Глава 56. Согласна/Согласен
На следующее утро около девяти часов Северус нерешительно стоял перед шкафом в своей рабочей комнате. Что ему делать? Что-то достаточно сложное, чтобы занять его мысли, дать ему о чём-то — о чём угодно! — думать, кроме свадьбы; что-то, что займёт достаточно времени, чтобы заполнить утро, но не слишком долгое, чтобы он не смог закончить… Он достал несколько баночек, а затем положил их обратно, прежде чем окончательно принимать решения. «Limax Mortis» был необычайно утомительным проектом, но на его приготовление ушло всего три с половиной часа. Он также отличался тем, что был одним из самых эстетически приятных отваров в каталоге зелий: серебристо-серый с переливчатыми оттенками синего, фиолетового и зелёного. И это не было бы пустой тратой времени — Хагрид был бы очень рад получить его для школьной грядки салата-латука. Он печально улыбнулся, достал банки и пузырьки, которые ему понадобятся, из шкафа и расставил их на рабочем столе. Зелье пробудило воспоминания — когда на четвёртом курсе он сказал Персефоне Блекенхерст, что её глаза так же прекрасны, как «Limax Mortis», результаты оказались далеко не такими, как он надеялся. Теперь он, конечно, понимал, почему не стоит сравнивать глаза девушки с зельем, убивающим слизняков, но в то время её реакции было достаточно, чтобы навсегда отложить романтические сравнения. Ханна никогда не была избалована комплиментами… В качестве опоры для своей ноги он превратил стул в высокий барный табурет, который предоставил ему хороший доступ к рабочей поверхности, и взял нож. Когда он снова сможет распоряжаться своим временем, было бы интересно научить Ханну некоторым более практическим аспектам приготовления зелий, подумал он, начав измельчать ячменную шелуху. Что касается теории, то у неё всё шло хорошо — она выполнила обещанное и, игриво пролистав ещё несколько руководств по зельеварению, начала чётко понимать основы: почему определённые части нужно готовить определённым образом, какие свойства одного вещества усиливали свойства другого. Он был доволен тем, как быстро она научилась. Не было никакой причины, по которой она не могла бы научиться практически подготавливать и обрабатывать ингредиенты. Когда от равномерного движения пестика крылья навозного жука превратились в блестящий чёрный порошок, он подумал, что, возможно, даже позволит ей попробовать приготовить одно или два самых простых зелья, которые больше зависят от магических свойств ингредиентов, чем от магии зельевара. Даже без собственной магии присутствие волшебника в комнате создавало достаточно ауры, чтобы она могла справиться с чем-то вроде простого умиротворяющего бальзама. Эта мысль вызвала улыбку на его лице — она была бы так рада принять непосредственное участие в чём-то, что было частью волшебного мира. Пестик остановился на полпути. Что она сейчас делает? Неужели утро казалось ей таким же бесконечно долгим, как и ему? Он отложил пестик и потянулся к маленькой коробочке в кармане. Он вытащил её, открыл и уставился на золотое кольцо внутри. Всего через несколько часов это маленькое кольцо поглотит его прежнюю жизнь, безвозвратно изменит всё… О, Мерлин, так не пойдёт. Он решительно захлопнул коробку и настойчиво вернул свои мысли к измерениям, нарезке кубиками и измельчению.~***~
Сразу после полудня он вставил последнюю пробку в бутылочку с зельем, на мгновение отступив назад, чтобы полюбоваться рядами блестящих склянок, выстроившихся вдоль стены, как игрушечные солдатики. В зельеварении ему больше всего нравилось то, что в конце дня было что показать — в отличие от преподавания, где награды были гораздо более неосязаемыми, а результаты своих трудов трудно судить. Он осторожно вытащил из кармана часы директора. Окошко посередине мигнуло: «СВАДЬБА! 2 ЧАСА 48 МИНУТ!» — в неистовом оттенке фуксии. Вздохнув, он захлопнул крышку. Он будет рад, когда этот день закончится.~***~
