула ее вниз. В нем спрятаны два дробовика и дорогущий патронаш — теперь неудивительно почему Гейб являл собою кошмарное чудище. От рукавов руки казались короче, а капюшон спустился на глаза. Эта одежда не шла к её образу, но это не мешало ей восхищаться им. То, как плащ окутал ее подобно темной пелене… Из-за этого она выглядела загадочной. Гейб тот ещё чудак. — De pelos, — прошептала она. Если бы было возможно, она бы сделала себе подобный плащ. Тогда же тень рядом с кроватью дрогнула. Существовала ли возможность забрать свои слова обратно, сказанные относительно другого человека? Скорее всего, не совсем. Жнец по-прежнему фанател от всей этой ерунды с загадочностью. Как ещё можно объяснить то, что тот тишком вернулся в свою сраную комнату и дожидался пока кто-нибудь не придёт, при всем при этом не дыша? Но призраки не нуждаются в воздухе. Так что, если подумать, то с самого начала во всем виновата только она сама. Сомбра подняла голову. Жнец был материальным, силуэтом вдоль стены, дымом, попавшим ей в горло. И плащ казался таким тяжелым. Подтянув к себе коленки, она ощутила, как его материал обтекает ее, ниспадает на колени, бедра, и собирается гармошкой у шеи. Удушающе, горячо. Горячо, то как он смотрит на меня. Она зашла слишком далеко, переиграла со спичками. Как маленькая девочка, она перешла границу и была поймана как олень в свете фар. Вся эта информация смотрела прямо ей в лицо, и она не понимала, что с ней делать. В комнате стоял смрад из гнили, разложения и пота. Но Жнец ничего не предпринимал. Вытянув перед собой руку, она ткнула его пальцем по носу. И очень удивилась, когда под подушечкой ощутила твердость тела. — Буп. Она мгновенно телепортировалась. Отходные пути всегда к месту, как ни крути. Она едва могла дышать.***
За последующие три дня она так и не решилась выйти из своей комнаты. Как для хакера, Сомбра мало что утаивала о себе. Кроме имени. И то потому, что та девчонка умерла. А с мертвых мало что можно взять. Тем не менее, такое мнение о себе она сочла переоцененным. Девушка просматривала видеозаписи, честно украденные из системы видеонаблюдения «Когтя». Ничего стоящего ко вниманию, пара противоправных действий тут да сям, не заслуживающих даже притворного зевка. Она уже делала это раньше, смотрела через свои каналы — тайные лазейки к другим спутникам, несколько разосланных трекеров, взломанные почтовые сервера и все для того, чтобы найти с кем общается тот мужчина. Не густо, почти вообще ничего нет. Как кто-то настолько скучный смог заинтриговать Жнеца? Этот старик обожал быть загадкой. Конечно, она может и знала прошлое Гейба, знала о его крахе и разрыве отношений с семьёй, но это ничего ей не давало. Перед ней стоял призрак, полный скорби, и она хотела понять почему — очень сильно хотела. И его лицо. Той ночью она не заперла дверь на замок. Хотя это едва могло на что-либо повлиять. Все, что можно было украсть, спрятано в протезах, в извилинах её мозга. Она согнула руку, наблюдая, как это же движение повторили провода, идущие под кожей. Прошло уже долгое время от последней отладки, но некоторые данные нужно сохранить при себе. И сейчас экран был слишком ярким, запасы энергии находились на минимуме, а тени стали гуще черной гуаши. Она долго прождала. Девушка резко подпрыгнула от того, насколько сильно распахнулась дверь, громко врезавшись в стену. Сердце заколотилось как сумасшедшее, сдавливая горло, и как бы сильно Сомбра не хотела закричать, всё, что она смогла — это улыбнуться. Ужас и радость сладко вскружили голову от вида этого скрытного гада, стоящего в дверном проёме. Возникшие ощущения были ни с чем не сравнимы. — Гейб! Amigo! Что, перестал уже дуться на меня? Она не была одета в свой будничный наряд, только в майку и пижамные штаны, однако это не мешало имплантату на бритой части головы светиться мягко-фиолетовым оттенком. Её инструменты готовы к работе при любых обстоятельствах. Но она так и осталась сидеть, не решившись пошевелить руками, будто бы приклеившимся к коленям. Он шагнул вперёд, готовый смести ее прямо в пучины ада. Ей стало ясно, почему он одевается так — он бредит темой смерти и её романтизацией. Что за загадочный старик. — Хочешь, могу рассказать тебе чуть больше, не за просто так, конечно же. Без обид. Такой девушке как я нужно хорошо питаться и блестяще выглядеть, а в заботы «Когтя» не входит оплата маникюра. Она расставила пальцы веером перед ним, указывая на длинные яркие ногти. Тело содрогала мелкая дрожь, которая не прекратилась, даже когда он положил руку ей на плечо, цепкие когти больно впились в кожу. Улыбка не слетела с ее уст, когда мужчина, подняв ее, бросил в ближайшую стену. Ей крепко досталось, столкновение выдалось сильным, провода, идущие вдоль ее позвоночника заскрипели от приложенной силы. В глазах вспыхнули искры, а кончики пальцев загудели от электричества, теплого, болезненного и такого соблазнительного. Сомбра рассмеялась. — Да что с тобой не так? — спросил Жнец, действительно звуча взволнованным. — Просто это правда очень смешно, — произнесла она сквозь смех, тяжело пыхтя. — Да и что ты вообще можешь мне сделать? Ты просто дым и собственное блёклое отражение. — Больная, — выдохнул он, наклоняясь ближе. Она ощутила слабый ветерок, вырывающийся из щели в его маске. Тёплый, пьянящий и настоящий. — И чёртова кривляка. Он потянулся рукой к ее шее, но она позволила лишь тогда, когда смогла дотянуться до его маски. Ухватившись ногтями за края, она нажала на защёлки и сняла защиту, выставляя спрятавшегося под ней мужчину напоказ. Гниль, разложение, одеколон и пот. Она поверить не могла, как сильно ей повезло. — Гейб, — прошептала она, прикасаясь одним пальцем к его щеке. Ох, она надеялась, что он не сильно покромсал ей внутреннюю проводку. Через глаза она сфотографировала вид его лица на память, на хранение, для шантажа. Никогда нельзя сказать наперед. Призрак подошел к ней ближе, он полон фантомной боли и тупой ярости. — Чего ты вообще хочешь? — спросил он, не убирая рук. Она притянула его за полы плаща. — Всё, что у тебя есть. Пропавшие вы души, те, кто влюбился в меня, и никогда не отпустит.