В «Норе» Молли Уизли, одетая в свой лучший воскресный костюм, поставила тарелку с сэндвичами рядом с Гарри, Роном и Гермионой, которые играли во «Взрывающиеся карты» в гостиной. — В холодильнике есть мясной пирог, всё, что вам нужно сделать, это разогреть его. Не забудьте выключить духовку, когда закончите. Не думаю, что мы вернёмся слишком поздно, но в случае, если мы это сделаем, не забудьте покормить Сычика и Стрелку. И… — Мы поняли, мам, — прервал Рон, закатывая глаза. — Правда, мы справимся. — И не забудьте, вы обещали… — …Прополоть грядку со шпинатом, я знаю, знаю, — раздражённо сказал Рон. — Мы это сделаем. Ты с папой иди и веселись. Когда миссис Уизли торопливо вышла из комнаты, Гарри положил на стол карточку и покачал головой. — До сих пор не могу поверить, что Снегг женится. — Ага, думал, что увижу Фрэда и Джорджа в женском монастыре, прежде чем увижу это, — усмехнулся Рон. — Мужчину не могут уйти в женский монастырь, — язвительно заметила Гермиона. — Да всё равно. — Рон повернулся к Гарри. — Так что ты думаешь, заклятие Империус? — О, да ладно, он преподаёт зелья, — усмехнулся Гарри. — Держу пари, он подлил ей в чай что-то вроде Амортенции. — Знаешь, — начала Гермиона, сдавая всем карты, — возможно, она действительно влюблена в него. Оба парня разразились хохотом. — Влюблена в него? В Снегга? — Гарри преувеличенно содрогнулся. — Я имею в виду, ты можешь себе представить? Снегг? — Наверное, ты прав, — обманчиво сказала Гермиона мягким голосом. — Влюбиться в кого-то вроде Снегга — что за глупая идея. Кто-то достаточно храбрый и самоотверженный, чтобы броситься перед смертельным проклятием, чтобы спасти неблагодарного сопляка и его друзей. О чём я только думала. У Гарри хватило такта хотя бы на мгновение смутиться. — Ну, эм, да, конечно, он бросился… Думаю, у него есть свои, эм, хорошие стороны… Но… — он улыбнулся Рону. — Но всё же ты должна признать… мысль о том, что Снегг… ну, знаешь, целуется с кем-то… — Интересно, как ему это удаётся, — перебил Рон. — С этим огромным носом и всё такое. — Ха. Не думала, что это будет так сложно понять. Во всяком случае, для тебя. — Гермиона встала, мило улыбнувшись Рону, и прищурилась. — Знаешь, не похоже, что твой намного меньше. А теперь, если позволите… — Она бросила свои карты, которые тут же взорвались, осыпав парней пеплом и сажей. — Мне нужно написать несколько писем. Или вроде того. Осознанно коснувшись его носа, Гермиона откинула назад свои волосы и вышла из комнаты, Рон поднял брови, глядя на Гарри. — Что на неё нашло? — спросил он обиженным голосом. — Мы просто немного дурачились. Гарри сунул в рот треугольный сэндвич и пожал плечами. — Не знаю. — Прожевал он и проглотил. — Не обращай на неё внимание. Она скоро остынет. Как и всегда. — Он указал на карты в руке Рона: — Твоя очередь.~***~
— Сайран, у нас действительно нет на это времени, — сказала Ануин, постукивая носком ботинка по деревянному полу. — Я бы хотела, чтобы ты оставила слёзы до самой свадьбы. Сайран, сидя за столом на кухне, протёрла глаза и без того влажным носовым платком. — Извини. Просто… Ну, я действительно не думала, что этот день когда-нибудь наступит. — Я тоже, — сказала Ануин. Не так давно она сама была не более высокого мнения о своём племяннике, чем весь остальной волшебный мир. — И я так же рада, как и ты, что мы ошиблись, но нам правда пора идти. Они провели утро, внося последние штрихи на торт. Всё вышло очень мило, судя по её словам. Четыре домовых эльфа Хогвартса пришли всего несколько минут назад, чтобы забрать его. Магия домовых эльфов иногда оказывается полезной — трансгрессировать трёхъярусный торт в Хогвартс было бы довольно сложно, даже если бы они могли трансгрессировать ближе, чем просто к главным воротам. — О, действительно, этого вполне достаточно. Возьми себя в руки. Твоя будущая невестка ждёт. В отсутствие каких-либо родственников со стороны Ханны — её собственная тётя, прикованная к постели тяжёлой беременностью, принесла ей свои сожаления — они предложили поговорить с ней о свадебных чарах и помочь ей подготовиться. У Ануин сложилось впечатление, что Северус был рад узнать, что эти двое будут заняты чем-то таким, что не позволит им раздражать его. — Я знаю. Просто… — Она высморкалась и улыбнулась сестре дрожащей улыбкой. — Тебе не кажется, что они подходят друг другу? — Да, да, они идеально подходят друг другу, и это будет прекрасная свадьба, и они будут жить долго и счастливо. А теперь, пожалуйста, пойдём? — Хорошо, хорошо. — Сайран отодвинула свой стул и покорно встала. — Я только попудрю носик, и мы пойдём.~***~
Римус Люпин провёл рукой по плотной ткани своей новой парадной мантии — он не хотел идти на свадьбу Северуса в грязных лохмотьях, которые до недавнего времени считались его одеждой для особых случаев — и позволил себе один маленький момент чистой, абсолютной зависти. Он был счастлив за Северуса. На самом деле счастлив. Но тот факт, что сегодня женился Северус Снегг, с болезненной непосредственностью напомнил ему о его собственном статусе холостяка. Итак, Снегг нашёл женщину, которая сумела заглянуть за сальные волосы и прошлое Пожирателя Смерти и найти что-то, за что можно любить. В этом не было ничего удивительного — за последние несколько лет он и сам начал ценить качества Северуса. Просто было короткое время, когда он мимолётно надеялся… Он вздохнул и решительно отбросил эту мысль. Он пойдёт на свадьбу Северуса, пожелает ему счастья и будет говорить искренне. Этот человек заслужил всё хорошее, что с ним случилось. По крайней мере, сегодняшний день показал, что надежда ещё есть. Если Северус смог найти себе невесту, может быть, где-то там, была женщина, которая могла бы смотреть сквозь его собственную «пушистую проблему» и различные недостатки. Не то чтобы у него, застрявшего в Хогвартсе большую часть года, было много шансов встретиться с ней, даже если бы она была где-то там. «Остаётся только молиться, — подумал Римус, скривив губы, — чтобы Дамблдор в следующем году нанял другую преподавательницу английского языка. Желательно, чтобы была моложе семидесяти и без усов». В конце концов, волшебник мог надеяться.~***~
В своих апартаментах Филиус Флитвик сидел на диване с бокалом коньяка перед собой и довольно самодовольной улыбкой на лице. Когда в прошлом году Ханна послала ему письмо, в котором сообщала, что проведёт несколько недель в Святом Комгане, в том самом месте, где, как только что объявил Северус, он проведёт свой отпуск, он воспринял это как знак. В таком маленьком месте они рано или поздно должны были встретиться. Не то чтобы он очень надеялся, что это приведёт к чему-то, даже если бы так случилось, то не с историей между Северусом и Фрэнком Ханниганом. Но он полагал, что это не помешает, по крайней мере, дать Ханне шанс произвести впечатление. Было совсем нетрудно наложить тайком на Северуса направляющие чары в сторону некой темноволосой преподавательницы английского языка. О, ничего серьёзного, заметьте, просто небольшая подстраховка. Чтобы убедиться, что Северус не побежит в другую сторону, когда они столкнутся. Ничего больше. После этого всё зависело от них. Не всего можно добиться силой. Он чопорно улыбнулся. Ну, предложил он, теоретически можно — но это было бы не совсем хорошо. После этого он с трудом удержался от вмешательства. За исключением того, что он пошёл к Дамблдору и сказал ему, что знает идеального кандидата на должность преподавателя английского языка, но он, конечно, сделал бы это в любом случае. Он знал, что Ханна отдаст свою правую руку на отсечение, чтобы снова стать частью волшебного мира. Так что на самом деле это нельзя назвать вмешательством. Он поднял бокал. — Здоровья, счастья и долгой жизни. Эти двое не облегчили друг другу задачу. Какое-то время он отчаивался, что у них ничего не получится, но, как говорится — всё хорошо, что хорошо кончается. И всё закончилось очень хорошо. Или закончится через час.~***~
Северус критически оглядел своё отражение в зеркале. Могло быть и хуже. Его мантии было больше десяти лет, но она была хорошо скроена и сшита из хорошего материала, и, к счастью, мода для волшебников была гораздо менее изменчивой, чем для ведьм. Что не могло бы быть чем-то положительным. Его зубы, конечно, были безнадёжны, но, по крайней мере, его волосы, на данный момент, сносны. Он уставился на светло-голубую бутылку, доставленную сегодня утром совой с короткой запиской от руки. Дорогой Северус, Промыть, намылить, повторить. Не могу дождаться полудня. Так рада за тебя. Твоя любящая тётя, Ануин. Как это типично для Ануин, вручить ему это в качестве свадебного подарка. Шампунь Берни Блуэтта «Прощай-Жир». Берни Блуэтт, который был одним из первых студентов ЖАБА, которых он учил, а также одним из самых бестолковых. Который всё ещё был достаточно смышлёным, чтобы усилить магловский шампунь простым очищающим зельем и продать его волшебному миру. И который впоследствии загребал галлеоны вёдрами. В то время как он, Северус, всё ещё трудился в безвестности, обучая неблагодарных студентов сложному предмету. Ну, это может быть сюрпризом для его тёти, но на самом деле у него была бутылка этого вещества. Впрочем, это не имело значения. Что бы он ни делал, через несколько часов его волосы снова становились жирными, и откладывание принятие душа до позднего часа было единственным способом гарантировать, что он будет выглядеть, по крайней мере, полупрезентабельным для свадьбы. И выглядел он вполне презентабельно — по крайней мере, насколько это вообще возможно. Значит, пора идти.~***~
Когда он добрался до Выручай-комнаты, дверь была распахнута настежь. Северус глубоко вздохнул и шагнул внутрь. Директор не преувеличил — замок проделал потрясающую работу. Свет, льющийся из витражной розетки над алтарём, разноцветными лучами падал на тяжёлый каменный пол. Ковёр, сотканный в приглушённых красных, зелёных и охряных тонах, тянулся по центральному проходу, по обе стороны которого стояли потёртые скамьи из тёмного полированного дуба. Сам алтарь, украшенный толстыми белыми свечами в медных подсвечниках и композицией из цветов, был покрыт простой льняной скатертью. Северус с одобрением отметил, что даже цветы были тщательно подобраны. Мирт и белые розы — для любви, боярышник — для надежды, ирис — для веры. — Я приказал старостам охранять коридоры в эту комнату, — сообщил Дамблдор, зажигая свечи движением палочки назад, когда он подошёл к нему. — Думал, что это разумная предосторожность. Мы не хотим, чтобы группа студентов подслушивала во время церемонии. Северус кивнул. Он искренне согласился. Директор взял сложенный кусок ткани с маленького столика у двери, на котором также лежали перо, чернильница и гостевая книга, и протянул его Северусу. — Подарок от домашних эльфов. Гвинни только что доставила. Белая ткань была щедро расшита всеми символами, отдалённо относящимися к браку, которые только могли прийти в голову эльфам — розы, сердца, кельтские узлы, жасмин, яблоки, руны, кольца, кленовые листья, купидоны… Он не знал, стонать ему или улыбаться. Дамблдор аккуратно сложил ткань и положил её обратно на стол. — Мы можем подождать здесь. — Он кивнул в сторону двух стульев, отодвинутых в маленьком углублении в дальнем углу. — Кольцо у тебя? — У меня, — ответил он, вытащив из кармана коробку и протягивая её директору, когда тот сел. — У тебя кольцо Ханны? — Обычно, как жених, он отвечал за сохранность обоих колец, но Ханна не хотела отдавать своё раньше, чем это было абсолютно необходимо. — Да. Перед тем как прийти сюда я заглянул к ней. — Дамблдор вытащил из кармана её кольцо и положил его в коробку, которую держал Северус. — Ну и переполох там. Там были твоя мать и тётя, а также Филия Флитвик, и как раз когда я уходил, пришла Помона Спраут — очевидно, она взяла на себя заботу о цветах. — Он указал на букеты на алтаре. — Полагаю, это тоже её работа. — Директор покачал головой. — Я чувствую себя весьма благодарным, что хоть раз ей удалось держаться подальше от Ядовитой тентакулы и Зубастой герани. Через несколько минут начали прибывать гости. Минерва и Филиус, свидетели, сели в первом ряду. Бинс, улыбаясь своим обычным приятным и пустым выражением лица, переместился на заднюю скамью. Мадам Помфри вошла вместе с Мадам Пинс, за ними следовала Сивилла Трелони. Он наблюдал, как каждый из гостей расписался, а затем быстро коснулся кончиком палочки квадрата ткани. Мадам Хуч с метлой в руках дружески болтала с мадам Вектор. Войдя, Стелла Синистра ободряюще улыбнулась ему, решительно направляя Нетти за локоть. Молли и Артур Уизли помахали Северусу и восторженно улыбнулись, прежде чем занять места на стороне жениха. Северус резко повернулся к Дамблдору. — Освежи мою память, — прошипел он уголком рта, — но если я правильно помню, Уизли не работают в этой школе. — Ну, я… — Дамблдор выглядел немного смущённым. — Не сердись, но я взял на себя смелость пригласить нескольких старых знакомых. После всех трудностей, через которые мы прошли вместе, кажется вполне уместным позволить им разделить с нами и моменты радости. — Сколько? — Сжав губы в тонкую линию, Северус обвёл взглядом комнату. Он должен был заметить, что часовня казалась слишком большой для тех гостей, которых они пригласили. — Совсем немного. Просто некоторые из тех, кто знают тебя дольше всех. Эммелин Вэнс, Гестия Джонс — она твоя дальняя родственница, ты знал? — Аберфорт, Арабелла, Тонкс, Уизли — не все, конечно, как ты можешь видеть. Только Молли и Артур. Всего их должно быть не больше двадцати. Снегг не решался заговорить. Это была его свадьба. Какое право имел Дамблдор… Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться. Что сделано, то сделано. С усилием он заставил себя вспомнить о часах в кармане и о речи, сопровождавшей их вручение. Он был уверен, что старик хотел как лучше. Обычно он так и делал. Слезами горю не поможешь. Он наблюдал, как всё больше и больше прибывает гостей. Тонкс, Вэнс и Джонс вошли вместе. Хагрид, слишком большой, чтобы поместиться на одной из скамей, прислонился к задней стене. Егерь решил принарядиться по такому случаю и выглядел просто ужасно. Римус Люпин появился одновременно с крошечной, морщинистой, розовощёкой ведьмой, которая, должно быть, была сестрой Флитвика. Арабелла Фигг, мадам Стебль, Аргус Филч, сопровождаемый, как всегда, своей кошкой… Скамьи медленно заполнились. Наконец, точно в назначенный час, в комнату вбежали его мать и Ануин. По ободряющему кивку Дамблдора он поднялся со своего места. Где-то в хоре боуран начал медленно и торжественно биться. Три часа. Время начинать. Северус глубоко вздохнул. Мерными шагами, чувствуя на себе взгляды собравшихся прихожан, он подошёл к открытой двери часовни. И остановился. И ждал. Минуты шли, он почувствовал, как его охватывает необъяснимое беспокойство. Он знал, что Ханна должна припоздниться. Беспокоиться было не о чем. Это было спланировано. И всё же мысль пробиралась в его голову — что, если она не придёт? Он безжалостно отбросил эту мысль. Это было нелепо. Он слишком хорошо её знал. Она бы никогда… Он вздохнул с облегчением, когда увидел, что она повернула за угол. С колотящимся сердцем он смотрел, как она идёт к нему. На неё было платье зелёного ивового цвета… Ануин была права, платье идеально ей подходило. Теперь, когда он увидел её, он не мог представить её ни в чём другом. Её волосы были искусно уложены, частично подняты боковой сложной волной, остальные падали на спину блестящими локонами. На ней не было вуали. Вместо неё её голову обвивал венок из маленьких белых цветов — милая старомодная деталь, которая ей очень шла. Она несла букет красных и белых роз. Её глаза казались больше и темнее обычного — обычно она не пользовалась косметикой, но сегодня что-то произошло с её глазами, щеками, бровями и ртом. Она была прекрасна. Прекрасна и совершенно не похожа на ту женщину с конским хвостом, в которую он влюбился. Это был не тот человек, которого он знал. На секунду его охватила паника. Которая тут же погасла, когда она подошла к нему с дрожащей улыбкой на лице. Эту улыбку он узнал. — Ты выглядишь прекрасно, — прошептал он, предлагая ей руку. — Ты правда так думаешь? О, я рада, — прошептала она в ответ, и голос её дрогнул. Он наградил её быстрой улыбкой: «Начнём?» Глубоко вздохнув, Ханна улыбнулась в ответ: «Начнём». Медленно, в такт ударам барабана, они прошли через дверь и поднялись на возвышение перед алтарём, где их ждал Дамблдор. Северус, который шёл неуклюже и с прямой спиной, с едва заметным намёком на оставшуюся хромоту, снова почувствовал неловкость от того, что все глаза следили за каждым их шагом по проходу. Когда они подошли к алтарю, равномерный барабанный бой прекратился. В течение бесконечного мгновения воцарилась тишина, нарушаемая лишь шарканьем ног и шевелением тел на скамьях. Он почувствовал, как Ханна крепче сжала его руку. Дамблдор откашлялся и сделал шаг вперёд. — Возлюбленные мои, мы собрались здесь сегодня, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака. — Глаза директора блуждали по комнате, улыбаясь многим знакомым лицам. — Мы собрались здесь, чтобы отметить тот факт, что Ханна и Северус обнаружили, что могут идти по жизни легко, держась друг за друга. Мы здесь, чтобы стать свидетелями их первого шага на этом пути. Как многие из вас знают, дорога, которая привела их сюда, была долгой и разбитой, дорогой, полной трудностей и разочарований. Но эта дорога привела их сюда, к этому дню и друг к другу. Ex tenebris, lux. Понизив голос, он обратился к паре, стоявшей перед ним. — Сегодня, перед всеми собравшимися, перед свидетелями, как видимыми, так и невидимыми, вы посвятите друг другу остаток своей естественной жизни. Это не то обязательство, которое вы заключили беспечно или с закрытыми глазами. Я знаю, что ни один из вас не будет легкомысленно относиться к брачным обязательствам. — Он снова взглянул на прихожан. — Если кто-то из собравшихся здесь знает причину, по которой эти двое не могут сочетаться священными узами брака, пусть скажет сейчас или не говорит вовсе. После минуты молчания, он улыбнулся с блеском в глазах. — Полагаю, что именно в это время я должен взглянуть на свой большой жизненный опыт и даровать вам сокровищницу мудрых и умных советов для вашей супружеской жизни. Я мог бы произнести длинную и нудную речь о том, как не ложиться спать сердитым, как развивать искусство разговора, как быть щедрым по отношению друг к другу и о важности замены пустых рулонов туалетной бумаги. Но я не собираюсь этого делать. Вы оба знаете, что столкнётесь с преградами на пути. Вы знаете, что настанет время, когда вы едва сможете находиться в одной комнате друг с другом, и затем другое, когда вы снова влюбитесь в этого замечательно человека, за которого сегодня вступаете в брак. Я также не волнуюсь, что вы примете друг друга как должное. Вы оба прекрасно знаете, какой дар вам был дан. Какое бы препятствие или благословение вас не ожидало, я уверен, что вы двое прекрасно справитесь. Так что, если вы не возражаете, я сразу перейду к важной части церемонии. Пожалуйста, повернитесь лицом друг к другу. Когда Ануин бросилась вперёд, чтобы взять у Ханны цветы, Северус протянул руки к своей невесте. Её глаза сияли, когда он взял её ладони в свои. Нервозность, которая была там раньше, казалось, растаяла. Теперь она выглядела спокойной, спокойной и уверенной. Краем глаза он заметил, что к нему приближается его мать — она взяла ткань со стола у входа. На мгновение выражение лица Ханны дрогнуло. Он мягко сжал её руки — обычно эту часть церемонии проводили обе матери вместе. По кивку Дамблдора Сайран развернула ткань и торжественно накрыла ею их соединённые руки. Он почувствовал, как его кожу покалывает от магии заклинаний и чар для здоровья, защиты и удачи, которые теперь пронизывали ткань. Сайран подняла палочку и добавила последние чары некоторым из гостей, прежде чем взглянуть на сына и невестку. — Вступая в брак, вы получаете одобрение своей семьи и друзей. Мы празднуем с вами узы, которые вы создаёте сегодня. Мы дарим вам своё благословение и любовь. Когда его мать снова сложила ткань, Северус с полуулыбкой посмотрел в глаза Ханны и увидел, как она покраснела. По традиции Сайран позже даст им ткань, чтобы положить под простыни в их первую брачную ночь Дамблдор сделал шаг вперёд. — Значит, вы готовы дать клятвы? — Готовы. — Их голоса звучали в унисон. — Берёшь ли ты, Северус Снегг, эту женщину в законные жёны, чтобы любить и почитать её, в радости и в горе, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — Беру. На мгновение ему показалось, что он попал в другую реальность и видит, как другой Северус женится на другой Ханне. Это казалось… нереальным. Как сцена из сна. В задней части церкви он услышал, как Хагрид громко сморкается в платок. — Берёшь ли ты, Ханна Ханниган, этого мужчину в законные мужья, чтобы любить и почитать его, в радости и в горе, богатстве и бедности, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас? — Беру. — Её голос звучал твёрдо и уверенно. Директор вытащил из кармана шкатулку с кольцами. — Вы решили дать эти кольца друг другу в качестве символа уз между собой. Северус? Он взял кольцо у Альбуса и в последний раз (он искренне надеялся) надел его на палец Ханны. — В знак клятвы, которую дал, этим кольцом я обручаюсь с тобой. Мгновение спустя он услышал, как Ханна повторила те же слова, надевая обручальное кольцо ему на палец, и снова был захвачен странностью этой сцены. Если бы год назад кто-нибудь сказал ему, что именно здесь он будет находиться сегодня… — Тогда остаётся только связывание. Пожалуйста, встаньте на колени. Вернувшись в реальность, Северус почувствовал, как его бросило в жар. Почему-то, когда они прошли церемонию, эта деталь не была замечена. Его нога уже достаточно окрепла, чтобы ходить, но становиться на колени и снова вставать — совсем другое дело. Через долю секунды на лице Дамблдора мелькнуло осознание. Едва заметное движение кончика палочки старика, и Северус почувствовал себя почти невесомым. В отсутствии его веса было легко опустить себя на колени. Он почувствовал, как его сердце забилось быстрее, когда он посмотрел в глаза Ханны, свет от витража танцевал на её лице. Когда Дамблдор кивнул, он поднял левую руку, и Ханна положила свою ладонь поверх его под небольшим углом, так, что их кольца соприкоснулись. Два свидетеля с торжественными лицами заняли свои места рядом с директором и вытащили палочки. Минерва начала первой, кончик её палочки прочертил в воздухе огненные линии — Беркана, руна нового начала. — Теперь вас двое, но с этого момента между вами будет только одна жизнь. Руна на мгновение ярко повисла в воздухе, поблескивая золотисто-зелёным светом, прежде чем линии исчезли, стекая вниз слабым фосфоресцирующим светом, когда свечение обвилось вокруг их объединённых рук. Очередь Филиуса: Гебо, руна партнёрства. — Отныне вы будете спутниками друг друга. Вы не почувствуете холода, потому что вы будете друг для друга убежищем и теплом. Свет вокруг их рук становился ярче, когда руна исчезла в мерцающих нитях. Последнее, Дамблдор: Вуньо, руна радости. — Отныне вы будете радоваться друг другу. Вы будете держать в своих руках сердце и счастье друг друга. Свет усилился, закручиваясь всё быстрее светящимися спиралями, усики начали змеиться, медленно поднимаясь вверх по рукам. Три голоса заговорили одновременно: — Согласно вашему желанию, мы связываем вас, сердце с сердцем, разум с разумом, тело с телом, душу с душой. С этого момента двое будут одним. Сердце Северуса учащённо забилось, когда он увидел, что свет приближается к нему. Через мгновение Связывание будет завершено, их души переплетутся. Что она почувствует, когда его душа коснётся её? Его душа, которой не хотели даже дементоры? Он не был уверен, что вынесет, если она вздрогнет. Свет окутал их обоих, и он почувствовал её, попробовал её на вкус, ощутил её сущность, когда их души смешались. Резко выдохнув, он закрыл глаза. Это было… замечательно. Когда заклинание связало их вместе, он позволил себе расслабиться, насладиться моментом. Его страхи рассеялись, как туман на солнце. Теперь уже не оставалось сомнений, что это было правильно. Он чувствовал, как она приглашает его внутрь, словно открытие двери в тепло и гостеприимство. Ощущение было такое, будто после стольких лет в море он ступил на твёрдую землю. Это было похоже на возвращение домой. На секунду, показавшуюся вечностью, свет удерживал их, а затем начал медленно угасать. С сожалением он почувствовал, как её присутствие внутри него отступает, оставив лишь слабый отпечаток её прикосновения. Он открыл глаза и увидел, что Ханна улыбается, её глаза по-прежнему закрыты, голова слегка откинута назад, по щеке скатываются слезы. Она выглядела счастливой — невероятно счастливой. Дамблдор кивнул свидетелям, и Минерва с Филиусом отступили на шаг назад. — Вы можете встать. — Дамблдор, улыбаясь, затуманенным взглядом наблюдал, как они поднялись на ноги. Северус почувствовал, как вес его тела медленно возвращается, когда он снова выпрямился. — Тогда остаётся только одно. — Пожилой волшебник выпрямился во весь рост. — Властью, данной мне, объявляю вас мужем и женой. Северус, можешь поцеловать свою невесту. На тех немногих свадьбах, где ему довелось побывать, эта была его наименее любимая часть. Это всегда казался надуманным, бессмысленным зрелищем для развлечения гостей. Сейчас всё это было не так. Она подняла лицо в предвкушении, та же тихая радость всё ещё исходила от неё, и он наклонился, обхватив её лицо обеими руками. Он целовал её и раньше, много раз, но это было другое. Это был первый раз, когда он поцеловал свою жену. Когда он почувствовал, как её губы слегка приоткрылись под его губами, мягкие, тёплые и гостеприимные, возникло ощущение новизны, начала. Это было похоже на самый первый поцелуй. Дамблдор прочистил горло и повернулся к аудитории. — Если вы все встанете — я с удовольствием представлю вам мистера и миссис Северус Снегг. Аплодисменты, редко раздававшиеся после их поцелуя, становились всё громче и громче, когда Северус взял Ханну за руки и повернулся к собравшимся. Многие из гостей сморкались, другие громко хлопали в ладоши, все улыбались. У Северуса защемило в груди от чувства причастности, когда он увидел обращённые к нему лица людей в комнате, людей, которых он знал много лет, с которыми жил, сражался, за которых сражался. Коллеги по работе. Товарищи. Друзья. Он помог Ханне спуститься с возвышения, и они вместе медленно пошли по проходу, дождь искр всех цветов радуги выстреливал из палочек присутствующих, осыпая их, как светящееся конфетти, когда сзади раздался внезапный крик. — Подождите! Вы ещё не закончили! — Роланда Хуч с метлой в руках пробиралась по проходу. — Это традиция! Она бросила метлу на пол перед ними. По мановению волшебной палочки Флитвика она поднялась и повисла горизонтально в паре дюймов над землёй. Ханна подняла на него глаза, смеясь. — Ты готов, муж мой? И именно в этот момент это стало для него реальным. Теперь он был мужем. Она была его женой. Он посмотрел на метлу и увидел линию, которая одновременно была началом и концом, твёрдо положившим конец заплаченным сорока годам одиночества и страданий, свободное пространство шириной в два дюйма между тем, что было, и тем, что будет. Глубоко вздохнув, он улыбнулся жене. — Думаю, что да. Балансируя на здоровой ноге, он крепче сжал её руку, и на счёт «три» они вместе перепрыгнули метлу, в новую жизнь.